Глава 8

        Десять лет спустя

        После окончания школы все одноклассники разъехались. Кто куда! А Динка осталась. Устроилась буфетчицей на станции, это единственное, что было большое в посёлке, и стала ждать своего счастья. Почему-то очень надеялась, что приедет какой-нибудь поезд, скорый, из Москвы, непременно оттуда, выйдет из него журналист, обязательно журналист, зайдёт в буфет за сигаретами, увидит Динку, схватится за сердце, влюбившись в неё без памяти с первого взгляда, и увезёт с собой. И будут они жить долго и счастливо!
        Но никаких журналистов на горизонте не появлялось, хотя скорые поезда были. Каждый день, и не по одному. А как же! Станция большая, узловая как-никак.
       Но вот однажды возник перед  Диной один пассажир, обычный такой мужик.
«Старый», - подумала тогда Дина. Лет тридцать пять, однако. Динке восемнадцать всего было.
Мужик купил пачку кефира и батон, а никакие не сигареты. Расположился тут же, выпил кефир и добрую половину батона схомячил. И снова к Динке.
        - А скажите, милая девушка, не сдаёт ли у вас кто комнату или отдельную квартиру, что лучше всего, да поближе к станции?
«Командировочный», - подумала Динка. Вслух же ответила:
        - Сдаёт, соседка моя. Глафира. Вы тут посидите. Через полчаса смену сдам, и пойдём. Познакомлю вас.
Мужик присел, а через минуты три захрапел шумно.
«Намаялся, - пожалела Динка пассажира, - видать мамаша с ребёнком в купе ехала. Орал поди малец всю дорогу. Ишь как дядьку сморило-то».
        Сменщица пришла через сорок минут. Дина тронула за плечо уснувшего мужика, тот открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на девушку. «Кто я, где я?» - хотелось спросить Павлу. Ибо был это Колесников Павел Николаевич, ревизор РЖД, откомандированный на узловую станцию N, должный в течение трёх месяцев ездить во все четыре стороны и проверять работу объектов общепита на станциях в радиусе ста километров. То есть Динкина точка тоже попадала под его контроль. Но узнала об этом Дина чуть позже.
        А пока Павел с трудом явился в реальность после абсолютно бессонной ночи в одном купе с мамашей и ее тремя вечно орущими детьми. Ночка была та ещё. Дина все время что-то тараторила, Павел не вникал, а только кивал головой. И вот в очередной раз он кивнул и тут только осознал, что именно буфетчица спросила:
        - Тысяча рублей в сутки за постой-то, согласны?
Павел кивнул и тут же в ужасе, начал отрицательно вертеть головой. Ибо выделено ему было на ночлег всего лишь восемьсот пятьдесят рэ суточных. И приплачивать своих сто пятьдесят рубликов не хотелось. Тем более неизвестно пока за что.
        - Ну тогда я вас не поведу. На меньшее Глаша не согласится. Вы на сколько дней приехали-то?
        - На три месяца, - вымолвил Павел.
        - А, ну тогда наверное согласится. Оптом же, - заржала Динка.
        Глаша оказалась женщиной примерно одного возраста с Пашей, а может даже и помоложе. Сдаваемая комната вполне устроила Павла. Чистенькая, аккуратненькая. Кровать застелена однотонным покрывалом, никаких ковриков на стене и на полу. Порадовало отсутствие кружавчиков, занавесочек и цветочков на подоконнике. Все предельно скромно.
«Минималистично», - с удовлетворением подумал Павел.
С хозяйкой договорились быстро, и даже не на восемьсот пятьдесят рублей за сутки, а на семьсот. Паша ликовал, и уже в уме подсчитывал свою прибыль.
        Динка выскочила из квартиры Глаши, заскочила в свою на третьем этаже, быстро разделась и юркнула в кровать. Через несколько минут сладко засопела.
Про командировочного дядьку Дина вспомнила только через неделю, когда он явился к ней в буфет в сопровождении начальника станции.
        - Вот, Дина, начальство! Павел Николаевич. Из Москвы, ревизор. Ну разбирайтесь, - и начальник убежал по своим многочисленным делам.
От неожиданности Дина потеряла дар речи и лихорадочно стала вспоминать, не сболтнула ли она чего лишнего ему в тот день.
        - Здрасьте, - поздоровалась она зачем-то ещё раз.
