Именем Космоса. Часть 3. Глава 5

Глава V

Фарите остановилась у двери аудитории, поставила рюкзачок на подоконник. До начала лекции было ещё несколько минут, по коридору плотной толпой двигались в обе стороны люди. Рядом у окна разговаривали однокурсники Фарите. Невольно прислушавшись, Фарите поморщилась. В Институте она вплотную столкнулась с тем, о чём раньше знала понаслышке: с настроенностью исследователей против СГБ. Они всерьёз рассказывали друг другу о стычках как с пиратами, так и с эсгебешниками, фактически приравнивая и тех, и других к одной категории – к тем, кто мешает работать. Но Фарите, повзрослевшая рядом с Аифаш, искренне не понимала, как взрослые люди могут рассуждать так примитивно.

– Он ещё и к сектору не успел подойти, как в эфире возникает какой-то тип и велит убираться: здесь, оказывается, район с неблагоприятной обстановкой. Виктор пытается объяснить, что прилетел вообще-то не на прогулку, у него работа, от которой зависит направление исследований целого отдела института – и на него наставляют пушки: убирайся, ты затрудняешь нам наблюдение за районом! Это нормально? Можно подумать, эсгебешники существуют сами для себя, а не для обеспечения безопасности тех, кто работает в Космосе! Здесь его, оказывается, уничтожат пираты! Во-первых, вы, любезные эсгебешники, на что? А во-вторых, предоставьте уж исследователю самому решать, что он выберет, он не маленький ребёнок!

Фарите жила рядом с Тэадом и Володей, знала кое-что о работе Майрана, и её возмутила самоуверенность однокурсника. Она никогда не вступала в разговоры, происходившие рядом, но теперь едва смогла сдержаться.

Однокурсники принялись обсуждать рассказанную историю, постепенно перешли на тему исследовательской работы в Космосе. И заявление одного из парней, Бориса Кротова, добило Фарите:

– Я вообще считаю, что работать надо там, где не рискуют другие.

Фарите ожидала, что с Кротовым заспорят, но его поддержали:

– Острота – вот что должно присутствовать. Иначе какой интерес быть исследователем?

Фарите выдохнула и мысленно сосчитала до десяти.

– Работать надо там, – негромко сказала она, – где ты нужен. А зря рисковать жизнью – глупо.

Она редко раскрывала рот, и вокруг наступила тишина.

– Ты просто ничего не понимаешь! – ринулся в бой оправившийся от растерянности Кротов. – Маленькая ещё! Я вообще ввёл бы ограничения на поступление в исследовательские вузы по возрасту.

Глаза Фарите сузились.

– В самом деле? А не секрет, сколько лет тебе?

Кротов насмешливо улыбнулся:

– Ну, двадцать два. А что?

– Какое по счёту высшее образование ты получаешь?

– Это имеет значение?

– Имеет.

– Первое. Но за моими плечами, прошу учесть, Космическая Школа.

– За моими тоже, но мы говорим о высшем образовании. У меня второе. Ты сколько лет отработал по специальности?

Кротов прищурился. Но крайняя молодость Фарите не его одного вводила в заблуждение.

– Год, – ответил он. – Я учился в Космической Школе на исследователя и перед Институтом успел поработать.

– Я отработала по специальности пять лет, – сказала Фарите. – На тебя нападали пираты?

Кротов на миг потупился и зло посмотрел на Фарите.

– На меня дважды, – сказала она, понимая, что лучше ей замолчать, – и один раз я оказалась в бою на тойере СГБ. Ты попадал к пиратам в плен? Я – да. Тебе приходилось спасать смертельно раненого, когда поблизости ни одного медика и вообще ни души? Мне приходилось. Как видишь, не всегда биологический возраст совпадает с фактическим. Поэтому постарайся впредь не решать за других, где и с какого возраста им учиться, договорились? Что же касается риска, то отдавать жизнь надо так, чтобы прикрыть ею других, а не обвиняя в несуществующих грехах СГБ.

Однокурсники молчали. Кротов тоже не нашёлся сразу, что ответить. Фарите посмотрела на часы и, подхватив свой рюкзачок, зашла в аудиторию.

