Черекская трагедия

ЧЕРЕКСКАЯ ТРАГЕДИЯ


 
КБР, г. Нальчик, ОГРН1120700000904,ИНН/КПП 0725990683/072501001,
 mail.ru: hadis-tetuev@rambler.ru

Исх.  №007                26.03.2021г.                г. Нальчик   


               
                Главе Кабардино-Балкарской Республики
                Кокову К. В.



                Уважаемый Казбек Валерьевич!


               
           Просим Вас, во имя гуманности и справедливости, выразить свою личную гражданскую позицию по факту существования в городе Нальчике улиц  имени Ф.В. Захарова, П.М. Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД, имеющих непосредственное отношение к расстрелу мирных жителей Черекского ущелья Балкарии в ноябре-декабре 1942 года.


Приложение: Копии письма – Обращения  на имя властей города Нальчика фонда «Сто шагов к Кайсыну» и представителей родов, чьи близкие истреблены в 1942 год на 8 листах.



Председатель фонда               
 Тетуев Х.И.








                Главе местной администрации г.о. Нальчик 
                Ахохову Таймуразу Борисовичу
               
                Главе городского округа Нальчик –
                председателю Совета местного
                самоуправления городского округа Нальчик
                Муравьеву Игорю Вячеславичу

                Тетуева Хадиса Инзреловича, председателя фонда
                помощи сохранению памятников истории и культуры
                «Сто шагов к Кайсыну»
                Электронная почта: hadis-tetuev@rambler.ru




