Глава 7. Иса.
Исе было очень важно, чтобы именно мать первой узнала эту замечательную новость. Ему хотелось увидеть такую редкую радость в её усталых и печальных глазах. Выплеснув все свои эмоции и наскоро перекусив, Иса побежал дальше. Мать долго смотрела ему вслед, слёзы радости текли по её впалым щекам, но какое-то странное чувство надвигающейся катастрофы поселилось с этого дня в её душе.
Иса бежал дальше на свой любимый утёс на берегу. Следующим, кто должен был узнать о его большой радости, был его друг, океан. Иса часто приходил на это место и рассказывал о том, что наболело у него на душе. Океан внимательно его слушал, а потом долго шептал что-то в ответ. Через какое-то время Исе становилась ясно что нужно делать дальше, казалось бы, океан посылал ему такой важный и нужный ответ.
Так было и в этот день. Иса долго рассказывал ему о своих успехах, планах и надеждах. Океан шептал что-то в ответ. На самом деле это был молчаливый разговор. Они понимали друг друга без слов, это был обмен мыслями.
Но что-то в этот день было по-другому, казалось, что океан хотел сообщить Исе нечто важное, понимая, что возможно это одна из их последних встреч.
Иса долго сидел на берегу, вслушиваясь в шум прибоя и вглядываясь в океанскую даль. И вдруг он увидел «Это». Раньше он часто думал о том, как это всё произошло. Но в этот раз, казалось, что он сидит один в огромном кинотеатре, и перед ним разворачивается совершенно фантастическое зрелище.
Раскалённая добела планета, по имени Земля, неслась с огромной скоростью по своей вечной солнечной орбите. Навстречу ей, с ещё большей скоростью, летела гигантская Комета, состоящая из твёрдых кристаллов газов и частиц солёного льда. В каждом литре льда содержалось тридцать пять граммов соли. Комета была похожа на огромное облако, но это было не совсем так. Внутри она была твёрдой, это была монолитная, смёрзшаяся масса льда и твёрдых газов.
Вероятность встречи двух подобных объектов была практически равна нулю. Шансов уцелеть после столкновения, у Земли было ещё меньше. Но всё же это столкновение произошло. К счастью, Комета зацепила её самым краешком, своей газообразной частью. Тем не менее последствия этого для Земли были катастрофическими. То, что происходило в это время на планете, можно назвать одним коротким словом «Ад».
Удар пришелся туда, где сегодня находится глубоководная часть Тихого океана. От этого места, в разные стороны, понеслись гигантские волны раскалённой лавы. Сверху на них падали миллиарды тонн кристаллического льда, и в какой момент эти волны останавливались, чтобы стать позднее горными хребтами. С другой стороны Земли, от удара, оторвалась её довольно значительная часть. В местах разрыва вверх взметнулись гигантские языки раскалённой лавы, которые тут же были окутаны холодными массами замёрзшего льда и газов. Так и стоят эти гигантские пики по периметру Гондваны: Кордильеры, Анды, Драконовы горы, Килиманджаро и Гималаи. Кажется, что мать Земля в отчаянии взметнула вверх свои руки, навсегда прощаясь со своей любимой дочерью, прекрасной Луной.
Но это было не самое главное. Как ни парадоксально это не звучит, в этом раскалённом, кипящем, взрывающемся аду, начала зарождаться будущая жизнь.
Тело человека, впрочем, также как и других животных, состоит на девяносто пять процентов из кислорода, водорода, углерода и азота. Остальные пять процентов — это различные соли и металлы. В природе эти элементы находятся в самых различных формах: Газы, жидкости и твёрдые вещества. Например, углерод может быть газом, углём или алмазом. Молекулы одни и те же, разница только в их соединениях, то есть в кристаллической решётке. Мы можем создавать из одних веществ другие. Для этого нужно только разрушить молекулярные связи, при этом правда не уничтожить сами молекулы. Так и создают из угля алмаз с мощью взрыва, в закрытой твёрдой капсуле. Температура и давление разрушают кристаллическую решётку, а твёрдая капсула не даёт молекулам разлететься в разные стороны.
При смешении кислорода с водородом происходит взрыв и образуется вода.
Сегодня нам известно, что на дне полярного океана, где температура воды около нуля градусов, происходит слабое извержение лавы. Температура воды поднимается до трёхсот пятидесяти градусов. И в этот момент, в условиях, казалось бы, совершенно не пригодных для жизни, происходит образование простейших организмов, которые начинают развиваться со скоростью в несколько раз большей, чем в нормальных условиях.
Но для образования более сложных форм жизни, только температуры и давления недостаточно, нужно что-то ещё.
В момент столкновения Земли с Кометой, расплавленная лава пульверизировалась и мельчайшие частицы получили гигантское ускорение. В это мгновение нарушилась их кристаллическая решётка и произошло смещение во времени. Из мёртвой материи стали образовываться живые клетки, которые находились в другом временном пространстве.
Всем известно, что время понятие относительное. Мы привыкли мерить нашу жизнь годами, нам их отведено около ста. Фруктовая муха живёт один день, и за этот день у неё проходит детство, юность, зрелость и старость. Она мерит свою жизнь минутами. Четверть часа она воспринимает, как мы один год. Есть моллюски, которые живут около тысячи лет. Для них один год равен нашим десяти. Для нашей вселенной тысяча лет — это одно мгновение.
При достижении скорости света время останавливается, а при превышении её, начинает двигаться назад.
В момент образования живых клеток, процесс их развития, в нашем сегодняшнем восприятии времени, длился какие-то секунды или минуты. Но в их смещённом времени, они прошли за это время гигантский путь развития. Из клеток образовывались аминокислоты, из них молекулы ДНК, из которых, в свою очередь, появились сложные живые организмы. Радиоактивное излучение явилось своеобразным катализатором всех этих процессов и привело к многочисленным мутациям в момент зарождения органической жизни.
Количество живых организмов, возникших в этот момент, можно по количеству сравнить с массой песка в пустыне или с горами средней величины. Вся эта живая масса была безусловно обречена на уничтожение, ведь процесс образования оболочки Земли был ещё далеко не закончен.
Эти миллиарды тонн живых организмов не были уничтожены, они погибли, обеспечив этим основу нашего будущего благополучия и процветания.
Гигантские волны остывающей лавы продолжали двигаться, погребая под собой моря живых организмов, так образовывались будущие залежи нефти. Не зря в народе всегда говорили, что нефть — это кровь наших предков.
Не везде условия были достаточны для возникновения сложных живых организмов. Где-то их хватало только для образования клеток растений, и тогда волны остывающей лавы погребали под собой миллиарды тонн растительной массы. Сегодня там находятся месторождения природного газа.
Всё это сопровождалось землетрясениями гигантской силы, которые, казалось, были способны расколоть Землю на мелкие осколки. К счастью, этого, не произошло.
И сошлись вместе свет и тьма, огонь и вода, мгновение и вечность, и появилась жизнь, на этой прежде непригодной для неё планете.
И стоял стон по всей земле. Миллиарды живых организмов корчились в страшных судорогах рождения и сошлись в одном диком крике. В этом крике была радость рождения, страх перед неизвестной жизнью и неотвратимо грядущей смертью.
И вдруг вся эта движущаяся, клокочущая масса огненной лавы, кипящей воды, холодного льда, миллиардов живых организмов и триллионов тонн растительной массы остановилась, как будто бы наткнувшись на какую-то непреодолимую стену.
Это можно сравнить с оползнем, который возникает, когда земля насыщается водой и в какой-то момент становится жидкой. Земля начинает течь, смывая дома, дороги, мосты. И потом эта масса мгновенно останавливается, превращаясь опять в твёрдую породу, погребая иногда под собой целые города. Или снежная лавина, которая срывается со склона горы, не выдерживая собственного веса, и увлекая за собой всё, что она встречает на своём пути. Потом лавина останавливается, превращаясь при этом в твёрдую массу смёрзшегося снега, не оставляя ни одного шанса попавшим под неё людям.
И вдруг Земля замерла. Нет, это ещё была не та Земля, которую мы видим сегодня. Ещё миллионы лет будут извергаться сотни тысяч вулканов, а страшные землетрясения будут долго сотрясать нашу планету. Но самое тяжёлое было позади, Земля выстояла. Она не разрушилась после этого страшного удара, если не считать потери Луны. Но масса Луны составляет примерно два процента от массы Земли, а это немного. Так, для взрослого человека, похудение на один, два килограмма совершенно не проблематично.
Земля потеряла Луну, но вместо неё получила Жизнь. Кипящая, раскалённая лава ушла внутрь, уступив место твёрдой земле, горам, океану и атмосфере. Но до сих пор огненная лава периодически даёт нам знать о себе своим ворчанием, будто бы предостерегая нас от излишней самоуверенности и напоминая о том, как хрупок окружающий нас мир. А Луна не улетела очень далеко и, как бы, превратилась в прекрасную, постоянно меняющуюся картину, висящую высоко в небе. Она, улыбаясь, смотрит на нас сверху и внимательно за нами наблюдает.
Это было пробуждением после долгого сна, как приход человека в себя после комы, в которой он находился дни и недели, и которые прошли для него как одно мгновение.
И стали подниматься из грязи и пыли животные и звери, самых причудливых форм и размеров. Полетели разноцветные птицы. Поползли змеи и черви, замахали крыльями насекомые. Большинство из них были обречены на смерть в ближайшие дни, потому что были созданы на основе случайности и совершенно не соответствовали возникшим условиям жизни. Они были либо слишком большими, чтобы суметь себя прокормить, либо слишком тяжёлыми, чтобы самостоятельно передвигаться. У некоторых была очень тонкая кожа, не было волос и жира, чтобы согревать их в холодное время. Никто из них не задумывался о том, откуда они появились, они считали, что они были всегда. Эта вновь возникшая жизнь существовала всегда, просто она сделала паузу, продолжительность которой мы так никогда и не узнаем. Также мы никогда не узнаем почему расплавленный камень при особых условиях не просто разрушается, а превращается в живой организм. Есть какая-то высшая сила, которая предопределяет и управляет этими загадочными процессами, и называется эта сила «Всевышний».
А из грязи поднимались всё новые и новые существа, и все они, повинуясь какому-то странному, общему для всех чувству, начинали двигаться в одном для всех направлении. Какая-то неведомая сила гнала их всех куда-то.
Это было как стадо буйволов, в котором самки рожают детёнышей, и те, ещё не умея стоять на ногах, должны двигаться дальше вместе со всеми. И только те, кто находит в себе силы идти вперёд, выживают. Слабые падают, и их безжалостно затаптывают копытами их же собственные родители.
И все, кто мог, продолжали двигаться. Кто был не в состоянии двигаться, были обречены на смерть. Казалось, что смысл этой новой, только что зародившейся жизни, заключается в этом совершенно бессмысленном движении. Но это только казалось. На самом деле в этом движении был жизненно важный смысл. Как и стадо буйволов, которое движется не просто так, а всегда строго по направлению к воде. Все, сами того ещё не понимая, шли к воде.
Какое-то странное, незнакомое чувство охватило всех. Всё, что могло двигаться, двигалось вперёд, и чувство, которое этим руководило, называлось «Жажда».
На Земле не было воды. То есть вода была, были целые моря и океаны воды, на это была вода солёная и её нельзя было пить. Пресных озёр и рек ещё не было. Нужно было время для того, чтобы вода испарилась из океанов, образовались облака, прошли дожди, образовались ручьи, вода стекла и накопилась там, где не было солёной воды.
Тем не менее, всё живое двигалось по направлению к воде. Откуда они знали, где она находится- неизвестно, но и сегодня животные и птицы безошибочно находят источники воды. Мелкие существа, которым нужно было всего несколько капель, находили воду довольно быстро. Труднее было крупным животным, им нужно было много воды. Когда они находили небольшие озерца пресной воды, разгорались настоящие бои за право напиться первым.
И, спустя многие миллионы лет, мы всегда будем стремиться к воде. Из-за воды будут вестись кровопролитные войны. Место на берегу всегда будет самым желанным и престижным. И даже сегодня, мы стремимся провести свои последние годы жизни в вилле на берегу океана, в отпуск едем на море, а приехав в отель, бьёмся с другими отдыхающими за лежак, стоящий поближе к воде.
Но не только животные, птицы и гады поднялись из грязи и пыли и начали свой путь в этой жизни. Среди всей этой живой движущейся массы были и люди.
Создатель не дал людям больших зубов, огромной силы и длинных острых рогов. Со своими довольно скромными физическими возможностями люди не имели ни малейшего шанса выжить в том жестоком и суровом мире. Но они выжили, потому что только одних их всевышний поставил на две ноги, дал интеллект и две руки, которыми они могли работать.
Какие они были эти первые люди? Когда из огненной лавы и солёного льда, благодаря огромной скорости, высокому давлению и радиации, зародилась жизнь и появились молекулы ДНК, из-за смещения во времени, они прошли путь развития, на который в обычных земных условиях уходит несколько лет. Те люди, которые поднялись из земли и пошли, не имели родителей в нашем понимании, они развились из молекул ДНК, их матерью была Земля, а отцом гигантский Айсберг, прилетевший из космоса, вонзившийся в неё и оплодотворивший её.
Все, возникшие из лавы, люди были очень похожи друг на друга: руки, ноги, голова, внутренние органы, у всех абсолютно одинаковы, разным был только цвет кожи, который определил цвет земли.
Тёмно-коричневая, насыщенная железом земля Африки, создала замечательных, как будто вылитых из воронённой стали, пластичных, наполненных ритмичной музыкой, темнокожих людей. Африканские джунгли были заполнены сладкими, сочными, тропическими плодами, которые обеспечили сытое, благополучное существование многих последующих поколений.
Из глинистой азиатской почвы вышли трудолюбивые, умеющие жить в полной гармонии с окружающей природой, давшие миру величайшие открытия, люди с желтым цветом кожи.
Белоснежные известняковые горы средиземноморья вдохнули жизнь в голубоглазых, светловолосых людей белой расы. Условия их жизни никто и никогда не сможет назвать лёгкими и простыми. Тяжёлая борьба за выживание в суровых условиях, будет вечным спутником их нелёгкой жизни.
Иса открыл глаза, и в первый момент не мог понять, где он. Сумерки плотно укутали прибрежные утёсы, внизу тревожно шумел океан, как бы напоминая, что это ещё не всё, что ему нужно ещё очень многое рассказать.
Глава 8. Борис.
Дома полным ходом продолжались сборы в дорогу. Вес чемоданов был строго ограничен, поэтому основной упор предполагалось сделать на ручную кладь и верхнюю одежду. Как ни странно, вес ручной клади ограничен не был. То есть она должна была быть не большой, но могла быть очень тяжёлой. Так, папина ручная кладь весила примерно килограмм пятьдесят, мамина и Борькина тянули минимум на двадцать каждая. В неброских, колониальных сумках покоился запас одеколона «Шипр», туалетного мыла, зубной пасты и маминого крема для рук, которых должно было хватить на ближайшие три-пять лет. Кроме того, там были здоровенные словари английского языка и огромный запас школьных тетрадей, которых должно было хватить Борьке до окончания школы, а возможно и университета. Таким образом планировалось сэкономить довольно значительную сумму в свободно конвертируемой валюте.
Вторым способом скрытой контрабанды и перевеса, должны были стать тела. Каждый член семьи, при пересечении государственной границы, должен был одеть на себя как минимум три майки, трое трусов и носков, пару рубашек и свитеров. Завершался этот показ высокой моды, облачениями в зимние пальто, в мамином случае в каракулевую шубу, а на голове папы, несмотря на конец лета, должна была гордо возвышаться, купленная по великому блату, ондатровая шапка. В таком экзотическом виде семья и должна была отбыть в Америку.
