Глухонемая вселенная...

Рассказ — эссе: Глухонемая вселенная…

(Анна Андреевна Ахматова)


«Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии Её стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно – эстетства и декадентства, «искусство для искусства» не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе»


Из постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» от 14 августа 1946 г.


Я читаю эти сухие, казенные слова и у меня сразу возникает мысль: «Хоть бы капельку этого буржуазно –аристократического эстетства посмотреть и послушать в современных стихах, ток-шоу и фильмах, которые тиражируют ежесекундно и ежечасно на нынешнем ТВ».

Мало того, недавно кто-то в «Одноклассниках» выложил старый стих, времен гражданской войны, который как я понимаю, пришел на смену старой «салонной поэзии». Приведу несколько строчек. … Пулемет, максимушка, харкай…/ Ванюха, шамай последнюю корку. / Мир, пойми: / Мы не только за Питер, Москву и Харьков,/ Мы за:/ Лондон, Париж. Нью-Йорк…

И рефреном звучат повторяющиеся строчки у автора и фамилия известна – Светлов (явно, что псевдоним) И заголовок – соответствующий – «Фронтовик». Вот эти строчки рефрена:

Это Ленин – братишка прищуренный

– Правдой светлой в башке ковырнул…

Помню митинг, махоркой прокуренный,

Я тогда –

К коммунарам примкнул.

Меня больше всего в этой последней строчке поражает глагол – примкнул. Подумал сразу: « Хорошо, а если этому братишке, кто-то другой в «башке ковырнет» и скажет другую «сермяжную правду», то придется опять к кому-то – примыкать?»

Нет, уж лучше салонная поэзия Пушкина, Баратынского, Тютчева… чем читать, как объясняют Ванюхе, который «шамает последнюю корку», что оказывается эти «господа-братишки» собираются Париж с Лондоном спасать…

Почему все это непотребство поднял из «пыли лет»? А это следует из этого постановления Оргбюро ЦК ВКП (б). Именно, вероятно, такие стихи были нужны советскому народу и благотворно воздействовали на советскую молодежь.

Задаю себе вопрос: С какого перепугу, сразу после войны такое постановление приняли? А это постановление обыкновенная фобия власти, которая поняла, что она все больше и больше расходится с народом. Не случайно постановление приняли в 1946 году. Война изменила сознание людей и морок большевистского мракобесия постепенно стал рассеиваться.

После этого постановления перед Ахматовой опять закрылся доступ к публикации, который и так был очень редок. Мое поколение не знало ни её поэзии, ни её биографии… Не случаен заголовок рассказа – «Глухонемая вселенная».

Это строчка из стихотворения Иосифа Бродского на столетие Ахматовой (1989г. Поэт в стихе говорит о том, что «собственный голос» поэтессы «звучит отчетливей, чем из надмирной ваты» и Ахматова нашла эти слова… Передадим слово Бродскому, вот последняя строфа их этого стиха…

Великая душа, поклон через моря/ За то, что их нашла, - тебе и части тленной,/ Что спит в родной земле, тебе благодаря/ Обретшей речи дар в глухонемой вселенной.

Ахматова, единственная поэтесса такого уровня, которая описала в поэтической форме, что чувствовали люди в годы страшных сталинских репрессий.

Еще в 1921 году был расстрелян её муж – русский поэт Николай Гумилев. Хотя, к этому времени они уже были в разводе, но остался сын их – Лев Гумилев, которого уже арестовали в 1938 году, - двадцатидвухлетнего…

Вот тогда, стоя в бесконечных очередях, пытаясь узнать о судьбе сына и другого мужа и передать кое-какие передачи, у Анны Андреевны сложились слова её знаменитой поэмы, и они зазвучали «из надмирной ваты» и были услышаны.

Мне иногда кажется, что есть люди, рожденные для какой-то специальной задача, которая на них возлагает неведомая сила. Вот таким человеком и была Ахматова.

В предисловии к её знаменитой поэме «Реквием: так написано, что стоя в очереди у знаменитой тюрьмы в Ленинграде - Кресты ( она туда ходила 17 месяцев, пытаясь узнать о судьбах арестованного мужа и сына и нося передачи) и одна из женщин, стоявшей в очереди спросила её, шепча на ухо: «А это вы можете описать? – Ахматова ответила: « Могу».

Анна Андреевна написала свою знаменитую поэму «Реквием». Я уверен, никто, кроме неё не мог так проникновенно – лично описать всенародную беду, связанную со страшными годами репрессий, которые достигли пика в 1937 – 1938 г.г.

Ни мужа, ни сына от лагерей спасти не удалось. Муж умер в заключении, а сын – Лев Гумилев, впоследствии знаменитый историк, провел в лагерях 10 лет, в два захода.