После пары к Фарите подбежала Светланка Кунаева.

– Ты что, поспорила с Кротовым? Все только и говорят, как ты поставила его на место!

Её распирало от любопытства и восторга, но Фарите по своему обыкновению промолчала.

– Так что, у тебя правда такая интересная жизнь, в самом деле?

Фарите встала – следующее занятие у их подгруппы было в другой аудитории.

– И что за манера у тебя отмалчиваться! – рассердилась Светланка. – Ты умеешь отвечать на вопросы?

– Зачем? – спросила Фарите устало.

– Да затем, что люди так разговаривают – задают друг другу вопросы и отвечают на них.

Фарите сунула в рюкзачок тетрадь с конспектами и пошла к двери. Светланка сердито топнула ногой и побежала за ней.

– Фарите! Да что ты за человек? Что ты строишь из себя загадку?

Фарите приостановилась, молча посмотрела на однокурсницу. Они со Светланой имели слишком разный жизненный опыт. Многое пришлось бы объяснять, а это было, в сущности, ни к чему.

Но Светланка не могла долго сердиться, если ей было что-то нужно. А сейчас ей больше всего хотелось узнать о Фарите хоть что-нибудь сверх того, что ей передали подруги.

– Пригласи меня в гости, Фарите! – едва не взмолилась она. – Или знаешь что? Поехали ко мне! Мы будем пить чай и здорово поболтаем.

Фарите покачала головой.

– Ну, Фарите! Ты должна рассказать, кто ты такая и откуда взялась! Почему ты живёшь с сестрой, а не с отцом и матерью? Как ты успела-то отработать пять лет по специальности, если тебе всего семнадцать? Или что, ты была в какой-то экспедиции с родителями, и работали на самом деле они?

– Да? – чуть усмехнулась Фарите. – То есть, я назвала своей их работу?

– Но в двенадцать лет ты не могла уже иметь специальность, чтобы по ней работать! Это твои родители работали, а ты им помогала! Максимум!

Фарите закрыла глаза.

– Светлана, пожалуйста, оставь меня в покое.

После занятий Фарите пробиралась через толпу студентов. У неё оставались ещё кое-какие дела в Институте. Она сбежала по лестнице, прошла длинным широким коридором, остановилась у двери преподавательской.

– Фарите Лин, – назвалась она, нажимая кнопку внутренней связи. – Мне нужно встретиться со Свэнвид Джаходой.

Вскоре дверь открылась, пропуская пиолийку в силовом скафандре со включенным полем.

– Добрый день, Фарите. Слушаю вас.

Теперь Фарите уже немного привыкла к ней, но первый раз, более полугода назад, увидев перед собой пиола, вздрогнула. Несмотря на то, что она провела треть жизни в Космосе, весь её опыт общения с пиолами сводился к встрече на пиратском космодроме с Кильратом – убийцей их с Аифаш отца и матери. Меньше всего ожидала Фарите встретиться с пиолом в Институте. Пиол улыбнулся. Это оказалась женщина.

– Здравствуйте, иркмаан. Что-то не так?

Фарите с усилием взяла себя в руки и солгала довольно искренне:

– Ну что вы. Я приняла вас за землянина и как-то удивилась размерам, извините.

По своему телосложению пиолы походили на землян, но были массивнее и выше. Это была единственная из невоздуходышащих цивилизаций, похожая на «воздушников».

– Вы, наверно, мало общались с неземлянами? – спросила пиолийка.

– Пожалуй.

– Я ваш куратор. Моя задача – помочь вам освоиться в Институте, выбрать тему исследовательской работы. Ведь до сих пор вы учились заочно?

– Да, за нашу работу отвечала в основном моя старшая сестра, и кроме того, темой было общее исследование планет. Сейчас я хотела бы заниматься экологией.

– Я знаю о вашем направлении, я сама эколог.

– В самом деле? – пробормотала Фарите.

– Вы задумывались над темой?

– Экология планет, побывавших или находящихся сейчас в руках пиратов, их защита и восстановление.

