Глава 6

        Глафира впала в жуткую депрессию. У неё была собрана почти вся сумма, и вот снова начинай все сначала.
А надо жить дальше. А под жизнью в ее случае понималось принимать мужчин. Вести беседы, выслушивать их бредни. Как-то так повелось у Глафиры, что почти каждый из ее посетителей хотел выговориться. Иногда ей хотелось кричать:
        - Вы ничего не перепутали? Да идите вы...к психологу. Это его работа.
        Но очень скоро она поняла, что ей это на руку. Многие из мужчин даже не прикасались к ней. Рассказывали свои истории, некоторые даже плакали, она внимательно слушала, утешала, обнимала, прижимала к груди, молвила пару слов. Почти всегда Глашенька попадала в точку. Мужик поднимал на неё лицо, и в его взгляде явственно читалось: «Этого не может быть! Ты же всего лишь проститутка».
       Как правило такой мужик возвращался снова и снова. Глаша была ему эдакой мамочкой. Доброй, понимающей, всепрощающей и мудрой. Очень часто Глаша пекла какую-то вкусняшку. И напоследок угощала своего гостя, вызывая полный восторг.
        Самое ужасное заключалось в том, что Глаша себя ненавидела. Потому что все это она делала ради денег. Ей было плевать на этих мужиков и их проблемы. Она собирала денежки на оплату своего побега из этой клетки.
И вот все полетело прахом. Снова старт, опять обнуление. День сурка. Будто вот только вчера умерла Мария Денисовна, и этот мерзкий тип делает ей отвратительное предложение. Но нет, прошёл целый год. Целый год Глаша собирала нужную сумму. И вот ее нет. А это значит, что снова длинных двенадцать месяцев, а может и больше придётся терпеть всю эту мразь. И самой быть этой мразью.
        На следующий же день Наум привёз новенькую. Это была запуганная маленькая тощенькая девчушка.
Глаша рассвирепела:
- Ты с ума сошёл. Она ж ребёнок.
- Ни фига. Она не ребёнок. Ей девятнадцать лет. Твоя ровесница. Уже можно. Знаешь как она отработала у меня в кабинете? - Наум сложил пальцы щепотью и поцеловал их, - не то, что ты тогда, дура набитая. Иди, Аня, устраивайся.
Девчонка скрылась за дверью.
        А Наум, взяв Глашу под локоток, молвил:
        - Обучи девчонку манерам. Сделай из неё профи, ну такую как ты!
        - Ты что, Наум, сбрендил, может ты ещё школу гейши создашь, а меня директором поставишь.
        - Надо будет и создам. У тебя точно спрашивать не буду. Сказал - обучи! Она такое вытворяет в постели, тебе никогда не потянуть. Но ты видишь, на кого она похожа? Прошмандовка. Это она ещё молчала, рот откроет свой, ты в обморок упадёшь.
        - Да где ты ее подобрал?
        - Сама пришла. Ну также, как и ты. Ты что забыла, где я тебя подобрал?
Глаша не стала спорить.
        - Что смогу, сделаю, - пообещала она.
        Глаше была абсолютно неинтересна ни чужая история, ни чужая боль. Своя была. Но вдруг девчонка стала громко ныть за стеной и причитать:
        - Мама, мамочка любимая, спаси меня, что же мне делать, как же мне жить?
И все это очень протяжно и очень жалобно.
«Ничего не понимаю, - подумала Глаша, - то ли Наум соврал, то ли она такая чудесная актриса».
Но не пошла утешать девчонку.
        На следующий день Наум пришёл раньше обычного и сразу направился к новенькой. «Вот и хорошо», - подумала Глаша.
Да, Наум перестал вообще что-то дарить Глаше. И Глаша конечно-же не хотела его принимать. Тем более теперь, когда у неё снова была совершенно пустая кубышка. Ей нужны были жирные клиенты, щедрые. С хорошими подарками. А Наум был жаден, если не сказать скуп.
        Девчонка не шла на контакт, была совершенно необучаема. Дерзила, хамила, ничего не хотела читать, слушать. Была ленива, неряшлива. За два месяца ни разу не помыла пол не то, что в общих помещениях, в своей комнате не провела тряпкой. Ничего не стирала.
Сколько Глаша ни пыталась привить ей хоть какие-то элементарные навыки, все было тщетно.
Наум сердился и требовал результат. Но это было невозможно.
И вот однажды Глаша сказала:
        - Знаешь, Аня, он тебя выгонит.