В 1990 году по обращению любительского  объединения «Ныгъыш» дворца курорта Нальчик,  о проведении расследования обстоятельств и причин расстрела местного населения в аулах Черекского ущелья Кабардино-Балкарской  АССР,  в августе-ноябре 1942 года Кабардино-Балкарским обкомом КПСС, а затем и   Президиумом Верховного Совета Кабардино-Балкарской Автономной Советской Социалистической Республики создалась:  Комиссия по изучению материалов о событиях имевших место в Черекском ущелье в 1942 году.
Девятнадцатого ноября 1992 года Президиум Верховного Совета  КБР принял Постановление:
  «О результатах работы комиссии Президиума Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики, по изучению материалов о событиях, имевших место в Черекском ущелье в 1942 году».
Комиссия изучила архивные документы в Центральном госу¬дарственном архиве Кабардино-Балкарской Республики, архивах КГБ, МВД КБР, партийном архиве Кабардино-Балкарского обкома КПСС, Центральном Государственном архиве Советс¬кой Армии, Центральном архиве Министерства обороны СССР. Выводы комиссии опубликованы в газете «Кабардино-Балкарс¬кая правда» за 1 декабря 1992 года.
На основе материалов комиссии была издана книга: «Черекская трагедия», К.Г.Азаматов, М.О. Темиржанов, Б.Б.Темукуев, А.И.Тетуев, И.М. Чеченов. Издательство «Эль¬брус». Нальчик. 1994 г.
Комиссией Президиума Верховного Совета Кабардино-Балкарской Республики, изучившей материалы о Черекских  событиях в1942 году, установлено, что с 27 ноября по 4 декабря 1942 года сводным отрядом НКВД под видом борьбы с бандитизмом в Черекском ущелье расстреляно около 700 мирных жителей. Поименно установлено 367 человек, в том числе 155 детей в возрасте до 16 лет, сожжено 519 домов с имуществом.
Комиссия документально доказала, что все мирные жители, расстрелянные в ноябре-декабре 1942 года, были расстреляны сводным отрядом 11-стрелковой дивизии внутренних войск НКВД СССР под командованием капитана Фёдора Накина. Дома и трупы погибших, также сжигали солдаты из этого отряда.  В основе этого преступления лежали приказы командира 2-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Захарова. Его приказ датирован 1 ноября 1942 года.
Подразделения 37-й армии находились на территории Черекского района всего три дня, а начальник боевого участка генерал Захаров уже приказал:
«1. В целях ликвидации вооруженных банд, начальнику райотдела НКВД и органам местной власти, взять заложников из числа семей дезертиров и бандитов с условием, что если их члены семей, находящиеся в бандах, ведущих вооруженную борьбу против РККА, в течение двух дней не сдадут добровольно оружие, заложники будут расстреляны, а остальные члены семей репрессированы.
Исполнение приводить на месте».
Ссылаясь на это, а также на то, что якобы командующий 37-й армии Козлов устно, по телефону, приказал «стереть с лица земли село Средняя Балкария, не считаясь ни с чем» [ЦАМО СССР, ф. 37А, оп. 8900, д. 33, л. 226],Шикин (командир 11-й стрелковой дивизии НКВД) 22 ноября в 16.00 издал боевое распоряжение (исполнение поручено командиру 4-го эскадрона 17-го кавалерийского полка Каратаеву): «С получением приказа выступить в Среднюю Балкарию на соединение с капитаном Ляшенко с задачей: ликвидировать бандгруппу, находящу¬юся в сел. Верхняя Балкария. Принять самые решительные меры, вплоть до расстрела на месте, сожжения их построек и имущества» [ЦГАСА, ф. 38677, оп. 1, д. 4, л. 49].
Операция началась, когда подавляющее большинство жителей уже спало. Капитан Накин отдал приказ группе лейте¬нанта Коротаева с боем овладеть Сауту справа, а первой роте - слева. Бойцы отряда действовали беспощадно: забрасы¬вали гранаты в окна домов, ломали двери и окна, врыва¬лись в дома мирно спавших жителей села, выводили стариков, женщин, детей и хладнокровно расстреливали. Затем стаскивали трупы и сжигали вместе с домами.
Были взяты заложники, позже их тоже расстреляли. К утру село было оцеплено, тем не менее, расстреливали всех подряд. Об этих событиях и  невинных жертвах свидетельствуют архивные документы 37-й армии.
К концу ноября капитан Накин  докладывал командиру 11-й дивизии Шикину: «Заложников беру, действую беспощадно, население все уничтожаю, а постройки жгу…
За период с 27.11.42 г. по 30.11.1942 г. уничтожено пять населенных пунктов: В. Балкария, Сауту, Кунюм, В. Чегет и Глашево. Из них три первых сожжено. Уничтожено до 1500 человек».
Командир 11-й стрелковой дивизии ВВ НКВД СССР подполковник Шикин, отдавший карательные  приказы капитану Накину, подчинялся непосредственно командующему 37-й армии генерал-майору Козлову.
Командование 11-й Стрелковой дивизии регулярно получало от капитана Накина донесения, и своими приказами корректировало его действия. В свою очередь командир 11-й стрелковой дивизии информировал о событиях в Черекском районе командование 37-й армии. Из штаба армии соответствующие донесения поступали в штаб Северной группы войск Закавказского фронта. Штаб Северной группы обо всех событиях должен был доносить штабу фронта, а тот в свою очередь в Генеральный штаб.
Отряд капитана Накина пришел в Черекское ущелье в ночь с 27-го на 28 ноября 1942 года. Покинул он, ущелье вынуждено в ночь с 4-го на 5 декабря, пробыв там ровно неделю.
На основе документов центральных и местных архивов, воспоминаний участников и очевидцев, комиссия  пришла к выводу: то, что произошло ночью 27-го на 28 ноября 1942 года и в последующие сутки в Черекском ущелье, в сущности, является  спланированным и реализованным массовым убийством. Средства и методы, употреблённые для уничтожения беззащитных людей, были чрезмерными даже по суровым условиям военного времени, носили бесчеловечный характер.
Приказ издал подполковник Шикин – командир 11-й дивизии Внутренних войск Народного комиссара внутренних дел СССР, который на тот период находился в прямом подчинении у командующего 37-й армии генерал-майора Козлова.
Это был геноцид. «Тол¬ковый словарь русского языка», где черным по белому написа¬но:«Геноцид - истребление отдельных групп населения, целых народов по расовым, национальным или религиоз¬ным мотивам. Геноцид - тягчайшее преступление против человечества...».
Без учета, указанных зверств,  в Кабардино-Балкарской республике в городе Нальчике есть улица имени генерала Захарова, генерала Козлова, которые виновны, в том, что они отдали приказ на расстрел мирных жителей. И есть улица имени 11-й стрелковой дивизии, бойцы и командиры которого расстреливали и уничтожали мирное население Балкарии непосредственно…
Несмотря на неоднократные обращения балкарской общественности в столице республики в городе Нальчик, улицы, похоже, увековечили имена участвовавших в расстреле мирных жителей Черекского ущелья Балкарии:
Захарова, Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД.
Имена, перечисленных военных преступников, в ущерб морали и человечности в целом, в насмешку Международному праву, продолжают определять улицы столицы Кабардино-Балкарии.
Как следует из принципов Международного права, к военным преступлениям неприменим срок давности (Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества, ООН 1968; Eвропейская конвенция о неприменимости срока давности к преступлениям против человечества и к военным преступлениям, 1974).  Учитывая принципы Международного права, учитывая, незабываемую боль народа населяющего Кабардино-Балкарию, насколько цивилизованным и гуманным является присвоение улицам имен карателей их народа, оценивать и судить поколениям людей.
Следует подчеркнуть, что партийно-советский актив и органы НКВД к началу 1944 г. так и не сумели ликвидировать все проявления бандитизма в республике. Свои просчёты в организации столь затяжной борьбы с бандитами руководство республики и НКВД  той поры преподнесло правительству страны как борьбу с серьезным противостоянием балкарского народа. Этим была спровоцирована депортация балкарцев в восточные районы страны.
Общественности республики известен циничный и вопиющий случай в ответе на письмо фонда «Хазар» О.Б. Гуртуеву от 07.03.2017 года, тогдашнего Главы местной администрации городского округа Нальчик А. Алакаева: «…В части вопросов переименования улиц  Калинина, Захарова, Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД, которые неоднократно рассматривались Местной администрацией городского округа Нальчик,…что в соответствии с Положением «О порядке наименования и переименования отдельных территорий и объектов г.Нальчика», утвержденного решением Нальчикского городского местного самоуправления от 16 августа 2000 года, переименование объекта, которому уже присвоено имя выдающегося гражданина, не допускается, за исключением случаев, когда необходимо восстановить историческое наименование объекта…»
Выходит, по мнению  А. Алакаева: «Захаров, Козлов – это выдающиеся личности, а 11-я Стрелковая дивизия НКВД героически расстреливала, убивала, сжигала мирное население, детей, женщин, стариков, мирных людей.  И, это,  и эти преступные действия определенных, документально установленных фактов, Захарова, Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД нам преподносят, как, пример выдающегося подвига, гражданина и армии!
Есть и другой пример, когда в 2007 году, улицу имени первого космонавта мира Юрия Гагарина переименовали в улицу имени Темрюка Айдарова (Идарова).
Юрий Гагарин – первый космонавт СССР и мира, ставший символом развития советской авиации и науки в целом, человек, навсегда вписавший свое имя в историю исследования космического пространства
20 августа 2007 г решением сессии Нальчикского городского совета местного самоуправления улицу им. Гагарина, которая протягивалась от Орджоникидзевского моста до Шалушкинского моста, переименовали в улицу имени Т. Идарова. И следует ещё раз подчеркнуть, что никаких документальных  фактов нет, о личности и заслугах Идарова.
Где, тут пример «восстановления исторического наименования объекта»?
Как известно из исторических документов, Темрюк Айдаров (Идаров) жил в устье реки Терек и никого абсолютно не имел и не имеет отношения  к современной территории и истории Кабардино-Балкарии! И таких примеров множество.
По такой аналогии если идти, то как понимать переименование  Нальчикского городского парка имени Иосифа Сталина. И.В. Сталин  – российский революционер, советский политический, государственный, военный и партийный деятель. С 21 января 1924 по 5 марта 1953 – руководитель СССР, Маршал Советского Союза, Генералиссимус Советского Союза в парк имени никому неизвестного своим вкладом в создание парка некого Атажукина.
Улиц имени Валентины Терешковой в улицу имени Мазлоева в 1992,  имени прославленного полководца Ватутина в улицу Эльбердова в 1996 году. Ведь даже если эти граждане имеют определенные заслуги в Кабардино-Балкарии, ведь можно было для них найти для названия или переименования и другие улицы с типовыми названиями: «Солнечной, Оранжерейной, Заводской, Керамической, и т.д». Какие же историческое значение имели заслуги Элбердова Х. У., чтобы поменять улицу имени Николая Федоровича Ватутина – видного советского военачальника, генерала армии (12 февраля 1943 года), Героя Советского Союза (15 апреля 1965 года, посмертно), на имя особо ничем не примечательного и не выдающегося жителя селения Кишпек – Эльбердова Х.У.
Или улица имени  Валентины Терешковой – лётчик-космонавт СССР, первая в мире женщина-космонавт (1963), Герой Советского Союза (1963), генерал-майор авиации (1995). Ведь для того, чтобы почтить память солдата погибшего в Афганистане, почему нельзя было  дать название на новостроящихся микрорайонах или, к примеру, переименовать улицу «Керамическую». Примеры удручающие. Переименовываются славные имена представителей русского народа в угоду узко-этнической направленности. И в то же время, упорно защищают в названиях улиц имена палачей балкарского народа: Захарова, Козлова, 11- Стрелковой дивизии НКВД.
Складывается мнение, что в местной администрации  преднамеренно, морально  уничижают граждан балкарской национальности, сохраняя имена палачей балкарского народа в названии улиц города  Нальчик. Это означает лишь только одно – Геноцид балкарского народа приветствуется и продолжается и в мирное время XXI века.
Бесчеловечные массовые убийства, расстрел мирных жителей Черекского ущелья в 1942 года, кровоточащие раны, у многих живущих и сегодня в Кабардино-Балкарии.
Только безусловное, бесспорное переименования этих улиц имени Захарова, Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД, в другие названия  может считаться справедливым и законным.
От лица Общественной организации, имеющей цель оберегать общегуманитарные ценности,  в том числе и гуманные ценности людей, жителей Кабардино-Балкарской Республики и граждан  Российской Федерации, потерявших своих близких родственников, во имя чести, справедливости, во имя сотен убитых, расстрелянных, сожженных жертв Черекской трагедии в ноябре-декабре 1942 года требуем:

1. Переименования улиц носящих имена:
 
Ф.В.Захарова, П.М. Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД

15.03.2021г.

Председатель фонда               
   Х.И. Тетуев



Приложение:

Краткие отрывки из кни¬ги «Черекская трагедия» (К.Г.Азаматов, М.О. Темиржанов, Б.Б.Темукуев, А.И.Тетуев, И.М. Чеченов. Издательство «Эль¬брус». Нальчик. 1994 г.)


Из воспоминаний очевидцев Черекских событий:

Байсиев Мухадин Магометгериевич (1928 г.р.)

Среди ночи меня разбудила мать и попросила выяснить, что за шум слышен в Сауту. Едва я вышел во двор, как у сосед¬него дома раздался топот. Осторожно выглянув из-за забора, я поймал как раз тот момент, когда один из солдат бросил в окно гранату. Я бегом вернулся обратно, и мы с матерью спрятались в большой картофельной яме...

...Это было на следующее утро. В дом зашли солдаты и попы¬тались выгнать людей на улицу. Когда это не получилось, они вышли и с улицы бросили в переднюю комнату гранату. Не могу сказать, скольких убило этим взрывом, сам я был оглушен и ранен в правую руку...

Мы - шестеро подростков - разобрав кладку, сквозь дыру выбрались из дома и убежали к Мисирову Шикау.

В скором времени сюда пришел Мисиров Тета и сообщил, что военные устраивают какое-то собрание для жителей села...

Пошли три молодые девушки, но и они скоро вернулись в сле¬зах и рассказали, что люди, собравшиеся в доме Тета, уже расстреляны [все, включая грудных детей, - всего около 60 чело¬век].

