Город c пустотой в глазах

                Вряд ли когда-то мне удастся забыть день, в корне изменивший мои дальнейшие будни, которым не суждено было быть столь серыми, коими они были до того. Я жила как  все: вставала, принимала душ, чистила зубы, чтобы свежей и бодрой попасть в контору, где работала последние несколько лет. Но так случилось, что дела наши пошли не очень, а если сказать честно, то и вовсе пошли они под откос. Сначала прекратились совместные поездки по выходным, которыми наш босс сплачивал коллектив, потом исчезли  премии, и, наконец,  руководство объявило, что придётся мне поискать себе новое место. Чем я и занималась до сегодняшнего дня, после которого никогда уже не смогу   быть прежней даже в любимом деловом костюме.

                Итак… Автобус, на котором я должна была ехать на собеседование в небольшой областной городок, отменили. Следующий должны были дать лишь через час, но не усмотрев в этом ничего зловещего или некоего предзнаменования, я всё равно решила поехать, известив о своей досадной задержке будущего возможного работодателя. Некоторое время я маялась на автобусной станции, расхаживая по перрону, в надежде, что этот достаточно удобный транспорт подъедет пораньше, и я смогу выбрать самое удобное сиденье, с комфортом  расположиться, чтобы чуток вздремнуть перед дорогой. Однако же этого не произошло и выпуская клубы сизого дыма грязный, гремящий составными частями автобус подкатил ровно к назначенному времени, отъехала в сторону автоматическая дверь и показалась взлохмаченная голова водителя, с раздражённым и злым выражением лица.
               
                — Мне до остановки «Живые дома», — сказала я, — но я туда еду в первый раз. Вы не подскажите, когда мне выходить?
               
                Мой любезный тон не смог очаровать этого истинного пролетария, и в ответ он лишь недовольно кивнул, что мне следовало расценить как обещание сообщить мне о необходимости выходить.
               
                Что же… какая разница в каком настроении этот человек, лица которого я уже даже не вижу, сидя прямо за ним. Дёрнулся этот древний агрегат резко и неуклюже, так что я едва не съехала вниз с сиденья, обивка которого была крайне скользкой, но стенка, отделяющая мне от водителя удержала меня от падения. Таким образом привычного комфорта не было с самого начала — не работающий кондиционер, скользкие сидения, странноватый водитель. Впрочем, что странного в обычном хаме.

                Я попыталась смириться с тем, что ехать в таких условиях почти час и прикрыла глаза, но как не странно духота не давала возможности вздремнуть и я стала смотреть на пролетающие мимо умиротворяющие пейзажи бескрайних полей и берёзовых рощиц, на петляющую ленту шоссе, кромку Москвы-реки, которая вылетела искрящимся боком, подобно большой рыбине, взмахнула хвостом и исчезла за поворотом. И мы снова неслись между зелёными кронами, которыми деревья в отчаянье помахивали в предосенних деньках, ведь ещё немного и они пожелтеют, чтобы чуток порадовать увядающей красотой. За ними последовали на удивление ухоженные домики, все ладные, крошечные, за невысокими кирпичными заборами, что демонстрировали главное для меня — городок, куда несла меня дорога был населён состоятельными людьми, способными оплачивать мои услуги. Покосившейся забор, за которым виднелась разваливающаяся на части изба, был всего один, или два, в основном же подъездные пути к городку светились благосостоянием, и настроение моё несколько улучшилось.

                —  Живые дома! — громко прокрякал водитель, отчего я вздрогнула и засобиралась, боясь не успеть выйти, хотя и понимала, что это не электричка и двери не захлопнутся перед моим носом.

                Странное же это было местечко! Я вышла на остановку, но люди, стоящие на ней, сидящие на лавочке меня будто вовсе не заметили. Как во сне. Они мне снятся. Или я им? Я подошла к женщине, грузной, с одутловатым лицом и куском седых волос на голове. Почему-то она казалась мне наиболее реальной из всех.

                — Не подскажите ли вы мне, как добраться до Университета? — Спросила я, зная, что Университет на весь этот городок один.

                В городе этом, Сбруйницах, названном так в честь имперского кавалерийского полка, для которого здесь ковали сбрую, не осталось и следов лошадей. Зато сегодня здесь расположился автомобильный университет, готовящий специалистов по автомобилестроению, хотя здесь не было ни одного завода. Именно в это заведение я и держала свой путь. Дорога петляла меж зданий начала прошлого века, некоторые из которых были заброшены, с заколоченными окнами, а некоторые избы были отреставрированы сайдингом, кровля заменена на новёхонькую, а саму брусчатку под ногами, по всему видавшая не только последнего русского императора, время будто отшлифовало, как море гальку.

