Рассказ седьмой. Вам и не снилось...

День был такой нежный. Солнце нежное, ветерок свежий, асфальт чистый. Всюду зелень. Вообще, природа в этом году как будто взорвалась – цветы на газонах землю выворачивают жирными стеблями, березы сережки выпустили-распушились-опали, облака листвы окутали каждое дерево, каждый куст. Пылает, рвется, радуется жизни природа.

И люди радуются жизни. Я очень люблю этот праздник, 9 мая. Еще Пасху. Редкий год в эти дни случается ненастье. Я, несклонный к мистике человек, все равно чувствую какую-то тайную связь, словно погода шепчет на ушко – радуйтесь, и я радуюсь вместе с вами.

В эти дни я вспоминаю о папе и маме. Они рано ушли, я была тогда студенткой младших курсов. Остается только смириться с тем, что от всей прошлой жизни сохранилась лишь тоненькая пачка фотографий. Любительских, черно-белых, где родители были еще молодые, и несколько цветных – я даже помню, когда мы их заказывали, хотели постепенно напечатать весь архив, да вот не случилось…

Я потуже затягиваю пояс плаща и перевожу взгляд на новенькие туфли, отщелкивающие каблуками по асфальту. Будем жить. Я справлюсь.

Квартира мне досталась угловая, на втором этаже. Хозяйка – вот смешная! – долго извинялась, что они не успели закончить ремонт, стену между коридором и комнатой только наполовину подняли, плитку на балконе не выложили. Я подписала контракт на год, спросила номер банковской карты и вежливо выпроводила суетливую пожилую даму за дверь. Мне и так хорошо. Особенно – если тихо.

Мне с трудом удается общение. Я долго привыкаю к новым людям, я не нахожу тем для праздных разговоров, а если нахожу – выдаю какие-то неловкие сентенции. Юмор ситуации заключается в том, что я – школьный учитель. Но это другое.

Помнится, я не всегда была такой. В пять лет я легко могла подойти к любому мальчишке и сказать – я Инка, давай дружить! Вот с девочками так не получалось. Нет-нет, у меня были подружки, правда не больше одной штуки за раз. Просто у девочек всегда были компании, они шушукались, громко ссорились и любили подвижные игры. Мне больше нравилось играть с куклами, придумывая бесконечные истории. Читать запоем, все равно что – от детских рассказов до взрослых книг, потом рисовать их героев. Слова «комиксы» и «фанфики» пришли ко мне позже.

Мама с папой заменяли мне весь мир. Только с ними я могла говорить взахлеб. Только с ними был настоящий праздник, неважно какой – Новый Год, Пасха или День рождения. Они меня понимали. Принимали такую, как есть, и любили, защищая своей любовью.

Просто мне снились странные сны. Я уже не помню, когда это началось, мне кажется, ЭТО было со мной всегда. Во сне я летала. Превращалась в огромного золотого дракона и взмывала в небо, исторгая торжествующий рев, от которого содрогалась земля. А потом складывала крылья и падала, падала вниз, каждый раз в бушующие волны, и холодный восторг перехватывал дыхание, отдаваясь сладкой болью глубоко внутри…однажды я поделилась этими снами с подружкой. На следующий день надо мной посмеялся весь класс. Нет, они были не злые. Просто они – не понимали.

А кирпичная недостроенная стенка в квартире мне нравилась. Я не стала ее ничем оклеивать, вопреки советам хозяйки. Просто по-другому расставила мебель, и стало у меня французисто и бонтонно. Почему-то именно это место, этот город, люди и улицы, сразу упали в мое сердце, и мне безумно захотелось остаться здесь навсегда. Привыкнуть ходить по одним и тем же маршрутам, завести знакомые магазинчики и продавщиц, смотреть в одно и то же окно, за которым осень сменяет лето, а зима рисует свои узоры широкой кистью метели.