Как потом выяснилось, красноармейцы остаток дней, прове¬денных в Сауту после расстрелов, посвятили мародерству. Могу сказать, что у нас дома забрали все ткани - большой сундук; у Мисирова Цуа вообще всю саклю вычистили, скотина тоже вся пропала.

Вечером солдаты начали сжигать оставшиеся дома.

Жангуразова (Мисирова) Халимат Мусаевна (1930 г.р.)

...Немного погодя, отец вышел на улицу и, вернувшись, ска¬зал: «Боже мой, убили Хуболову Кезибан и ее двух детей». Дальше он не стал рассказывать. Муж Кезибан, Мисиров Митяй, погиб на фронте. Солдаты застрелили его жену, детей, отца, мать. В это время пришли люди и сказали, что солдаты убивают всех подряд, и что село ими переполнено.

Дом наш был большой. В нем собралось около 70 человек...

...Восемь детей моего свекра Мисирова Махмуда - потом он вернулся тяжелораненым - и его жена жили рядом с нами. Они тоже спрятались в нашем дворе. Все погибли, всех уничтожили в нашем дворе - мать и 8 детей.

...Более 60 человек были уничтожены в нашем доме.

...Армия ушла из села, и мы вернулись домой. Пусть и вра¬гу не придется видеть то, что мы увидели в селе. Кругом дым, гарь, от горелого трупного запаха невозможно дышать. Не мог¬ли узнать убитых родственников: соединяли большие кости и хоронили как взрослых. Мелкие косточки собирали в наволочки и зарывали в землю.

Участвовали ли в похоронах наши солдаты или районные руководители? Из солдат Советской Армии и районного руко¬водства никого не было.

Немцы пришли уже после того, как всех похоронили. Пришлось и от них прятаться. Но они были всего несколько дней, никого и ничего не трогали.

Мамаев Бараз Каплиевич (1918 г.р.)

Я по состоянию здоровья не был призван в армию. До окку¬пации ущелья немцами работал в Центральном статисти¬ческом управлении Черекского района, жил в селении Турахабла. Мы всем селом ушли в горы, как только стало известно, что в Сауту убивают всех подряд. Было это в ноябре...

Немцы вошли в ущелье в какой-то период после нашего воз¬вращения, то ли во время похорон, то ли несколько позже.

Работать секретарем сельского Совета в Верхней Балка¬рии я стал не сразу по восстановлении Советской власти пос¬ле оккупации, а после того, как мой предшественник на этой должности, Мустафа Туаевич Моттаев, был арестован.

...Весной нас - председателей и секретарей сельских Сове¬тов Черекского района - вызвали в райисполком в Коспарты. Председатель Черекского райисполкома Бозиев провел с нами инструктаж. Сказанное им сводилось к следующему: необходимо составить акты, где нужно указать материальный ущерб, причиненный жителям, а также акты на погибших с указанием, что все это дело рук немцев...

Делалось это так: вызывались люди и опросом определялись погибшие и имущественные потери семей. Умышленно ничто не упускалось. Если что-то и было пропущено, то только из-за недостатка информации.

Акт от 13 июня 1943 года написан не моей рукой, но подпись в акте моя. Сейчас я точно не могу сказать, чей это почерк. Список составлен на основании нашей информации.

Все три свидетеля из колхоза имени Сарбашева: Хусей Жангоразов - председатель колхоза, Юсуп Мотаев -секретарь партийной организации колхоза, Хасим Карчаев - красный партизан.

Якуба Жангуразова я никогда не знал. Как земляков знал Баттала Табаксоева и Исмаила (второе ненастоящее его имя Хутай) Занкишиева. Никто из них в расстрелах мирных жителей в Сауту и поджогах домов участия не принимал.

Мисиров Абулла Шикауович (1926 г.р.)

...В одну из ночей ноября нас разбудили частые выстрелы, раздававшиеся по селу. Мы не успели ничего сообразить - в доме, кроме меня, были мать, невестка и двое ее детей - как снаружи внезапно выбили ставни, по нам, еще лежавшим в пос¬тели, начали стрелять... Это длилось какое-то мгновение. Сразу после этого я выскочил на веранду и увидел, что стрелявшие были бойцами Советской Армии. Их видела и моя мать: ранен¬ная, она выползла из дома вслед за мной. Я был несколько оше¬ломлен, что поначалу даже не догадался посмотреть, живы ли остальные. Но все они навсегда остались в доме...

Солдаты обстреливали дома наших соседей. На рассвете прибежала 4-летняя дочь Идриса, Фаризат, и сообщила, что солдаты сжигают дома рода Темиржановых...

Помню, как нас нашли. Всех вывели во двор, кажется, ска¬зали, что будет собрание или митинг... Всех, практически всех представителей нашего рода, к тому моменту оставшихся в живых - стариков, женщин, детей - им вопросов не задавали. В какое-то мгновение я бросился бежать и, видимо, так неожидан¬но для солдат, что пули их винтовок меня не задели.

Я слышал, как расстреливали наш род совсем рядом, за каменным забором. Все они умерли там... На следующий день через Курнаят добрались до местности Дурмет, где и жили несколько дней, кто как мог - в пещерах, в расщелинах, под кам¬нями. Через несколько дней кто-то сказал, что солдаты ушли, и мы вернулись в Сауту.