                В пустом здании из красного кирпича эхо моих шагов отдавалось в высокий пошарпанный потолок и возвращалась обратно гулким звуком. Людей в здании не было, кроме одинокого вахтёра, молодого человека в военной форме,  сверкнувшего аккуратными, ровными зубами в приветствии. В глазах вспыхнул озорной огонёк. 

                — Уверены, что вас ждут? — Спросил он.

                — Вполне. — С вызовом ответила я.

                Молодой человек хмыкнул и махнул рукой влево «Вам туда».
                Я походила по пустым коридорам, пока не натолкнулся на приоткрытую дверь, из-за которой выбивался электрический свет. Зашла в скучный, заставленный пустыми стеллажами кабинет, в котором терялся стол руководителя этого унылого места. Сам ректор вуза походил на некогда ладный боровичок, но изрядно поросший мхом и малость подгнивший за то время, что ничья рука не нашла его, чтобы пополнить свою корзинку.

                — Понимаете ли вы, куда вы попали, что абы кого я на это место не возьму? — На меня воззрились тусклые глаза из-под толстых стёкол очков, которые тонули в белых кустистых бровях.

                — Я работала в отличной компании и у меня есть рекомендательное письмо …

                — Это не интересно. Вот ведь как вы будете к нам ездить? В наш город? Здесь надо жить, это  главное. Вы должны быть частью Сбруйниц.

Мне захотелось встать и уйти, но вся эта атмосфера не позволяла мне вести себя как всегда. Она погружала меня в состояние анабиоза, и я молча слушала этого крайне неприятного человека, более всего похожего на лешего,  и мне начинало казаться, что я сплю и вижу сон. Ведь ничего подобного не могло произойти в реальности.

                В здании никого не было, кроме ректора и вахтёра! Так не бывает.

                Не помню, как вышла, помню только победоносную улыбку вахтёра в военной форме, чьё болезненное бледное лицо смотрелось пугающе. Он не прощался. И тут меня охватил страх, который ненадолго вернул меня к жизни. Это было похоже на то, как замерзаешь в холодную погоду на улице и уже не чувствуешь себя, мысли лениво текут в голове, а холод перестаёт доставлять дискомфорт. Но первый сделанный шаг приносит мелкую дрожь вместе с паническим страхом понимания близости смерти.

                Я останавливала людей, спрашивая их дорогу, но они с равнодушными и добрыми улыбками сельчан отвечали, что не знают, как мне помочь. Я даже позвонила в местную администрацию, ведь там точно должны знать, но…

                — Скажите, как мне добраться хотя бы до железной дороги?

                — По правде, не знаю, — отвечала сотрудница, — туда как-то ездят. Но я не знаю как. Вы пойдите на остановку, наверняка мимо проедет какой-то автобус и возможно он и будет ваш.

                Надписи на автобусах ничего не говорили мне и как выбраться из этого места я не представляла. Я не помнила, где находилась остановка, на которой я вышла, я не узнавала себя, потому что обычно легко ориентируюсь в незнакомых городах. И все эти люди на улице так вежливо, так мило отвечали мне, что не знают, как попасть на станцию Сбруйницы! Я подбегала ко одному, второму, третьему и паника окончательно завладела моим разумом. А им было абсолютно всё равно, лица их с каждой секундой всё больше походили на гипсовые маски.

                Из маршрутки, которую я остановила, на меня смотрел  улыбчивый водитель, улыбка которого была ненатуральной, словно нарисованной на искусственном лице.

                — У нас есть маршрутное такси, которое ходит до станции. Но оно идёт туда не всегда. Надо спрашивать водителя. Иногда оно ездит и в другой город. А я езжу только по нашему городку. Взад-вперёд, три километра туда-сюда…. Хороший городок! И чужаков нет! Все свои! Вот и вы своей станете!
И газанул.