        Павел Николаевич оказался человеком очень приятным, веселым, позитивно мыслящим. Работал он быстро, почти не отвлекая Дину. К концу дня Дина уже не думала о нем, как о дядьке. Наоборот.
«А он очень даже ничего», - вертелось в голове у красавицы.
        Она тайком забежала в подсобку, надела кофточку, которая выигрышно показывала ее добротную грудь, чем привела Павла в немалое смущение, накрасила губы яркой помадой.
«Эх, волосы нельзя распустить», горестно подумала Дина. Ну ничего, домой-то мы вместе пойдём, вот тогда и распущу, - решила Дина. Ах, да, ещё буфетчица надела туфли на высоченных шпильках, аж тринадцать сантиметров.
        Когда она вышла из подсобки, взгляд Павла зафиксировался там, где когда-то было лицо, а теперь призывно вываливалась девичья наливная грудь. У Паши слегка все поплыло, и он поднял взгляд выше, наткнувшись на ярко-красные губы, такие же призывно-наливные, слегка приоткрытые, готовые к страстному поцелую. Паша поднял глаза ещё выше и встретился с глазами Диночки. Они блестели как у непотребной женщины. Паша медленно поднялся, ибо сидел он, подсчитывая банки сгущенки, медленно подошёл к манящим прелестям красотки, сгрёб Дину в объятия и впился в ее алые губы, намазанные дешёвой помадой, ощутив давно забытый треклятый вкус вазелина.
        Возвращалась парочка домой, будучи любовниками.
        - С Глашей я поговорю сама, - щебетала Динка, - уговорю ничего с тебя не брать сверху.
        - За что?- не понял Паша.
        - Ну как же? Ты же один ночевал? А теперь-то мы вдвоём будем? У меня нельзя и негде, - добавила Дина.
Паша слегка опешил. Такой перспективы, как ночевать теперь каждую ночь с Диной, он не рассматривал.
        - Ты не хочешь со мной ночевать?- Динка надула свои пухлые уже не алые губки, ибо Паша съел всю помаду, а красить снова Динка не стала. Помада своё дело сделала. Можно расслабиться.
        - Ну можно было бы конечно, но не каждую ночь, - ответил Паша.
        - Ну как знаешь, - обиделась Динка.
Остаток пути прошли в молчании. Перед Глашкиной дверью Динка уточнила:
        - То есть сегодня не будем ночевать вместе?
        - Прости, сегодня нет, - быстро ответил Паша и юркнул в открытую Глашей дверь.
В темноте коридора Динка не увидела Глашу, и хорошо.
        А Глаша, тем не менее, встречала Павла при полном параде. Легкий макияж, кружевной пеньюар, высокая причёска, делали ее образ парящим и притягательным. Глаша давно присматривалась к своему жильцу. Симпатичный, серьёзный, непьющий, за неделю ни разу не натрескался, ни одной бутылки не притащил, и к Глаше не подкатывался. Приходит сразу после работы, закрывается в комнате, баб не водит, и сам никуда не шастает. Но самое главное - москвич! Глашке смерть как надоело в этой глуши сидеть. Тридцать лет уже стукнуло. Сколько можно-то? Ни мужа, ни детей. Мужиков навалом перевидала, и командированных и своих поселковых. Да никто никогда не вызвал у неё желания замуж за него пойти.
А при виде Павла что-то торкнуло у Глаши.
        -Вы совсем сегодня рано, Палниколаич, - пропела Глафира своим чуть низковатым, а от того очень сексуальным голосом.
        - Так управился быстро, - ответил Павлик.
        - Ох, какой вы! Везде такой быстрый или только на работе, - хохотнула Глаша.
Павел смутился. Он вообще не планировал никаких романов. Сам не понял, как у него сегодня с буфетчицей получилось. Павел, как впрочем и все мужчины, очень любил красивую грудь. А у Динки грудь была что надо, Павел как заворожённый, как крыска за дудочкой, потянулся за ее прелестями. Вот и сейчас Пашка, вспомнив про Динкину грудь, ощутил как вздымается его плоть.
        - О, - удивилась Глаша, - какой вы быстрый.
А про себя подумала: «Ну что ж, так тому и быть. Сама судьба благоволит», - и повлекла его за собой в свою комнату.
Такой неистовой страсти Паша давно не наблюдал у женщин. Грудь не та конечно, что у Динки, но во всем остальном Глаша превосходила юную Дину намного. У Павла даже закрались подозрения о профессионализме Глафиры.

