Бастион Осовец. Глава 29. Сладкое слово - свобода

По календарю, который Рогожкин вел на стене хранилища, шел 1924 год. Позади остались грустные воспоминания о невольном заточении в подземелье и гибель лучшего друга Макара. Словно из прошлой жизни  в сознании солдата возникали эпизоды его свадьбы с Настасьей и проводы на войну. А также газовая атака немцев в 1914 году и последний караул в хранилище. Тогда  прапорщик Никифоров поставил его с Макаром в последний караул.
- Как это могло произойти, что нас оставили в крепости? Нет, не оставили, а забыли про нас? А затем саперы подорвали все выходы из подземелья? – терзался вопросом рядовой.
- Почему это произошло со мной? Или это промысел божий, так проверять человека на прочность и веру? – неоднократно задавал он себе каверзный вопрос. И тут же мысленно сам отвечал на него: «Может, таким образом, Господь спас меня от неминуемой смерти?» В один из дней, Николай проснулся от неясных звуков, которые доносились с первого уровня, где находился продовольственный склад. Прислушиваясь, он явственно слышал человеческие голоса и грохот кирпичей. Кошки и коты находившиеся рядом с ним тоже заволновались и стали истошно мяукать, словно оповещая людей о своем нахождении. Через полчаса тамбурная дверь открылась и в тусклом свете свечи показался солдат. На нем была странная военная форма. По виду, этот молодой солдат был и не русским и не немцем. Смешная фуражка с тремя углами на голове выдавала в нем поляка.
- Точно, это скорей всего поляк! – подумал Рогожкин, но тем не менее резко вскинул винтовку к плечу. – Стой, кто идет? – резко прокричал солдат.
Разведчик, который всматривался в темноту, вдруг замер на месте. Он видимо совсем не ожидал, что в подземном хранилище, кто то есть живой из людей. Через несколько секунд, солдат сорвался с места и выкрикивая, что то на польском, устремился вверх по лестнице. Выскочив на поверхность, где наемные рабочие и солдаты расчищали завал, он с дикими от ужаса глазами подбежал к офицеру.
- Господин офицер, там призрак! – показывая пальцем на проход в подземелье и стуча зубами от страха, прошептал солдат.
- Что ты такое говоришь? Ты не пил сегодня? – недовольно закричал на него офицер. Но солдат перекрестившись на распятии, снова повторил: «Там кто то есть!» Не зная, верить ему или наказать, тем не менее, офицер приказал спуститься в подвал трем солдатам и сам направился за ними. Осторожно пробираясь по узкому ходу, который вел на первый уровень, он отметил для себя что двери складов открыты. Далее была лестница, которая уходила вниз, на второй уровень. Остановившись перед тамбурной дверью, офицер на всякий случай вынул пистолет из кобуры и первым открыл дверь. В темноте, он увидел слабый свет, исходивший от свечи.
- Стой, кто идет! – раздался грозный мужской голос из темноты. Это было, как гром среди ясного неба. От неожиданности, поручик Ковальский чуть не выронил пистолет.
- Солдат, не стреляй! Я офицер польской армии! – первое, что пришло в голову, прокричал Анджей. Хотя русский язык он знал хорошо, но произношение выдавало в нем поляка.
- Стой, стрелять буду! Ни шага вперед! – сказал Николай и тут же поймал себя на мысли, что разводящего у него нет и что дальше делать, он не знает. Наступила длительная пауза, когда Ковальский и Рогожкин молчали.
Наконец, Анджей решил первым начать разговор. - Солдат, война с немцами давно закончилась и ты можешь поехать домой! Сейчас это место относится к Польше! Опусти оружие и выходи! – стал говорить польский офицер.
Слова поляка не укладывались в голове русского солдата. Само появление людей в подземелье не укладывалось в голове у Николая. Так часто он думал о том, как его отыщут и освободят, что сейчас все происходящее, казалось, видением.
- Я не могу покинуть пост и тем более сдать оружие! – устало произнес Рогожкин. Ситуация приобретала тупиковый характер. Русских войск и командиров здесь не было, а как по-другому сменить солдата, поручик не знал.
- Что я могу сделать, чтобы ты покинул свой пост? – спросил Ковальский. Простым выходом было убить часового и дело с концом, но Анджей испытывал уважение к русскому, который находился в карауле долгие годы.
- Кто у Вас в стране сейчас главнокомандующий? – вдруг спросил Рогожкин.
- Маршал Пилсудский!  - ответил Анджей.
- Пусть, он отдаст мне приказ сдать пост! – неожиданно произнес усталый часовой.
- Хорошо, я передам твои слова вышестоящему командованию! – ответил Ковальский и направился к выходу. Через два часа после этого разговора пришла телеграмма от Пилсудского, который приказывал русскому часовому сдать пост охраны. Зачитывая телеграмму, Анджей видел, как непроизвольно затряслись руки солдата.
- Пост, сдал! – гробовым голосом произнес часовой и пошел к выходу. Вслед за ним устремились два десятка котов и кошек. Выходя на поверхность, Николай остановился. Его словно ударило током. Яркий дневной свет резанул по глазам, которые за долгие годы привыкли к темноте и свету керосиновой лампы и свечи. Закрываясь от него ладонью, он стоял не в силах двинуться с места. Как и солдат, рядом с ним стояли и жались к ногам бедные животные, которые в одну секунду также ослепли.
Польские солдаты и рабочие смотрели на грязного русского с длинной черной бородой и не могли понять, как он прожил в подземелье долгие девять лет. Тем не менее, военная форма на солдате была новая, а винтовка Мосина сверкала чистотой. Только лицо было грязное и изможденное. А еще, оно отличалось неестественной бледностью из-за длительного отсутствия солнечного света.
- Пойдем со мной в палатку! – сказал Анджей, показывая рукой на военный городок из множества шатров.
- Я ничего не вижу! Возьми меня за руку, брат! – тихо ответил часовой. Только сейчас Анджей понял, какую сделал непростительную ошибку, что вывел солдата из подземелья и не завязал глаза. Яркий солнечный свет моментально ослепил бессменного часового.
- Это судьба! Или последнее наказание судьбы! – прошептал слепой солдат и двинулся вперед поддерживаемый польским офицером. Вслед за ним, как за единственным хозяином, потянулись кошки. Первым делом, Николай вспомнил о своей жене и подумал: «Дождалась ли она меня? Примет ли она меня слепого?» Все остальное теперь было не важно. Рогожкин не знал, как сложится дальше его жизнь, но был уверен, что проживет ее достойно.
После двух недель проведенных в военном госпитале Варшавы, врачи констатировали, что спасти зрение рядовому Рогожкину невозможно. Он навсегда останется слепым! Немного подлечившись, Николай попросил отправить его домой, на Родину. Вскоре, поезд Варшава - Брест, увозил слепого пассажира домой. Впереди была длинная дорога до маленького городка в Сибири, где проживала его супруга, Настасья Рогожкина. А еще осознание, что огромной Российской империи больше нет!