                «Своей», застучало в моей голове! Вот оно что! Они хотят сделать меня своей! Чтобы я работала в этом вузе и становилась похожей на покрытую плесенью чернику, чтобы купила здесь жильё, которое любезно предложил мне продать ректор, а пока сняла бы апартаменты напротив вуза у его свояченицы. И чтобы больше никогда не увидела родные места, не услышала родных людей! Кровь стучала в висках, я искала глазами 66 маршрутку, которая иногда ходит до станции. Западня!!!! Как в лабиринте я ходила по улицам, мощёным брусчаткой. Я не знала сколько это длилось. Летние дни длинные, может уже четыре, может пять вечера, а то и шесть. Но...  о счастье, она нашлась, когда я уже в третий раз прошла по одной и той же улице и удивилась тому, что каждый раз я проходила мимо нужной остановки!

                Люди в белом микроавтобусе походили на мешки с картошкой, потряхивающиеся на сидениях. Их постные лица с приветливыми улыбками были угрожающими. Я не хочу стать такой как они!

                — Как скоро мы доедем до станции? — спросила я у такого же водителя.

                — Не могу вам сказать.

                — Как это не можете? У вас что же, нет расписания?

— А каждый раз по-разному выходит, — улыбаясь и качая головой, как болванчик, ответил смуглый и приветливый водитель, глаза которого были пусты и мертвы.

                Сбруйницы долго не отпускали нас, окутывая клубами газов на всех перекрёстках и вдруг, о чудо, маршрутка вырвалась на шоссе по обе стороны которого были поля, зелёные, аккуратные, ласкающие взор, и мы понеслись и вот уже кажется мне померещился стук колёс родной подмосковной электрички, старой, разбитой, но такой понятной, с этими уставшими пассажирами, переругивающимися без особого повода, попрошайками и кондукторами, махнувшими рукой на безбилетников.

                Однако же к тому моменту, как маршрутка наша оказалась у платформы, путь на неё перегородил товарный состав.

                — Как туда попасть? — спросила я женщину, вышедшую со мной.

                — Пока не проедет, не попадёте. Что-то не везёт вам сегодня  — Ухмыльнулась она и исчезла где-то в зарослях травы, покрытой ржавыми ошмётками краски.

                Лишь через долгих десять минут я оказалась на платформе, где и купила билет. Глаза кассира были такими же пустыми, как глаза всех жителей этого города, которого нет. Потому что его не должно быть. Города не должны быть такими. А раз не должны, значит, его и не существует. Так я думала, глядя на приближающуюся электричку, старую, прокуренную, разбитую… Но странным показалось мне, что стоило мне забраться в неё, как двери будто бы поменялись на новые. Да и в салоне все сидения были современные, удобные, пахло свежестью кондиционера, а пассажиры мирно дремали или читали. Кто-то пил кофе. Может я села на экспресс? Но нет, меня успокоили, это электричка.

                — Должно быть вы давно не ездили, — сказала мне пожилая дама, — а ведь уже полгода, как все старые электрички сняли, после той трагедии неподалёку от депо подле Раменского.

                — Что за трагедия? — Спросила я.

                — О, как вы не знаете? Кажется, вся страна её обсуждала. Тогда прогремел страшный взрыв в депо, как раз из-за очередной попытки отремонтировать старый состав при помощи какой-то химии. Работали там сплошь жители Бронниц. Так вот, вроде хотели перекрасить, да ещё покрыть чем-то от ржавчины, а чем особо не разбирались. Рвануло всё депо. Взрыв был такой силы, что уничтожил бы все эти Бронницы, благо только депо разбомбило. Место, где депо было, теперь заражено радиацией, потому на этом перегоне всегда закрыты окна.
 
                — А город Сбруйницы случаем не рядом?

                — Да нет у нас такого города. Может что перепутали? Впрочем, все эти городки так похожи….

                Я решила замолчать, пока меня не приняла за сумасшедшую. Может я перегрелась? Но этот город с людьми, глаза которых у всех до единого были пусты, был так реален. Возможно, это всё как-то связано со взрывом.
Электричка, проехав заражённую зону, быстро донесла меня до моего славного городка. Я вышла, уже не так удивилась тому, как изменилась платформа, исчезли с неё уродливые строения, собирающие пьяную молодёжь и окурки. Выстроились газетные павильоны и автоматы по продаже горячего кофе и прочей снеди.  И только очутившись на центральной площади у городской администрации, зелёной, со спешащими куда-то людьми, я увидела на знакомом табло сегодняшнюю дату. В горле у меня пересохло от ужаса. С трудом переставляя ватные конечности, я дошла до больницы. У стойки регистратуры, едва держась на ногах, я будто со стороны услышала как из моего горла вырвался истошный крик: « Помогите! Я была в Сбруйницах! Я провела там целый год, — в городе с пустотой в глазах».