Рассказ третий. Говорящий ДА и другие звери

- Ну что вы там, устроились? Как дядя Боря? А тетя Галя? Слу-ушай, а Тонька толстая? Или к лету похудела? А Брониславчику мой подарок подошел?

Манюня трещала бы и трещала, но на улице стояло лето, потрясающее лето, обалденное, лето с большой буквы, полное жары, пыли, детских воплей и аттракционов.

И море. Широкое и синее, с крепким запахом сельди, с вечно неизменным шелестом ленивой волны.

Мой отпуск. Две недели, тягучие, как капля смолы, мгновенные, как бытие мухи, запечатленной в ней.

Юрик. В шортах с «пальмами», скромной рубашечке а-ля «прощай молодость» и невообразимо детской панаме. Зачем-то с удочкой. Очень волнуется. Надеется свести знакомство с местными рыбаками. Такой милый.

Лето, люди! Гуляйте, смейтесь, жуйте мороженое. Я вас всех люблю. Улыбаясь приятным мыслям, я распрощалась с Манюней, и мы продолжили гулять.

У Манюни везде родственники. У нее столько родни и в таких неожиданных местах, что порой она напоминает мне Сороконожку то ли из сказки «Чипполино», то ли из какого-то прочно забытого детского стишка. Все они такие разные, но в одном – совершенная родня. Они чудовищно гостеприимны! У нас уже есть отдельная комната, шифоньер, древняя узенькая тахта и оладьи на завтрак. А что еще нужно отдыхающему? Ну, может быть, чуточку покоя…что совершенно невозможно в огромной «сталинской» квартире, где проживают одновременно несколько поколений. И громогласный дядя Боря, потрясающий свернутой в трубочку газетой – политические аргументы и мухобойка в одном флаконе; и величаво-пышная тетя Галя с еврейскими корнями, благодаря чему мы купаемся в заботе и в изобилии приморской кухни; и Брониславчик, прелестная юность с презрительно оттопыренной на «отсталых предков» губой; и куча каких-то бабушек, дедушек, троюродных братьев и невесток, чьи-то постоянно сменяющиеся дети – весь этот кагал теперь принадлежит нам, или мы принадлежим ему, и все это будет длиться и длиться, целых две недели.

Меня и злит, и одновременно умиляет их прямодушная, непоколебимо уверенная в себе семейственность. Я – всегда наособицу, на отшибе, как бы из-за угла смотрю на людскую жизнь. Мне, чтобы допустить к себе человека, надо с ним не один пуд соли съесть. Я знаю, чего лишена. А вот надо же, мне здесь нравится. Вернее, они мне нравятся.

Нет, и как только Манюня ухитряется запомнить, кто кому кто и что там у кого случилось? Да еще делает это с искренним, неподдельным интересом! Мне бы такое в голову не пришло.

Гуляя по бесконечному парку, захотелось мороженого. Юрику было все равно, он нашел себе отличную скамейку под пальмой и растекся по ней, с улыбкой блаженного обмахивая панамкой вспотевшие щеки. Я нервно огляделась, и, приметив невдалеке лоток под полосатым тентом, рванула к нему со скоростью породистой кобылицы. Девушка-продавец уже собиралась сворачивать торговлю. К счастью, у нее завалялась пара подтаявших «рожков» с разноцветным пломбиром. Мы разговорились. Маленькая, чернявая, с обаятельной улыбкой и наивными серыми глазами, она сразу расположила меня к себе. Болтали о возможностях, которые дарят большие города, об ее учебе и планах на будущее, о кино – и тут внезапно выяснилось, что она является счастливой обладательницей фильма, который я уже отчаялась найти. Все как-то сразу завертелось-понеслось, я поскакала за Юриком, притащила его, разомлевшего, вручила «рожок», из которого уже текло, и нас пригласили на хороший кофе и кино. Почему-то мысль о настоящем, сваренном в «турке» по всем правилам кофе настолько засела у меня в мозгу, что я на какой-то момент утратила бдительность.

Пока я сражалась с оберткой из-под мороженого, облизывая руки и пытаясь удержать локтем сумку, мой драгоценный и чернокосая мороженщица двинулись прочь и были, судя по всему, увлечены друг другом. Юрик оживленно жестикулировал, а девушка время от времени смеялась, кокетливо вскидывая головку. «Вот дьявол!» - яростно ругнувшись, я швырнула приставучий «рожок» и бросилась догонять парочку, которая уже свернула с аллеи.