Все последующие дни мы разыскивали и хоронили своих близких. Из соседних сел приходили люди, помогали, но мерт¬вых было много, мы все равно не успевали, тем более, что огром¬ное количество тел обгорели настолько, что родные узнавали их только по случайным предметам - кольцу, брошке... Иные вооб¬ще в золу превратились - хоронили только кости. Отдельные могилы мы, конечно, уже не рыли, а выкопали траншеи в пять рядов, в них и уложили всех погибших.

Мисиров Али Чефеевич (1918 г.р.)

В октябре 1942 года я вернулся домой в село Сауту. При¬был на три месяца из эвакогоспиталя Ростова, где находил¬ся после осколочного ранения и тяжелой контузии, полу¬ченных мной на Донбассе...

Фронт был уже близко, руководство района разбежалось, говорили, что ушли в Ташлы-Талу, и единственной властью было командование какой-то части численностью около баталь¬она, стоявшей в больнице рядом с селом Мухол. С этого отряда все и началось. Начали исчезать люди. Вскоре стало известно, что их задерживают бойцы отряда, уводят в больницу и больше о них - ни слуху ни духу...

Было это приблизительно 25 ноября. Сразу после ухода сол¬дат жители сел обыскали здание больницы и в подвале нашли 7-8 трупов тех сельчан, что пропали раньше.

На третий день после ухода военной части из больницы поя¬вился отряд Накина. Села ущелья волновались. Я тоже не знал, что делать, ведь я работал ответственным секретарем райис¬полкома и, естественно, не собирался дожидаться прихода немцев.

Ночью 27 ноября приблизительно в 2 часа ночи началась стрельба. Шум, крики, автоматные очереди, взрывы; понять, что происходит, я не мог, а по дому уже стреляют. Все, кто был в доме, разбежались кто куда, я же как был в нижнем белье, так и спрыгнул в картофельную яму. Через некоторое время я выгля¬нул.

Солдаты сгоняли людей и расстреливали группами по 5-10 человек. Всех. Женщины, дети - без разницы. Мисирова Алибека, а он полный калека был, пристрелили, не задумываясь. Убегающим детям стреляли в спину...

Главное, поначалу я подумал, что нагрянули немцы, но теперь уже четко слышал русскую речь. Говорили чисто.

Сколько все это продолжалось - не помню. На фронте я никогда сознания не терял, а тут упал в обморок и сколько так пролежал - бог его знает...

Через какое-то время, может 3 дня, может 5, я выбрался из ямы. И наткнулся на солдата - молодой парень, вроде киргиз. Он увидел меня, повернулся и стал убегать. Я мог только ползти - ведь было уже холодно, шел снег, а я был практически раздет. Не знаю, что подумал этот солдат, увидев меня, но выглядел я, должно быть, страшно.

Я позвал его, сказал, чтоб отвел меня к командиру. Когда доб¬рались до штаба, я рассказал все о себе, но, видимо, меня это не спасло бы. На мое счастье, в штабе Накина находился врач райбольницы, фамилия его, если не ошибаюсь, была Рубье. Он хорошо знал меня, знал, что я фронтовик, что я работаю в райисполкоме.

Меня уложили, врач растер меня гусиным жиром... Потом у меня поднялся жар, и остальное помню плохо...

...В одну из ночей разведка донесла, что со стороны Зылги подходят немцы, и этой же ночью отряд Накина снялся и ушел в Ташлы-Талу. Сам я остался в доме.

Все мои погибли - жена, сын, сестра с двумя детьми, но я не хоронил их - лежал больной, не в силах встать. Говорили, что целые тела попадались редко, в основном - обгоревшие остан¬ки, которые хоронили в мешках, наволочках, просто завернув в ткань...

Сарбашева (Темиржанова) Ханшият Омаровна (1914 г.р.)

В ноябре части Красной Армии отступали через наше село. К нам в дом зашли два солдата и попросили дать еды для раненых, лежащих в обозе. Отец дал им продукты, а потом сказал: «Может, и мои сыновья там», - снял с головы большую овечью шапку и дал одному солдату, у которого не было голо¬вного убора.

...Я не помню, чтобы в селе кого-нибудь из солдат убили. Помню, как мы, женщины села, плакали им вслед...

Число не скажу, помню лишь, что это было ночью в суббо¬ту. В верхней части села началась стрельба. Тут же откуда-то из темноты появились солдаты. Нам крикнули: «Стой!», я оста¬новилась, а Фатимат нет. Несколько раз стрельнули ей вслед. А мне вот сюда, к лопатке с левой стороны, приставили ружье. На ружьях были штыки. Тот, который держал ружье, нажал на курок, но ружье не выстрелило. Он выругался по-русски и еще раз перетянул затвор. Я рванулась вперед, споткнулась и упала, потеряла сознание. Очнулась я от крика Келля - моей матери. Русский язык она не знала, кричала на балкарском. Ее остано¬вили. Приставили ружье к шее и выстрелили, а я все это виде¬ла, шея пополам разошлась, точно так, как бывает, когда брюхо рыбе распарывают. Не издав ни звука, мать упала на меня и моментально скончалась. Рядом был большой камень, и сейчас стоит на том же месте, кровь из раны матери фонтаном ударила в этот камень, и он окрасился в красный цвет.

...Рахыймат застрелили, но прежде, чем это произошло, она успела спрятать своих сыновей в навозе. Наших всех убили в первый же вечер, всех до единого в ущелье...