– Очень интересно. Но вам будет трудно находить материалы по этой теме. Если планета захвачена пиратами, она не исследуется. Или вы планируете собирать материалы самостоятельно?

– То есть?

– Самой летать на такие планеты и работать на них?

Фарите покачала головой.

– Нет. Я не считаю правильным без крайней необходимости лезть пиратам в зубы. Как бы красиво ни назывались цели, это пустое геройство.

Пиолийка окинула Фарите внимательным взглядом.

– Вам нелегко будет найти общий язык с однокурсниками, – констатировала она. – В исследователи идут как правило те, кому хочется проявить себя...

Фарите пожала плечами.

Они стали встречаться со Свэнвид довольно часто. Пиолийка была глубоко культурна и легка в общении, но Фарите до сих пор не могла побороть дрожь в ногах, когда видела её, и изо всех сил надеялась, что этого незаметно.

...Они подошли к окну в коридоре, переговорили о курсовой работе Фарите. Она записала литературу, рекомендованную Свэнвид, и хотела прощаться, но пиолийка остановила её.

– Подождите, Фарите. Вы торопитесь?

– Не очень.

– Давайте зайдём в преподавательскую. Начинается занятие, и сейчас там никого не будет. Мы сможем поговорить.

Фарите взглянула на куратора с вопросом.

– Мне хотелось бы получше познакомиться с вами, – пояснила Свэнвид. – У нас общее исследование. И кроме того, я считаю, что знакомство должно быть обоюдным, и я немного расскажу вам о себе. А то мы общаемся уже столько времени и никогда не говорим ни о чём, кроме дел.

Фарите вздохнула у куратора за спиной, но вошла в преподавательскую. Они расположились в креслах – Фарите в обычном «земном», для пиолийки стояло такое же, но более просторное.

– Я не предлагаю вам ни чай, ни кофе, – улыбнулась Свэнвид. – Ритуал чаепития сближает, но для меня он затруднителен, вы сами понимаете: мне пришлось бы отключить поле, а воздух действует на нас отравляюще.

– Это неудобно, ходить постоянно со включенным полем – всё равно, что в шлеме, – заметила Фарите.

Свэнвид снова улыбнулась.

– Вы говорите с пониманием. Вы знаете, что это такое?

– Отчасти. Я не носила скафандр постоянно, надевала только на работу, когда приходилось вылетать в Космос, а это не слишком часто случалось.

– Так и я в скафандре только на работе. Точнее, когда надо выйти из дома.

– Вы живёте здесь одна?

– С мужем.

– Он тоже работает на Земле?

– Да. Мы прилетели три земных года назад, а недавно осознали, что прижились, у обоих появились друзья и какие-то привязанности. Наверно, так и бывает, но это очень нас удивило. Расстаться с Землёй теперь будет трудно.

– А вы собираетесь улетать?

– Нет. Мы решили оставаться здесь, пока не узнаем, что у нас будет ребёнок. Тогда уже придётся улететь, ребёнка трудно растить не в своей, к тому же опасной для него атмосфере.

Начавшая задавать вопросы только чтобы не выглядеть невежливой, теперь уже Фарите принимала искреннее участие в разговоре.

– Свэнвид, а почему вы стали работать на Земле? Это действительно несёт для вас массу трудностей.

Пиолийка ответила не сразу.

– Я хочу получше изучить обычаи и некоторые языки Земли, познакомиться с землянами. Мы очень похожи внешне, но между нами кардинальное различие – состав атмосфер, которыми мы дышим. Я хочу понять причины такой прихоти природы, где всё обосновано и нет ничего бессмысленного или случайного. По образованию я исследователь, у меня за плечами две экспедиции – правда, не очень дальние, в пределах нашей Галактики. А где вы работали до этого вуза, Фарите? Я знаю, что вы не любите расспросов, и старалась не касаться с вами других тем, кроме учёбы. Но я считаю, что как преподавателю мне нужно немного, хотя бы в общих чертах, знать своих студентов. Расскажите о себе что хотите вы сами.

Фарите молчала, опустив голову.

– Я отчего-то внушаю вам ужас, Фарите, – сказала Свэнвид негромко.