        Проснулся Паша утром в одной постели с Глашей.
        - Можешь за квартиру теперь не платить, - сладко потянувшись, промурлыкала она.
        - Почему же?- уточнил Павел.
        - Ну как же? Мы теперь близкие же друг другу люди? - закинула удочку Глашка.
Она зевнула и снова задремала. Павел же, осторожно выбравшись из ее объятий, отправился на работу.
        У подъезда его поджидала Дина. Увидев Павла, она подскочила к нему и припала к нему жарким поцелуем, прижав к нему свои оголенные прелести. Павел, весьма слабый до женской груди, чуть было тут же не разделал Динку. Но обоюдно решили добежать до буфета.
        Вечером вся история повторилась с точностью до вчерашней. Глаша встречала при полном параде и с порога вела в постель. Потом долго ужинали и снова предавались любовным утехам. Так и повелось - с утра Дина, а вечером Глаша. И даже, когда с буфетом Динки было покончено, путь Паши на работу пролегал через Динкину грудь.
        Таким образом пролетели три месяца. Ни одной из дам Паша ничего не обещал. Но каждая втайне надеялась, что вот-вот Паша скажет:
        - А собирайся-ка ты, Динка-Глашка, увезу я тебя отсюда в Белокаменную.
Но предложения такого не поступило ни одной, ни другой любовнице.
Уехал Павел.
А к ноябрьским обе дамы обнаружили своё интересное положение.
И как-то воскресным утром вышли дамы одновременно из подъезда и обе с чемоданами.
        - О, Динка, куда это ты намылилась? - первая задала вопрос Глаша.
        - В Москву, - не стала скрывать Динка, - а ты?
        - И я туда же. Давай вместе держаться.
        - Конечно. Вдвоём веселее и не так страшно.
        До станции дошли пешком. Билетики взяли в плацкарт, чтобы подешевле. До Москвы сутки ехали очень весело. Болтали без умолку о своём, о девичьем.
В общем, в Москву въехали закадычными подругами.
На Казанском вокзале вышли из поезда, беспокойно озираясь по сторонам.
        - Тебе куда? - спросила Глаша.
        - Я сразу в управление дороги. Вот и адресок имеется.
Глафира, терзаемая смутными сомнениями, переспросила:
        - Куда-куда, ты говоришь, тебе надо? В управление? Уж не к Павлу ли Николаевичу?
        - К нему! - гордо ответила Динка, - любовь у меня с ним.
        - Ах любовь...понятно все. Значит на два фронта работал. Дин, я не знаю, зачем ты к нему едешь, а я беременна от него.
        - И я, - всхлипнула Дина.
        - А не врешь? - Глаша посмотрела на Дину с сомнением.
        - Не вру, зачем мне врать. Что делать?
        - А давай пойдём к нему. Вдвоём пойдём. Вместе. Пусть он сам скажет, кого он выбирает.
        В управление добрались к четырем часам дня. Колесникова на месте не оказалось. Все в той же пресловутой командировке. На три месяца. Вчера отбыл.
Что оставалось девушкам делать? Отправились, несолона хлебавши. Домой ехали в разных вагонах. Глаше собственно все-равно было. А Динка молодая горячая. Обиделась.

