Светлая часть души

Случайный ребёнок - Оля Богородова. Это я.  Я родилась через восемь лет после войны. Шестой ребенок, которого не ждали. Мама, сколько могла, скрывала живот - стыдно было перед соседями и родственниками.
      Когда началась война и отец ушёл на фронт, мать осталась в Тамбове одна с пятью детьми - война вошла в семью голодом. Шли ожесточенные бои под Воронежем, с фронта везли раненых, и в каждом большом здании открыли госпиталь. Надо было как-то выживать. До войны мама шила красивые платья. Не сказать, чтобы шиковали, но жили хорошо. Теперь же за платье давали стакан пшена: этим пятерых детей не накормишь. Помог случай - ей предложили шить шинели солдатам, которые выписывались после ранения.  Это стало главным источником выживания. Мои братья и сёстры бесконечно благодарны, что она выходила каждого, не дала погибнуть с голода.
       Осталась фотография 1942 года, где мама с детьми сидит на крылечке дома. Все мал-мала меньше: старшая  Ира - 1931 года, потом Юра - 1932, Толя - 1935,  Зоя - 1938, Галя - октябрь 1941.
      Меня нет на фото, но я знаю и помню о каждом, кто сидит рядом с мамой. Ира - самая старшая и не по детски мудрая девочка. В школе на перемене давали хлеб с пол ладошку, но она не ела, а несла маленькой Галке, которая сидела на порожке дома и ждала сестру, зная, что та принесёт хлебушек. И Юре в школе давали хлеб, но он съедал сам. У девочек, наверное, с детство развито чувство будущего материнства. Война заставляла быстро взрослеть - у каждого были свои обязанности в семье. Ира, Толя и Зоя ходили за хворостом далеко в поле. Маленькие дети брели по заснеженному полю, и тащили вязанки тоненьких прутиков для печки. Кто сколько мог. Толя по дороге выбрасывал по прутику, и домой приносил половину. Девочки оказались выносливее - ничего не выбрасывали.
      Когда подросла Галка, а это уже после войны, в её обязанности входило дежурство в очереди за хлебом. Она шла к магазину ещё в темноте и терпеливо стояла много часов, не смея отойти, иначе семья останется без хлеба. Много позже, когда Галину спрашивали, кем она хочет стать, когда вырастит, то всегда отвечала :"Милиционером". Удивительный ответ для девочки, но оказалось всё просто - милиционеры приходили за  хлебом, но никогда в очереди не стояли. Галка думала, что им так положено. Милиционером она не стала, но голодная очередь за хлебом повлияла на выбор профессии - она выучилась на кондитера, а потом работала на хлебокомбинате, пекла хлеб.
      Фото было старое, пожелтевшее, трещина шла через весь снимок, правый угол оторван. Я нашла его в бумагах, которые остались после родителей. Захотелось отреставрировать - она была для семьи особенно дорогой. Фотографий было две: одна оставалась дома, а вторую послали папе на фронт. Именно эта и сохранилась. Он носил её в нагрудном кармане всю войну. Если поднести фотографию к лицу, то казалось, что на ней остался запах отца.
      Три дня я возила фото в кошельке вместе с квитанциями на оплату коммуналки. Почему сразу не отнесла его реставрировать? Я дважды проезжала мимо фотоателье, начисто забыв, что еду туда. В третий раз села не на тот автобус, и опять не отдала фото реставратору.
Что не пускало и водило меня по городу, не давало дойти до места? И вот дождалась...
      С  четвертого раза благополучно доехала до фотоателье, вышла из автобуса. Полезла в сумку, чтобы ещё раз посмотреть, на месте ли фото. Кошелька не было...Сначала не испугалась....денег там немного, а квитанции можно восстановить. Осознание катастрофы пришло не сразу. Фотография! Вспомнила мальчика в автобусе, который стоял за мной и чуть подтолкнул, готовясь на выход. Я вышла, а он остался в автобусе. Только он мог вытащить кошелёк.
      - Господи, накажи его! Накажи! - я стояла на остановке и судорожно рылась в сумке. Руки тряслись, ноги ослабели, я тут же села на лавочку, вывалила содержимое сумки, всё ещё не веря, что кошелька там нет.
      Автобусы подходили один за одним, люди шли мимо, я сидела на лавочке, перебирала содержимое, рыдала.
       - Господи! Накажи его, пусть у него отсохнуть руки, пусть он.... - я не могла найти ему кару. - Сделай же что-нибудь.... пусть ему будет так же плохо, как мне сейчас... 
      Я плакала, мимо шли люди....
      Надо было подниматься, идти домой, но сил не осталось. Что я скажу братьям, сестре, как отчитаюсь о потере?
      Дома, ещё не успев открыть дверь, услышала, как долго звонит телефон. Не хотела брать трубку, но звонивший был настойчив.
      - Ты, наконец-то, отнесла фотографию на реставрацию? - это был брат.
      - Представляешь, я опять проехала мимо. - Сказать правду сил не хватило.
      -  Чем у тебя голова занята? Ты уже раз проехала мимо, раз села не на тот автобус. И что у тебя с голосом? - спросил мой чуткий брат. - Ты чем-то расстроена?
      - Ничем, просто устала...
      - Я тебе предлагал сам заняться реставрацией, ты не захотела.
      - Дорогой мой, ты же не профессионал, а всего лишь профессор математики... Каждый должен заниматься своим делом: ты цифры считать, а фотограф реставрировать фото.
      Я так и не смогла придумать, как сообщить о краже.
      Прошло несколько дней...Возвращалась вечером после работы, и, проходя мимо почтовых ящиков, увидела уголок чего-то  белого. Писем ни от кого не ждала, а рекламные листовки не стоят того, чтобы рыться в сумке, искать ключ от почтового ящика. Но что-то толкнуло под руку...Это были мои квитанции, из которых выпала фотография. Та самая...
  Я поняла, почему меня кружило и не пускало к реставратору. Кто-то сверху хотел через меня показать мальчику светлую часть его души.
      Я пошла в церковь и поставила свечку за уголок светлой души воришки.
      Прости ему, Господи, все прегрешения - вольные и невольные.