Жизнь с избытком 17

№17 «под сенью Всевышнего»

А тем временем в гостиной шёл разговор:

«Ну как, Дженни, он всё-таки пустил тебя?» - спросил Джеймс девушку, расставляющую на два сдвинутых стола приборы и несколько пирогов – в доме ведь много человек!

«Да, но я просила его и умоляла. Он сначала мне сказал, что она заслужила наказание за неповиновение, но потом всё-таки пустил меня, когда я упомянула, что она ранена, и без пищи и питья может умереть. Всё-таки у Джона есть сердце…»

Разговор был прерван входящими Джеком и новенькой, Мариам. Она со всеми поздоровалась, и заняла место на ворсистом ковре у камина. Джек подсел к ней.

 
«Нравиться? Я имею в виду огонь, его тепло и свет.» - спросил невольно Джек.

Мариам подняла на него глаза и грустно вздохнула:

«Да, его тепло и свет мне приятны, но он мне напоминает и о другом огне, который будет гореть вечно и не угаснет никогда, в котором погибнут миллионы тех, кто временные удовольствия поставил выше вечных…»

Джек усмехнулся, но его усмешка была горькой. Он встал и отошёл от Мариам. Такие разговоры задевали его за живое, и поэтому они для него были неприятны, как и для любого другого духовно мёртвого человека.

Чаепитие прошло превосходно. Мариам познакомилась со многими обитателями дома, которые сходили вниз в гостиную для общения. Все были дружелюбными, и, уже под конец их собрания, Дженни вдруг вспомнила:

«Мери, а продолжи нам говорить про Бога!»

Некоторые из людей зашушукались, несколько человек вышли. В гостиной осталось всего человек двадцать. Мариам начала свой рассказ. Она рассказывала всё, что прочитала в библии, начиная с сотворения мира и кончая грехопадением. Время, отведённое для отдыха, уже подходило к концу, и Мариам пообещала рассказать продолжение истории всем желающим, если они этого захотят. Вызвалось всего несколько человек, в числе которых была и Дженни. Доктор же и его брат в этот список не входили. Они думали, что это всё чепуха, и в это верят только отсталые люди. Однако же никто не мог назвать Мариам отсталой, и Джек решил, что, либо она исключение, либо кто-то затянул её в свою секту. Но никак в его мозг не вмещалось то, что Мариам любит своего Создателя, и именно любовь к Нему побуждала её идти прямо, не сворачивая ни направо, ни налево.

Мэри подарила и Дженни новый завет, и та пообещала читать его.

Мэри знала, что к её прибытию в дом у неё осталось 3 евангелия. Но странно -  нигде она не могла найти третье. Библия была на месте, но вот евангелие исчезло.

Кто бы мог думать, что Джон утащил его в свою нору? Он тщательно обследовал каждую кладь своей будущей марионетки на наличие оружия и странных вещей. Этому научила его жизнь, так как некоторые тащили в дом острые вещи, и иногда в доме из-за этого случалась резня. Вот и, обглядывая кладь своей жертвы, кукловод-паук нашёл три гедеоновских евангелия. Он знал, что это – священная книга, и уже давно хотел её почитать, но времени за его кукловодством постоянно не хватало. Не хватало даже времени на то, чтобы отлучиться в туалет – не то что купить библию!

И, как вы уже догадались, Джон прикарманил себе библию. Мариам он открыто признаться боялся, так как не знал, как она отреагирует. Но, видя, что она раздаёт евангелия людям, он всё-таки положил её записку в комнату, которая гласила:

«Это я взял третье евангелие!»

Мариам, обнаружив записку, улыбнулась. Она устало опустилась на кровать, убрав кровавую простыню на пол. Закутавшись в одеяло, что было под собой, она приготовилась к отдыху, но сон не шёл: то ли неудобно было лежать, то ли она слишком переспала… Мариам встала и легла нормально, под одеяло. Она также встала и, отвернувшись спиной к камере, сняла сначала бинт, потом пиджак, а уже после этого и нижнюю майку. И тут только она заметила прорези в пиджаке и майке. Пиджак был порван ножом, а вот в майке красовался аккуратно вырезанная дыра.

«Это Док, наверное, вырезал, чтобы зашить рану» - догадалась она. Она вздохнула и, сняв майку, не положила её в свои вещи, а бросила на пол. Топик тоже был порезан, и из него тоже был вырезан круг.

«Вещи испорчены…» - с сожалением подумала Мариам, но тут же опомнилась: «Ну и слава Тебе, Боже, что я не одела мой любимый топик! И что доктор так мне успешно зашил, что уже почти зажило! И что рана была неглубокой!»

Мариам, надев пиджак на голое тело, подошла к своему портфелю и достала оттуда белую воздушную рубашку с длинными рукавами, неглубоким вырезом и узором на груди, и уже хотела надеть, как вспомнила про рану и швы. Она отложила рубашку на кровать и, положив портфель на пол, расстегнула на нём молнию. Затем Мариам достала несколько вещей, и, остановив своё внимание на зелёной рубашке со средней длинны рукавами, взяла её и, отвернувшись от любопытной камеры, надела её прямо на голое тело. Рубашка не рискнула просветиться и показать грудь её обладательницы, так как ткань была хоть и мягкой, но и плотной. Она вполне подходила и для сна, и для работы.

Затем Мариам достала всю оставшуюся одежду и повесила её в стенной шкаф, который находился справа от кровати. Благоразумный кукловод всегда держал вешалки в шкафах, особенно в комнатах, где жили особи женского пола, зная их любовь к порядку и изобилие нарядов. И этот шкаф был не исключение…

Затем тут же, возле кровати, Мариам опустилась на колени, едва слышно шепча Богу простые, но искренние слова. Это была музыка её сердца – благодарность Богу за Его милость и охрану.