Но до отъезда оставалось ещё пара недель, и перед семьёй стояла ещё одна нерешённая серьёзная проблема. Отвратительная папина привычка- выкуривать в день по одной пачке сигарет с фильтром, грозила низвергнуть всю семью, на новой родине, в финансовую пропасть. Дело в том, что в Нью-Йорке не было сигарет «Орбита» по тридцать копеек за пачку, и там папе пришлось бы курить «Марлборо», и платить за это удовольствие свободно конвертируемой валютой. От одной мысли об этом маму бросало в дрожь, она понимала, что их скромный семейный бюджет такой сумасшедшей нагрузки не выдержит. Папа, проявивший поначалу полную готовность и понимание, в результате показал свою полную неспособность расстаться с этой пагубной привычкой. Причиной тому была слабая воля, а точнее её полное отсутствие.
Но у мамы оставалась последняя надежда, и называлась она Витя Мецнер. Дядя Витя, как называл его Борька, был главным врачом городской психиатрической больницы, другом родителей и совершенно уникальным человеком. Дядю Витю обожал весь город, включая всех без исключения сотрудников больницы и психов. Психи, которых первый раз обычно засовывали в психушку силой или обманом, потом шли туда, как на праздник, предвкушая встречу с любимым доктором. Доктор Мецнер имел ненормированный рабочий день. Это означало, что он был на работе всегда. Выходные дни, праздники, отпуска-всё это было ему незнакомо. Однажды он даже попытался поехать в дом отдыха и через два дня оттуда сбежал, соскучившись по своим психам. Но при своей двадцатичетырёхчасовой занятости, дядя Витя имел жену, которую обожал, двоих детей, которых иногда видел и кучу друзей, которые обожали его. Он дружил с половиной города, с другой половиной города он был знаком. В Москве он был хорошо знаком со многими известными писателями, поэтами, врачами и космонавтами. Борька хорошо помнил, что при всей своей занятости, дядя Витя не пропустил ни одного дня рождения его родителей.
Но, как ни странно, даже при таких обширных связях, у дяди Вити были проблемы. Точнее проблема была одна- доктор Мецнер никак не мог защитить диссертацию. То есть, конечно, диссертацию он защитить мог, и не одну. Проблема была в другом. В своё время, чёрт дёрнул его выбрать неудачную тему «Лечение наркомании». Если бы он выбрал тему «Лечение алкоголизма», или ещё лучше, очень актуальную в то время тему «Лечение вялотекущей шизофрении», дядя Витя давно бы уже стал не только кандидатом, но даже доктором наук. Но врач Мецнер был человеком порядочным и выбрал ту тему, которую считал очень важной для своей страны. Будущее показало, что он был совершенно прав, но до этого было ещё далеко.
Проблема заключалась в том, что официально в советской стране наркомании не было. Она была только в странах загнивающего капитализма. То есть, очень маленькая наркомания была и у нас, двадцать три человека на всю страну, как сообщала официальная закрытая статистика. По данным же дяди Витиных исследований, только в их области наркоманов было несколько сотен, а по всей стране счёт шёл на тысячи, если не на десятки тысяч.
Когда органы выяснили, чем занимается главврач психбольницы, его вызвали на допрос, и человек в сером костюме, представившийся Владимиром Ивановичем, объяснил, что работу над диссертацией придётся на время, а может быть и навсегда, прекратить. Действительно, как можно было заниматься тем, чего нет?
Довольно долго органы не давали о себе знать. Дядя Витя уже мысленно поставил крест на своей диссертации, когда вдруг Владимир Иванович неожиданно позвонил и предложил встретиться с ним в городском парке. Что-то изменилось, и сотрудник органов выглядел не таким самоуверенным, как в первый раз. Он долго рассказывал о том, как он хотел помочь доктору, сколько усилий он приложил к тому, чтобы тот мог работать дальше, и какое важное значение имеет его тема для общества. Одним словом, дяде Вите было разрешено писать диссертацию, только защита должна быть закрытой, а сама монография иметь гриф: «Для служебного пользования». В конце разговора Владимир Иванович, вдруг глядя себе под ноги, смущённо сказал: „Товарищ Мецнер, у меня есть к вам личная просьба: мне нужна ваша помощь».
Ящичек открывался очень просто. Оказалось, что сын Владимира Ивановича, студент первого курса университета, начал употреблять наркотики, чем поставил под удар не только своё будущее, но и благополучие всей семьи, включая карьеру отца. Обратиться за помощью официально, нечего было и думать, это означало немедленный крах и изгнание из органов. Доктор согласился, у него с этим проблем не было. Мецнер лечил людей, и это всё определяло. В клятве Гиппократа, которую он давал по окончании мединститута, ни слова о регистрации больных и оформлении документов, не было.
Таким образом, благодаря пагубной привычке сына ответственного работника, дядя Витя смог продолжить работать над диссертацией, которую в скором времени благополучно защитил.
И вот, к дяде Вите было решено обратиться с просьбой помочь папе бросить курить. Единственным условием доктора было то, что лечение должно было происходить, не дома на кухне, а в стенах клиники, пусть даже и амбулаторно. Таким образом, папа должен был, по пути с работы домой, заходить в психбольницу, где, после короткого разговора с врачом, он получал пару таблеток, кроме того, ему регулярно там меняли антиникотиновый пластырь на спине, который был тогда последним криком медицинской моды. Дома маме вменялось в обязанность каждый вечер перед сном выгуливать супруга в соседнем парке. На работе папа находился под неусыпным оком инженера по социалистическому соревнованию Алисы, которой в качестве благодарности, в будущем, мамой были обещаны американские джинсы. Короче говоря, папа был загнан в угол, и ни одного шанса не бросить курить ему оставлено не было. По Борькиному мнению, главной причиной того, что папа всё-таки бросил курить, было то, что он не хотел расстраивать своего друга Витю Мецнера, которого очень любил и уважал.
Итак, будущий семейный бюджет был спасён. Наступила последняя заключительная фаза сборов. Всё, что происходило в эти дни, было в последний раз. Последняя поездка на дачу, которая была уже продана, но с условием использования её до отъезда в Америку. Последняя поездка в гости к бабушке и дедушке. Последний поход на море и в кино.
В этот день Борька пошёл последний раз на тренировку по плаванию. Несколько последних лет он три раза в неделю ходил в городской бассейн. Большого удовольствия плавание, в вечно холодной, воняющей хлоркой воде, ему не доставляло. Но родители были непреклонны, считая, что спорт дело святое, и ему приходилось подчиняться. Единственным светлым местом в этой истории была дорога в бассейн. Борька шёл через центр города и обязательным условием была покупка по дороге мороженного и газированной воды. Но это было не всё. Иногда, по дороге, проходя мимо театров, он встречал знаменитых артистов. Множество красивых женщин заставляли учащённо биться его сердце. А ещё был один человек, встречи с которым, всегда очень волновали Борьку. Нет, они не были знакомы, и даже никогда не разговаривали. Этим человеком был художник Балтыков. Он был городской достопримечательностью, его знал весь город. Небольшого роста, с лицом как будто высеченным из камня, он был похож на первых американских президентов, барельефы которых являются визитной карточкой этой страны. Он был далеко не молод, и совершенно седые, длинные, волнистые, но при этом ухоженные волосы, спадали до его плеч. Балтыков служил художником в оперном театре. Он был талантлив, но никогда не занимал никаких официальных должностей, не был обласкан властью и жил в бедности. Написанные им декорации, были очень яркими и сочными, они создавали у зрителей ощущение вечного праздника и счастья. Сам же художник был очень одинок, и казалось, совершенно несчастлив.
Но не театральные декорации прославили Балтыкова на весь город. В то время театральные- и кинохудожники были малоизвестны среди обычных людей. Известность художнику принесла его совершенно удивительная манера одеваться. По городу он ходил в ярко-голубом гусарском кителе, с золотыми аксельбантами. Белые гусарские штаны и сверкающие латунные пуговицы завершали этот удивительный ансамбль, и заставляли прохожих в остолбенении останавливаться.
При жизни Балтыков не продаст ни одной картины. Спустя много лет, когда художник умрёт в полной неизвестности и нищете, он, как положено, будет всеми признан, его картины начнут продаваться за большие деньги и все узнают его удивительную историю жизни.
Художник Балтыков был абсолютно счастливым человеком. У него была мечта, и она каждый день могла осуществиться. О том, что она с таким же успехом могла не осуществиться никогда, он старался не думать.
Балтыков ждал встречи с инопланетянами, они должны были за ним прилететь и забрать его с собой на далёкую замечательную планету, где все счастливы и живут вечно. Единственная проблема заключалась в том, что инопланетяне могли взять с собой только одного человека. По плану художника, этим человеком должен был стать непременно он.
Вначале инопланетяне будут долго наблюдать за людьми, и тогда, среди серой унылой массы одинаково одетых людей, они увидят яркое пятно. Это пятно будет двигаться зигзагами и поэтому быстрее обратит на себя внимание. Потом инопланетяне приземлятся и вежливо предложат художнику отправиться вместе с ними на далёкую планету. И тут настанет очень важный и ответственный момент. У пришельцев не будет времени ждать, пока художник завершит все свои дела и со всеми попрощается. Ничто не должно было держать его на этой земле. Поэтому художник никогда не имел семьи, близких людей и друзей. Кроме этого, у него не было никакой собственности. Когда-то он жил в бараке, но потом барак расселили и Балтыков получил однокомнатную квартиру в блочном доме. В квартире не было никакой мебели, то есть не было ни одного шкафа, стола или стула и даже ни одной табуретки. Художник ел, спал, сидел и лежал исключительно на газетах. Газеты заполняли всю квартиру. Балтыков покупал каждый день по несколько газет и просматривал их только с одной целью: выяснить, не приземлились ли уже, где-нибудь на Земле, инопланетяне. Если бы это произошло, то его шансы быть замеченным, резко бы уменьшились. Поэтому, купив и прочитав все газеты, и не найдя никаких сообщений о пришельцах, он спокойно продолжал свой зигзагообразный путь.
Художник Балтыков был всегда готов, по первому предложению инопланетян, покинуть нашу планету, и отправиться навстречу новой неизвестной жизни. В этой жизни и на этой Земле его ничто не держало. Так он прожил, с этой светлой и яркой мечтой, свою такую внешне безрадостную, бедную и тоскливую жизнь.
И вот, возвращаясь домой после последней тренировки, Борька издалека заметил мелькающее, быстро движущееся, ярко- голубое пятно. Когда художник проходил мимо, Борьке показалось, что тот ему подмигнул. Борька расценил это как хороший знак, но также с грустью подумал о том, что в Америке ему будет очень не хватать этих встреч.
Всё было готово к отъезду. Папа был исключён из партии и уволен с работы, мама простилась со своим строительным управлением, Борька был изгнан из комсомола. Квартира была отнята в пользу государства и уже была отдана какому-то ветерану труда, вся семья была лишена советского гражданства, дипломы о высшем образовании были сданы, потому что вывозить их было запрещено. Практически образцовая, создаваемая в течение многих лет, советская семья, перестала официально существовать. То есть, она как-бы была, но в то же время её уже не было.
Все мосты были сожжены, пути отступления отрезаны, возврата назад больше не было. Родственникам и знакомым была роздана мебель, одежда, постельное бельё, книги. Как-бы по одному взмаху волшебной палочки семья превратилась в бомжей. Если бы в этот момент выезд, по каким-либо причинам, не состоялся, Борькина семья оказалась бы на улице. Единственное, что давало силы пережить эту довольно сложную ситуацию, это абсолютная уверенность в том, что на новой родине все будет несравнимо лучше. А тогда зачем всё это барахло? Мысль о том, что это, так называемое барахло, с трудом зарабатывалось, с помощью больших связей доставалось, много лет накапливалось и часто являлось предметом семейной гордости, старались отогнать, как назойливую муху.
То, что в Америке всё будет намного лучше, чем дома, сомнению не подвергалось. Борькина семья жила неплохо по советским меркам, но кое-чего всё-таки не хватало. Хотелось бы иметь немножко долларов, купить машину, поехать в отпуск на остров Кюрасао или хотя бы на Лазурный берег и прикупить фирменных шмоток. Собственно, это было и всё, чего не хватало большинству советских людей. У тех, кто был наверху или работал заграницей, это всё было, поэтому они были абсолютно счастливы и в своей стране.
Борькины родители ехали за этим счастьем на другой конец света. В том, что там их ожидает абсолютное счастье, никаких сомнений не было. По-другому быть попросту не могло, там они получат всё, чего им здесь так не хватало.
Наконец настал день отъезда. Процедура прощания достигла своего эмоционального апофеоза. Дедушки и бабушки рыдали навзрыд, предполагая, что больше никогда в жизни не увидят своих детей и внука. Родители крепились и старались убедить стариков, что, как только они обустроятся, тут же заберут их к себе, тех в свою очередь одолевали смутные сомнения.
Папа прощался со всеми, не спуская при этом глаз с драгоценных лыж. Мама не знала куда пристроить каракулевую шубу, потому что в свёрнутом виде она занимала полчемодана, а о том, чтобы надеть её на себя, не могло быть и речи, на улице стояла сорокоградусная жара. Борька тренировался с двадцатикилограммовой ручной кладью, чтобы со стороны это выглядело так, как будто бы внутри была подушечка из лебединого пуха.
Вначале Борьке с родителями предстояло доехать на поезде до Москвы, дальнейшее путешествие планировалось проделать на самолёте. Все родственники и знакомые несли еду, причём в таком количестве, что казалось: семья будет добираться до столицы на гужевом транспорте, в течение нескольких месяцев. Жареные курочки, варёные яйца, запечённые с чесночком баклажаны испускали уже сейчас достаточно пикантный аромат, которому предстояло в поезде, на сорокоградусной жаре, превратиться в настоящее зловоние.
Итак, под прощальные вопли друзей и родственников, семья была загружена в скорый поезд и пронзительный гудок поставил последнюю жирную точку в их, на самом-то деле довольно счастливой и насыщенной событиями жизни, в этом прекрасном городе, на берегу тёплого синего и до боли любимого моря.
В поезде Борьке было строго настрого запрещено рассказывать о том, что семья уезжает за кордон. Патриотические настроения в то время в стране были достаточно сильны, и советская пропаганда клеймила отъезжающих, как отщепенцев и предателей Родины. Шанс наткнуться в поезде на какого-нибудь ура-патриота был достаточно высок, поэтому для особо любопытных была придумана версия, что семья едет по работе отца на дальний север. Огромное количество зимней одежды, в том числе каракулевая шуба, а также лыжи, очень хорошо вписывались в эту историю.
Дорога до Москвы прошла довольно спокойно. Еды, принесённой провожающими, хватило всему вагону до самой столицы. Даже в соседнем вагоне Борька видел, как какой-то мужик закусывал водку бабушкиными фирменными, запечёнными с чесноком, баклажанами.
На Киевском вокзале нужно было взять такси до аэропорта. Цепкий взгляд таксиста сразу же выделил живописную Борькину семейку. С первой же секунды он понял о чём идёт речь, и рассказывать ему историю о поездке на дальний север было совершенно бесполезно. Подойдя к родителям, он с наглой ухмылкой сообщил, что именно он специализируется на перевозке иммигрантов, а если они всё-таки поедут с кем-нибудь другим, то рискуют вместо аэропорта оказаться прямиком на Лубянке, со всеми вытекающими последствиями. Пугливо озираясь по сторонам, Борькины родители согласились, хотя водила заломил астрономическую по тем временам цену в сто рублей.