...Она ушла, посоветовав мне спрятаться, а куда я спрята¬лась бы с двумя детьми и больной сестрой?

Мамая я успокоила, а Сакинат плачет. Тогда я взяла и дала ей целую грудь мертвой Фатимат. Молоко было, она пила моло¬ко из груди мертвой матери. После этого Сакинат успокоилась. Но ненадолго. Начали плакать оба - и Мамай, и Сакинат. Плачут от голода. Келля замачивала баранью шкуру для обработки. Я выжала воду из шкуры, процедила и дала попить. Это уже во второй, а может, в третий вечер было. Но вода, что выжимаешь из шкуры, соленая, и они оба начинают плакать от жажды. Я тогда помочу Мамая, а его мочу заливаю в рот Сакинат, помочу Сакинат, ее мочу заливаю в рот Мамаю. Мамай вроде бы ничего, а Сакинат вырывала. Но на время они замолкали.

На третий день нас все-таки услышали. Услышали и начали стучать в дверь, а я была спокойна, знала, что убьют. Вывели на улицу. Дети оба у меня на руках.

И Рахиймат выволокли на улицу. Женщина и девочка из Кашхатау взяли ее под руки. Выстроили нас всех в ряд. Их трое, все в форме, напротив встали...

Другие солдаты зашли к нам в дом, набрали вещей, платки обвязали вокруг пояса, отрезы материи, шкуры, одежду сверну¬ли в рулоны и ждут...

Потом идут двое в гражданском. Они, эти двое, обращаются к нам по-балкарски. Кто такие - я не знаю. «Спрячьтесь, - говорят, - чтоб вас не нашли, а то те, что идут за нами вслед, все равно вас в живых не оставят»...

Вечером солдаты окончательно покинули село. Карчаев Жикирья и я пошли искать живых. Отец лежал на том же месте. Я подошла к нему, собрала руками его мозги, положила их ему в череп, нашла отколовшийся кусок кости и приставила на место. Вместе с ним мы подтащили отца к нашему дому и положили рядом с моей матерью и сестрой.

...Я взяла двоих детей на руки, взвалила на спину раненую Мариям, а эти кашхатауские взяли под руки Рахиймат, и мы покинули село, ушли вверх по реке Шкырты в горы.

...Дома еще горели. В доме Темиржанова Идриса лежали штабеля трупов, сложенных в большую кучу. Алибек Темиржанов, отец Мариям, сидел рядом с этой кучей горящих трупов со вздернутой вверх бородой и тлел. Мариям спросила, не ее ли это отец. Я обругала Мариям и не дала ей смотреть в ту сторону. Мы хоронили Алибека потом, сзади у него все сгорело, от при¬косновений превращалось в пыль.

Начали хоронить убитых, после того как все живые вернулись в село. В тот день я перетащила на себе так много трупов, что плечи были синими от ссадин. А потом оставшиеся в живых соб¬рали съестные продукты и отнесли на кладбище. Даже раздать пищу было некому…

Тетуева (Газаева) Какус Буттуковна (1911 г.р.)

...В ту ночь, когда началась стрельба в Сауту, мы, жители Шканты, бежали в лес - «Уллу агъач», находившийся в несколь¬ких километрах от села.

...После того как части Красной Армии ушли из Черекского ущелья, мы вернулись. Наш дом, как и некоторые другие дома Шканты, был сожжен.

В первый же день возвращения я вместе со своими братья¬ми - Ахматом, Мухадином и сестрой Сабис Газаевыми пошла в Сауту в надежде найти родственников.

Здесь проживала моя сестра, Мару Буттуковна, 30 лет, с мужем и тремя детьми. Она была в это время беременна, и через месяц у нее ожидались роды.

Их дом сгорел полностью. Недалеко от пепелища среди мно¬жества обгоревших трупов мы с трудом опознали обугленные тела Мару и ее детей: Ибрагима - 8 лет, Рамазана - 6 лет, Даута - 3 лет.

Их останки мы завернули в ткань и похоронили в общей моги¬ле на кладбище села Сауту.

В тот же день мы нашли то, что раньше было семьей Сарбашева Аслануки...

...Каждый из них был убит выстрелом в упор в голову. Как потом рассказывали, их выводили во двор, якобы для проведе¬ния собрания, а затем, построив в ряд, расстреливали. Позже, заметая следы преступлений, трупы стаскивали в один дом и сжигали.

Семья Сарбашева Аслануки не была связана с дезертирами, а его отец незадолго до войны был убит бандитами. Его име¬нем был назван колхоз. Сам Асланука находился в это время на фронте и погиб позже.

После похорон мы вернулись в Шканты. Жить пришлось в конюшне. Вскоре с фронта вернулся демобилизованный по кон¬тузии муж - Тетуев Инзрел Бадияевич. В конюшне мы жили по 8 марта 1944 года.

Байсиева (Мамаева) Тани Магометгериева (1935 г.р.)

