Глава 4. Становление и производство

 
       В декабре всех юнкеров отпустили на рождественские каникулы, составлявшие почти две недели, а поскольку  Волкову добираться до родных мест было почти пять тысяч верст, Михаил  предложил их провести вместе в имении родителей.
       - Да вроде как-то неудобно, - засмущался Николай.- Ты из дворян, а я из разночинцев*.
       - Ты это брось, - возразил приятель.-  Мой пращур  камер-юнкер   Василий Иванович Поспелов  был денщиком  Императора Петра Алексеевича,   и баронство получил за службу. На этом вопрос был исчерпан.
       Более того, сословность в военных   училищах России, к тому времени особой роли не играла, главным критерием была учеба.
       Михаил отбил телеграмму родителям, купили билеты  на поезд и спустя сутки    были в Орле. На вокзале их встретил Ефим  на санках,  прогудевший, - тебя не узнать  барин, настоящий охвицер.
       -  Да ладно тебе, - рассмеялся  Михаил, - садись Коля. 
       -  Но залетный!-  рявкнул на жеребца казак, тот с ходу взял в карьер. Под полозьями  завизжал снег, в лицо упруго ударил ветер. На юнкерах были  шинели   с  башлыками, на головах смушковые шапки с орлами, но пока доехали до имения, оба     изрядно продрогли. Мороз стоял за двадцать, мела поземка.
       Встречены оба были радушно:  Лидия Петровна, расцеловав сына даже чуть всплакнула, а Дмитрий Васильевич  распушив усы,  изрек, - гренадеры!   
       Гостям  выделили комнату наверху, а когда  те умылись с дороги,  уселись за праздничный стол в зале. Мужчины выпили по рюмке коньяку  (дама шампанского), а когда утолили первый голод, завязался разговор.
       Старшие Поспеловы ближе познакомились с Николаем, отца заинтересовала его награда. А когда выяснилось, что тот побывал в деле, - крепко пожал руку,- герой!
       Почти две недели отпуска пролетели как один день. Приятели побывали на балу у градоначальника, где танцевали польку и кадриль с молодыми девицами, посетили синематограф  и  местный театр, где смотрели «Женитьбу Бальзаминова», дважды выезжали с  Дмитрием Васильевичем на охоту,  а еще подрались  с двумя  подвыпившими купцами, обозвавшими их дармоедами. 
       Впрочем, драки как таковой не было. Одному  Михаил  дал в ухо, тот опрокинулся на спину, а  второго Николай воткнул головой в сугроб.
       Назад возвращались отдохнувшие и бодрые, каникулы пошли на пользу.
       В  начале мая училище выехало  на все лето в лагерь.  Впереди,       батальонный командир  Арцибашев с офицерами  верхами, за ними строй юнкеров в белых  рубахах,    на плечах скатки и   винтовки с примкнутыми штыками, сзади катились несколько телег  с провиантом.
       - За-апевай! - обернувшись, привстал на стременах курсовой офицер* Вронский по кличке Еж  и махнул рукой в перчатке.

       Как ныне сбирается вещий Олег
       Отмстить неразумным хазарам,
       Их села и нивы за буйный набег
       Обрек он мечам и пожарам!

взвился над  строем   молодой звонкий  голос, эхом отражаясь в скалах.

       Так громче музыка играй победу
       Мы одолели, и враг бежит, раз-два!