Семья загрузилась в такси и тронулась в сторону аэропорта. Столичный международный аэропорт был своего рода государством в государстве, он жил по своим собственным законам. В отличии от других московских аэропортов, туда нельзя было добраться ни на электричке, ни на автобусе. Единственным возможным транспортом было такси, и все перевозки жёстко контролировались криминальными группировками, которые в свою очередь обязаны были делиться любой информацией с органами.
Все эти проблемы в этот момент Борьку совершенно не волновали, ему было всё страшно интересно, ещё бы, он улетал в Америку и все ему жутко завидовали.
Вдали появились контуры аэропорта, радостное возбуждение Борьки достигло своего апогея, он уже мысленно видел себя сидящим в салоне иностранного самолёта и потягивающим через соломинку восхитительную Кока-колу.
Что же касается Борькиных родителей, то они находились в полуобморочном состоянии: папа непрерывно сосал валидол, мама нюхала валерианку. Когда они подъехали к аэропорту, их состояние было уже предынфарктным, в ближайшие часы им предстояло самое страшное испытание в их жизни, переход государственной границы в летнее время, в зимней одежде и с лыжами, в которых находились контрабандные бриллианты. Всё, что до этого казалось таким простым и безопасным, выглядело теперь в совершенно ином свете. Перед папой замаячил реальный срок за нарушение правил валютных операций и контрабанду.
Глава 9. Влад.
Шёл семидесятый год, Влад заканчивал школу. Предстояло поступление в университет. Попасть в разведчики было легче всего после юрфака, но поступить на него было чрезвычайно сложно. Шансы пройти конкурс на общих основаниях были практически равны нулю. В школе Влад звёзд с неба не хватал, успехи в учёбе были очень скромными. Сдавать на юрфаке нужно было гуманитарные предметы, а оценки за них дело очень субъективное. Всегда можно сказать, что абитуриент не раскрыл тему, не правильно расставил акценты, не отметил роль рабочего класса, не показал руководящую роль партии. Это означало, что сдающие экзамены были полностью в руках преподавателей, экзамены принимающих. И здесь была очень большая проблема. Члены приёмной комиссии были связаны по рукам и ногам списками.
Первым по рангу шёл ректорский список. Все, кто был в него внесён, могли считать себя студентами, не сдав ещё ни одного экзамена. Это были дети и родственники крупных городских аппаратчиков и руководства университета. Попасть в этот список Влад не мог по определению.
Вторым по значению был список декана. Здесь были детишки руководителей рангом пониже: университетских профессоров и просто нужных людей. Влад не был ни тем, ни другим, ни третьим.
Была ещё одна категория льготников. Они не были детьми высокопоставленных родителей, золотых медалей за отличную учёбу у них тоже не было, потому что в школе они бывали не так уж часто. Впоследствии они создавали славу родному университету, завоёвывая для него золотые медали, но не за успехи в учёбе, а за спортивные победы.
Высшее руководство требовало от университета спортивных успехов. Вырастить большого спортсмена за время учёбы в вузе было практически невозможно, поэтому гораздо легче было принять уже спортсмена готового. Но принять его в вуз было только половиной дела, потом его надо было ещё пять лет учить. Каждую сессию декан должен был просить доцентов и профессоров, поставить студенту-спортсмену очередную положительную оценку.
Вот тут-то и видел Влад свой единственный реальный шанс, и он не должен был его упустить.
Шёл семидесятый год, и вся страна готовилась к великому празднику: столетию со дня рождения вождя. Этому событию посвящалось всё. Не только ввод в строй заводов, домн, электростанций и полёты в космос, но и спортивные победы. Имя вождя всегда употреблялось в сочетании со словами великий, могучий, гениальный. Во всём он был самый-самый. Самый человечный, самый умный, самый добрый. Огромные гранитные и бронзовые памятники, стоящие по всей стране, как- бы подтверждали это.
Влад, как и все советские дети, никогда, ни на минуту в этом не усомнился. Но однажды Влад с со своим классом оказался на экскурсии в музее Октябрьской революции. И там он увидел одежду вождя. Маленькие, похожие на детские, ботиночки, коротенькие штанишки, кургузый пиджачок. Какая-то острая жалость вдруг пронзила его. Ему казалось, что он понял, насколько одинок и несчастен был этот пожилой и тяжело больной человек. Трагическими были его последние годы, когда он видел, как, по его вине, страна погрузилась в пучину голода, террора и гражданской войны, как погибали миллионы людей, как покидали родину её лучшие сыны. С этого дня в душе Влада появится сомнение в величии и гениальности Вождя. Спустя многие годы Влад поинтересуется, как, такой занятой и больной человек, смог написать такое огромное количество книг.
Окажется, что большая часть огромного собрания сочинений на самом деле- просто документы Совнаркома, им подписанные.
И вот, в канун великого праздника, в городе должны были состояться соревнования по самбо. Участвовать в них, а тем более победить, считалось особой честью, потому что это связывалось с именем вождя. Влад прошёл отборочные соревнования и был одним из участников. Он понимал, что ему даётся шанс, и упустить его он не может.
Влад тренировался как одержимый, всё свободное от школы время проводил в спортзале. Дома продолжал качать руки гантелями, отжиматься и подтягиваться. Даже на встречи с Мариной не было времени.
И вот этот день настал. Влад шёл на соревнования, как на свой последний и решающий бой. Все будущие соперники были его смертельными врагами. Некоторые из них были сильнее его физически, но Влад знал, что всё происходит в голове, и побеждает тот, у кого есть цель и кто сильнее духом.
Первенство города прошло для Влада как в тумане. Его били без пощады, он отвечал тем же. На теле не было ни одного живого места, всё болело, ныло, жгло. Иногда ему казалось, что он сейчас упадёт и больше никогда не поднимется. Но он устоял, выдержал и победил. Влад стал чемпионом города среди юниоров. Так он достиг своей первой большой цели. Дорога в университет была открыта.
Начались выпускные экзамены в школе. Результаты могли оказаться очень плачевными, последние месяцы времени на учёбу у Влада не было. Единственная надежда была на Марину. Не только потому, что она была круглой отличницей, на то была ещё одна причина.
Мама Марины была в родительском комитете, а институтский друг папы заведовал отделом в ГОРОНО. Эта многообещающая комбинация означала, что накануне экзамена можно было узнать темы сочинения и содержание контрольной по математике, которые присылались из ГОРОНО в закрытом конверте.
Мама же могла, с помощью учителей, исправить пару ошибок в сочинении и контрольной по математике, ещё в школе. Самое главное было при исправлении ошибок пользоваться той же ручкой, которой была написана работа. Сочинения и работы по математике проверялись комиссией ГОРОНО, поэтому любое влияние со стороны было проблематично. Остальные экзамены принимались школьными учителями, поэтому с этим было несколько проще.
Приём экзаменов, теми, кто обучает, был очень интересной особенностью советской системы образования. Результат был легко предсказуем и, естественно, устраивал обе стороны. Неприятные сюрпризы были практически исключены, провалы и пересдачи чрезвычайно редки.
Советская система образования была совсем не плохой. Всё сводилось на нет порочной системой приёма на учёбу и проверки знаний.
Во всём мире дети, в шести-семилетнем возрасте, дружно идут в начальную школу, недалеко от дома. Через несколько лет, к моменту окончания школы, когда становится ясным кто на что способен, детей делят примерно на три группы. Самые слабые идут в низшую школу, окончив которую, можно стать безработным или разнорабочим, а иногда получить квалифицированную рабочую профессию. Следующая по трудности школа даёт возможность получения среднего специального образования. Самые же лучшие идут в гимназию, а после неё в университет. Переходы из школы одного уровня в школу уровня более высокого не запрещены, но очень редки, слишком сильно отличаются по трудности учебные программы.
Богатым родителям тупых детей, после начальной школы остаётся только одно: отдать своё чадо в частную школу, где оно по крайней мере будет в приличном обществе. В низшей школе частенько бывает сложная криминальная ситуация. В дальнейшем, теоретически, возможно поступление в дорогой частный университет, на несложную специальность, больше для повышения общего уровня развития. После гимназии отличники идут учиться на врачей и юристов, хорошисты на инженеров и учителей, троечники на социальных работников и филологов. Самые же умные становятся математиками и физиками. О списках ректора, декана и председателя приёмной комиссии никто никогда не слышал.
Все важные экзамены, включая выпускные в школе, а также заключительные в
средних и высших учебных заведениях, принимаются комиссиями, состоящими из людей не знакомых с экзаменуемыми. Пересдавать экзамен можно один, иногда два раза, после чего неудачник получает пятилетний запрет на следующую сдачу.
Из ста поступивших в университет студентов диплом получает одна треть, остальные по разным причинам отсеиваются. Это считается совершенно нормальным явлением.
Результатом этой системы образования являются вызывающие зависть медицина, красивые машины и хорошие дороги. Все, без исключения, выпускники университетов говорят по-английски, а тупые чада богатых и влиятельных родителей не сидят на важных постах в министерствах. Работа за границей чем-то особенным не считается. По знакомству и рекомендации с удовольствием на работу берут, но не оставляют, безжалостно изгоняя ленивых и некомпетентных, независимо от того, кто их пристроил.
Каждый год, весной, среди выпускников школ проводится опрос о самых престижных специальностях. На первых местах традиционно стоят врачи, адвокаты, пожарные и полицейские. Самые не престижные, нижние строчки занимают правительственные чиновники, политики, профсоюзные деятели и дипломаты. Об этих профессиях молодёжь не мечтает.
В советской, а потом и в российской школе, как известно, детишки, пришедшие в первый класс, вместе потом дружно учились до класса десятого. Трудно представить с какими сложными проблемами сталкивались учителя. Через пару лет в классе образовывались три группы детей: сильные, средние и слабые. То, что нужно было сильным, было для слабых совершенно неприемлемым, и наоборот. Бедные учителя совершенно не понимали, как вести урок, на котором сильные ученики откровенно скучали, средним надо было объяснять два-три раза, а слабые ни слова не понимали. Так и мучились несчастные учителя десять лет, натягивая оценки и перетаскивая их из класса в класс. Оставить на второй год можно было только одного ученика и это считалось позором. А потом были экзамены, которые, естественно, принимали сами учителя, поэтому положительные оценки были гарантированы всем.
Дальше начиналось самое интересное: поступление в институт или университет. Самые умные поступали на математический, физический факультет или на информатику. Там не было списков и связи были не нужны. Те, у кого были связи, оказывались по спискам в медицинском или юридическом. Средние и без связей поступали в политехнический, слабые в педагогический, а самые слабые в сельскохозяйственный. Потом была учёба, совсем не плохая, на довольно высоком уровне. Зачёты и экзамены иногда нужно было вымаливать, а позднее и покупать. Естественно, экзамены принимали те, кто учил, поэтому результат был заранее предсказуем. Потом были экзамены заключительные, которые сдавали все. Из ста поступивших дипломы получали девяносто. Это считалось нормальным.
Результаты такой учёбы были плачевны. В стране была огромная детская смертность, продолжительность жизни была одной из самих низких в мире. Позднее в стране лечились только те, у кого не было денег, даже вырезать гланды детям, стали за границей.
Иногда дело доходило до абсурда. В одной из южных республик, у её главы, был личный врач, одновременно главный терапевт республики и заведующая кафедрой мединститута. У этой, во всех отношениях замечательной женщины, был сын дебил. Это не помешало ему успешно закончить мединститут и стать врачом институтской клиники. Дебилизм его был настолько ярко выраженным, что даже присутствие высокопоставленной мамы, не давало ему возможности и права лечить людей. Руководство клиники поручило ему заниматься наглядной агитацией и оформлением красного уголка, с чем он, и его мама, безропотно согласились. Прошли годы, мама умерла. На следующий день после её похорон, сыну была вручена метла, и с тех пор он благополучно подметает двор клиники. Никаких возражений эта смена рода деятельности у него, как ни странно, не вызвала.
Результаты учёбы инженеров и строителей были ещё хуже. Много лет страна выпускала самые плохие в мире машины и строила самые отвратительные дороги. Что же касается сельского хозяйства, то тут можно было только плакать. Печальное состояние советской экономики, очень хорошо отражалось постановлениями правительства. Регулярно публиковались постановления о мерах по улучшению в сферах строительства, машиностроения и сельского хозяйства.
Хуже, чем в сельском хозяйстве, дело обстояло только в дипломатии. Туда принимали исключительно детей самых- самых, независимо от их умственных способностей. Для удобства, институт международных отношений, даже вывели из системы высшего образования и подчинили непосредственно министерству иностранных дел. Результатом этого стали перманентные провалы поздней советской и всей российской дипломатии. Весь мир просто перестал воспринимать её всерьёз. Иногда, когда видишь российских дипломатов, участвующих в политических шоу, и с перекошенным ртом, используя приблатнённую лексику, доказывающих свои сомнительные тезисы, хочется предложить им попробовать свои силы в торговле на колхозном рынке.
В самой крупной европейской стране, славящейся также и своими дипломатическими успехами, специальности дипломатия не существует вообще. Дипломатом может стать человек, окончивший университет по любой специальности, и знающий в совершенстве два иностранных языка. Каждый год набирают около пятидесяти человек из примерно двух тысяч претендентов, то есть конкурс составляет примерно сорок человек на место. Предпочтением пользуются, как ни странно, математики. Может быть, когда-нибудь, и в России вернутся к практике ранних лет советской власти, когда на дипломатическую службу брали зрелых, хорошо себя зарекомендовавших специалистов. Тогда с российскими дипломатами считались все.
Только советские и российские математики, физики и программисты всегда соответствовали лучшему мировому уровню. Они поступали без списков, экзамены сдавали без денег и на работу устраивались без протекции. Постановлений правительства об улучшении их работы не было. Они, без проблем, находили и находят себе работу в любой стране мира.
И вот в этой неравной, казалось бы, заранее обречённой на неудачу борьбе, Владу предстояло принять участие. Марина помогала ему как могла, у неё самой никаких проблем с экзаменами не было, она была отличницей. Влад писал диктанты под её диктовку, сочинения, на придуманные Мариной темы. Она проверяла его по истории и литературе. Марина самоотверженно помогала Владу, хотя на самом деле у неё были совсем другие планы. Марина не хотела, чтобы Влад поступил на юрфак и стал разведчиком. На это у неё были веские причины. В тайне она надеялась на то, что Влад провалится на вступительных экзаменах или не пройдёт по конкурсу. Также, как и мать Влада, Марина хотела, чтобы он пошёл на завод, заочно закончил политех и стал инженером, как её отец.
Школьные экзамены были сданы, и на удивление- совсем неплохо.
И вот настал день, когда Влад переступил порог университета. Заполняя дрожащей рукой анкету абитуриента, он ясно осознавал, что у него есть только два плюс пункта- рабочее происхождение и успехи в спорте. Будет ли этого достаточно, Влад не знал.
Влад не мог знать, что его расчёт оправдался. Нет, он не попал в ректорский список, также не попал он и в список декана. Но завкафедрой физкультуры, просматривая анкеты, отложил его анкету в сторону, и попросил председателя приёмной комиссии посодействовать, если будет возможность. Гарантий, конечно, никаких не было. Но Влад неплохо сдал экзамены, кроме того, приём на юрфак был в последнюю минуту неожиданно увеличен на двадцать пять человек.