После ухода родителей сны стали ярче. Настолько, что их трудно было отличить от реальности. Когда на меня накатывало, я бежала – меняла работу, место жительства, начинала сначала. И боялась. Все время боялась. Мне стало казаться, что мою спину сверлит чей-то неотступный взгляд.

В этом городе все как-то странно приятно сложилось. Несклочный школьный коллектив, разновозрастные дети, близкая подруга – чего еще пожелать бедному дракону-одиночке? Папа всегда хотел, чтобы я преподавала – как бы он, наверное, мной гордился! Хоть я не была мастаком по части общения, здесь ко мне тянулись. И это радовало.

Леночка, моя подруга, собралась замуж. Мы прожили рядом замечательный год, но теперь пришла пора расставаться. Я понимала, что она уедет в свое далекое-далеко и, конечно, поначалу будет писать и звонить, а потом это станет все реже, от случая к случаю, пока жизнь на разных концах земли окончательно не разведет нас. Я старалась не грустить и не быть эгоисткой.

…в прихожей соловьем залился звонок. Это Леночка. Праздник же, надо посидеть как следует.

Мы совершенно замечательно сидели, когда снова раздалась соловьиная трель. Очень настырная, какая-то казенная. Ну кого черт принес в выходной?

Принес управдома. Кургузый, толстенький, лысеющий человечек, отдуваясь и вытираясь платком, прошлепал в гостиную и расположился на диване как дома. Посередине стеклянного столика, предмета моей гордости, очутился пузатый портфель.
- Инна Валерьевна? Вы – Инна Валерьевна? Тут надо бумаги подписать, идет реконструкция детской площадки.
- Я не хозяйка, я тут снимаю…
- А я буду за хозяйкой по всему городу бегать? Тут чистая формальность, ставьте подпись и аля-улю!
- Погодите-погодите, я без ознакомления ничего подписывать не буду.
- Так ознакомьтесь! – он сердито толкнул ко мне ворох мятых листочков и откинулся на спинку дивана с таким видом, что я поняла – избавиться от него мне не удастся.
- Леночка, я сварю всем кофе по-быстрому, а вы тут пока пообщайтесь.

Колдуя над пол-литровой джезвой, я слышала быстрые реплики и грудной леночкин смех. Она всегда любила пухлых мужчинок, что лично меня приводило в недоумение. Высокая, осанистая, стильная, со сливочными плечами в широком вырезе блузки – моя Леночка таяла при одном только виде очередного толстячка. Она влюблялась легко и щедро, крутила искрометные короткие романы, расставалась «с треском и блеском» - ах, как же я ее любила! За то, что умела дружить, за то, что делилась всем – и хлебом, и радостью.

Поднос чуть не выпал у меня из рук. Спасла только многолетняя выучка. А Леночка не видит, Леночка смеется. Ей кажется, что ей отвечают, что милый толстый зайка уже пойман. Но вот благоразумие берет верх над эмоциями:
- Инуся, я завтра зайду, неудобно, у Ивана Денисовича срочное дело, а я тут расселась! – она рассыпает грудной смешок, подмигивает – и испаряется. А я остаюсь.

Одна. И груда черного металла на диване. Глухой черный шлем поворачивает ко мне свое забрало. Колышется плюмаж из черных перьев. Мне снится. Пусть это мне только снится. Накатило. Бежать. Снова бежать. Бежать до того, как все, кто успел стать мне дорог – поймут, что я сумасшедшая.

«Ты не сошла с ума. Я пришел подписать с тобой контракт. Я охотник. Я тебя достал».

- Убирайся к черту!!! – чашки, кофе, поднос – все грянуло в диван. Никого. Никого. Только стук сердца. И залитые черным бумаги на столе.

…в нашем городе есть район. Собственно, не район, а как бы это сказать точнее – многоэтажная застройка. Высоченный дом-подкова, прячущий от досужих глаз внутренний двор с клумбами и фонтаном. Это чудо архитектурной мысли имеет одну совершенно глухую стену, между ней и густым сосняком расположились гаражи и трансформаторная будка. Для меня остается загадкой, какую планировку имеют квартиры в этом пятнадцатиэтажном «крыле».