Выцеливая цветастые шорты мужа и снова теряя их из виду, я добралась до старенькой «девятиэтажки» ровно в тот момент, когда девица с Юриком скрылись в подъезде. Я рванула следом, так как про меня явно позабыли, но тут с подъездом начали происходить странные метаморфозы. Порог высотой в одну ступеньку вдруг поднялся и оказался примерно на уровне моего подбородка. Я удивилась невероятной вкусовщине местных жителей – а они-то как домой попадают? – и принялась нелепо подпрыгивать, пытаясь вскарабкаться на выросшую передо мной бетонную преграду и слыша удаляющиеся шаги и затихающий смех. «Ну, Юрик, ну, гад!» - пронеслась лихорадочная мысль, - «Догоню – башку оторву и скажу, что так и было!» В этот момент какая-то бабуся с двумя моськами грязно-белого цвета остановилась возле меня, лихо забросила собачонок в недосягаемую подъездную пасть и скакнула следом. Затем развернулась, мазнула по мне маленькими выцветшими глазками и внезапно заголосила басом:
- Рятуйте, люди добрые! Што ж это деется-то! Куды ты прешь, рожа бандитская! Караул! Среди бела дня грабят-убивают!
С этими словами старушка принялась тыкать в меня своим костыльком, стараясь попасть в лоб или по пальцам. Ей удалось, я зашипела от боли и так вызверилась, что «божьего одуванчика» как ветром сдуло.

Впрочем, мою проблему это не решило. Расстроенная, я топталась возле недоступного подъезда, когда откуда ни возьмись рядом возникли две девицы, ну просто «двое из ларца, одинаковы с лица». Обе в черненьких кофточках и кожаных юбочках, с задорными челочками – беленькой и рыженькой. На лицах – выражение решимости, глаза сияют.
- А нас послали Вам на помощь! – отрапортовали так, что пионеры бы обзавидовались. Я уже смутно догадывалась, что инкогнито сохранить не удалось, ситуация была настолько неправдоподобна, что за ней «уши» не просто торчали – полоскались на ветру. Попасть в заколдованный подъезд не удалось, поэтому, наложив заклинание невидимости, мы попросту взлетели и стали искать окна пресловутой «нехорошей» квартирки.

Она и вправду оказалась нехорошей. Не в том смысле, что запущенной или неуютной – просто, когда мы, высадив стекло, ввалились в комнату, на диване лежал труп. Той самой черноволосой любительницы кино и чужих мужей. Я пощупала шею – пульса нет.
- Вот же повезло гадюке! Не то сама бы придушила!
Но сколько мы ни рыскали, Юрика нигде не оказалось. Зато нашелся странный флакон, с тщательно притертой пробкой и пустой. И два бокала с «красным», наполовину отпитые. Тем временем с телом на диване начали происходить изменения. Сначала его слегка заволокло серым туманом, а потом сквозь него проступили: жабья морда вместо симпатичного личика, круглое туловище и тонкие длинные конечности, сплошь усеянные мелкими острыми шипами.
- Жабохлюст! Ой, плохо дело! – искренне огорчились девушки.
- Что, собственно, здесь происходит? И причем мой бедный Юрик?

Они быстро и толково объяснили. Складывалась многоходовка. Белая Ведьма, глава Светлого ковена, который в силу многих причин был в этом городе на подпольном положении, скрывалась от Черного Мага, главы Темного ковена, а он уже давным-предавно мечтал ее уничтожить. Но обнаружить место, где она скрывалась, не мог. Тогда Маг поступил так, как обычно поступают Темные: приехал в этот город-курорт, со вкусом обосновался и решил выманить Ведьму «на живца». Простой расчет – он крадет Юрика, я обращаюсь за помощью к Белой Ведьме, и – вуаля!
- Бедолажка, - девочки сновали по комнате, продолжая свое расследование. – Ей приказали заманить Вашего мужа и накачать зельем. А потом просто его забрали, а ее убили. Отработанный материал.