Анька расхохоталась.
        - Ну и дура же ты, как я погляжу. Я того и добиваюсь. Это у тебя даже денежки свистнули, чтобы только тебя здесь притормозить.
        - Откуда знаешь про деньги, - Глаша напряглась.
        - Слышала, при мне это было. Я как раз в кабинете у него сидела. Он с Зойкой деньги твои поделил и золотишко.
        В этот момент истины Глаша почувствовала себя белкой в колесе. Она отчётливо поняла, что бежит в никуда. И вот она новая воровка, которую она сейчас выучит всем премудростям, наполнит снова свою кубышку, а у неё снова ее отнимут. Нужно что-то делать. Иначе никогда ей не выбраться отсюда.
       С Анькой Глаша более не общалась совсем. Она для неё перестала существовать. Все это была одна шайка-лейка. Анжелику Аня назвала по ее родному имени Зоя, исходя из этого, стало ясно, что Наум снова разыгрывает спектакль, цель которого, хоть убей, Глаше была неясна.

        Как-то Глаша услышала мяуканье. В квартире никогда не было никаких животных. Но Глаша явно слышала, как пищит котёнок. «Мистика какая-то», - подумала Глаша. Но котёнок пищать не переставал. Глаша облазила всю квартиру, кроме Анькиной комнаты, и ничего не нашла.
«Боже, какая я дура! Это ж Анька притащила котёнка. Какая молодец. А я за столько времени и не догадалась»
И Глаша перестала обращать внимание на периодический писк котёнка.
Но через некоторое время она поняла, что котёнок пищит не переставая, просто воет уже, а не пищит.
Глаша не выдержала и распахнула дверь соседки.
        - Послушай, если завела животное, его надо кормить, гладить. Он же маленький. Покажи его мне.
Анька во все глаза смотрела на Глашу:
        - Ни фига себе, - промолвила она, - никогда психованных не видела. Ты че городишь? Какие животные?
Глаша прислушалась. Писк доносился не из комнаты Ани.
        - Ань, - Глаша старалась говорить как можно спокойнее, - может я правда свихнулась. Я весь день слышу это мяуканье. Ты что не слышишь?
Анька прислушалась.
        - Слышу. Ну и что? У соседки наверное.
        - Наверное, - сказала Глаша и вышла из комнаты.
        Сверху никто не жил. Квартира пустовала несколько лет. Ещё Мария Денисовна рассказывала довольно интересную историю про прежних жильцов этой квартиры. Да и дом был с толстенными кирпичными стенами. Вряд ли писк котёнка был бы так слышен.
Анька высунула нос из своей комнаты:
        - Ты в кухне смотрела?
        - Нет, - опешила Глаша.
        - Мне кажется оттуда доносится писк, - молвила Анька и закрыла дверь.
Глаша пошла в кухню, и правда там было слышно лучше всего.
         «Вроде как сверху доносится», - Глаша подняла голову. Почти под самым потолком она увидела вентиляционное отверстие.
Поставив табурет на стол, она взобралась на пирамиду. Звук доносился все чётче. Сняла решетку, внутри на небольшом выступе сидел котёнок. Как он туда попал, как он там уместился? Глаша протянула руку, аккуратно взяла котика, он уцепился лапкой за какую-то тряпку, из неё высыпался дождь американских денег. Глаша как заворожённая смотрела на этот фейерверк! А в голове звучал голос Марии Денисовны: «Возьми, милая, убегай отсюда завтра же!»
Глаша чуть не свалилась с этого нагромождения. Она понимала, что шуметь нельзя, иначе прибежит Анька.
Глаша тихо, как могла, спустилась вместе с котёнком, и, прижав его к себе, стала быстро собирать купюры. Заскочила к себе в комнату с этим добром, закрылась на замок. Трясущимися руками она пересчитала деньги. Их было ровно столько, чтобы купить небольшой домик в посёлке.
Котёнок пригрелся у неё на руках и пищать перестал.
        - Машенька! Ты моя Машенька!

        Всю ночь Глаша не спала. Будильника у неё не было. У Марии Денисовны то был конечно, дорогой и красивый, да упырь забрал. Боялась Глашка проспать. Как стало светать, взяла пакет с самым необходимым на первое время, сумочку с деньгами и Машу и отправилась на родину.
Приехав в посёлок, Глаша зашла к бабе Кате.
Уж как старушка обрадовалась ей.