Фарите вскинула испуганный взгляд.

– Нет-нет! – заспорила было она, но пиолийка остановила её.

– Я отлично понимаю, Фарите, что лично ко мне вы не испытываете отрицательных чувств, вы рассудительны и владеете собой. Но пиолы что-то сделали вам – и забыть это не так легко. Я права?

Фарите закрыла ладонями лицо.

– Не все пиолы, – проговорила она с трудом. – Только один.

– Это оставило такой глубокий след? Почему же вы не отказались от моего кураторства? Вы могли это сделать так, чтобы я не знала, и не обидели бы меня.

– А вы на моём месте отказались бы? Всю жизнь прятаться ото всех, потому что негодяем оказался один? Вздрагивать и стыдиться себя, когда вижу вас в коридорах?

– Это мудрое решение, Фарите. Но не слишком оно для вас тяжело?

Фарите зажмурилась и молчала.

– Что сделал вам этот человек? Какую боль он вам причинил?

– Он убил маму с папой, – сказала Фарите тихо. – Он приказал застрелить человека, который... Да, которого я люблю больше жизни! Ненавижу Майрана! – выдохнула Фарите вдруг. – Я могла умереть вместе с ним, а он не пустил! Я не жила бы сейчас. Я не умирала бы медленно – каждую секунду, постоянно, я умерла бы сразу – вместе с ним! Рядом с ним!

– Фарите... – сказала Свэнвид, испуганная бездной отчаяния, обнаруженной там, где ожидала небольшой трещины. Но спросила, чтобы не прервать откровения девушки: – Это случилось давно?

– Что именно? – спросила Фарите тихо. – Мама с папой погибли, когда мне было одиннадцать, а... это – полгода назад.

– Вы жили на какой-то изучаемой планете?

– Да, Свэнвид.

– Этот пиол, он...

– Он пират, – сказала Фарите устало.

– И его имя – Майран?

– Кильрат, – ответила Фарите, – Майран – мой друг и друг... человека, который... которого... – Она мотнула головой. – Кильрат – не настоящее имя, у пиратов приняты прозвища. Поверьте, Свэнвид, я не обвиняю всех пиолов из-за того, что один оказался таким. Там были и земляне, и рутийцы, и карпакарульсцы – среди тех, которые в нас стреляли... Был, допустим, ещё один негодяй-воурианец... Лок-Лан... А у меня подруга – воурианка. Я постепенно приду в себя. Я надеялась, вам не заметно, что я... Так глупо.

– Это заметно, Фарите, хоть вы и владеете собой. Возможно, мне следовало поговорить с вами раньше, но я не решалась. Вы выделяетесь из общего числа студентов. И дело не только в великолепных навыках, которые вы показали во время практических занятий. Вы держитесь отчуждённо.

– Да? – растерянно пробормотала Фарите. Она не знала и как-то не задумывалась, как смотрится её поведение в Институте на общем фоне.

– Что ж делать, Фарите, – вздохнула пиолийка. – Пиратство – страшное бедствие. По счастью, есть люди, которые борются с ним.

Фарите подняла голову:

– Вы знаете, что я сказала сегодня Кротову?

Пиолийка взглянула удивлённо.

– Простите, Свэнвид,– поняла её Фарите. – Я подумала сначала, что вы пригласили меня на разговор сегодня, потому что знаете о моём выходе из-за печки.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась пиолийка. – Я не слышала такого речевого оборота. Что он значит?

– Ну... – смутилась Фарите. – Из-за печки с выходом – то есть, глупо, некстати. Когда вмешался не в своё дело и получилось нелепо.

– Насколько распространено это выражение?

– Так иногда говорят.

Свэнвид улыбнулась.

– Что ж, Фарите, давайте сделаем так. Я приглашаю вас к себе домой. Мне кажется, вы так же мало знаете о пиолах, как мы с мужем знали о землянах до своего прилёта на Землю. Возьмите с собой кого-нибудь из подруг или друзей и приходите. Мы расскажем вам о Пиоле, покажем некоторые познавательные фильмы о нашей истории и культуре. Культурный обмен, – улыбнувшись, пояснила она. – Раз вы имеете мужество смотреть своему страху в глаза, позвольте и нам оказать посильную помощь в вашей борьбе.