Мне тогда было семь лет, поэтому, может, что-то и забыла. Но помню, когда начали расстреливать всех подряд, мы ушли к другой бабушке. Едва мы пришли туда - опять стрельба. После того как застрелили сына Мисирова - Ахмат-эфенди, мы опять перебрались в другое место, боясь, что и нас убьют. Там нас было человек 60, нас нашли в конце концов и, сказав, что хотят провести собрание, вывели всех во двор. Несколько стариков попытались отделиться в сторону, и в это время начали убивать нас, женщин. Мы стояли возле стены, когда солдаты нача¬ли палить по нам. Видя, что помощи никакой не будет, неко¬торые начали читать зикир (молитву) и с богом на устах умерли от рук солдат. Самой последней упала молоденькая женщина, чья-то сноха. А я осталась под плотной шалью матери. Я даже не знала, что они умерли. Слышала жалкий шепот матери, про¬сящей воды. Вместе с матерью там умерли и две мои сест¬ры. Потом я выбралась из-под шали, но принести для мате¬ри воды не смогла: увидела, как солдаты, убивавшие наших родных, резали кур, и вновь спряталась, выглянув во второй раз, увидела, как они ели яблоки. Помню, как сейчас, что они аккуратно срезали кожуру. Я снова спряталась под шаль. В это время еще раз проверили трупы. Мать, уже мертвая, лежа¬ла, вытянувшись, а я скрылась под большой шалью. Они меня не заметили. Но я тоже была ранена, потом насчитала пять ран...

Я была залита кровью и трое суток находилась рядом с матерью.

А из 60 человек никого не осталось, погибли все. Уцелела одна я...

Из материалов книги «Пусть не померкнет в памяти народа» Хусея Османовича  Бичиева, Нальчик, 2020г.
Из числа погибших в Сауту и Глашево в ноябре-декабре 1942 года, пофамильно:
Мисировы – 129 человек;
Темиржановы - 90;
Глашевы – 72;
Сарбашевы -27;
Карчаевы -23;
Кульчаевы – 14;
Таубалатовы -17;
Байсиевы – 5;
Гумаевы – 15;
Илистиновы -13;
Цепишевы – 14;
Хуболовы -7;
Эндреевы – 2, из Таукеновых, Гузоевых, Мечукаевых…

Погибшие семьями:

Мисиров Цууа -6 человек;
Мисиров Ахмат эфенди -6;
Мисиров Бекки -7;
Мисиров Мухай -8;
Мисирова Махмута – жена и 8 детей, сам Махмут в это время служил в армии, был на войне -  Великой Отечественной, защищал  Советскую Родину;
Тауболатова Бараза -9;
Темиржанова Мазана – 9;
Темиржанова Юсюпа – 7;
Сарбашева Махамета -7, в том числе беременная жена;
Гумаева Мухадина – 7;
Цепишева Мустафы – 7;
Глашева Османа – 7.



Вот как описывает тот кошмар народный поэт Кабардино-Балкарии, Почетный гражданин г. Нальчика Сафар Макитов в своей поэме «Аул Сауту»:
 
И не было спасения нигде
От этого свирепого вторженья,
Когда солдаты войск НКВД
Детей и женщин взяли в окруженье.
 
Дверь сакли не желают открывать?
Взрывай очаг гранатою-лимонкой!
Израненная выбегает мать,
Прижав к груди убитого ребенка…
 
И вот уж обезлюдевший аул
Огнем всепожирающим охвачен,
И ветер песнь печали затянул
Над свежим пеплом, горьким и горячим.
 
Пылал вовсю аул – не час, не два,
И зарево текло по небосводу,
И пахли гарью камень и трава,
И пепел осыпал речную воду…
 
Аул высокогорный Сауту!
Ты в тьму времен уходишь без возврата!
Встречал зарю когда-то первым ты,
Последним провожал лучи заката…
 
И кроме дыма мирных очагов,
Ты много лет не знал иного дыма…
И ты погиб не от руки врагов,
Не от лавин судьбы неотвратимой.
 
Не от землетрясенья ты погиб,
Не от обвала, не от камнепада…
Не тронула беда скалистых глыб,
Живое истребляя без пощады…
 
От подлости погиб, от клеветы,
От беззаконья, от произвола…
Аул высокогорный Сауту,
Где ты стоял, - теперь лишь камень голый…
 
Ни очага, ни плуга, ни косы,
Лишь серая зола, как знак печали…
Сбежавшие с твоих поводий псы
В кустарниках окресных одичали…
 
И вой их оглашал дремучий лес,
Взывая к выси, леденяще синей…
«Сгорел аул – и слух об нем исчез,
Его сыны рассыпаны в чужбине…»
 
Моля о правде, хлебе и воде,
Этапы шли в пустынях безответных…
А генералы войск НКВД
В те дни сходились у столов банкетных.
 
Докладами начальство веселя
Об исполнении зверского приказа,
В мундирах протыкали дырки для
Наград за «очищение Кавказа»…
 
Кому – медаль, кому – высокий чин
За разоренный край давал им Сталин…
А ветер плакал средь седых вершин,
Средь праха, запустенья и развалин…
 
Прошли те годы как кошмарный бред,
Вернулись горцы в старые селенья,
Но долго тяготел еще запрет
Над правдой о жестоком преступленье…
 
И до сих пор разрушенный аул
Безлюден, пуст – потомкам в назиданье.
И вечен гор почетный караул
Пред жертвами насилья и изгнанья.
 
«Сгорел аул – и слух о нем исчез…»
Нет, не исчез! Пока балкарцы живы,
Как колокол под куполом небес,
Звучат в душе его сынов призывы.