        - Дед то помер мой, - сразу сообщила она, - давай у меня живи. Место есть теперь.
        - Баб Кать, поживу немного.
        В тот же день Глаша отправилась на поиски домика, чтоб понраву и по деньгам. Но все, что посмотрела, было то ли не по карману, то ли совсем непригодное для жилья. Баба Катя вечером встречала борщом и пирогами. Глашка денег оставила на продукты.
Эх, и отпраздновали же они Глашино возвращение.
        - Баб Кать, я домик хочу купить. Но не смогла ничего найти подходящего. Все обошла. Нет ничего.
        - Глаш, а квартирку не хочешь ?
        - Баб Кать, какая же ты у меня молодец! Хочу, конечно хочу! Как я не подумала то. На маленькую квартирку точно хватит.
        - Я вот чего хотела то сказать тебе, племянница моя в Белгород уезжает. У ейного мужика мать там. Зовёт. Говорит получше у них там, чем у нас в глуши нашей. Так вот квартирка у них, Глаша, хорошая. Картинка. Любка то моя ох и хозяйственная. Блястит все у ней.
        - Ой, баб Кать. На хорошую то не хватит мне.
        - Поговорю с ней. Уступит.
        На следующий день баба Катя надела свою праздничную шаль, взяла свой ридикюль и под ручку с Глашей направилась к племяннице.
Квартирка и правда была чудо как хороша. Но не хватало у Глафиры до суммы, запрошенной племянницей бабы Кати.
И тогда Глаша вынула серьги из ушей и сняла цепочку. Единственное, что не унесла треклятая Зойка.
        - Теперь отдашь квартиру то свою? - с замиранием сердца спросила Глафира.
        - Люб, отдай! Давно ж продаёте то. Очередь не стоит к тебе, - вступилась и баба Катя за Глашу.
        - Эх, была-не была, - Любаша тут же надела сережки и цепочку, - никогда у меня золота не было! - девушка с восхищением смотрела на себя в зеркало.
Через месяц Глаша переехала в своё жилье.
        Как же нравилась ей эта аккуратненькая уютная квартирка. Мужик видать у Любы рукастый был. Все было очень удобно устроено. Ни один сантиметр пространства не пропадал даром.
       В квартире было две небольших комнатки, кухня и санузел. Маленький балкончик. На нем Люба разводила цветы, а ещё зелень, помидоры и кабачки. Овощей было достаточно на кустиках. Баба Катя кое-что дала на первое время. Денег то почти совсем не осталось у Глаши, и надо было думать, как выжить. И ещё вот Маша у неё появилась. Надо ее кормить. Она то точно, как Антошка, ни птичку, ни мышку не поймает. Маленькая очень ещё.
        Глаша решила отправиться по посёлку, поискать хоть какую-то работу. Но все поселковые на неё косо смотрели. Одета то Глашка была хорошо, и ухожена не по-деревенски. Но самое главное заключалось в том, что зарплату по-прежнему не платили нигде. Глаша не хотела наступать на те же грабли вновь. Поэтому искала что-то, где была хоть какая-то прибыль. Но таких мест в посёлке было очень мало, и все они были заняты.
Глаша пошла бы и обходчицей, если бы платили так же хорошо, когда работала ее мама.
        На станцию соваться было совершенно бесполезно, но голод не тетка, и Глаша решила попытать счастья и там, ну, чтобы самой себе сказать, я все попробовала.
Зашла в станционный отдел кадров.
        - Могу предложить место дворника с предоставлением жилья, - предложила инспектор, дама пенсионного возраста.
Глаша обрадовалась.
        - Жилье не нужно. Мне есть, где жить. А зарплату платить будете?
        - Конечно. Что за вопросы?- мадам с огромной башней на голове из обесцвеченных соломообразных волос противно усмехнулась.
        - Оформляйте, - Глафира сунула даме паспорт, - когда приступать?
        - Да хоть сейчас, только иди переоденься. Такие наряды вмиг изгваздаешь, - фыркнула дама.
        Глашка глянула на себя - джинсики ладно облегали фигурку, белая футболка с принтом выигрышно подчеркивала формы. Глаша приуныла. Одежды то совсем нет. Она ж налегке сбежала от Наума. Но тут Глафира вспомнила, что Люба что-то оставила. Были они почти одного размера.
        - Да, сейчас переоденусь и прибегу, - сказала Глаша.