Фарите помолчала.

– Мы придём, – сказала она тихо. – С Майраном.

– С Майраном? Мне показалось, вы...

Фарите покачала головой.

– Нет, Свэнвид. Я очень уважаю Майрана. Он много испытал и много сделал. Он выдающийся человек и, спасая меня, был прав. Это я поддаюсь эмоциям. Единственное – у него такая работа, что он всегда занят. Но я спрошу, когда он сможет, и мы придём.

– Мы будем рады. Майран тоже исследователь?

– Он эсгебешник. Мне показалось, вы не относитесь к СГБ с такими предрассудками, как многие исследователи?

– Рада, что вы тоже, Фарите.

Уже собираясь прощаться с куратором, Фарите вспомнила ещё кое о чём:

– Свэнвид, простите. У меня один вопрос. О традициях Института. В субботу творческий вечер. Мне сказали, что как новенькая я должна выступить. Насколько это необходимо?

Свэнвид на мгновение задумалась.

– Я понимаю, что у вас на душе далеко не празднично. Но такая традиция действительно есть. К вам большой интерес на курсе, и будет правильно, если вы найдёте в себе силы выступить и представиться перед студентами и преподавателями, обозначите свои позиции и взгляды.

Фарите надеялась на другой ответ и сникла.

– Что это должен быть за номер? – спросила она тихо.

– На ваше усмотрение. Можете просто рассказать немного о себе. Не касаясь чего-то тяжёлого, того, что лично ваше. Увлечения, интересы. О том, где вы выросли и чем занимались. Этого хватит.

Фарите потерянно смотрела в сторону.

– Но это неинтересно... Почему выставляться должна именно я? Только потому, что пришла на курс позже остальных?

Свэнвид улыбнулась:

– Фарите, вас ведь никто не принуждает. Поступайте по своему усмотрению.


Утром, когда Фарите поднималась в Институте по лестнице, её догнала Светланка. Она сразу возобновила расспросы.

– Я так и не выяснила насчёт твоих родителей, – заговорила она. – Я ночь спать не могла, и ты должна меня пожалеть! Ну, Фарите!

– Что? – спросила Фарите, думая только, что ещё немного, и она поссорится с однокурсницей, и это не добавит ей самоуважения.

– Я хочу понять! Сейчас твои родители снова в дальней экспедиции, вот ты и оказалась на попечении старшей сестры, да?

– Да, Светлана, да, – сказала Фарите в отчаянии. – Они в дальней экспедиции, в самой дальней и уже скоро шесть лет – в той, откуда не возвращаются!

Светланка остановилась.

– То есть... – прошептала она испуганно.

Её отстранил шедший рядом в толпе студентов Борис Кротов.

– Светлан, ты повремени немного с расспросами, хорошо? Извини её, Фарите. Она любопытная и забывается часто, но это по малолетству. А в целом – ничего человек.

Фарите слепо протолкалась к окну в коридоре и встала, не открывая глаз. Находиться среди людей оказалось совсем не так просто, как ей представлялось на Аниоте. Может быть, она и правда переоценила свои силы, когда сразу по возвращении решила поступить в вуз? Но ведь в вузе или на работе, но ей всё равно пришлось бы находиться среди людей, так какая разница? Аниота осталась глубоко в Космосе и издалека не способна была вылечить нестерпимо болевшую душу своей исследовательницы.

Кротов молчал, прикрывая Фарите от посторонних взглядов, но она не замечала этого. Ей хотелось оказаться одной в каком-то время-пространственном вакууме. Чтобы и годы, и события текли мимо неё, ничего в ней не задевая.

Но приходилось возвращаться в реальность. Она подняла голову.

В коридоре было пусто. Только Кротов по-прежнему стоял возле неё. Фарите поморщилась.

– Ты чего здесь?

– Да так.

– А где все? – Она взглянула на часы. – Лекция уже началась.

