Микки...

            
                В институте его звали Микки. Весу в нем было, всего ничего, - килограммов сорок, наверное. Тоненький , миниатюрный , казалось, игрушечный мальчик. Девчонки шептались, что, с самого детства, Микки так и продолжает укладывать к себе в постель небольшую куклу.

                - Поосторожней, повнимательней, пожалуйста - мой Микки очень чувствительный,- убеждал его отец преподавателя военной кафедры, бывшего капитана Гирусова. С грехом пополам, закончив  наш факультет заочно , тот, прямо на  глазах, чудесным образом превратился, поначалу, в майора, а затем и вовсе -  в подполковника.

                По общему виду и выражению лица, совершенно незатронутого интеллектом, независимо от воинских званий и регалий, тот никогда не превосходил уровня азартного старшины. Причём,  только-только, получившего заветные лычки и , от избытка чувств, брызгавшего слюной  на нижестоящих собеседников.

                - Поверьте, полковник,- подобострастно повышал в звании Гирусрва отец героя,- Сам факт  приближения моего сына к танку, да ещё  на июльской жаре, может вызвать у Микки кровотечение из носа. При этом, заботливый папаша совал и совал Гирусову бесконечные свёртки с бутылками и провизией

                - Да я ж - я ж его,  как родного, - блестя глазами при виде спиртного и закусок, с умилением ворковал растрогавшийся любитель гастрономических экскурсов, получивший очередной подарок Небес

                Оставшись без строгого надзора истеричных жён, наши военные преподаватели, получившие пару месяцев вольницы в хлебосольном Николаеве, отрывались по полной.

                Единственным недостатком, отравлявшим их безоблачно-счастливое состояние, было постоянное отсутствие денег, подло и быстро исчезавших то за карточным столом, то в закромах ближайшей алкогольной забегаловки.

                Родители курсантов, под завязку гружённые снедью и пойлом и приезжавшие для облегчения  двухмесячной службы  своих великовозрастных сынков, получивших долгожданные инженерные дипломы, были  очень и очень кстати.

                Несмотря на ожидания окружающих, посматривавших на него свысока и ожидавших слабинки, Микки никогда не унывал.
 
                - Это оригинально, но не смешно,- легко гасил он многочисленные шуточки и подколки, щедро сыпавшиеся  с самого начала полевых занятий.

                Сапоги самого маленького размера смотрелись на нем громадными.  Форма, в которой он, казалось, утонул, была размера на три больше. Однако Микки, бодро улыбаясь в свои небольшие аккуратные усики, постоянно сеял вокруг себя только смех и позитивный настрой.

                - Ладно, Милик, сдавай,- жалел он меня. Будем играть, хоть в Белот, хоть в Клабер,- все равно проиграю. Но, как говорится, за удовольствие надо платить

                Ввиду высокой карточной тренированности обитателей общаг, к коим относился и я, «городские» играть со мной  опасались вполне обоснованно. Однако, мне от этого, легче не становилось.

                - Не играть же в поддавки, на самом деле ? 

                Микки оставался одной из последних отдушин. Ведь ставки были нешуточные. За партию можно было проиграть целую  кормовую единицу.

                Так в Николаеве, с нашей легкой руки, стали называть, и порцию мороженного, и пачку сахарного печенья, и бутылку сладкого лимонада.

                Все это богатство продавалось  в небольшом киоске, что бойко торговал прямо на территории нашей военной учебки.

                Первоначальное исхудание, приведшее за завтраками к лихорадочному  набиванию карманов гимнастерки корками хлеба и кусочками сахара, постепенно прекратилось.  Карманы  стали выглядеть приличнее.

                Мои сытые дни, к сожалению,продолжались недолго.

                Стоимость «кормовой единицы» была ниже двадцати копеек, но проигрывать ее не хотелось никому.

                Когда окружающие стали явно увиливать от карточных поединков со мною, пришлось пойти на хитрость.

                Голод - не тетка. И я стал играть на карточные колоды.

                За короткое время, практически все колоды были  мною выиграны  и безжалостно сожжены в одном из подходящих окопчиков.

                За неимением «инструмента», часть контингента была вынуждена  играть только со мною. Однако, опять же, совсем  ненадолго.

                Шеф военторговского киоска оказался настоящим маркетологом. Цена колод возросла с 90 копеек до рубля тридцати. Это было хорошей новостью. Однако ежедневный завоз единственной пары колод более чем  удесятерился. Это было новостью плохой. Это был конец - конец моего очередного великого предприятия.

                Однако, Микки стал Спасителем. После очередного проигрыша, он широко улыбался и  торжественно вёл меня к киоску, приговаривая,

                - За несчастный урок математики платят целый рубль! А за партию с настоящим Мастером, я выкладываю всего восемнадцать копеек. - Он торжественно пожимал руку и вручал проигранную « кормовую единицу», в виде лимонных» вафель, мороженого, лимонада и прочих прелестей, завезённых  накануне

                - Равняйсь! Смирнааа! Айзенштейн, Бланк, Гак..! - Выйти из строя!,- торжеству капитана Комарова казалось не было границ.

                Пользуясь небольшим перерывом в полевых занятиях на полигоне ,  играли в карты все, все, кому не лень. Однако ж наказание контингента именно нашей еврейской троицы, было, несомненно, самым желанным.

                - Пять нарядов вне очереди! Никаких увольнительных в город до конца лагерей! Я Вас научу Родину любить!,- капитан произнёс свою любимую присказку и добавил,

                - А Вас , Штирлиц, то бишь, Бланк, я попрошу остаться. Сегодня же, как редактору  Боевого листка , приказываю, критически отобразить Ваше неприглядное поведение, в виде игры в карты, и дать соответствующую, принципиально-строгую оценку Вашего полного  морального разложения,- Комаров садистски осклабился,

                - Чтобы номер висел в казарме, уже сегодня, к ужину

                - Я тоже мог попасть в Историю! ,- завистливо произнёс Микки, читая в Боевом листке,  на стене казармы,  мои критические стишки о нашем ужасном проступке
 
                - Сполосни, дорогой, после ужина сто двадцать две миски с ложками, коими я должен развлекаться трижды в день,  и я, таки пропишу тебя в следующем  Боевом листке, Пропишу, как злостного пособника и подпольного картежника, выявленного бдительными  комсомольскими активистами

                - Нет уж! ,- решительно отказался Микки, - Мухи отдельно, и , котлеты, соответственно, отдельно

                - Давай-ка, Милик,  лучше ещё партеечку

                Твоя Татьяна, все равно, писем тебе не пишет. А ты ей строчишь каждый день.  Небось, все стишками-стишками

                Поверь, кроме карт, нет счастья в жизни,- пытался успокоить он

                - А хочешь ?  Я этого Комарова,  завтра же: на стрельбах, и завалю?,- неожиданно предложил он

                Представив отважного миниатюрного Микки с несоразмерно большим автоматом Калашникова, я невольно рассмеялся,

                -  Убивать за меня, дорогой, никого не надо. Спасибо тебе за сочувствие. Лучше карты сдавай, да побыстрее...