Марковальдо - 4 Снег - Зима

Итало Кальвино
(перевод с итальянского)

В то утро его разбудила необычная тишина. Марковальдо с каким-то странным ощущением вылез из постели. Он не мог понять который час. Свет, что проникал сквозь щели жалюзи, был другим. Не таким, как всегда.

Открыл окно. Города больше не было. Вместо него был чистый лист бумаги. Пригляделся внимательней. Где-то в глубине этой ослепительной белизны просматривались неясные линии, почти стёртые, совпадавшие с бывшими там ещё вчера проёмами окон, крышами и фонарями, полностью скрытыми под снегом, высыпавшим ночью.

– Снег! – крикнул Марковальдо жене, вернее, сделал попытку крикнуть - звук вышел мягким и приглушённым. Как линии, краски и улицы снег укутал и звуки. Более того - укутал самую возможность извлечения какого бы то ни было звука. Звуки в этом набитом ватой пространстве просто не имели возможности жить.

Пошёл на работу пешком - трамваи не ходили из-за обилия снега. Прокладывая дорогу по целине, чувствовал себя свободным как никогда ранее. Все границы между тротуарами и проезжей частью исчезли, транспорт встал, и Марковальдо брёл по колено в снегу. Не обращая внимания на набившийся в ботинки снег, он чувствовал себя настоящим хозяином положения: мог идти посреди проезжей части, топтать клумбы и пересекать сплошную линию, двигаться по прямой или зигзагами.

Улицы и проспекты превратились в бесконечные, пустынные, заваленные снегом ущелья меж горных круч. Город затих под белоснежным пледом, и - кто знает? - был ли он по-прежнему всё тем же или стал совсем другим за ночь? Оставались ли ещё под этими белыми холмами бензоколонки, газетные киоски, трамвайные остановки или их там уже не было, если убрать все эти тонны снега? Марковальдо шёл, мечтая затеряться в этом загадочном городе, но вместо этого ноги неуклонно несли его на работу, на самый обычный склад, переступив порог которого, разнорабочий удивился, найдя среди этих стен всё то же самое, как если бы весь мир снаружи рухнул в одночасье и уцелела только его фирма.

Там его ждала лопата. Большая. Выше его. Синьор Вилиджельмо, кладовщик и его начальник, вручая её, важно произнёс:

– Уборка снега возле нашего здания возложена на нас. То есть на тебя.

Марковальдо вскинул лопату на плечо и пошёл на улицу.

Уборка снега – это не шутка, особенно для тех, у кого пусто в животе, но Марковальдо принимал снег с радостью, как своего друга, вырвавшего его из этих четырёх стен, средь которых проходила в заточении вся его жизнь. Работа заспорилась, и снег полетел с тротуара на проезжую часть.

...Безработный Сигизмондо тоже был полон благодарности снегу, потому что, будучи в то утро временно зачисленным в уборщики от городской коммуны, был, наконец-то, обеспечен работой на несколько дней. Но его чувства, в отличие от абстрактных фантазий Марковальдо, воплощались в точные расчеты - сколько кубических метров снега нужно переместить, чтобы очистить заданные квадратные метры дороги. Он старался показать себя начальнику бригады с хорошей стороны и лелеял тайную цель – устроиться туда на постоянную работу.

Сигизмондо обернулся. И что же он увидел? Участок проезжей части, только что им очищенный, был снова засыпан снегом неким типом, орудовавшем на тротуаре. Его чуть не хватил удар. Подбежал и приставил полную снега лопату к его груди.

– Эй! Это ты там накидал столько снега?
– А? Что? – вздрогнул Марковальдо, но всё же признался:
– Ну да, наверное, я.
– Так вот! Или ты сейчас же уберёшь его отсюда своим совочком или я тебя заставлю съесть весь этот снег до последней снежинки!
– Но я должен очистить тротуар.
– А я проезжую часть! И что?
– А куда его девать?
– Ты от муниципалитета?
– Нет. От фирмы «Сбав».

Сигизмондо объяснил, что сваливать снег надо на поребрик, и Марковальдо переделал всё как надо. Удовлетворённые, с лопатами, воткнутыми в снег, они стояли, созерцая результаты проделанной работы.

– Закурить есть? – спросил Сигизмондо.

Они раскуривали одну сигарету на двоих, когда снегоуборочная машина тихо прошлась по улице, поднимая за собой два больших белых облака по сторонам. Любой производимый шум в то утро ощущался лёгким шелестом, и они не обратили на неё внимания. А когда подняли взгляд, увидели, что вся дорога, которую они чистили, была снова покрыта снегом.