Не вижу смысла как-то пересказывать и как-то разъяснять поэму «Реквием», - там все понятно. Достаточно набрать в поисковике нужные слова и текст тут же высветиться на экране монитора, но вот перед началом текста, Ахматова поместила короткое стихотворение, которое говорит о многом:

Нет, не под чуждым небосводом/ Не под защитой чуждых крыл/ – Я была тогда с моим народом,/ Там, где мой народ,/ К несчастью был.

И поставлена дата 1961год. Это как ответ на известное постановление, где говорилось, что она «чужда своему народу». ( постановление, хотя умер и Жданов, и Сталин, и «разоблачили культ» личности —  отменили только в годы горбачевской перестройки 29 октября 1988 г.)

Казалось бы, у Ахматовой достаточно претензий к советской власти, но с началом Великой отечественной войны, поэтесса твердо заявила о своей позиции патриотки.

Она, будучи эвакуированной из Ленинграда в Ташкент пишет свое знаменитое стихотворение «Мужество»:

Мы знаем, что ныне лежит на весах/ И что совершается ныне. / Час мужества пробил на наших часах. / И мужество нас не покинет.

Настолько велика сила поэтического ахматовского слова, что при чтении этих первых строк у меня невольно наворачиваются слезы. Казалось бы, с чего тут скорбеть, тут же ничего не говорится о подвигах, о горести… А это вот и есть – настоящая любовь к Родине.

Но этого мало, далее поэтесса «объясняет», что, «не страшно под пулями мертвыми лечь,/ не горько остаться без крова, - И мы сохраним тебя, русская речь,/ Великое русское слово.

Она говорит о главном достоянии русского народа – о русской речи. Вот за это надо воевать, а остальное, как говорил герой одного известного фильма – преходяще.

За что же ненавидели Ахматову «советские надзиратели» за литературным процессом? Нет – ненавидели, - не тот глагол, точнее - опасались. Да, опасались. А чего опасаться этой одинокой женщины, которая ничего не может и только пишет стихи?

Оказывается – есть за что. Во первых, её стихи было опасно печатать. Почему? Ахматова продолжает традиции такой «личной», богатой на внутренние события жизни, и описывает безо всяких вычурностей, но применяя все приемы высокой культуры.

Да еще при этом определенная недосказанность, что характерна поэзии начала века, а женской – особенно. Получается, что для массы простых людей не «обремененных образованием», её стихи просто недоступны для понимания.

Кроме того ни про какие «Днепрогэсы» она не пишет и романтику колхозного труда не воспевает. Понимала Анна Андреевна, что хочет от неё власть? Еще как понимала, и, как передает в своих записках Лидия Чуковская, которой Ахматова говорила, что не будет писать о колхозах. А за публикацию такой интимной поэзии, в 30-х годах можно быстро попасть в Гулаг.

На самом деле, советские писатели и поэты прекрасно понимали, что такое – Ахматова, но старались держаться в стороне, а то не дай Бог…

Нет, с кем она была близка до революции, и кто не подался в эмиграцию, да и те, кто сами попали под каток репрессий, поддерживали с ней связь.

А почему власть не трогала Анну Андреевну? Как не трогала? А арест сына и мужа (Пунина), это разве – «не трогала»? Это способ воздействовать на неё.

Кроме того, Ахматова была очень известна, и в свое время водила знакомство со многими, кто впоследствии уехал за границу. И сам факт, то, что «мол» вот она не уехала и, тем не менее, никто её не беспокоит, и даже кое-когда печатают её стихи, - преподносился как демократизм советской власти. Вот основные причины, что она лично не оказалась в лагере.

Да, если бы Анна Андреевна, выполнила то, о чем я написал выше – на языке поэзии выразила чувства народа попавшего в мясорубку репрессий. То за это – достойна памяти светлой.

Но она сделала еще больше. На её долю выпала честь, стать связующим звеном, соединить тот культурный, гуманитарный разрыв, который произошел после 1917 года.

Много размышлял, - почему у Ахматовой нет страшных проклятий власти, народу, который оказался «не такой». Попробуем разобраться. Зинаида Гиппиус, 29 октября 1917 г. (через три дня после октябрьского переворота) написала стихотворение «Веселье», в котором пророчествовала:

Блевотина войны — октябрьское веселье!
от этого зловонного вина
как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна! Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом? Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.

Не случайно, вспоминая Гиппиус и Мережковского, Ахматова так характеризовала эту пару: «…они были – злые, поэтому я к ним не ходила» - так вспоминает Лидия Чуковская.

Я потом думал, об этих словах поэтессы, - в каком смысле это было сказано? И пришел к выводу, что они (эта знаменитая пара) никогда не понимали людей, не хотели понять.

Взять хоть это стихотворение, где говориться об ошибке народа. Это очень зло. Нельзя так судить о народе. Народ - человеку, пусть и талантливому – неподсуден. Есть высшая сила.

Народы нельзя сравнивать – это некорректно. Определенная черта национальная – это просто – черта и её нужно воспринимать, как данность.