        Прошло три месяца. Как-то вечером Динка сидела дома и смотрела телевизор. Живот был уже очень большой, хотя было всего пять месяцев. У Глашки живот тоже был немаленький, а может даже ещё больше, чем у Динки. Раздался звонок в прихожей. Дина тяжело поднялась и открыла дверь. На пороге стояла Глаша.
        - Три месяца прошло, - сообщила она, - что делать будем?
        - Не знаю, - пожала плечами Динка, - хочешь, езжай к нему. Я не поеду. Не люблю я его. За три месяца ни разу не вспомнила.
        - И я не люблю. Но что мне делать? Ты хоть работаешь, тем более в буфете. А я случайными заработками перебиваюсь. Скоро и их не станет. Уже нет. На что детей кормить стану?
        - Детей? - удивилась Дина.
        - Двойня у меня, - грустно сообщила Глаша, - в район ездила. УЗИ сделала. Интересно было.
На слове заработки Динка хмыкнула. Разве ж это работа. Квартиру внаём сдавать. Да мужиков ублажать.
        - Глаш, - спокойно спросила Дина, - неужели кто-то ещё зарится сейчас на тебя?
        - А то! - подмигнула Глашка.
И женщины весело рассмеялись.
        После того разговора дамы как-то неожиданно стали практически одной семьей. Часто встречались, ходили друг к другу в гости, делились вкусненьким. А потом Глаше пришла гениальная идея.
        - Дин, а давай переезжай ко мне? А? А твою квартиру сдадим. Скоро и ты работать не сможешь. У меня сейчас как раз клиенты есть, ко мне просятся жить. Федотовы. Да ты их знаешь. Молодожёны. Давай им твою однушку сдадим, дороже, чем мою одну комнату. Мне лучше с тобой жить, Дин, чем с ними. Да и дети скоро родятся уж.
 Согласилась Динка. Стали жить вместе. У каждой своя комната. Дружно жили. Хорошо.
       Схватки у первой у Динки начались. Так Глашка не ушла из роддома, пока Динка не родила. А родила она близнецов - двух прекрасных девчонок. Глашка спокойно восприняла информацию и только тогда ушла домой. Но в ту же ночь ее и саму привезли в роддом со схватками. Долго мучилась Глаша. Почти сутки рожала. Родились мальчики. Разнояйцовые близнецы. Уже при рождении совершенно непохожие друг на друга.
        Выписывались подруги вместе. Упросили доктора, чтобы в один день, чтобы помогать друг другу. Так и жили вместе дружно, одной семьей. Динка через месяц на работу вышла. Все запасы кончились. А Федотовы нерегулярно платили. Да жалко их выгонять было. Молодожёны. Идти некуда. Кто как не Глаша понимал, как это важно - крыша над головой.
Глаша за детишками осталась смотреть. Вот Федотова-то ей и помогала иногда. Молока у Глафиры так много было, что она всех четверых умудрялась кормить. Динка своих только ночью и вечером кормила, выпросила у начальства лишь дневной график, без ночных дежурств.
        Но однажды в посёлок снова ревизор нагрянул. И снова Колесников. Женщины и думать про него забыли, хотя девочки и один из мальчиков как две капли воды были на него похожи.
Заявился к Динке в буфет, сделал вид, что первый раз ее видит.
        - А не нужна ли вам квартирка, господин ревизор? Имеется такая, да сразу с бабой! А как же! Полный комплект. Это на ночь вам. А днём здесь, в буфетике можете опять свою мужскую нужду справлять. Как вам такая перспектива, а? -Динка сексуально облизнула губы и презрительно хмыкнула.
Колесников не засмущался и не застыдился, а сообщил, что в этот раз на два дня он всего приехал, в гостинице остановился.
        - Да и не нуждаюсь я на сей раз ни в ночной, ни в дневной бабе. Жена у меня дома молодая. Беременная, - гордо сообщил Паша.
        - Ой, - всплеснула руками Дина, -стесняюсь спросить, уж не двойней ли?
        - Откуда знаешь? - опешил Павел.
        - Таки у детей твоих не родившихся еще четверо сводных братьев и сестёр имеется, - хохотнула Динка.
Павла заклинило, а Динка спокойно начала обслуживать набежавших пассажиров. Их было много, и у Павла было время сформулировать вопросы.
        - Ты что сейчас сказала? Какие такие братья и сёстры? Ты в своём уме?
        - В своём. Дети твои, Паша.
        - Дети? - Паша начал заикаться, - какие такие дети?
        - Ну такие, знаешь, маленькие. У меня девочки, а у Глаши мальчики, как у твоей жены в животике. Кто там у вас? Мальчики или девочки, кстати?
        - Мальчик и девочка,- машинально ответил Павел, - постой, Динка, - схватил Паша Дину за руку, - скажи, что ты соврала. Ну соврала же?
        - Нет, Пашенька. Чистая правда. Своих могу показать. А за Глашку говорить не буду. Захочет - покажет. Нет, ну уж не обессудь. Хотя, думаю покажет. Не показывают, когда злятся, а мы тебе благодарны, Паш, ох как благодарны. Ты нам семью создал. Мне и Глашке.
И Дина, одарив Павла очаровательной улыбкой, снова принялась за дело, ибо пассажиров набежало в буфет неимоверное количество. Видно, поезд прибыл. Московский, скорый.

Эпилог

        Павел в тот же день и в тот же час уехал из посёлка. Больше Дина и Глаша его никогда не видели.
Когда детишкам исполнилось по три года Дина вышла замуж за москвича. Он тоже приехал в командировку. На станции вышла из строя система электричества, и местные инженеры не справились. Приехал столичный профессионал.
Дина категорически отказалась ехать без Глаши и детей. Они не представляли жизнь друг без друга. Все четверо детей называли женщин мама Дина и мама Глаша.
Динкин ухажёр немедленно согласился. Квартира у него была огромная, доставшаяся в наследство от дедушки, строителя Обнинской АЭС.
Глафира осуществила свою мечту, закончила педагогический институт заочно, и стала преподавать в начальной школе. А спустя год в школу пришёл новый преподаватедь труда. Отношения развивались стремительно. И уже через полгода Глаша переехала с детьми к мужу.
Кстати, он сразу предупредил Глашу, что он близнец!

Конец