Розы и шипы развитого социализма

                В застоя годы в прошлом веке
                Нам чушь прекрасную несли
                Под заклинания генсека
                Мы выживали как могли

                Могла написать, но не написала Ю. Мориц



Добираясь летом с работы и на работу, Саша завидовал самому себе. Ни тебе переполненного метро, ни особой давки в автобусе. Хотя автобус был. Полупустой, он отходил от площади, и, пропетляв с полчаса, добирался до проходной института.

К автобусу Саша шел от Речного вокзала через чудесный парк 'Дружба', засаженный в канун давнишнего Фестиваля Молодежи уникальными деревьями из ста стран мира. Про деревья Саша узнал увязавшись однажды по аллеям за экскурсией биофака МГУ; профессор студентам рассказывал, а Саша на приличном удалении тоже послушал.

Что особенно интересно, до Речного вокзала  Саша добирался с противоположного берега. На речном трамвайчике. Трамвайчик возил поперек водохранилища рабочих вокзала и порта, но и посторонних на него охотно пускали. За пять копеек с носа. Свободных мест всегда было полно.

Ну а до трамвайчика Саша шел от своего дома по берегу. Там даже пляж был по дороге. В общем, полтора часа сплошного удовольствия.

Вот только сегодняшним утром произошло непредвиденное. На пологий берег пляжа с воды въехали три громадные черные машины приводимые в движение чудовищными воздушными винтами в сетчатых футлярах. Такие же винты очевидно стояли под днищами  –  машины как будто ехали на грубой резиновой бахроме, а под ними вскипала и проминалась вода.

На берегу из-под машин во все стороны полетели земля и мелкие камни. Потом рев моторов поутих, и машины осели. С них попрыгали парни в черных комбинезонах,  с автоматами перед собой побежали в атаку вверх по склону. Впрочем, вскоре остановились и, опустив автоматы, сгрудились в кучки.

Десантнички, тренируются –  подумал Саша, наблюдая. У него было на это несколько минут, потом надо было спешить к трамвайчику.

Весь день амфибии не выходили у него из головы. Нет, в военной технике он уважал и необузданную мощь и щедрое воплощение разнузданной инженерной мысли. Но виденные сегодня утром усатые антеннами машины вызывали из подсознания исполинских доисторических тараканов. Которые выползли и метнули на берег черную тараканью икру. Которая тут же еще и разбежалась. В общем, было противно.

А если противно, какая тут работа. Тем более, что и начальника в тот день не было. Саша, что с ним случалось редко, свалил с работы пораньше и, еще не было четырех, как шел по парку 'Дружба' по направлению к Речному вокзалу.

Ярко светило солнце. Было жарко. Болела голова. Деревья, высаженные когда-то юными свободолюбивыми делегатами, от головной боли помогали мало. Но внезапно Саша увидел то, что помочь могло.

Запыленный фанерный киоск на полянке, который никогда на Сашиной памяти не функционировал и воспринимался им исключительно как второстепенная деталь пейзажа, демонстрировал признаки жизни. Мутное окошко поднялось, за ним замелькала тетка в белом халате. Повозившись немного, тетка вывесила белую картонку с надписью 'Пиво'.

Саша не верил своему счастью. Он был первым у киоска с пивом. Летом. В прекрасном парке. И никого вокруг.

Ну, никого, это ненадолго, Сейчас набегут. Но минут пять у него было. Физико-математическое образование позволило быстро рассчитать варианты.

От обеденного рубля –  Саша торопливо пересчитал - у него остались, да, сорок четыре копейки. Беру одну бутылку за двадцать пять. Быстро выпиваю, пустую бутылку примут обратно за двенадцать, добавляю еще тринадцать и получаю вторую. Пью с кайфом и расстановкой в тени на лавочке.  И, даже если вторую бутылку сдать через набежавший народ не удастся, у него еще остаются шесть копеек. На переправу хватает.

Саша уже был у киоска и, просунув вглубь мелочь, получил бутылку Жигулевского. И оно было холодное!

Теперь бутылку надо открыть, но это не проблема. Вот железный заборчик с прекрасным уголком в качестве поручней. Угол под капсуль, мастерский удар ребром ладони по крышечке, и оп-ля... 

Саша, не желая верить своим глазам, снотрел на результат. Крышечка должна была отлететь, обнажив дымящуюся пивным духом гладкую горловину. Крышечки он не видел. Горловины тоже. Бутылочное горлышко превратилось в густой частокол острейших стеклянных игл. Часть игл свалилась внутрь и мокла в пиве.

Нет, отколись горлышко чисто, по окружности, Саша, очень осторожно конечно, но пиво бы выпил. Ну не было бы второй бутылки, ну и ладно. Одна бутылка холодного пива летом, в жару, тоже вещь. Даже если порезал бы чуть губы, мало ли... Но так...

Саша медленно побрел к переправе. Сказать, что он был подавлен. было ничего не сказать.