До последней минуты Влад сомневался. Наконец настал день, когда были вывешены списки зачисленных. Влад искал свою фамилию и казалось, что сердце сейчас выскочит из груди. И вот его глаза наткнулись на слова: « Гутин Владлен». Влад понял, что поступил. Вторая, большая жизненная цель была достигнута, ещё на один шаг он приблизился к своей заветной мечте. Влад понёсся к Марине, она должна была узнать об этом радостном событии первой.
Глава 10. Иса
са не помнил, как он добрался до дома. Какой-то туман окутывал его. Перед глазами стояли фантастические картины, которые он увидел на берегу. Дома все уже спали. Иса поднялся на плоскую глиняную крышу дома. Вдалеке был виден небольшой кусочек океана и слегка слышен шум прибоя. Иса чувствовал, что разговор не окончен, и он должен увидеть и услышать продолжение. Иса долго вслушивался и всматривался вдаль, и вдруг он опять увидел «это».
Человек лежал в пыли и казалось, что он был мёртв. Но вдруг он вздрогнул, зашевелился и открыл глаза. Какое-то время человек лежал и смотрел в небо. Потом он поднялся, неуверенно сделал несколько шагов, посмотрел по сторонам и пошёл. По какой-то непонятной причине он пошёл в ту же сторону, куда уже летели птицы и шли звери. Человек был совершенно гол, тело его покрывали густые темные волосы. У него была широкая мощная грудь, длинные крепкие руки и было видно, что это был мужчина. Человек шёл уверенным шагом и казалось, что он продолжает путь по земле, начатый им много лет назад. Но это было не так у всех людей, очнувшихся в тот день, это было началом сознательной жизни, хотя им казалось, что они жили всегда.
И Человек шёл, повинуясь какому-то странному чувству, которое гнало его вперёд. Он шёл по холмам и долинам. Закончился день и наступила ночь, стало темно, человек не мог двигаться дальше. Тогда он сел на тёплую землю и быстро уснул. Когда рассвело, он пошёл дальше. Вскоре у него появилось какое-то непонятное чувство, ему чего-то не хватало. Так, впервые, человек почувствовал голод. Рядом с ним летели птицы. Иногда птицы садились на кусты и начинали клевать какие-то яркие плоды. После этого их настроение явно улучшалось, и они весело летели дальше. Они как бы говорили ему: «Попробуй, это очень вкусно». И человек сорвал ярко красный плод и начал его есть. Плод был очень сладок и сочен. Странное чувство в животе исчезло, и он пошёл дальше. Так человек впервые узнал вкус яблока. Он шёл дальше и пробовал другие фрукты: жёлтые, зелёные, они тоже были сладкие и сочные, но вкус первого яблока человек запомнил навсегда.
Человек шёл дальше, он видел горы, поля, леса. Он шёл молча, но однажды он заметил, что все птицы и звери открывают рты и издают разные звуки. Птицы свистели, пищали, чирикали. Звери рычали, визжали, ревели. Тогда человек тоже открыл рот и закричал, птицы испуганно шарахнулись в сторону. Потом он начал тихо шептать, и птицы тут же вернулись обратно. Человек понял, что голосом он может угрожать одним, и привлекать других.
Однажды он увидел, как небольшой зверёк, с удовольствием лакает воду из лужи. Человек лёг на землю и начал пить, так он узнал, что жажду можно утолять не только плодами, но и водой. Он шёл дальше, сладких и сочных плодов становилось всё меньше и меньше, а ночи становились всё холоднее и длиннее.
А потом он увидел, как крупный зверь загрыз оленя и начал есть его мясо. Наевшись, зверь затрусил дальше, и тогда человек впервые попробовал мясо. Вкус мяса был не очень приятен, но после него человек почувствовал необыкновенный прилив сил и ему стало тепло. Так он узнал, что есть можно не только плоды, но и животных. Это его очень обрадовало, потому что плоды можно было найти далеко не всегда, а живности кругом было полно.
Иногда человек видел таких же людей, как он сам, волосатых, поросших шерстью мужчин. Они недружелюбно смотрели исподлобья, и у него не возникало никакого желания пообщаться с ними поближе. Тогда ещё человек думал, что он обречён жить один.
Однажды человек увидел мёртвого барана, вернее, то, что от него осталось. Хищники съели мясо и кости, птицы выклевали остатки, а высушенная солнцем шкура осталась лежать на камнях.
Человек проспал ночь на шкуре и ему так это понравилось, что он не захотел с ней расставаться и взял её с собой. Но шкура мешала ему идти, и тогдa он обмотал её вокруг себя и закрепил с помощью лианы. Так человек начал носить одежду.
Прошли недели, месяцы, а он всё шёл. И однажды, оказавшись на высоком холме, он увидел то, к чему так давно стремился. Удивительно синее небо заполняло собой весь горизонт. Внизу же, там, где небо обычно переходило в горы или леса, в этот раз было что-то другое. Ярко-синяя вода простиралась до горизонта, и уходя дальше, сливалась с небом. Лёгкий ветер приносил с собой какие-то удивительные запахи, которые волновали и возбуждали его. Это был океан. Человек не знал, куда он шёл всё это время. Он просто шёл туда, где был рождён.
Всё живое всегда стремится к месту своего рождения. Рыбы годами живут по всему океану, но достигнув зрелости, проплывают тысячи морских миль, чтобы достигнуть того места, где они были рождены, и принести потомство, иногда ценой своей жизни. Птицы пролетают огромные расстояния, чтобы отложить яйца там, где они сами появились на свет, даже если это голые скалы в холодном полярном океане. Морские черепахи совершают за двенадцать лет кругосветное плавание, а потом безошибочно находят место своего рождения, и сами приносят потомство. Как и почему они это делают, они не знают сами. И для людей место их рождения является святым, их влечёт туда всю сознательную жизнь, и часто они завещают себя там похоронить.
Человек подошёл к берегу, его переполняла радость, он начал громко кричать, океан что-то ему отвечал. Человек зашёл в воду, начал хлопать по воде ладонями, поливать себя водой. Он почувствовал, что его тело как-бы потеряло часть веса и стало намного легче. Около его ног с любопытством плавали рыбы, и он тоже пытался плыть, как они. Вначале он подумал, что воду можно пить, но вода оказалась солёной, но совсем не противной. По вкусу она напоминала красную жидкость, которая однажды выступила у него на руке, когда он поранил её острым сучком.
Человек провёл несколько часов в воде, он не хотел из неё выходить. Он чувствовал себя тепло и уютно, как чувствуем мы себя, вернувшись через много лет в родительский дом. Стало темно, пошёл сильный дождь. Человек в изнеможении вышел из воды, дождь смыл с него солёную воду, он дошёл до ближайшего развесистого дерева и уснул, прикрывшись бараньей шкурой.
Когда человек проснулся, было уже светло. Какое-то неизвестное ему блаженство разливалось по всему телу. Он долго лежал и смотрел на море. Впервые в жизни ничто не гнало его больше вперёд, ему больше не надо было никуда идти, цель была достигнута. И тут взгляд его случайно упал на его собственное тело и человека пронзил страх. Это было другое тело. Тёмные, свалявшиеся волосы стали светлыми и шелковистыми. Но не это было главное- всё его тело было совершенно другого цвета. Из грязного, тёмного, закопчённого, оно, стало светлым, чистым и не испускало больше резкого неприятного запаха. Это чудо совершила солёная морская вода, человек стал другим. Так произошло первое в истории омовение. И многие тысячелетия спустя, крещение, как бы второе рождение, всегда будет связано с водой.
Долго рассматривал человек своё тело, так, как будто видел его первый раз в жизни. Когда он поднял глаза, его как будто ударило током, в нескольких метрах от него кто-то стоял.
Нет, это не было одно из тех неприветливых, заросших шерстью, похожих на него самого существ. Они старались обходить друг друга стороной, испытывая при этом глубокое обоюдное недоверие. Это существо было чем-то похоже на него. У него была, вероятно тоже после купания, такая же белая кожа. Оно стояло на двух ногах, имело две руки, но на этом, пожалуй, всё сходство и заканчивалось. У этого существа не было густых волос на теле, руки были не такие длинные и мускулистые как у него. Плечи у него были не такие широкие, а бёдра не такие узкие. Но всё-таки не это было самое главное. Самое интересное было то, что там, где заканчивались ноги, у него тоже были волосы, но не было отростка. Из этого загадочного отростка у человека, время от времени, вытекала какая-то жидкость. Кроме того, просыпаясь по утрам, человек замечал, что этот отросток становится очень твёрдым, и это, как ни странно, ему нравилось.
Человек смотрел на это место и не мог оторвать глаз. Какая-то сила притягивала его взгляд. А существо, стоящее перед ним, не могло в свою очередь оторвать взгляд от его отростка.
Когда они встретились взглядами, человек не увидел в его глазах страха, в них было любопытство. Человек понял, что если он сейчас громко закричит, то существо испугается и убежит, а ему этого почему-то не хотелось. Что-то в этом существе притягивало взгляд человека, ему хотелось продолжать смотреть на него. Человек вспомнил, что когда он произносил тихие звуки, то птицы не улетали прочь, а с интересом его рассматривали. Тогда он начал что-то шептать. Человек пытался рассказать, как долго он шёл, как он наконец достиг цели. Это не были слова, это были просто звуки. Но эти звуки были наполнены такими сильными чувствами, что казалось: существо его очень хорошо понимает. В какой- то момент существо что-то услышало, и рассмеявшись, показывая на человека рукой, вопросительно произнесло: «Адэм?». «Адэм, Адэм»- радостно закивал головой человек.
Потом настала очередь существа. Оно пыталось рассказать, как дойдя до берега моря, оно долго купалось, как к ней подплывали рыбы, а дельфины пытались ей что-то рассказать. Существо показывало на себя рукой, рассказывая, как её кожа из тёмной и грязной, стала светлой и шелковистой. И вдруг человек, услышав что-то, рассмеялся, и показывая на существо рукой, вопросительно произнёс: „Эфа?». «Эфа, Эфа»- радостно закивало головой существо.
Так, человек и существо дали друг другу первые имена, Адэм и Эфа. Так будет всегда, люди будут получать имена и прозвища от окружающих, они же будут и характеризовать их, как умных или глупых, смелых или трусливых, добрых или злых, щедрых или жадных. Страны, также как и люди, получат свои названия от пришельцев и завоевателей.
Адэм и Эфа продолжали стоять друг против друга и с интересом наблюдать друг за другом. Адэм вдруг почувствовал, что ему хочется чем-то обрадовать Эфу, сделать так, чтобы она не ушла. И тут его взгляд упал на стоящее рядом дерево, усыпанное крупными красными плодами. Адам несколько раз пробовал их и знал, что они очень вкусные. Он сорвал самый красивый плод и протянул его Эфе. С опаской взяв яблоко, она вначале очень долго его рассматривала. Потом, собравшись духом, поднесла ко рту и надкусила. Яблоко было очень сладким и сочным, и Эфа с благодарностью посмотрела на Адэма. Он понял, что она не боится его больше. Адэм чувствовал, что теперь он может сделать следующий шаг.
Адэм видел, что кроме того, что у Эфы, судя по всему, между ног не было отростка, на груди у неё, в отличие от него, было два бугра. Адэм осторожно дотронулся до одного из них, Эфа не протестовала. Тут он почувствовал, как под его рукой, вершина этого бугра стала затвердевать и увеличиваться в размере. Тогда он потрогал другой, и с тем произошло то же самое. Эфа не протестовала и, судя по всему, уходить не собиралась. Но всё-таки Адэма больше всего интересовало, есть ли у Эфы отросток между ног. И тогда его рука начала медленно опускаться от груди, по животу, пока не достигла волос на лобке. Эфа стояла, плотно сжав бёдра. Адэм продолжал трогать волосы внизу живота, он подумал, что возможно отросток находится где-то глубже между ног. Он попробовал засунуть руку поглубже. В первый момент это не получилось, но тут Эфа расслабила бёдра и немного раздвинула ноги. Неожиданно рука Адэма почувствовала что-то влажное. Он продолжал трогать это место, и ему стало ясно, что вместо отростка у Эфы есть влажное и очень привлекательное место. В этот момент она вдруг взяла в руку отросток Адэма, и он неожиданно начал твердеть и увеличиваться в размерах. Какое-то странное, незнакомое чувство стало охватывать Адэма. Он поднял голову и встретился с Эфой взглядом. То, что он увидел в её глазах, потрясло его. В них была какая-то неистовая, влекущая, засасывающая глубина. Казалось, они кричали: не останавливайся, иди дальше и ты узнаешь что-то такое, что навсегда перевернёт всё твою жизнь. Адэм продолжал ласкать влажное место между ног у Эфы, а она гладить его отросток, который становился всё твёрже и длиннее. Адэму хотелось прижаться к ней, стать с ней одним целым. Вдруг его отросток оказался как раз напротив её влажного места, и это прикосновение как бы захлестнуло его тёплой сладкой волной. Он стал водить по влажному месту своим отростком. Эфа начала стонать, у неё закружилась голова. Тогда она вначале присела, а потом легла на спину, притягивая за собой Адэма. И вдруг он почувствовал, что его отросток вошёл в какое-то отверстие, которое оказалось между ног у Эфы. Оно было довольно глубоким, но Адэму неудержимо хотелось войти ещё и ещё глубже. Эфа двигала бёдрами, как бы увлекая его за собой в бездонную пучину наслаждения. Она стонала, а её ногти раздирали в кровь спину Адэма, но он при этом не чувствовал боли. И вдруг какая-то судорога пронзила всё его тело, и стон наслаждения вырвался из его губ. В ту же секунду Эфе показалось, что её тело стало невесомым и она взлетает к звёздам. Крик восторга вырвался наружу, и в это мгновение сильная боль пронзила всё тело, разорвалась её девственная плева и она закричала, на этот раз, уже от боли.
Так мужчина впервые узнал женщину, а женщина впервые впустила в себя мужчину. Так и будет всегда в мире, он будет получать наслаждение, а для неё это удовольствие будет заканчиваться страшными муками рождения, а иногда и смертью.
Когда Адэм пришёл в себя, Эфа лежала рядом, что-то тихо шептала и нежно гладила его грудь.
Так они стали жить вместе. Адэм ловил, с помощью острой палки, рыбу, а Эфа чистила её и вялила на солнце. Иногда ему удавалось оторвать кусок мяса от недоеденной крупными хищниками туши оленя. В лесу было много вкусных плодов и орехов. Они занимались любовью по несколько раз в день, потом купались и играли в воде. Адэм и Эфа были бы абсолютно счастливы, если бы не одно, но.
В душе Адэма поселилась какая-то неясная тревога, которая с каждым днём становилась всё больше и больше. Всё началось с того, что однажды утром Эфа проснулась от боли и увидела, что её бёдра покрыты кровью. Адэм знал, что животные, у которых из ран текла кровь, очень быстро от этого умирали. Адэм решил, что это его вина, и несколько дней не трогал Эфу. Она регулярно подмывалась морской водой, и через несколько дней кровотечение и боль прошли. Через некоторое время всё повторилось сначала, и это был последний раз, больше этого не было.
Прошло несколько месяцев и что-то в Эфе стало другим. Изменилось её лицо, оно стало не таким привлекательным, покрылось какими-то пятнами. Занятия любовью не доставляли ей больше такой радости, как раньше. Кроме этого, у Эфы начал расти живот. Он всё время становился больше и больше, и вместе с ним росла тревога Адэма.