Если идти прямо по дороге и никуда не сворачивать, дорога приведет к Дому и широкой арке. А если пройти под аркой, попадаешь в иной мир. Там всегда тишина, ветер гоняет конфетные обертки, на круглой просторной клумбе растет сорняк, фонтан из серого цемента никогда не работал и уже начал понемногу крошиться. И там всегда закат. Или я там бываю – всегда в закат. Сосны с этой стороны слегка поредели, а земля круто уходит вниз, в глубокий просторный дол. Там дикий синий лес, без конца и края. А над ним солнце. Красный круг, завершающий путь, ставящий точку в историях очередного дня. И тогда в доме загораются окна. Они светятся человеческим, слегка отстраненным теплом. За каждым – своя жизнь, она течет, не соприкасаясь с моей. Я никогда не встречала здесь жителей. Хотя летом, когда окна открыты, я слышу их голоса. Словно музыку звезд. У дома-подковы есть имя. Но городские зовут его просто – Дом.

Конец мая – всегда самое горячее время в школе. У меня нет выпускных классов, у меня «средненькие», но это не спасает. А зачеты? А «болел, забыл, оценок не хватает»? Меня кружит, вертит пестрый водоворот, и я уже почти оставила свои страхи, мне смертельно не хочется покидать с таким трудом свитое гнездо, я изо всех сил уговариваюсь – «ну приблазнилось, бывает, забудь, живи дальше». Уговорилась и страшно довольна собой.

Суббота, вечер. Самое любимое время дня и недели. По-летнему тепло, на площадке играют ребятишки, я постелила на балконе одеяло и пошла за чаем.
- Ин-вна! Ин-вна! – хором. Ох уж эти дети! Как только они не изощряются, сокращая солидные взрослые имена.
- Ну чего тебе, Андрей? – свешиваюсь из окна кухни. Это не мои ученики, вернее, не все тут мои, дворовая разношерстная компашка.
- Ин-вна, дело есть! Выдите, а? – аж приплясывает, видно, и впрямь что-то серьезное.
- Ну Андрюха, смотри у меня – если пустяк, уши оборву! – мне смешно над самой собой, до чего же я горжусь своими неформальными отношениями с молодежью!

Вот только потом не смешно. Когда приплясывающий Андрей рассказал. Мне всегда импонировал Славян, он не обижал маленьких и был очень харизматичным лидером. Неудивительно, что именно он взялся разрулить неприятность, в которую попал один из их компании, некто Петя, скользкая личность. Петя, несмотря на неполные тринадцать, связался с продавцами …ну, в общем, это была наркота. И Петя сильно задолжал. И все было очень и очень плохо. И Славян собрался с «ними» поговорить. Сегодня вечером, в гаражах у Дома.

Я боюсь полиции. Боюсь врачей. Боюсь любых официальных органов. Мне кажется, стоит попасть им на глаза – и все, каюк, мне не выбраться. Я никому не смогу объяснить свои сны. Я не знаю, сны ли это.

…бегу, темно, дорога неровная. Вот и Дом, вон и гаражи. Ну зачем я бегу, что я могу сделать? Зачем я вообще в это полезла, не мои дети, пусть родители разбираются. Или полиция. Зачем нам полиция, если она не разбирается?
«…ты, падла, на нас стукнешь?»
«…не стукнешь, тебя ваще не найдут»
- Славян!!! Уходи оттуда! Уходи-и-и!!!

Не всем снам дано сбываться. Мой – сбылся.

Из газет: «…найдены обугленные останки трех человек... необычно высокая температура горения…продолжают изучение химического состава горючего…выживший в страшном пожаре подросток в тяжелом состоянии…полиция ведет расследование».

…он проведет в закрытой лечебнице оставшиеся годы своей жизни. Меня не мучает совесть. Я буду каждую ночь видеть его лицо.

Я – дракон. Драконам снятся сны.