Фарите пошла к нужной аудитории, но остановилась, посмотрела на Кротова внимательнее.

– Ты меня, что ли, боялся оставить?

Он не ответил, но Фарите уже поняла то, что увидела в его глазах.

– Не надо, Борис, – сказала она тихо. – Не надо, чтобы ты был со мной. Не обижайся.

– Почему? – резко спросил Кротов.

– Я люблю и не хочу видеть рядом с собой никого, кроме одного человека.

– Тогда где он?

– Далеко.

Лицо Кротова дёрнулось.

– Что, тоже там, откуда не возвращаются? – почти против воли, а потому жестоко спросил он.

– Да, – сказала Фарите.


По дороге домой из Института она думала, как ей быть.

Если бы у неё получалось оставаться такой, как до своей трагедии – жизнерадостной и открытой, она первая, возникни у окружающих интерес, постаралась бы рассказать о себе и поделиться приобретённым на Тетралле и Аниоте опытом. Но теперь, Светланка права, в ней не было искры.

Получалось, Фарите всё-таки следовало представить послезавтра свою «визитную карточку», как советовала Свэнвид.


Всё свободное время теперь Фарите проводила с гитарой. Она пыталась создать свою «визитную карточку».

28.II.5.      В пятницу поздно вечером на Землю вернулся Майран. Он позвонил Фарите на «пчелу». Она ещё не спала, занятая подготовкой к зачёту.

– У тебя есть какие-то новости, да? – поняла Фарите. – Иначе ты не позвонил бы в это время, правда?

– Кое-что есть, Фарите.

– Давай увидимся завтра!

– Я не смогу. Все ближайшие дни буду занят.

– Жаль... А ты можешь рассказать так, хоть в общих словах?

– Попробую. Я нашёл приёмную мать Даргола.

– Да? Великий Космос!

– Она действительно не погибла и проживает с семьёй на Илинире. Это недалеко от Маллона.

– Ты виделся с ней?

– Нет, не хватило времени. У меня на все дела на Удеге было около суток. Но я постараюсь увидеться с ней в ближайшее время.

– Как ты её нашёл?

– Поднял в Архиве данные на то ограбление, о котором говорил тебе, помнишь? А потом принял как условие, что одна из женщин, находящаяся на момент ограбления на борту и подходящая по возрасту – это та, кого я ищу, и навёл справки о каждой.

– Как хорошо, что ты имеешь доступ к Архиву!

– И что у меня есть время сидеть в нём, – чуть усмехнулся Майран, вспомнив упрёк Чиля. – Ну, пока это все новости. У тебя-то как дела?

– Обычно, – вздохнула Фарите. – Жить среди людей всё-таки сложно. Не все тактичны к нам, и не ко всем тактичны мы сами. Такая вот философия... Я иногда думаю, что если бы Даргол остался жив и вернулся с нами, как сложно ему пришлось бы... Наверняка нашёлся бы кто-то, кто подошёл бы к нему и сказал: ты не убивал, но те, кем ты командовал, убили моего... ну мало ли кого! И он принял бы это на свой счёт, и ему было бы тяжело. И главное, тут нечего и ответить, ведь не станешь же оправдываться! Он точно не стал бы. И дело не в высокомерии. Просто... ну, не объяснишь всего тому, кто не знает.

– А ещё меньше тому, кто не хочет знать, – сказал Майран.

– И всё равно, если бы он вернулся, он смог бы справиться со всем. Майран! Неужели он правда погиб из-за меня?

– Что? – спросил Майран едва не с испугом. – Ты-то при чём здесь, Фарите?

– Если бы он остался жив и вернулся... Тогда пираты стали бы пытаться убить меня, чтобы ему отомстить. Это правда или нет, Майран?

Майран молчал. Он не задумывался до сих пор над этим. И Фарите была, кажется, права. Значит, вот ещё одна причина того, что Даргол решил не возвращаться...

– Откуда у тебя такие мысли, Фарите?

– Ответь, правда это или нет.

Майран помедлил. Сказать «да» – означало ещё усугубить и без того беспросветное горе Фарите.

Она чутко, как Капитан, уловила его паузу.