Но было ещё кое-что, что очень беспокоило Адэма. Когда он шёл к морю, то иногда вдалеке он видел огромных, медленно движущихся, горбатых монстров. Адэм чувствовал исходящую от них опасность, поэтому обходил их подальше, и не искал с ними встреч. Последнее время Адэм с тревогой замечал, что их становится всё больше и больше, и они подходят всё ближе и ближе. Часто он видел огромные яйца и маленьких, противно кричащих, детёнышей монстров. Какое-то чувство подсказывало ему, что яйца надо разбивать, а маленьких гадёнышей душить на месте, что он и делал. Пару раз ему в последнюю секунду удавалось избежать встречи с монстром только благодаря тому, что монстры не очень хорошо видели. Они чувствовали тепло, исходящее от человека, и поэтому спрятаться от них можно было только в какой-нибудь глубокой яме.
И однажды Адэм принял решение, они должны отсюда уходить. Оставаться дальше было слишком опасно. Эфа с её огромным животом была очень неповоротливой и могла стать лёгкой добычей монстров. Адэм решил, что идти надо в сторону гор, на крутых склонах монстрам будет труднее их преследовать. Эфа беспрекословно согласилась, и они пошли.
Несколько дней они двигались в сторону гор, но до них было ещё очень далеко. Эфе идти было тяжело и поэтому шли они очень медленно. Адэм знал, что монстры охотятся в основном ночью, когда их жертвы в темноте плохо видят, а монстры чувствуют тепло исходящее от них. Поэтому Адэм и Эфа шли только днём, а по ночам отдыхали. И всё-таки монстры их настигли.
Aдэм услышал этот звук, он его хорошо знал. Это был звук неотвратимой беды, опасности, которой нельзя было избежать. Если бы Адэм был один, он знал, что нужно было делать в этом случае. Лечь на землю и забросать себя мокрыми листьями, и тогда монстр пробегал мимо. Но он был с Эфой, и забросать себя и её листьями можно было и не мечтать, на это бы не хватило времени, и монстр бы их настиг.
Они долго бежали. Адэм раздвигал и ломал ветки, помогая Эфе продираться через кустарник. Но силы были не равны, монстр, своими гигантскими ногами, легко подминал под себя, труднопреодолимые для человека заросли. Из его пасти вырывался леденящий душу клёкот, казалось, он дико хохотал в предвкушении лёгкой добычи. Эфа, со своим огромным животом, бежала всё медленнее и медленнее, а монстр был всё ближе и ближе. Адэм напрягал все свои силы, но развязка неотвратимо приближалась. Он знал, что будет защищать Эфу до последнего вздоха, и если они погибнут, то только вместе.
И вдруг Адэм почувствовал, что что-то неожиданно изменилось. Стало очень тихо, Эфы не было, она исчезла. Адэм начал, вначале тихо, а потом всё громче и громче, её звать. Ответа не было, Эфа бесследно исчезла. Монстр был настолько близко, что Адэм уже, казалось бы, слышал его зловонное дыхание. Помочь Эфе он уже ничем не мог, спастись самому небольшой шанс ещё был. Адэм понёсся дальше, не чувствуя под собой ног и напрягая свои последние силы. И в тот момент, когда казалось, что он сейчас упадёт без чувств, Адэм вдруг понял, что монстр его больше не преследует. Ужас пронзил Адэма, причина была ему абсолютно ясна. Монстр нашёл Эфу и в этот момент жрал её. Он рвал на части это так любимое Адэмом тело, широкие бёдра, которые обхватывали его в моменты любви, страстные руки обнимавшие его, её нежные губы, которые в эти мгновения сливались с его губами, её груди, которые он так любил ласкать. Всё это перемалывалось страшными зубами монстра, и исчезало в его ненасытной глотке.
Так Адэм потерял самое дорогое, что у него было- свою любовь. Жизнь без Эфы не имела для него больше никакого смысла, единственной её целью теперь стала месть.
Так началась война людей с динозаврами. Война, которая длилась сотни тысяч лет, в которой люди не имели ни малейшего шанса, и были обречены на поражение. Динозавры размножались с огромной скоростью, их становилось всё больше и больше. У них не было врагов, их огромные размеры и гигантские острые зубы делали их непобедимыми. Им нужно было всё больше и больше еды, и люди становились их самой легкой добычей. Кроме палок и небольших камней люди не могли им ничего противопоставить.
Адэм шёл дальше, он понял, что в лесу, на равнине у него не будет никаких шансов выжить. Какой-то инстинкт гнал его дальше, вдоль берега моря.
Через много дней пути Адэм увидел вдалеке горы, и он понял, что это его спасение. На крутых горных склонах огромные, тяжёлые динозавры были совершенно беспомощны. Адэм встретил здесь других людей, которые тоже искали спасения. И они стали жить вместе в пещерах, только так они могли выжить.
Но люди не могли всё время сидеть в пещерах, спасаясь от динозавров. Людям была нужна еда, а в горах её не было. В долинах было полно дичи. Олени, косули, козлы совершенно не боялись динозавров, они от них легко убегали, и те не могли их догнать.
Мужчины стали ходить на охоту. Пока одна группа отвлекала динозавров с помощью криков и камней, другая группа успевала окружить и забить полками пару оленей или кабанов, и донести их до пещер. Из тех, кто отвлекал динозавров, кто-то обязательно не возвращался домой.
Когда Адэм встретил в горах других людей, он увидел, что среди них тоже были женщины. Но у каждой из них уже был свой спутник. Через некоторое время у многих из них начали расти животы и дурнеть лица, как и тогда у Эфы. Люди думали, что женщины больны и стали изгонять их из пещер, боясь заразиться. Отверженные жили в отдельных пещерах, а их бывшие спутники, из жалости, приносили им еду.
Женщинам не хватало мужчин, и они были несчастны, потому что чувствовали себя брошенными. Тогда они стали заниматься любовью друг с другом, так возникла лесбийская любовь. И тысячи лет спустя, именно женщины будут находить беременных особо красивыми и привлекательными, мужчины же будут молчаливо придерживаться противоположного мнения, и часто их из-за этого оставлять.
Потом женщины стали рожать детей, но мужчины никак не реагировали на этих кричащих беспомощных созданий. Только когда дети подрастали и становились похожими на своих отцов, мужчины благосклонно разрешали женщинам вернуться в пещеру. Со временем отцы поняли, что их взрослеющие дети будут в будущем ходить на охоту и приносить им еду, когда у них самих уже не будет хватать на это сил.
Но дети не только приносили еду стареющим родителям, у них была ещё одна обязанность- эту еду надо было жевать. Люди всю жизнь глодали кости, жевали сушеное мясо и рыбу, грызли орехи и зёрна, и при этом ломали зубы. К старости, которая наступала после тридцати лет, зубов у них оставалось совсем немного, а это означало голодную смерть. Поэтому люди стали целовать своих детей и близких в губы, обмениваясь при этом слюной, чтобы потом, в старости, не испытывать чувства брезгливости, доедая уже кем-то пережёванную пищу.
После того, как Адэм потерял Эфу и встретил людей, у него долго не было женщины. Но однажды у одной из них, партнёр не вернулся с охоты, динозавр забрал себе очередную жертву. Узнав об этом, она подошла к Адэму, встала перед ним, слегка раздвинув ноги, и посмотрела ему в глаза. И опять Адэм увидел эту засасывающую, влекущую и молящую глубину женских глаз. Так у него появилась новая женщина. Но Адэм никогда не забывал свою любимую прекрасную Эфу, с которой он был так счастлив. Со временем Адэм понял, что отвратительное чудовище сожрало не только его любовь, но также и его нерождённого ребёнка.
Адэм поклялся мстить динозаврам, и со временем стал одним из немногих охотников, способных его убить. Для этого нужно было подобраться к нему как можно ближе, и метнуть копьё с острым камнем на конце. Попасть надо было при этом только в глаз, промах означал смерть. Но даже с одним глазом динозавр был для людей смертельно опасен. Подбитый на один глаз динозавр, умирал позже или становился лёгкой добычей своих сородичей, поэтому люди никогда не видели мёртвых чудовищ. Но однажды Адэм промахнулся, копьё попало в толстую кожу динозавра, не причинив ему никакого вреда. И тот, казалось, дико захохотал над Адэмом точно так же, как когда-то другой монстр, который забрал у него самое любимое в его жизни. Когда зловонная пасть и гигантские зубы были готовы захлопнуться на теле Адэма, он вдруг с неожиданной ясностью понял, что сейчас он наконец-то опять увидит свою любимую прекрасную Эфу. Это было его последнее мгновение на этой суровой и неприветливой земле.
Но встреча с Эфой в этот день никак не могла состояться, потому что на самом деле, в ту страшную ночь, она не погибла.
Напрягая все свои последние силы, Эфа старалась успеть за своим Адэмом. Но из-за огромного живота бежать было трудно, а дикий хохот монстра становился всё ближе и ближе. И вдруг всё пропало, и наступила тьма.
Когда Эфа пришла в себя, вокруг неё были сырые земляные стены, а сверху пробивались слабые лучи утреннего солнца. Эфа поняла, что она упала в глубокую яму, и это спасло ей жизнь. Она попыталась подняться, всё тело болело, кругом была кровь. Эфа начала себя ощупывать, всё вроде бы было на месте. Когда она, наконец, дошла до живота, ей показалось, что он стал намного меньше, пропала тяжесть, которая мучила её все последние месяцы.
И в этот момент Эфа услышала плач. Рядом с ней на земле, в луже крови, лежало какое-то непонятное существо. Эфа взяла его на руки. Существо было чем-то похоже на неё и Адэма, только намного меньше. Она вдруг почувствовала какую-то щемящую жалость, ей захотелось защитить его, и она прижала этот холодный комочек к себе. Ребёнок продолжал плакать, Эфа прижимала его к себе, пытаясь согреть. И вдруг он замолчал, а потом начал издавать какие-то странные звуки. Эфа с удивлением увидела, что малыш взял в рот её грудь и сосредоточенно её сосёт. Эфа испытывала при этом какое-то странное чувство спокойствия и удовлетворения. Она вспомнила, как Адэм любил трогать своим языком её соски, и какое приятное возбуждение она от этого испытывала. И горько заплакав, Эфа пошла дальше, крепко прижимая к себе это маленькое живое существо, которое ей почему-то очень напоминало её любимого Адэма.
Эфа шла вперёд, повинуясь тому же необъяснимому чувству, которое гнало и других людей. Все искали спасения от динозавров, но шансы были очень малы, слишком уж неравны были силы. Эфа была уверена, что Адэма сожрал динозавр и она чувствовала себя обязанной, спасти это маленькое создание, оставленное ей её любимым. Эфа поняла, что идти надо днём, когда она издалека могла увидеть этих чудовищ, а ночью лучше было прятаться от них в ямах.
И Эфа сделала это, она смогла и силы дал ей её ребёнок. Эфа дошла до гор, где встретила других людей и начала, также как они, жить в пещерах.
Началась многовековая борьба людей за выживание, борьба, в которой люди были обречены на поражение.
Несчастные люди жили в сырых холодных пещерах, болели, умирали от голода и холода. Те, кому удавалось выжить в этих жутких условиях, часто становились лёгкой добычей динозавров. В горах было достаточно воды, люди собирали съедобные растения, орехи, зёрна. Но этого было мало, чтобы выжить, людям нужны были мясо и шкуры диких животных. За этим нужно было спускаться в долины, а там их ждали динозавры. Люди пробовали задобрить динозавров, они оставляли им часть добычи, отдавали умерших сородичей. У новорожденных мальчиков люди отрезали кусочек крайней плоти и оставляли её динозаврам, надеясь на то, что в будущем они этого человека не тронут. Всё было бесполезно, от динозавров не было пощады. Тогда ещё люди не знали, что рептилий приручить невозможно, потому что они очень плохо видят и не могут распознать своего хозяина. Для них человек это только источник тепла, а значит потенциальная жертва.
Люди были обречены на вымирание, и им бы не удалось выжить, если бы не произошло чудо. Люди узнали огонь. Однажды они спустились в долину, а там горел лес. Животные спасались от огня бегством, но не всем это удавалось, некоторых из них он настигал. В выгоревшем лесу, то там, то тут, лежали полуобгоревшие туши животных. Люди были очень голодны, в пещерах еда тоже закончилась, а все животные убежали, спасаясь от огня. Положение было отчаянное, людям угрожал голод. И тут люди увидели, как птицы с удовольствием клюют обгоревшие туши. Удалив обуглившийся слой, люди обнаружили под ним довольно вкусное, а самое главное, намного более мягкое мясо. Люди принесли угли в пещеру, и в первый раз разожгли огонь. Они поняли, что огонь не только делает мясо вкусным и мягким, он также и согревает. Теперь люди не мерзли, когда дул холодный ветер, а по ночам дети крепко спали и не мешали родителям заниматься любовью. Стало рождаться больше детей. Люди даже научились варить суп. Для этого они делали мешки из толстых шкур, наливали туда воду и клали мясо. Потом они разогревали на огне камни и бросали их в мешки. Так, через несколько часов получался суп. Им кормили детей и стариков. Теперь детям не нужно было больше жевать еду для беззубых родителей, они могли делать это сами.
Теперь женщины должны были поддерживать огонь, когда мужчины уходили на охоту. Люди даже научились разжигать огонь, когда его случайно заливал дождь или задувал ветер.
Огонь существенно улучшил и облегчил жизнь людей, но не решил главной проблемы: хозяевами жизни на земле продолжали оставаться динозавры.
Так продолжалось сотни тысяч лет. Это время не оставило никаких следов на земле. Люди пользовались только палками и камнями, а еду и одежду им давали дикие животные. Умерших соплеменников они отдавали динозаврам. И только наскальные рисунки, оставшиеся в пещерах, напоминают нам о том времени. Люди рисовали антилоп и оленей, которые давали им жизнь, и злых монстров, которые эту жизнь отнимали.
Многовековое противостояние людей и динозавров закончилось бы, рано или поздно, победой последних, у людей не было никаких шансов, они были обречены на поражение.
Но однажды люди проснулись от страшного гула, вся земля ходила ходуном, гремели взрывы. Люди вышли наружу из пещер, и с ужасом увидели, что в долине из-под земли вырываются языки пламени, реки огненной лавы текут, уничтожая всё на своём пути. В небо поднимались гигантские, полностью заслоняющие солнце, клубы дыма и пепла. Люди поняли, что наступил конец света, и в оцепенении ждали своей печальной участи.
Несколько дней длилась эта оргия. Лава, загнанная внутрь земли, рвалась наружу, она хотела вернуть себе эту планету, несправедливо отнятую у неё. По всей земле происходили тысячи извержений вулканов. Можно сказать, что земля превратилась в один гигантский вулкан. Но силы были не равны, на пути лавы встала вода. Она преградила ей путь и отстояла право на жизнь на этой планете. Лава с
ворчанием убралась восвояси, и на земле воцарился покой.
Люди поняли, что всевышний ещё раз протянул им руку помощи, и они стали благодарить за это небо.
Но через несколько дней люди заметили, что солнце не встаёт больше по утрам над горизонтом. Нет, абсолютной темноты не было, но землю окутала мгла, наступили вечные сумерки. Ещё через несколько дней стало холодно, непрерывно шёл снег, реки замёрзли, землю сковал лёд. Люди опять стали прощаться с жизнью.