Народ, люди, такие, какие они есть и их нельзя исправить или воспитать. Можно привить грамотность народу, чтобы он стал более цивилизованным, но для этого необходимо, чтобы эта «цивилизация» была рядом и человек должен овладевать ей, «научаться» ей пользоваться, как унитазом.

Гиппиус и её муж – Дмитрий Мережковский были центральными фигурами того направлении, к которому примыкало большая часть русских писателей и поэтов в конце 19 и начале 20 веков – символизм, декадентство.

Ахматова заняла совершенно другую позицию, отличную от Гиппиус, и от той, что занял Александр Блок. Она, как будто осталась в «стороне от схватки».

Почему? Ведь советскую власть не приняла? Почему не приняла? - приняла, но как – данность, как неизбежность. Если вдумчиво почитать, что написала Анна Андреевна до революции, станет понятно, что её поэзия – над властью, над политикой.

Блок, только в конце жизни своей понял, что большевики пытаются ограничить свободу творчества, эту самую «тайную свободу» по Пушкину. А Ахматова поняла это еще раньше.

Не случайно Бродский пишет – «Бог сохраняет все; особенно – слова/ прощенья и любви, как собственный свой голос/ - в стихе, посвященном столетию поэтессы.

Впоследствии, стало широко известно среди творческой интеллигенции – выражение, - внутренняя эмиграция.

Что это такое? А это своеобразный защитный механизм от волевого напора власти, который проявлялся через творческие союзы. Таким образом, пытались спастись от развращающего влияния государственной идеологии, сохранить свою творческую самобытность и индивидуальность. Надо отметить – это удавалось немногим.

Анна Андреевна Ахматова выбрала именно такую тактику - внутренняя эмиграция. Ей особо и не нужно было приспосабливаться: и до революции её поэзия была далека от политики, - она сохраняла традицию.

Внутренняя индивидуальная жизнь человека, его чувство, мысли развиваются независимо от времени года и, вообще – от времени. Ахматова, как раз и описывала эти тонкие движения человеческой души, и поэтому такая поэзия всегда будет востребована.

Именно поэтому, мы не слышим у Ахматовой стонов и жалоб, и проклятий, а только слова прощенья и любви…

Анна Андреевна умерла в московском санатории 5 марта 1966 года, от сердечной недостаточности, в возрасте 76 лет. Из санатория тело тут же отправили в больничный морг больницы имени Склифосовского.

Хоронили её через пять дней на маленьком кладбище дачного поселка Комарово, что неподалеку от Ленинграда.

Как вспоминает писатель Михаил Ардов « Если бы 5-е число не было днем смерти Сталина, если бы не омерзительный советский праздник 8 марта, если бы не борьба за место на кладбище – это были бы похороны не для Ахматовой, они бы, не соответствовали её жизни».

Да, даже похороны великой поэтессы представляли большую проблему для её очень узкого круга совершенно невлиятельных друзей. Я сейчас с горечью читаю эти унизительные просьбы, эти мелкие препоны, которые чинятся бюрократами всех уровней для незначительного человека.

Но мне душу греет тот факт, что активное участие в этот печальном процессе принимали её молодые друзья, ленинградские поэты: Анатолий Найман, Евгений Рейн. Иосиф Бродский, Дмитрий Бобышев.

Место захоронения было выбрано не случайно. Нельзя было хоронить Ахматову на обыкновенном кладбище. Это понимали близкие друзья. А там где ей бы покоится, было «по чину», то есть по её истинному значению в русской поэзии, туда не допускали.

Комарово и комаровское кладбище выбрали потому, что там стояла небольшая дачка Ахматовой, «Будка», как её называла Анна Андреевна, она там часто жила в летние месяцы, и туда часто приезжали её молодые друзья-поэты…

Когда смотрели план места, в этом участвовали и специалисты-архитекторы, которые указали и сказали, что именно это место будет центром притяжения.

И, приехавший на место Иосиф Бродский, ПОКАЗАЛ БРИГАДЕ МОГИЛЬЩИКОВ ЭТО МЕСТО И ВЫВЕРИЛ ПО СВОЕМУ СТАРОМУ ГЕОЛОГИЧЕСКОМУ КОМПАСУ МЕСТО МОГИЛЫ ПО СТОРОНАМ СВЕТА.

Громадное количество людей пришли проводить Ахматову и на отпевание, и на гражданскую панихиду. Все это говорит о том, что умер необычный человек. Примерно так же было во время похорон Пушкина. Почему? Ведь поэзия, стихи Ахматовой находились «под запретом»…

А вот так, этого никто не знает. Какая-то невидимая весть разносится по народу, объединяет народ и ведет проводить этого человека в «последний путь». Отдать, хоть так – дань памяти и мужеству этой великой поэтессе и великому человеку…


Валерий Педин (13 – 17 марта 2020 г.)