Судьба жабодевицы у меня сочувствия не вызвала – каждый сам выбирает, за что умирать. А вот Юрик попал как кур в ощип, и во мне начала закипать чистая, как слеза, холодная ярость. Мы спустились обычным образом по лестницам пришедшего в себя подъезда, и внизу девушки вручили мне две бумажные салфеточки, какими в кафе столы сервируют.
- Мы – Бумажные Лошадки! – сказали гордо. – Если нужна наша помощь – сложите из салфеток «самолетики» и запустите, мы в тот же миг появимся!
Я от души поблагодарила, обняла на прощание, и они исчезли, как сквозь землю провалились.

Ну что ж, Черный Маг, станцуем танго. Щелкнув пальцами и став невидимкой, я легко поднялась над землей и устремилась обследовать город. На закате он стал невообразимо прекрасен. Каналы золотились, перекинутые через них мосты навевали грезы о Венеции, широкие улицы современных кварталов радовали глаз бульварами и оптимизмом. Я искала совершенно определенное место – и я нашла.

Эта гостиница была помпезной и уродливой одновременно. Высотой в пятнадцать этажей, вся из черного стекла и металла, она сверкала в лучах заходящего солнца множеством граней. Аура темной силы, истекавшая из нее, была невероятной. Черный Маг поддался-таки слабостям своей не до конца расчеловеченной натуры. Он устроил грандиозную конференцию Темных сил – по всем правилам и от души. Откуплены два этажа «вип», в программе - доклады, награждения, банкет, дискотека. Конференц-зал гудел от пьяных воплей и децибел, а где-то там, в одном из номеров, лежал мой Юрик. И скоро к нему придут. А что они будут с ним делать – я знала не понаслышке.

Пробраться по пустующим коридорам труда не составило. У единственного запертого номера не было охраны – все ушли бухать, так они были в себе уверены. Я вышибла дверь и увидела прелестную картину: на кровати, среди раскиданных женских шмоток, лежал, свернувшись калачиком, мой муж в панамке и мирно спал с улыбкой счастья на лице. Стащить его на пол и поставить кое-как на ноги заняло довольно много времени. Я выглянула в коридор и, холодея, поняла, что моя возня с дверью не осталась неуслышанной. Со стороны конференц-зала быстро приближались голоса – хоть пьяные, но много. А Юрик обвис у меня на плечах стопудовым мешком с картошкой и что-то бормотал во сне, пуская пузыри. Это было невероятно сложно – одной рукой удерживая норовившего сползти Юрика, второй складывать «самолетики» и пускать их вдоль по коридору.

Лошадки откликнулись мгновенно.
- Девочки, задержите их, сколько сможете, а я спущу мужа вниз. Видите, в каком он состоянии?
Две челки согласно махнули, две ноги в лаковых ботфортах слитно топнули:
- Да не вопрос!
Это на грани невозможного – уговорить пребывающего в стране блаженных грез перевалиться через перила балкона, потом спланировать с ним с пятнадцатого этажа на землю. Девочки нарисовались рядом – взъерошенные, в порванной одежде, с царапинами на лицах, но абсолютно счастливые. Бумажные Лошадки оказались грозными бойцами.
- Забирайте его и везите к Белой Ведьме. Скажите, пусть спрячет, да получше.
- Мы все сделаем, не переживайте, доставим в целости-сохранности!
И ни слова лишнего, ни вопроса.

Едва вся троица растворилась в ночи, как в моей голове начался какой-то зуд, будто там поселилось стадо беспокойных тараканов. Затем прозвучал бархатный издевательский голос:
- Добрый вечер. Приношу извинения за доставленные неудобства, но Вы мне исключительно помогли. Теперь мы сможем уладить наше небольшое недоразумение с неуступчивой мадам из Светлого ковена. Ваша миссия, голубушка, подошла к концу. Не беспокойтесь за мужа, он мирно опочиет во сне. А вот насчет Вас я не столь уверен…

…вот и правильно, скромно улыбаюсь «в усы». И впиваюсь звенящей струной чистой всепоглощающей ярости в бархатный голос, чувствуя, как пробуждается и крепнет в нем нотка паники. Это очень опасно – недооценивать противника. Я буду дожимать – и я знаю, что случится. На том конце звенящей от ярости струны взорвется и разлетится ошметками переспелого арбуза чья-то голова.

Нам с Юриком надо вернуться до полуночи. Нехорошо беспокоить таких замечательных людей, как Манюнины родственники.