Но людей спас огонь. Они растапливали в кожаных мешках лёд и получали воду. Одежда из шкур спасала их от холода, и на первые дни у них были небольшие запасы сушёного мяса и рыбы. Но запасы быстро подошли к концу и людям пришлось спуститься в долину. Но там больше не было оленей и кабанов, они либо погибли в огне, либо ушли, спасаясь от холода. Людям опять грозила голодная смерть.
Но людей спасли динозавры. Да, именно те, кто тысячи лет их мучил, и над ними издевался, на этот раз выступили в роли их спасителей.
Динозавры погибли. У них не было меха, который бы их согревал, и им было нужно слишком много еды. Они были слишком медлительны, чтобы спастись от неожиданного холода бегством, как это сделали другие. Так они погибли, от холода, голода и жажды.
Их огромные, замёрзшие туши лежали по всей долине, и каждая из них была кладовой мяса, которые и спасли людей от голода. Так погибли на земле динозавры, и своей смертью обеспечили людям их дальнейшую жизнь на этой планете. Через несколько месяцев мгла рассеялась, опять появилось солнце, и люди вышли из своих пещер и стали жить в долинах. Так закончилась на земле эпоха динозавров и наступила эра человека. У людей не было больше смертельных врагов на этой планете, и началось бурное развитие человеческой цивилизации.
Иса очнулся уже под утро и долго сидел в оцепенении. Ему казалось, что за эту ночь он прожил всю историю человечества. Он возник из лавы, шёл к морю, встретил Эфу и полюбил её. Он ходил на охоту, убивал злобных монстров, мёрз от холода и добывал огонь. Он дрожал от страха, когда ревущая земля изрыгала огненную лаву, и с восторгом отрывал куски мяса от уже ничем не опасных для него динозавров.
Когда Иса пришел в себя, он понял, что всевышний выбрал именно его для того, чтобы рассказать людям о том, как это всё было. Но Иса понимал, что если он расскажет об этом сейчас, то его поднимут на смех. Нет, этого делать нельзя. Иса станет учёным, будет заниматься изучением возникновения жизни на земле, напишет много книг, станет знаменитым и тогда люди поверят ему, и он станет человеком Всевышнего.
Глава 11. Борис.
Борькина семья, увешанная сумками и чемоданами, торжественно вступила под своды московского международного аэропорта. У Борьки разбегались глаза. На прилавках валютных магазинов лежали фотоаппараты «Зенит», плоские ручные часы «Полёт», финские конфеты «Фазер» и белый пористый шоколад. На полках стояли пирамиды из пыжиковых шапок, на плечиках гордо висели ондатровые шубы. Чешское пиво и вобла завершали эту, совершенно невообразимую для рядового советского гражданина, картину изобилия.
При более близком рассмотрении всех этих диковинок и цен на них, Борька впал в состояние транса. Получалось, что примерно за сто рублей можно скупить половину магазина.
Для начала Борька решил полакомиться пористым шоколадом. Протянув продавщице пятьдесят копеек, он молча указал на вожделенную шоколадку. Борькин мозг лихорадочно соображал, по его подсчётам выходило, что на оставшиеся у родителей деньги, можно было накупить кучу замечательных вещей, а на оставшуюся мелочь, даже порадовать папу чешским пивом с воблой. Борька уже видел себя, непринуждённо пощёлкивающим зеркальным «Зенитом» и время от времени поглядывающим на запястье, где благородно поблёскивал позолотой плоский «Полёт».
Увы, сбыться Борькиным мечтам было не суждено. Суровый голос продавщицы вернул его на бренную землю. «Продаём только за иностранную валюту»- прорычала тётка за прилавком, сразу же напомнив ему её коллег, торгующих на Привозе. Дрожащим голосом Борька что-то пролепетал, указывая на цены в рублях. «Цены указаны в рублях свободно конвертируемых»- благосклонно пояснила суровая мадам. Борька понял, что торг здесь не уместен. Что такое свободно конвертируемые рубли Борька не знал, но подозревал, что они чем-то отличаются от тех рублей, которые были у него в кармане.
На самом деле Борька был не одинок в своём неведении, этого также не знала большая часть населения советской страны. Причина была очень проста: этот рубль был понятием чисто виртуальным, его нельзя было увидеть и пощупать. Чисто юридически, Борька был абсолютно прав, он мог требовать продажи всех этих замечательных товаров за обычные рубли. Это сделал пару лет позже один известный советский диссидент, придя в «Берёзку» с пачкой обычных рублей и в сопровождении иностранных журналистов. После продолжительных переговоров с высшим начальством товары ему были проданы, после чего магазин тут же закрылся на учёт, а диссидент был отправлен в длительную ссылку в город, где «Берёзок» естественно не было.
Внутреннее чутьё безошибочно подсказало Борьке, что отношения выяснять нежелательно и он отступил, согреваемый мыслью о том, что вскоре в Америке всё это у него будет в изобилии.
Перед вылетом, в аэропорту планировалась встреча с представителем Сахнута, который должен был вручить семье билеты на самолёт.
Представителем оказался толстый и потный дядька с бегающими глазками. Страдая отдышкой, он сообщил, что семья вначале летит до Вены, там проводит пару дней в лагере, а потом летит дальше в Тель-Авив. При слове «лагерь» все слегка напряглись. При слове «Тель-Авив» папа вздрогнул, мама побледнела, а у Борьки пересохло в горле. Он понял, что все его грандиозные планы находятся в опасности. Борька очень сомневался, что в Израиле есть американские джинсы и итальянские плащи болонья. Что же касается канадской дублёнки, то о ней можно было забыть навсегда, только сумасшедший мог надеяться найти её в этой жаркой стране. То есть не только Борька, но и его друзья навсегда оставались без этих символов сладкой жизни. Кроме того, о том, чтобы разбогатеть и стать миллионером, можно было и не мечтать, также, как и том, чтобы в недалёком будущем склонить на переезд Наташку.
Увидев отчаяние в глазах всех членов семьи, дядька, пряча глаза пояснил, что в Вене, в лагере, можно попытаться всё переиграть на Америку, а пока что семья официально выезжает в Израиль. Этой версии надо придерживаться в целях конспирации, иначе могут не выпустить вообще. Что и говорить- начало было многообещающим.
Обременённая тяжёлыми чемоданами и печальными мыслями, семья поплелась в направлении стойки таможенного контроля. В какой-то момент у Борькиного папы возникло неудержимое желание бросить чемоданы и с визгом броситься назад, вернуться в родной город, пойти на свой завод и продолжить свою в общем-то довольно благополучную и счастливую жизнь. Но минутная слабость быстро прошла, и семья медленно, но неотвратимо приближалась к таможне. Папа не имел опыта перехода государственной границы страны и поэтому не знал элементарных принципов, которые были известны всем без исключения контрабандистам. Вначале нужно было несколько минут понаблюдать за таможенниками и за очередями к ним. Тех, кто получал удовольствие от рытья в сумках и чемоданах было видно сразу, очередь к ним двигалась медленно и их нужно было избегать. Другие же, из-за лени или чувства брезгливости контролировали багаж чисто формально, соответственно и очередь к ним шла значительно быстрее. Если ленивых было несколько, то нужно было становиться к тому, у которого очередь была самая длинная, при этом желательно было быть одним из последних, самолёт не должен был задерживаться из-за таможенного досмотра.
Всего этого Борькин папа, конечно, не знал, и поэтому попёр на удачу к первому попавшемуся. Это было конечно очень опрометчиво и опасно. Таможенник сразу же выделил зорким глазом эту семейку, рассказывать ему сказку о переезде по работе на дальний север, было совершенно бесполезно.
Борькин папа приблизился к невысокому столу, за которым грозно возвышался блюститель интересов государства на государственной границе, и собрав в кулак последние силы, с кажущейся лёгкостью, метнул в его сторону пятидесятикилограммовую сумку с ручной кладью. Таможенник, с такой же лёгкостью, потянул сумку в свою сторону. Сумка не сдвинулась ни на миллиметр. Служитель закона потянул её сильнее, результат был тот же. Тогда он собрал все свои силы и ему удалось сдвинуть сумку на несколько сантиметров. Лицо таможенника сияло от восторга, ещё бы, он был уверен, что поймал серьёзного контрабандиста, перевозящего, скорее всего, золотые слитки. Как минимум квартальная премия была уже в кармане, но не исключалось также и присвоение внеочередного звания, а может быть, чем чёрт не шутит, и медаль «За охрану государственной границы».
Беглое знакомство с содержимым сумки, казалось бы, подтверждало его подозрение. Огромное количество тюбиков с зубной пастой и кусков туалетного мыла, наводило на мысль о том, что скорее всего в них спрятана контрабанда. Тюбики с зубной пастой и туалетное мыло были любимым средством для перевозки валюты, золота и бриллиантов. Зубная паста, в те далёкие времена, выпускалась в металлических тюбиках, которые заворачивались снизу. Открыв тюбик в этом месте, туда можно было вставить всё, что по своим размерам не превосходило размеров самого тюбика. Потом тюбик опять заворачивался и выглядел абсолютно невинно, так, как будто бы он никогда не лишался своей девственности. Куски мыла были прямоугольной формы, и разрезав их, можно всё что угодно вставить внутрь, потом кусок мыла соединялся, обмывался водой и выглядел совершенно невинно, так, как будто бы с ним ничего и не произошло.
Страж закона приступил к досмотру. Расстелив на столе газету, он начал выдавливать зубную пасту из тюбиков и разрезать на две части куски туалетного мыла. Выдавив пасту из пяти тюбиков и разрезав соответственно пять кусков туалетного мыла на две части, таможенник поднял голову, и с ужасом увидел, что за ним с интересом наблюдают все его коллеги и ожидающие досмотра пассажиры. Перед ним явно замаячила возможность стать посмешищем всего коллектива. Если он выдавит всю пасту, разрежет всё мыло и при этом ничего не найдёт, то навсегда войдёт в историю своей организации, как самый крупный идиот всех времён и народов.
Таможенник понял, что этот цирк надо немедленно заканчивать. Бегло просмотрев содержимое чемоданов, он задумчиво остановил свой взгляд на юном любителе лыжного спорта. У папы остановилось дыхание, мама готова была упасть в обморок. Взяв лыжи в руки, он с сарказмом спросил: „Собираешься в Израиле на лыжах кататься?» Борька слегка запаниковал, в голову ничего не приходило. Тут нашёлся папа. Пару месяцев назад он прочитал в газете что-то об оккупированных сирийских голландских высотах. Теоретически там мог быть снег. Папа решил пойти ва-банк и нетвёрдым голосом произнёс: „На голландских высотах все катаются на лыжах». Но таможенник был не так прост, как казалось, он тоже раз в неделю посещал обязательную политинформацию и знал о сирийско-израильском конфликте. «Ну ну,» пристально посмотрев на Борьку, произнёс он, «Не забудь только надеть бронежилет на случай, если сирийцы пойдут в атаку». Язвительно пожелав семье счастливого пути, таможенник поставил штемпель и Борькина семья радостно поскакала дальше, уже не замечая веса тяжело оттягивающих руки сумок и чемоданов.
С папой, после прохождения таможенного контроля, произошло какое-то чудо. Борька давно не видел его таким. Папа шутил, рассказывал анекдоты, смешные истории. Самая трудная и опасная часть переезда закончилась. Лыжи с бриллиантами благополучно пересекли государственную границу Советского Союза. Папа уже мысленно видел себя гуляющим по Бродвею и глазеющим на его шикарные витрины, с двумя тысячами долларов в кармане. Папа был не знаком с ценами на алмазы, потому что никогда их не покупал и не продавал. Но почему-то он был абсолютно уверен в том, что получит за них именно две тысячи долларов. Что давало ему такую уверенность, объяснить папа конечно не мог, эта цифра возникла сама по себе, но он с лёгкостью и желанием в неё поверил. Этих денег, по его подсчётам, должно было хватить на первое время, учитывая, что основное финансовое бремя предстояло нести американскому государству и еврейской общине.
Известие о предстоящей остановке в Вене, повлияло на маму каким- то загадочным образом. Её глаза покрылись поволокой. Дело было в том, что мама была большой любительницей и знатоком оперного искусства. В далёком, довоенном детстве, мама училась музыке и пению и даже мечтала стать певицей. Увы, грянувшая война перечеркнула все её честолюбивые планы. В голодной и разорённой стране было не до пения.
Борька часто слышал, как мама тихонько подпевает звучащим по радио оперным ариям. Она знала наизусть весь репертуар не только местного, но и Большого оперного театра. Включив радио, она через секунду могла сказать, чья опера звучит в этот момент в эфире, и также назвать арию и её исполнителя. Поэтому для Борькиной мамы Вена ассоциировалось всегда со словом «опера». Много лет она безнадёжно мечтала, когда ни будь туда попасть. Незапланированная остановка в австрийской столице, казалось бы, давала маме слабую надежду на исполнение её многолетней призрачной мечты. Она уже видела себя сидящей днём за столиком уютного венского кафе с чашечкой ароматного кофе и знаменитыми пироженными, с неприличным названием «Захерторте», на блюдечке. А вечером, естественно, они направятся всей семьёй в блистательную венскую оперу. Единственное, что маму смущало, так это отсутствие вечернего платья. После недолгих раздумий она решила, что кримпленовое платье, привезённое из Лас-Пальмаса матросом торгового флота, и купленное ею на Привозе, спасёт ситуацию.
Именно благодаря маминой любви к оперному искусству, и было в свое время решено учить Борьку музыке. Попытка эта правда с треском провалилась. Борька в упор не хотел видеть себя сидящим в оркестровой яме, и играющем на каком ни будь духовом или струнном инструменте. Борька мечтал совсем о другом. Предметом его мечты всегда были деньги. Борька очень любил деньги. Нет, он никогда не был скупым и охотно тратил деньги на своих друзей, а время от времени и на девчонок. Борька хотел деньги зарабатывать. Проблема была в том, что он хотел зарабатывать много денег, а ещё лучше- очень много. Осуществить эту мечту в советской стране было очень трудно и опасно. Борька знал, чем заканчивают люди, сделавшие большие деньги. Тюремным сроком, с конфискацией всего имущества и последующим поражением в гражданских правах на всю оставшуюся жизнь. Эта перспектива ему не улыбалась. Борька хотел деньги не только зарабатывать, но и потом с удовольствием и открыто их тратить. Судьба подпольного миллионера Корейко его не вдохновляла. Борька понимал, что стать по настоящему богатым можно только в Америке, а точнее в Нью-Йорке.
Любимым писателем его был Теодор Драйзер, его книги стали для Борьки руководством к тому, как можно делать большие деньги с помощью денег не очень больших. Борькин слух ласкали не Аида и Тоска, а такие слова как: «биржа, акции, дивиденды», в них была какая-то непонятная сладость и в животе начинали бегать приятные мурашки.
Борькиной целью был Нью-Йорк, поэтому, перспектива попасть в Израиль, означала для него крах всех его жизненных планов, а остановка в Вене была только неприятной задержкой на пути к заветной цели. Восторгов мамы по поводу венской оперы он не разделял, а бурной радости папы не понимал, так как не знал, что только что сам пронёс в лыжах контрабандные бриллианты через государственную границу.
Больше всего Борьку занимал вопрос о том, как он начнёт зарабатывать деньги на новой родине и что сможет себе позволить на первых порах. В ближайшей же перспективе его интересовало, будут ли, во время полёта в Вену, давать в самолёте Аэрофлота колу и чипсы бесплатно, или опять потребуют за это непонятные свободно конвертируемые рубли.