– Значит, правда. И тебя тоже пытались убить – за то, что ты был его другом.

– С чего ты взяла это, Фарите?

Она горько засмеялась:

– Помнишь, почему я не отдала тебе шар на Аниоте? Потому что ты отвечал слишком уклончиво – вопросом на вопрос. Мне Даргол сказал об этом, откуда бы ещё я знала?

– Да, пираты не прощают того, что выше мирка, в котором они живут. Сначала они пытаются подчинить это себе, потом опорочить, а потом уничтожить, раз другие средства не помогли. Что тебя удивляет, Фарите? Если бы они поняли, что Капитан выше их – да, они пошли бы мстить ему. И если бы до тебя оказалось реально добраться, возможно, ты стала бы объектом их охоты. Но Даргол – не тот человек, который позволил бы причинить тебе зло. Можешь верить мне или нет, но он способен защитить тех, кого любит.

– Я знаю это! – выдохнула Фарите страстно.

– Кстати, о твоём шаре.

– Что? – насторожилась Фарите.

– Этот шар – произведение искусства. Он явно вышел не из-под штампа. Если найти мастера, который его создал – то можно будет попытаться проследить и дальнейший путь шара.

– И... что? – спросила Фарите тревожно. – Зачем?

– Вполне вероятно, шар изготовлен мастером на заказ. Дарственная надпись на крышке выполнена в одном стиле с общим рисунком – это работа не обычного гравёра, понимаешь? Скорее всего...

Но Фарите уже поняла, что таким образом Майран может выйти на Джона Лодена и Анну и выяснить, кем являются они Дарголу.

– Майран, этот шар был в пиратской группировке. Максимум, что ты выяснишь, это кому принадлежал шар до ограбления, после которого попал к пиратам. – Фарите сказала – и осеклась. Ложь – коварная штука и легко оборачивается против того, кто имеет глупость прибегать к её помощи. – Значит, ты найдёшь того, у кого пираты отобрали когда-то шар, и его можно будет вернуть...

Майран задумался.

– Я хочу понять, что связано у Даргола с этим шаром, – сказал он. – Насколько я его знал, он всегда относился к драгоценностям равнодушно. У него их могли бы быть залежи, но он использовал их только как платёжную монету. С особо верными вообще рассчитывался топливом – оно имеет настоящую цену в группировке. Подарить тебе он мог только то, что было ему дорого. Шар – не просто трофей с ограбления, и он останется твоим, Фарите. Нет у него другого владельца, кроме Даргола, а теперь тебя.

«Есть... – подумала Фарите. – Анна. Но как мне показать ей шар и не рассказать, что Даргол погиб?»


На творческий вечер, бывший, по сути, праздником, посвящённым наступлению нового года в Галактике и первому дню весны на Земле, Фарите пришла с гитарой. Она считала себя посредственным исполнителем, но здесь с неё и не требовался профессиональный уровень. Надо было только «обозначить свои позиции».

Было шумно. В актовом зале народ рассаживался по местам. Фарите пробралась в комнату за сценой, поставила гитару в угол, присела в стороне. Здесь толпились, двигались, говорили «артисты», и Фарите спросила себя, что вообще она делает среди этой радостной толпы? Разве здесь её место?

Но она пришла в Институт, потому что хочет приносить пользу. Настоящую пользу. Конечно, не такую, какую мог бы принести цивилизации Даргол, останься он жив. Но в меру сил, в меру возможностей. И для этого ей нужно соответствующее образование.

И кроме того... Фарите чувствовала, что словно бы поручилась перед Дарголом за мир, в котором оба они родились. Адаптация оказалась тяжела – даже для неё, а каково-то пришлось бы Дарголу? И значит, она должна научиться жить в этом мире, среди этих разных людей, пройти этот путь вместо Даргола и словно бы вместе с ним.

Прочувствовав это, Фарите распрямилась. Она по-прежнему не способна была радоваться, но ощутила твёрдость. И когда её пригласили на сцену, она вышла с гитарой в руках и почти без трепета перед предстоящим ей выступлением. Её встретили аплодисментами. Она улыбнулась, заиграла короткое простое вступление и запела:


Зима на исходе, и скоро настанет весна,

Сердца отогреет, поманит надеждою новой.