Из книги Айшаева Оюса  О
кандидата исторических наук
«Геноцид жителей балкарских сёл»
…
ни в чем не повинных граждан: Хуболовы Абдусалам, Шамдора, Асман, Хамид, Шамук, Фатимат,Эндреевы Бутук, Нуржан, 55 человек Глашевых: Борис, Биба, Хафсат, Фефе, Ауддус, Хабиба, Улдарбий, Мухтар, Гитче, Абдул, Налжан, Бислимат, Ханифа, Шамка, Таги, Азиза, Налжан, Идрис, Якуб, Налжан, Маржанат, Иллаука, Бокавы, Нажабат, Шохай, Шахар, Абдурахман, Магомед, Али, Халимат, Хасан, Крабли, Байлид, Жамилят, Кумук, Татыу, Хусей, Хорасан, Мариям, Каба, Рамазан, Осман, Аминат, Мариям, Хадижат, Узеир, Хизир, Кабахан, Масхут, Шейдат, Сакинат, Шахай, Хасан, Даут, Байдан и др., в возрасте от двух до восьмидесяти пяти лет...Из них 33 женщины, 21 ребенок до 16 лет, 2 инвалида Великой Отечественной войны. Трое вскоре умерли от ран.
Трудно себе представить, что во всем селении остались живыми только 8 человек, из них трое умерли в течение одного года от полученных ран. Хотя в селении Глашево не было ни бандитов, ни их пособников, оно было полностью уничтожено. В ночь на 28 ноября 1942 года вооруженные, в форме красноармейцев вывели из домов женщин, стариков, детей и инвалидов и расстреляли всех подряд… В селении Верхний Чегет отряд Накина злодействовал, уничтожая мужчин выборочно, расстреливая женщин, пытавшихся заступиться за мужей, детей и близких родственников, а также тех, кто имел особые заслуги перед советским государством.
Муж Кезибан Хуболовой Митяй Мисиров погиб на фронте. Солдаты Накина застрелили его жену, детей, отца, мать.
Была расстреляна Кабул Кадырова, четыре сына которой в то время воевали на фронте за советскую власть.





                Главе местной администрации г.о. Нальчик Т.Б. Ахохову,
                главе городского округа Нальчик, председателю совета местного            
                самоуправления г.о. Нальчик И.В.Муравьеву

                Байсиева Хусейна Мухадиновича, КБР, пос. Кашхатау, ул. Зукаева,   
                д. 3, тел.89640406027
               

                ОБРАЩЕНИЕ
 
Приближается День возрождения балкарского народа, и в эти дни особенно больно осознавать, что до сих пор мы не видим однозначного осуждения беззакония и произвола, которым подверглись балкарцы в годы депортации. Прелюдией выселения была Черекская трагедия: в ноябре - декабре 1942 года под видом борьбы с бандитизмом сводным отрядом НКВД было уничтожено в Черекском ущелье около семисот мирных жителей, из которых 367 установлены поимённо. Среди расстрелянных и сожжённых заживо 155 детей в возрасте до шестнадцати лет. В 1990 была создана комиссия Верховного совета КБАССР по изучению материалов о событиях в Черекском ущелье. Были записаны воспоминания очевидцев, изучены документы в Центральном государственном архиве КБР, архивах КГБ, МВД КБР, партийном архиве Кабардино - Балкарского обкома КПСС, Центральном государственном архиве Советской Армии, Центральном архиве Минобороны СССР. Вывод комиссии: это был геноцид. На основе работы комиссии вышла книга "Черекская трагедия". Она переведена на английский язык. Книга - в свободном доступе в интернете. Её читают не только у нас в стране, но и за рубежом. Черекскую трагедию обсуждают в социальных сетях. На этом фоне в Кабардино - Балкарии, несмотря на обращения общественных деятелей, улицы продолжают носить имена палачей, убийц, отдававших приказы об уничтожении мирного населения и исполнителей,  и это вызывает возмущение не только балкарцев, но и всех людей, для которых законность и человечность - не пустые слова. Существование улицы Козлова, улицы Захарова, улицы 11-й стрелковой дивизии НКВД в Нальчике - это оскорбление всех людей доброй воли. Именно Козлов и Захаров давали приказы убивать детей, стариков и женщин в Черекском ущелье, а командиры и бойцы 11 - й стрелковой дивизии НКВД выполняли эти приказы. Парадоксально, что после работы комиссии Верховного совета КБАССР в девяностые годы прошлого века, после его однозначных выводов, имена военных преступников так и остались на улицах столицы Кабардино - Балкарии. Парадоксально и возмутительно.
Мы, потомки мирного населения Черекского ущелья, против которого было совершено чудовищное преступление, требуем убрать имена военных преступников с улиц столицы Кабардино - Балкарии. Когда - нибудь на месте Черекской трагедии будет воздвигнут комплексный памятник. И Черекская трагедия войдет в учебники истории, как Хатынь. Уже сейчас туристы в Верхней Балкарии обязательно посещают стелы с именами жертв. На этом фоне таблицы с именами убийц на улицах Нальчике выглядят кощунственно. Время собирать камни, время осознать, что в демократичном обществе, исповедующем гуманность, не увековечивают память палачей. 
Мы, представители родов, чьи близкие были убиты и расстреляны, сожжены в этом аду, Черекской трагедии 1942 года поддерживаем требование фонда «Сто шагов к Кайсыну» о переименовании улиц носящих имена:

Ф.В. Захарова, П.М. Козлова, 11-й Стрелковой дивизии НКВД .


22 марта 2021 года