Перелёт до Вены прошёл довольно спокойно. Борька получил небольшой стаканчик колы и малюсенький пакетик чипсов. С учётом того, что родители от своей пайки скромно отказались, Борькина доля увеличилась в три раза, и он слегка утолил свой первый голод в отношении фирменных капиталистических продуктов питания.
Стюардессы в самолёте были не особенно вежливы и на просьбу Борьки о добавке, ответили жёстким отказом. В этом не было ничего удивительного, главной задачей, всех без исключения, советских стюардесс было не хорошее обслуживание пассажиров, а сбор информации о их поведении и разговорах во время полёта, для передачи спецслужбам. Алкоголь на международных рейсах подавался без ограничений, и языки у высоко- и не очень высоко поставленных специалистов нередко развязывались. Поэтому нередки были случаи, когда после такого перелёта, советского специалиста за рубежом досрочно отзывали из загранкомандировки и больше он туда, в этой жизни, никогда не попадал.
В аэропорту австрийской столицы багаж семьи, следующей транзитом дальше, никого особенно не заинтересовал. После прохождения паспортного контроля Борькина семья оказалась в зале прилёта, где их встретил очередной представитель Сахнута. После короткого приветствия на ломаном русском языке, семье стало понятно, что они являются политическими беженцами, преследуемыми вероломными советскими властями, и наконец- то оказавшимися в безопасности на гостеприимном человеколюбивом западе. Борька перехватил суровый взгляд папы и понял, что по поводу преследования возражать не следует, и согласно закивал головой. На выходе из аэропорта их ждал микроавтобус марки «Мерседес». Борька был в полном восторге и расценил это как хороший знак, о машинах этой фирмы раньше он только слышал, но никогда их живьём не видел и естественно на них не ездил.
Езда на «Мерседесе» по идеально ровной австрийской дороге, произвела на Борьку неизгладимое впечатление. Впервые в жизни, ему, сидя в машине, не надо было крепко держаться за ручку двери или спинку переднего сидения. Его не швыряло во всех направлениях и не било головой в потолок при попадании колеса машины в ямы, потому что ям на дороге не было. Несмотря на жару, рубашка не была мокрой и спина не прилипала к спинке сидения, микроавтобус был оборудован кондиционером. Все окна были плотно закрыты, внутри было совершенно тихо, и только негромкая музыка, струящаяся из магнитофона, нарушала эту идиллию.
Где-то вдалеке промелькнули острые шпили венских соборов. Аэропорт, также как и лагерь для политических беженцев, был далеко за пределами австрийской столицы. Дорога шла по живописным холмам и лесам, мимо игрушечных альпийских деревень. На склонах паслись упитанные коровы и ухоженные кудрявые бараны. В загонах гуляли пёстренькие курочки и белоснежные гуси. Кругом была такая сияющая чистота, что создавалось впечатление, что не только дома и улицы, но и поля и деревья регулярно моют щёткой с мылом.
Лагерь для беженцев находился на территории бывшей военной базы. На зелёных лужайках стояли белоснежные двухэтажные коттеджи. Посредине городка была спортивная площадка с травяным футбольным полем. По газонам ходить разрешалось. В столовой кормили три раза в день, а по вечерам в клубе показывали американские фильмы.
Борькиной семье выделили комнату с умывальником и туалетом. Душ был на каждом этаже общий. Кроме того, ещё была и общая кухня, где каждая семья, в случае необходимости, могла приготовить себе какую ни будь очень важную национальную пищу.
В лагере предстояло провести одну или две недели, и семья начала потихоньку осваиваться. Пока родители распаковывали чемоданы, Борька отравился на разведку.
Публика в лагере была разной. Евреи из Польши, Венгрии и Румынии направлялись в Израиль, но при этом особой религиозностью не отличались, также как и бывшие граждане России, Белоруссии и Украины. Официально считалось, что все они преследовались на своих бывших родинах по религиозным мотивам. На самом же деле представление их об иудаизме было довольно расплывчатым. Иногда настолько расплывчатым, что у некоторых из них на шеях благополучно покоились православные кресты. Прямую противоположность им составляли их единоверцы из Узбекистана и Грузии. Они были глубоко верующими, имели при себе множество предметов религиозного культа и посуду для приготовления национальных блюд.
Бухарские евреи были очень подозрительно похожи на узбеков, отличались глубокомысленной молчаливостью и сдержанностью. Казалось бы, все они знали что-то очень важное, но не хотели об этом до поры и времени рассказывать другим.
Евреи из Гори внешне ничем не отличались от грузин, хотя сами были глубоко уверены в обратном. В отличии от молчаливых бухарцев горийцы непрерывно говорили между собой. Так как окружающие не понимали ни одного слова, то у всех создавалось впечатление, что они не виделись долгие, долгие годы и теперь стараются рассказать другу все происшедшие за эти годы события и новости. Каково же было удивление Борьки, когда он узнал от одного мальчишки, что все они всю жизнь прожили в одном городке, на одной улице и в соседних домах. Теперь они все вместе ехали на святую землю, где естественно тоже планировали поселиться на одной улице и желательно в одном доме.
В результате разведки Борька выяснил, что в столовой каждый день дают апельсины, бананы и фруктовый йогурт в ярких пластиковых стаканчиках. Учитывая, что бананы и апельсины он ел один, два раза в год, а йогурт в стаканчиках ни разу в жизни, радости Борьки не было предела. Кроме того, Борька узнал, что ещё дают деньги, за которые в киоске рядом с лагерем можно купить Колу и чипсы. Судя по всему, о конвертируемой валюте здесь никто ничего не слышал. Счастливые, невежественные люди.
В административном здании можно было посещать курсы английского и немецкого языка. О поездке в Венскую оперу маме, скорее всего придётся забыть до лучших времён. Выход за пределы лагеря был не запрещён, но как бы особо не приветствовался. Учитывая, что у обитателей лагеря не было никаких документов, а автобус в город ходил два раза в день, утром и вечером, поездка в Вену была предприятием довольно рискованным.
Всё это Борька рассказал своим родителям, после чего семья отправилась на свой первый ужин. Вечерняя трапеза оказалась довольно скромной. Хлеб, сыр, колбаса, фрукты и йогурт. Борька был в восторге. Папа же, напротив, с тоской вспоминал украинский борщ с чесноком, котлеты и жареную с салом картошку, которые он уничтожал дома вечером, с чувством глубокого удовлетворения, после тяжёлого трудового дня.
С чувством лёгкого голода семья отправилась в свою комнату. Решили лечь спать пораньше, все очень устали, а следующий день обещал быть очень трудным. Нужно будет решать вопрос о стране, в которой семье предстоит провести остаток своей жизни. Борька уснул через секунду, родители же долго и тревожно о чём-то шептались, лёжа в постели. У Борькиного отца даже пару раз возникало желание выйти покурить на улицу. От этого опрометчивого шага его спасло только то, что у него не было сигарет, а также конвертируемой валюты на их покупку. В конце концов усталость сморила и родителей, и они дружно и громко захрапели.
Утром вся семья была разбужена дикими криками и визгом на улице. Все бросились к окну, и взору семьи беженцев предстала очень живописная картина.
По изумрудно зелёному футбольному полю с визгом носился кудрявый барашек. За ним, с дикими криками, гонялись несколько бухарцев, у одного из них в руках был большой изогнутый нож. С разных концов футбольного поля к ним, с лицами, перекошенными от ужаса, бежали лагерные охранники. На краю футбольного поля мирно возвышалась горка хвороста и висел на треноге огромный казан.
За завтраком выяснилось, что бухарские купили в соседней деревне барана и в связи с религиозным праздником, решили его кошерно зарезать и приготовить плов. Им предполагалось угостить, в первую очередь, всё слегка оголодавшее мужское население лагеря.
Администрация лагеря пришла от этих планов в ужас. В конце концов был найден компромисс. Баран был пойман и зарезан в гараже, чтобы дети не видели картины издевательства над животным. Приготовить плов было решено в казане на общей кухне. Бухарские долго ещё сокрушённо мотали головами, искренне не понимая ажиотажа, который был вызван, такой ничтожной на их взгляд, причиной.
В столовой, за завтраком, одна женщина из Белоруссии ехидно рассказала Борькиной маме о том, как на прошлой неделе отличились евреи грузинские. Пытаясь зарезать по кошерному парочку кур, они не смогли удержать одну из них, и ей удалось вырваться из рук живодёров. Со слегка недорезанным горлом, с диким кудахтаньем, она носилась по футбольному полю, приводя в ужас всю не кошерную часть обитателей лагеря.
После завтрака Борькина семья отправилась в административный корпус, где должна была решаться их дальнейшая судьба.
В спортивном зале стояло несколько столиков, за каждым из которых сидел представитель какой-либо страны. Когда семья вошла в зал, одиноко сидящий за столиком представитель Израиля, сразу же напрягся. Волнение его было вполне обосновано, за каждого человека, направляющегося на святую землю, он получал премию от Сахнута.
Но Борькин папа был не так-то прост. Он сразу же заметил столик с американским флажком, около которого толпилась кучка соискателей счастья. Твёрдым, не оставляющим никаких сомнений шагом, он направился в сторону Соединённых Штатов. Представитель Израиля сник на глазах, шансов у него практически не было.
После короткого разговора с представителем страны неограниченных возможностей, семья получила добро на изменение маршрута и пару сотен долларов на карман. Все, без исключения, члены семьи воспряли духом, папа начал опять шутить, а Борька приблизился ещё на один шаг к своей заветной мечте.
Через несколько дней семья, на том же микроавтобусе, была опять доставлена в Венский аэропорт. Короткий, чисто формальный досмотр, и они уже на лётном поле.
Посреди поля гордо возвышался «Боинг 747». Борька был сражён наповал. Он слышал об этом монстре, но то, что он увидел, превосходило все его представления о реальности. В эпоху советских «Ту-104» и «Ил-18», гигантский Джумбо Джет с горбатым носом, поражал воображение. Он казался пришельцем из другого мира, случайно оказавшимся на этой маленькой старенькой планете. Но самым поразительным было то, что Борьке предстояло лететь на этом чуде в Америку. Сама мысль о том, что эта громадина, когда ни будь поднимется в небо, казалась абсолютно нереальной. Но тем не менее, Борька уже поднимался по трапу самолёта.
Размеры салона поражали воображение. Борьке казалось, что он оказался в широкоэкранном кинотеатре. Ослепительно красивые стюардессы, казалось, были готовы исполнить любое его желание. Кока- Кола лилась рекой, чипсами Борька был засыпан с ног до головы. Главной задачей этих стюардесс, была не поставка информации спецслужбам, а хорошее обслуживание пассажиров. И делали они это с таким искренним удовольствием, что у Борьки возникло желание лететь на этом самолёте всю оставшуюся жизнь, состариться, умереть и быть в нём же похороненным.
Многочасовой перелёт пролетел в одно мгновение. И вот настал момент, когда Борька увидел в иллюминаторе небоскрёбы Нью-Йорка. У него перехватило дыхание, вдруг ему показалось, что в какой-то другой жизни он уже здесь был и жил. У Борьки появилось чувство уверенности в том, что сбудется всё, о чём он мечтал все последние годы, он добьётся успеха и станет счастливым и богатым.
Боинг пошёл на посадку, начиналась новая, удивительная, многообещающая прекрасная жизнь.
Глава 12. Влад.
Влад летел к Марине и его переполняла радость. Казалось, весь мир лежал у его ног. Никогда до этого в жизни он не испытывал такого восторга. Когда он стал чемпионом города среди юниоров, он был конечно очень рад и горд собою. Но в этот раз всё было по-другому. Влад ехал в метро и ему казалось, что все уже знали, что он потомок бедных тамбовских крестьян, внук и сын простых заводских рабочих, не имеющих никаких нужных связей и знакомств, стал студентом одного из самых знаменитых университетов мира. Это стало возможным только благодаря его огромному упорству, он поставил себе большую цель и достиг её.
Влад уже видел перед собой радостную, переполненную счастьем мать, и отца переспрашивающего несколько раз, как бы до конца не верящего во всё происходящее, и соседок по коммуналке, недоверчиво поджавших губы, ещё надеявшихся на то, что произошла какая-то ошибка, и гордые лица родственников, рассказывающих своим знакомым, что сын Гутиных будет следователем, а может быть даже судьёй или прокурором.
Но всё это будет потом, а сейчас самым главным было поделиться этой радостью с Мариной. Без неё всего этого могло бы не быть. У родителей Влада не было денег на репетиторов, но также и не было никакого желания их нанимать. Они искренне были уверены в том, что советская система образования-лучшая в мире. Так же, они ни на секунду не сомневались, что городская средняя школа даёт замечательные знания, которых естественно с лихвой хватит для поступления в институт. Но, к сожалению, это было не так, большинство одноклассников Влада, даже успевающих в школе намного лучше его, имели репетиторов, по тем предметам, по которым предстояло сдавать вступительные экзамены в институт. Теоретически, лучшими репетиторами должны были бы быть школьные учителя, но почему-то именно к ним за помощью никто не обращался. Все будущие абитуриенты старались заполучить преподавателей вузов, а ещё лучше тех, в которые планировалось вскоре поступать.
У Маринки конечно же репетиторы были, а для Влада таковым стала она сама. Всё было очень просто: после каждого занятия Влад приходил к Марине, и они вместе повторяли то, что она только что учила со своим репетитором. Маринка поступала в институт культуры, и ей предстояли те же вступительные экзамены, что и Владу. Они вместе писали диктанты, изложения и сочинения. Темы сочинений можно было предсказать с достаточно большой вероятностью. В год столетия вождя они должны были быть связаны с замечательным революционным прошлым. А это означало, что тема будет по творчеству Маяковского или Горького.
Влад под диктовку Марины писал сочинения и, благодаря своей хорошей памяти, практически всё запоминал. Кроме того, у него была природная грамотность, он всегда правильно писал слова и интуитивно расставлял запятые.
Проблема была с историей. Во-первых, надо было отвечать устно, а Влад был очень застенчивым. Во-вторых, история была для него просто набором дат и фактов, никак не связанных между собой логически. И тут неоценимую помощь оказал Маринкин репетитор, доцент истории института культуры. Он научил их видеть мировую историю как огромное здание с фундаментом, многочисленными этажами и коммуникациями. Увидев одну какую-то часть этого сооружения, можно было довольно точно описать другие его части скрытые от глаз.
Например, в мире существовало несколько очагов цивилизации: Древний Рим, Греция, Империи Инков и Ацтеков, могущественные государства юго-восточной Азии и Китая. Остальная часть планеты была заселена полудикими племенами. Империи завоёвывали новые пространства, принося с собой не только насилие и неизлечимые болезни, но также прогресс и цивилизацию. Со временем империи достигали таких огромных размеров, что не могли больше существовать. Распад империй и появление новых государств всегда сопровождался кровопролитными войнами. Потом стали появляться мануфактуры, были созданы первые машины. Люди научились ткать паруса, строить большие корабли и прокладывать дороги, началось завоевание дальних земель. Практически одновременно происходила колонизация Северной и Южной Америки, Сибири, Африки и Австралии. Колонизаторы искали золото и драгоценные камни. Потом пришло время бурного промышленного развития, началась борьба за ресурсы. Страны, которые проспали индустриализацию, были обречены на поражение и отставание. Двадцатый век ознаменовался идеологическими войнами. Миллионы людей стали жертвами расовой и классовой борьбы.