– Что? Опять пошёл снег? – подняли глаза к небу. Машина, крутя своими щётками, уже сворачивала за угол.

Марковальдо приноровился складывать снег компактной стеночкой. Если продолжать укладывать его так, то можно было соорудить персональную дорожку для себя одного, путь, который вёл, куда знал только он, и все остальные здесь бы заблудились. Эх, переделать бы весь город, сложить высокие, как дома, горы из снега, чтобы никто не мог отличить их от настоящих зданий. Или же все дома сделать из снега, внутри и снаружи. Целый город из снега - с памятниками, колокольнями и деревьями. Город, который можно снести ударом лопаты и возродить в новых формах.

На краю тротуара в одном месте образовалась впечатляющая куча снега. Марковальдо собрался было подравнять её до высоты стенок, которые он сооружал, и не сразу догадался, что это автомобиль - роскошная машина синьора коммандора Альбоино, заваленная снегом. Заметив, что разница между автомобилем и настоящей кучей снега была мала, Марковальдо лопатой принялся придавать сугробу форму машины. Дело спорилось: действительно, между ними не оставалось почти никакой разницы и было сложно понять, которая из них настоящая. Для придания своему творению законченности, Марковальдо использовал железки, попавшиеся под лопату во время уборки: ржавой банкой обозначились контуры фар, а куском водопроводного крана - дверная ручка.

Едва дело было сделано, как у соседнего подъезда случилось большое оживление и суета - с низкими поклонами портье, швейцарами и посыльными - синьор коммандор Альбоино вышел из дверей.

Близорукий и энергичный, в спешке он двинулся к своей машине, схватился за кран, который торчал из-под снега, дёрнул его и, опустив голову, воткнулся в снег по самую шею.

Сам Марковальдо в этот момент благоразумно исчез за углом, собираясь чистить  двор.

Во дворе дети слепили снеговика.

– Носа не хватает! – крикнул один из них, и все дружно побежали к своим мамам просить морковку.

Марковальдо стал разглядывать снеговика. «Вот ведь как: под снегом невозможно отличить, что сделано целиком из снега, а что им лишь покрыто. И только человеку известно, что я - это я, а не вот этот».

Блуждая в своих медитативных рассуждениях, он не расслышал, как с крыши двое мужчин ему закричали:

– Эй, там, внизу, отойди в сторону!

Они скидывали снег с крыши. Внезапно большая куча снега, центнера в три, свалилась прямо на Марковальдо.

Вернулись дети с добытыми морковками.

– Ого! Тут слепили ещё одного! – В середине двора стояли рядом две идентичные белые фигуры.

–  А давайте приделаем носы обоим! – и воткнули морковки в головы снеговиков.
Марковальдо был скорее мёртв, чем жив. Но, будучи похоронен и заморожен под слоем снега, вдруг почувствовал через свою новую оболочку прибытие некой пищи и принялся жевать.

– Мамма мия! Морковка исчезла! – дети были очень напуганы.

И только самый отважный из них не растерялся, восстановив нос припасённым стручком острого перца.

Снежный человек проглотил и это.

Тогда попытались сделать нос из куска угля. Марковальдо что было силы выплюнул эту гадость.

– Спасите! Помогите! Он живой! Живой! – ребята в страхе разбежались.

В углу двора была решётка, из которой валил пар. Марковальдо тяжёлыми шагами снеговика дошёл до неё. Снег начал таять и стекать с одежды, постепенно проявляя контуры прежнего Марковальдо, но уже с опухшим и заложенным от простуды носом.

Чтобы согреться, взял лопату и приступил к работе. Захотелось чихнуть, но это желание застряло где-то в носу и никак не хотело выходить наружу. Марковальдо продолжил работать лопатой с уже зажмуренными глазами, но чих по-прежнему оставался в том же месте. И, наконец, раздалось почти ревущее «Ааааа...». Последовавшее за ним «...пчхи!» было сильнее, чем разрыв мины. Взрывной волной Марковальдо был отброшен к стене.

Чих Марковальдо вызвал настоящий вихрь. Весь снег во дворе закружился метелью, и был втянут, будто пылесосом, обратно в небо.

Марковальдо очнулся и приоткрыл глаза: двор был полностью очищен, до последней снежинки. Перед глазами Марковальдо предстала прежняя унылая картина с серыми стенами, складскими ящиками и какими-то угловато-враждебными предметами, всегда лежащими тут...