Но Космос не знает сезонов, в нём всё и сполна

Живёт в бесконечности вечной, прекрасной, суровой.


В нём зимы и вёсны почти на любой из планет

Всегда существуют, сменяя друг друга по кругу,

А сердцу больному нигде исцеления нет,

Когда оно рвётся к навеки ушедшему другу.


И только на время осталось ему уповать,

На вёсны земные – они неподвластны разлуке,

А сердце стремится, как Космос, сезонов не знать,

Чтоб в вечности быть рядом с ним, не вернувшимся другом.


И всё-таки сердце, что любит, сильней, чем беда,

В нём мужество жить не иссякнет в любых испытаньях.

Мой друг, завещавший мне жизнь, я с тобой навсегда,

В единой судьбе – на Земле и в космических далях.


Ей аплодировали. Она подняла голову, мельком увидела среди множества собравшихся Свэнвид Джаходу, ещё одного пиола рядом с ней, мужчину, и почти не вздрогнула при этом. Она неловко поклонилась и сбежала со сцены. Всё, она сделала, что могла, и на большее была пока не способна. Слишком много душевных сил вложила она в своё выступление.

Она пробралась за сцену, но там её перехватили однокурсники.

– Фарите! Ты молодец! Ну-ка, у кого у нас награда за смелость?

Ей вручили грамоту за участие, обвили гитарный гриф гирляндой из каких-то листьев и, не спрашивая, согласна она или нет, увели в зрительный зал.

Фарите чувствовала, что сейчас расплачется от переполнявших её эмоций, но на сцену тем временем вышли несколько человек, тоже с их курса, встали перед зрителями полукругом и заиграли на каких-то незнакомых Фарите инструментах. Музыка, своеобразная и лёгкая, заполнила зал.

Фарите встряхнула головой. Её эмоциональный подъём и резкий спад оставили чувство опустошённости, и музыка, мелодичная и красивая, вошла ей в душу, внося чувство успокоения.

Она не ушла с праздника. Этот праздник готовился для всех, значит, и для неё, и уйти – означало бы проявить неуважение к тем, кто его готовил, и к зрителям, так тепло принимавшим её собственное выступление.

...Дома её встретила Аифаш.

– Ты долго сегодня.

Фарите кивнула, отдала ей гитару.

– Ты что, не в Институте была?

Фарите тихонько засмеялась и накинула сестре на шею гирлянду.

– В Институте. А это тебе за смелость.

– Да? – обрадовалась Аифаш. – И в чём она выражается?

– В том, что у тебя сразу двое детей и ты с ними успешно справляешься.

– Так я не одна. И дети ещё – крохи. Им пока только есть да спать.

– Ничего, скоро они возьмут своё.

Фарите обняла сестру:

– А знаешь, что самое главное?

– Самое? Нет.

– То, что я люблю тебя. И их. И Тэада, и Анну, и... и всех!


В понедельник она с удивлением заметила, что однокурсники смотрят на неё словно бы иначе. Светланка казалась растерянной и даже смущённой и не пыталась задавать какие-то вопросы.

«Что это с ней? Надолго?»

Жить, когда никто не пристаёт с расспросами, оказалось намного легче. После зачёта по биохимии кто-то из одногруппников позвал её в небольшую компанию, где обсуждалось открытие нового факультатива по некосмическим цивилизациям Галактики.

– Ты будешь ходить? – спросил Антон Авиров, молодой, спортивного сложения мужчина, пришедший в Институт, как и она, за вторым образованием.

– Да, – сказала Фарите. На факультатив записалась половина группы, и она сочла нужным согласиться хотя бы затем, чтобы снова не пытаться избежать общения.

– Ну, так вечером, в пять.

– Хорошо.

Ей казалось, что однокурсники переменились к ней, но на самом деле это она слегка приоткрылась им навстречу. По-прежнему не разделяя многих их взглядов и характерных исследователям предрассудков, она, тем не менее, начала понемногу осваиваться в их коллективе.