С того момента, как Влад увидел и понял, что все мировые исторические события логически связаны между собой, у него пропал страх перед историей и появилась уверенность в том, что он сможет.
И он смог, он сделал то, во что практически никто из его окружения не верил. Влад стал студентом-юристом, приблизившись ещё на один шаг к своей заветной мечте: стать разведчиком.
Влад ворвался к Марине, как смерч, но смерч абсолютно счастливый. Он начал, захлёбываясь от восторга, рассказывать ей о списках, о его фамилии, которую он вначале не нашёл. Маринка стояла перед ним, широко раскрыв глаза, и вдруг Влад увидел в них какую-то совершенно непонятную и абсолютно не соответствующую ситуации, глубокую печаль. Он уже открыл рот, чтобы спросить, что случилось, как в этот момент из комнаты в прихожую, вышел какой-то мужик, в руках у него были пластиковые слаломные лыжи. «Это мой дядя, он приехал к нам в гости с юга»- представила мужика Марина. После этого она взяла Влада за руку, и они пошли на улицу, ей нужно было ему очень многое рассказать.
То, что Влад услышал от Марины повергло его в глубокое замешательство. Ощущение счастья, только что переполнявшее его душу, исчезло бесследно.
Оказалось, что Маринка, также как и родители Влада не хотела, чтобы он поступал на юрфак, они считали его желание стать разведчиком блажью. Все хотели, чтобы Влад пошел на завод, потом закончил вечерний или заочный институт, и стал инженером. Мать мечтала о том, что Влад будет работать на том же заводе, где работали они с отцом. Она будет по утрам кормить их завтраком и собирать на работу, а по вечерам они будут вместе ужинать и обсуждать последние заводские новости. А может быть, когда ни будь Влад станет начальником цеха, и мать будет этим очень гордиться. Дальше начальника цеха мечты её не распространялись. Вся её рабочая жизнь ограничивалась родным цехом, а его начальник был для неё высшей и непререкаемой инстанцией.
Родители Влада хотели для него заводской карьеры, потому что понимали, что поступить на юрфак, а потом стать разведчиком, человеку их круга, без положения и нужных связей, практически невозможно. Они боялись, что, потратив огромное количество сил и времени, Влад в конце концов, останется, ни с чем, у разбитого корыта, и окончательно разочаруется в жизни.
У Марины же были на этот счёт ещё и свои соображения, но до поры до времени, она об этом говорить не хотела. Когда Марина увидела сияющие глаза Влада, она всё сразу поняла. Влад поступил на юрфак, он сделал второй большой шаг к достижению своей мечты. Первым шагом было чемпионство города по самбо. Она поняла, что теперь ничто не остановит его на этом пути, он преодолеет все преграды. Проблема была в том, что самой большой преградой на этом пути, невольно могла стать она сама и изменить это она была бессильна.
Всё дело было в том, что жгучий брюнет, похожий на украинца, папа Марины, на самом деле был евреем. Точнее, он был евреем только наполовину, мама его была украинкой. Дедушку звали Израиль и жил он на юге, на берегу Чёрного моря. Но это было ещё полбеды. Дедушка не ходил в синагогу, не был диссидентом, пил водку, ел сало и был героем гражданской и отечественной войн. То есть, с точки зрения органов, он был в полном порядке. Беда пришла неожиданно: второй сын дедушки Израиля, и соответственно младший брат Марининого папы, решил уехать с женой и сыном в Америку. До его отъезда оставалось ещё пара месяцев, поэтому он приехал попрощаться, а заодно купить слаломные пластиковые лыжи, которые, как говорили, очень ценятся в Америке.
Но самым неожиданным было то, что папа Марины тоже начал всерьёз задумываться о выезде за кордон. Сложность была только в том, что он работал на режимном предприятии и поэтому должен был вначале выдержать пятилетнюю паузу.
Марина понимала, что это было уже серьёзно. Попасть на работу в органы, человеку, имеющему родственников в Америке, можно было и не мечтать. Легче было только стать космонавтом.
Когда Марина закончила свою грустную историю и печально взглянула на Влада, она сразу же увидела, что в нём что-то изменилось. Его взгляд стал другим, казалось какая-то невидимая перегородка опустилась между ними.
После первых же слов Марины Влад понял, что это конец. Пришло время принести первую жертву. На самом деле Влад давно себя к этому готовил. Нет, он не готовил себя именно к разлуке с Мариной, но он знал, что настоящий разведчик должен всегда быть готов принести жертву. Избежать этого он не может, вопрос только в том, когда это произойдёт.
Влад знал, что слабым местом любого разведчика являются женщины и семья. Именно они делают его уязвимым. Он был готов к тому, что в будущем ему придётся надолго расставаться с самым дорогим, что у него есть и будет, со своей Родиной и семьёй. Теоретически он был готов к тому, чтобы пожертвовать семьёй ради будущей работы, но это было невозможно, разведчик должен был быть женат, стране нужны были заложники. Одинокий разведчик был потенциально опасен, всегда мог переметнуться на сторону врага. Тот, у кого была семья должен был вначале хорошо подумать. Тогда ещё Влад не знал, что абсолютное первенство по количеству перебежчиков, среди всех советских министерств и ведомств, причём с большим отрывом, прочно держали спецслужбы страны.
Влад что-то ещё говорил Марине, успокаивал её, уверял, что в их отношениях ничего не изменится, но оба они знали, что это конец. Влад проводил Маринку до дома, и на прощание сказал, что завтра обязательно позвонит.
На следующий день Влад уехал к родителям на дачу, а через неделю весь первый курс юрфака был отправлен на уборку картошки. Марине он так и не позвонил, и больше её никогда не видел.
Так у Влада началась новая жизнь. На уборке картошки Влад быстро попал в авторитеты. Работы он не боялся, был очень крепким и поэтому был назначен бригадиром грузчиков. За месяц работы на уборке картошки Влад, как и все другие, заработал пять рублей. Но это было не важно, главное, было то, что его выбрали старостой группы, а это давало возможность контактировать с деканом. У Влада были большие планы на время учёбы. Он не собирался тратить время впустую, он должен был обратить на себя внимание.
У Влада была большая мечта, он хотел поймать шпиона. В школе это было невозможно, малолетних шпионов в природе не существовало. Другое дело был университет. Здесь было много иностранных студентов, среди них могли быть агенты западных спецслужб, которые не прочь были бы завербовать кого ни будь из несознательных студентов. Услышав иностранную речь Влад, почувствовал себя на передовой. Советские спецслужбы могли спать спокойно, если в университете и был какой-нибудь иностранный шпион, то шансов ускользнуть от зоркого глаза Влада у него не было.
Влад начал вычислять потенциальных агентов. Студентов африканцев он сразу же исключил. Неграм было бы довольно сложно заниматься сбором разведывательной информации, почему-то на них сразу же обращали внимание бдительные граждане. Студентов из западных стран было очень мало и к ним сразу приставляли парочку смотрящих, поэтому здесь ловить Владу было нечего. Студенты из соцстран были друзьями и были как бы вне подозрений. Так, методом исключения Влад пришёл к выводу, что наиболее перспективной группой, заслуживающей его внимания, являются студенты из Латинской и Южной Америки. С них Влад и решил начать. Ни для кого не было секретом, что американские спецслужбы чувствовали себя в этих странах, как дома. Многие советские разведчики добывали там очень ценную информацию.
Студенты из Южной Америки могли во время летних каникул свободно выезжать за границу, и это ещё больше укрепляло подозрения Влада. Они ездили в Швецию, Финляндию, Францию, там якобы работали и приезжали назад с полными чемоданами фирменных шмоток. На них, как осы на мёд, слетались университетские фарцовщики, или как Влад их сразу же прозвал мешочники. Они ходили на лекции с цветными иностранными пластиковыми пакетами, в которых носили книги и тетради. Такие мешки стоили на чёрном рынке три рубля, деньги по тем временами не маленькие. У южноамериканцев можно было получить такой пакет в подарок или получить в придачу к купленным джинсам. Мешочники носили американские джинсы, это была их вторая отличительная черта.
Хлопчатобумажные штаны, крашенные индиго, появились в стране несколько лет назад, одновременно с фотографиями группы «Битлз», и стоили примерно шестьдесят рублей. Это была месячная зарплата уборщицы или половина зарплаты инженера. Народ терялся в догадках, с чем связана такая несусветная цена? Некоторые даже предписывали штанам, какие-то особые свойства. Джинсы действительно обладали особыми свойствами, они катапультировали их владельцев на абсолютно иной, более высокий уровень существования. На счастливых обладателей синих штанов девушки смотрели задумчивыми, томными глазами. Они, казалось, шептали, ну подойди, ну заговори, ну ведь я же согласна практически на всё.
О таких штанах Влад конечно даже и мечтать не мог. Во-первых, стоили они очень дорого, а во-вторых, владельцы их сразу же попадали в разряд неблагонадёжных элементов, что могло негативно повлиять на его планы попасть на работу в органы.
В конце концов, после долгих и мучительных сомнений, Влад остановил свой выбор на студентах из Колумбии. Потомки испанских конкистадоров были довольно способными студентами, при деньгах, неплохо одевались, пользовались большим успехом у университетских девушек и завистью у парней. Влад не знал с какой стороны к ним можно было подлезть. Проблема была в том, что Влад относился к, казалось бы, привилегированной части студенчества, он был коренным жителем города. У них была прописка, жилплощадь, после окончания университета они оставались работать в городе, и они не знали, что такое чувство постоянного голода. Иногородние студенты не имели постоянной прописки, жили в общежитии, после окончания университета они должны были уезжать по распределению на периферию, и они всё время хотели есть. Но они были свободны. Они жили в общежитии и могли когда угодно приходить и уходить. Они знакомились, влюблялись, расставались, списывали друг у друга домашние задания, жарили картошку, напивались, сдавали пустые бутылки, давали друг другу напрокат шмотки, в общем жили бурной и жутко интересной жизнью, места в которой студентам, живущим в городе с родителями, не было. Они, конечно, могли прийти в гости, посидеть, поговорить, но потом они должны были уйти. Они были чужими.
Для того, чтобы подружиться с колумбийцами надо было проникнуть в общежитие. Однажды Владу это удалось. Его пригласил на день рождения парень, живущий с ними в одной комнате.
Вначале пили в общежитии, а потом все пошли в пивной бар. Влад, как бы случайно оказался рядом с колумбийцем, с очень необычным для того времени именем. Звали его Хулио. Но звали его так только друзья. Деканат по работе с иностранными студентами официально изменил его неблагозвучное имя на Жулио.
План Влада заключался в том, чтобы, подпоив колумбийца, вызвать его на откровенный разговор. Дальше планировалось непринуждённо сообщить ему о контактах в среде, критически настроенной к советскому режиму, части студенчества, и хороших связях на оборонных предприятиях города. Если Жулио был агентом ЦРУ, то это должно было сработать.
Первая часть плана прошла как по маслу, колумбиец пьянел на глазах. Первую часть исповеди Влада, о критически настроенной части молодёжи, он, казалось бы, пропустил мимо ушей. Зато, когда Влад заговорил о своих связях на оборонных предприятиях города, Жулио жутко заинтересовался. Влад весь напрягся в предвкушении близкого успеха. Он уже видел себя, передающим американцам ложную информацию. Место в органах было ему уже практически гарантировано.
Колумбиец, придвинувшись к Владу практически вплотную, загадочным голосом попросил его помочь купить подзорную трубу на треноге, а ещё лучше две.
Ни для кого не было секретом, что городские военные, или как их официально называли оборонные заводы, должны были в качестве нагрузки выпускать товары для народа. Это были кофемолки и утюги, фотоаппараты и бинокли, магнитофоны и другие дефицитные в те годы вещи. Вся эта продукция пользовалась колоссальным и заслуженным успехом у обывателей, и не зря. Товары эти были достаточно высокого качества и продавались ниже себестоимости, потому что субсидировались государством. Проблема заключалась только в том, что всех этих замечательных вещей на всех явно не хватало, и без нужных связей достать их было практически невозможно.
Влад был слегка огорошен этой просьбой, последняя надежда заключалась в том, что может быть, Жулио планировал наблюдать за военными кораблями входящими и выходящими из порта. Но колумбийцу, к глубокому разочарованию Влада, подзорная труба была нужна совсем для другой цели. Под большим секретом тот рассказал ему удивительную историю.
Всему миру известно, что колумбийская мафия занимается производством и распространением кокаина по всему миру, зарабатывая на этом огромные деньги. На эти деньги они покупают чиновников и политиков, полицию, судей и прокуроров. Они содержат целую наёмную армию и определяют государственную политику некоторых государств в Центральной и Южной Америке.
Напротив, мало кому известно о том, что к выращиванию листьев коки, то есть сырья для производства кокаина, наркомафия не имеет практически никакого отношения. Этим дружно и успешно занимаются жители горных районов Колумбии. Почти каждая семья имеет участок земли на окружающих посёлок горных склонах. Там, как будто бы в полудиком состоянии, растут кусты коки. Когда листья достигают нужных размеров, с тихоокеанского побережья приходят чернокожие люди и их собирают. Деньги оставляют под камнем. С этого момента весь дальнейший путь транспортировки, производства и оптовой продажи кокаина осуществляется и контролируется наркомафией.
Для того, чтобы листья не собирали раньше времени, или попросту говоря не воровали, за кустами на склонах нужно всё время следить. Для этого на террасе дома постоянно сидит кто-то из членов семьи и наблюдает за плантациями в подзорную трубу. Конечно, купить подзорную трубу можно и в Колумбии, но там они стоят целое состояние.
В качестве оправдания этой не совсем законной деятельности местное население использует довод, что пока американские империалисты покупают и употребляют кокаин, они будут выращивать коку.
Влад, вдруг с ужасом понял, что ему предлагают, как бы косвенно, поучаствовать в процессе нелегального выращивания и производства наркотиков. То, что они предназначались для разложения классового врага, было утешением слабым. Влад вышел из щекотливого положения, пояснив, что, к сожалению, именно на том заводе, где делают подзорные трубы, у него связей нет. Влад понял, что колумбиец, желающий скорейшего разложения империалистической Америки, агентом ЦРУ быть не может по определению.
Так закончилась первая неудачная попытка Влада оказаться якобы завербованным агентом иностранной разведки. Влад понял, что на этом поприще ему, к сожалению, больших успехов добиться не суждено.
После этого он вступил в Оперативную Дружину Дзержинского. Кроме патрулирования улиц и помощи в охране общественного порядка, члены ОДД иногда получали задания последить за какими-нибудь вызывающими подозрение иностранцами. После этого, нужно было написать рапорт о поведении объекта, иногда добавив, по просьбе руководства, то, чего на самом деле не было. Например написать, что объект проявлял повышенный интерес к оборонным заводам, или пытался завербовать советских граждан.
Так началась студенческая жизнь Влада. Студентам спортсменам и общественникам учиться было намного легче. Не зря, спустя много лет, получая диплом почётного доктора родного университета, он поблагодарит за «подаренный» ему диплом. Кроме того, практически всегда в будущем, на вопрос о его специальности, он будет называть себя не юристом, а офицером спецслужб.
Дорогие читатели,
книга полностью выставлена для платного скачивания на сайте litres.ru,Михаил Юрьевич Романов,дороги,которые нас выбирают
Читайте следующие главы (13-18):
http://proza.ru/2021/05/13/101
Дороги, которые нас выбирают. Главы 7-12
© Copyright: Михаил Юрьевич Романов, 2021
Свидетельство о публикации №221040801902
Свидетельство о публикации №221040801902
Рецензии