        Работа дворника была нелёгкой. Во-первых это не вокруг дома мести. Вышел с утра на пару часов и свободен. Перрон надо мести круглые сутки, и все-равно будет грязно.
Но Глаша не отчаивалась., постоянно подбадривала саму себя, что работа не такая уж трудная. Есть тележка для мусора, постоянно на свежем воздухе. Правда закрадывались мысли про зиму, ведь упадёт снег, и тогда работа станет в разы тяжелее. Но Глаша гнала эти мысли прочь.
       Столоваться ходила к бабе Кате, было стыдно есть пенсионерский харч, но ничего не поделаешь, больше никого у Глаши ближе, чем баба Катя, в посёлке не было. Она помогала старушке во всем. Полола огород после работы, убирала избу, носила воду.
Еда была очень простой, но голодными не были.
        Глаша проработала целый месяц и даже больше, но про зарплату никто не заикался. Тогда она пошла в бухгалтерию. В кабинете сидели две дамы
опять-таки пенсионного возраста. Они видимо кого-то бурно обсуждали, потому что, когда Глафира вошла, женщины замолкли.
        - У нас обед, - гаркнула одна из пенсионерок.
        - Я только спросить, - несмело начала Глаша.
Одна из счетоводов поднялась и грозным айсбергом пошла на мелкую Глашу, приговаривая:
        - Вот забудешь один раз закрыться, и на тебе - пожрать не дадут спокойно.
        - Да я только спросить хотела..., - но голос Глаши потонул в грохоте захлопывающейся железной двери.
        Глафира принципиально не хотела ни с кем общаться, жила очень обособленно. Отношения поддерживала только с бабой Катей, но видимо настал тот момент, когда эйфория от обретённой свободы прошла, и надо немного высунуть голову из своего панциря.
Глашка подошла к носильщику:
        - Здравствуйте, меня зовут Глаша, я дворник.
        - Ну, - процедил нетрезвый носильщик, - че надо?
        - Скажите, а когда зарплата будет?
        - Чего-о-о, - протянул мужик, - зарпла-а-а-та? А эт че такое? Слышь, Вась, - обратился он к своему напарнику, - тут деваха смешная, про зарплату спрашивает.
        - У кого? - прошамкал ещё более нетрезвый беззубый Вася, - у нас? - он громко икнул, - мы никому зарплату не платим, нам самим ее сто лет не платили, - мужик достал и закурил вонючую сигарету.
        - Спасибо, - сказала Глаша.
Она конечно же моментально прозрела.
«Господи, ну почему ж я такая идиотка то? Обходчикам не платят! А дворнику заплатят!»
И Глаша от досады на саму себя и на свою беспросветную глупость горько расплакалась.
        Вот она свобода, бери и ешь полной ложкой, а что с ней делать то? Как жить совсем без денег. Пенсия у бабы Кати мизерная. Это у деда была неплохая, потому и сводили концы с концами, да Глаша то и тогда не могла себе позволить объедать стариков. А сейчас, когда умер дед, и нет его пенсии, не прожить им на бабулины деньги. Надо что-то делать! Но что?
        Мозг вырывался. Денег нигде не платят - это ясно как божий день. Скажут, что получишь, отработаешь, а тебе шиш.
Все рыбные места, где есть хоть какая-то прибыль, прочно заняты.
Но Глафира решила все-таки ещё раз попытать счастья в бухгалтерии и услышать это непосредственно от дам-счетоводов.
        Выждав время, она снова подошла к мощной двери, постучала. За дверью была гробовая тишина. По коридору шла техничка.
        - А тебе чего, милая? Нет их. И не бывает в такое время. Ты завтра с утра приходи.
        - Я про зарплату хотела узнать.
        - Ты откель такая будешь то? Не наша что ли?
        - Да ваша я. Александры Васильевой дочка я.
        - А-а-а, - протянула бабушка, ибо она тоже была пенсионного возраста, - нет зарплаты то. Давно уж.
        - Скажите пожалуйста, а почему вы все работаете? Нет зарплаты же, - недоумевала Глаша.
        - Ну как тебе сказать? За всех не знаю. А я пенсию получаю. Дома тоска зелёная. Дети давно в город подались. Меня не зовут. Там тоже несладко. Ну как-то крутятся. А я по привычке хожу, как ходила, и делаю своё дело. Ну иногда перепадёт чего, - и бабуля, звякнув ведром, отправилась по своим делам, дав понять, что разговаривать более не о чем.