громогласно поддержали   еще триста.
       - Гуп-гуп-гуп, - размеренно стучали   сапоги, вдали белели снежные вершины Кавказского хребта.
       Лагерь находился  в живописной  долине за Сурамским перевалом     и состоял из нескольких деревянных казарм, каменного флигеля для офицеров, конюшни и  склада.    
       Там проводились исключительно полевые занятия. Проходили ротные   с батальонным  учения, тактические тренировки,  отрабатывался рассыпной строй  и караульная служба, проводили курс стрельб, занимались   гимнастикой.
       Младший  курс осваивал инструментальную съемку,  старшие   составляли  глазомерные кроки* по тактическим задачам. 
       Подъем был в шесть утра, после завтрака  занятия и отработки на свежем воздухе,  в полдень обед  за  дощатыми столами,  врытыми у полевой кухни, после него два часа отдыха.
       Во второй половине дня  занятия возобновлялись и завершались на  закате. Юнкера купались  в специально устроенной  близ лагеря запруде с проточной водой  из горной речки, ужинали, а потом чистили оружие  с амуницией. После вечерней  молитвы и горна, отправлялись отдыхать.
       Рота первокурсников  становилась единым организмом, у Поспелова с Волковым появился  еще один приятель.  Он был  родом из Абхазии, принадлежал к княжескому роду Званба, носил имя  Беслан.  Ростом был невысок, но жилист, сошлись на почве любви  к лошадям и охоте.
       По воскресеньям, которые считались   выходными, юнкера  занимались по интересам. Одни до обеда отсыпались, другие рыбачили на скачущей по камням речке  или гуляли в  сосновом  лесу, а Михаил с друзьями любили подняться в  старую крепость, господствующую над местностью, построенную в пятнадцатом веке. С ее   стен открывались   высокие горы  с альпийскими лугами и синие, в туманной дымке, долины.
       Из лагеря  возвращались загоревшие и  бодрые, начались курсовые экзамены.
       Их сдали  успешно, и отправились на  каникулы до начала сентября. Званба пригласил Поспелова с Волковым  на неделю в Сухум, где   жили его  родители.Оба с радостью согласились, тем более  что за ним прибыла  пароконная коляска, запряженная отличными лошадьми. Получив отпускные билеты, погрузились и тронулись в путь.
       Спустя три дня  на берегу живописного залива, открылся  цветущий город. Он уступами опускался к морю,  был застроен деревянными и каменными домами с галереями, виллами и  особняками.
       Вскоре коляска катила по набережной, остановилась у одного, кованые ворота отворились, въехали внутрь.  Впереди  высилось двухэтажное здание в стиле ренессанс*, по сторонам хозяйственные постройки со службами, сзади тропический сад.
       Коляску тут же окружили слуги, приняв и унеся вещи, на широком крыльце появился седой усач. Был он в алой с серебряными газырями  черкеске и мягких сапогах.
       Поднялись по ступеням, Беслан расцеловался с отцом, представил друзей.
       - Рад, очень рад,- на чистом русском сказал  князь.-  Милости прошу в дом.
       Зашли, впечатляясь внутренним интерьером и отделкой. Потом каждому из гостей было определено по комнате, где те привели себя в порядок, через час все сидели  на открытой галерее за роскошно сервированным столом, откуда открывался чудесный вид на море.
       Как оказалось, князь служил  в  13-м лейб-гренадерском Эриванском полку, самом старом в русской армии, участвовал в последней войне с турками и находился в отставке. Когда Михаил рассказал, что его отец  тоже  участник той  кампании искренне обрадовался.
       - И кем же, позвольте спросить?
       - Подпоручиком в отряде пластунов-охотников, ваше сиятельство.
       -  Да, хорошо помню такой. Смелые и отчаянные ребята. 
       -   А у вас  господин унтер-офицер, гляжу, уже имеется заслуга?  -  взглянул на Николая.
       - Так точно, ваше сиятельство. За оборону Харбина и штурм Пекина.
       - Похвально-похвально (махнул рукой стоявшему сзади лакею). Налей-ка  Арчил нам еще шампанского.
       Обед прошел весело и непринужденно, затем князь, извинившись, отправился по делам, а юнкера поспешили в город. Для начала  прошли в одну из многочисленных купален  на берегу, где   всласть наплавались в прозрачной морской воде, затем  купили у ходивших по пляжу торговцев   с лотками через плечо,  инжира с лавровишней, удивляясь их экзотическому вкусу.
       -  А теперь я покажу вам парк Синоп, - сказал Беслан,  когда все съели и оделись.- Такого  у вас в России нет.
       - Так уж и нет,- рассмеялся  Михаил, а Николай  недоверчиво хмыкнул.
       - Пошли, - поправил  тот бескозырку, все трое покинули купальню.     Парк оказался на восточной окраине и ошеломил гостей. На его длинных аллеях с гуляющей публикой росли всевозможные деревья: могучие платаны, кипарисы с пальмами, кедры,   и даже бамбук.   
       - Да, ты прав, Бесланчик, - открыл Михаил рот, а Николай умилился, -  ты смотри, даже кедры есть, почти как у нас в Сибири.  И кто ж  создал такое чудо (воззрился на экскурсовода сверху вниз).
       - Полковник артиллерии Введенский. А потом его выкупил великий князь Алексей Михайлович Романов и дал это название. В честь победы русского оружия в Синопском сражении.
       - Достойно, весьма достойно, - переглянулись Волков с Поспеловым.
       Когда погуляв по чудесному городу  до заката   вернулись в усадьбу, за ужином князь сообщил,  завтра  ожидается визит принца Ольденбургского.
       Это был широко известный в России правнук  Павла Первого, член Государственного совета, попечитель  императорских училищ и благотворитель. 
       - Так что, господа юнкера  беру всех с собой. Александр Петрович мой хороший знакомый.
       В одиннадцать утра  коляска  с князем и приглашенными,   покатила в порт.
       Там уже были выстроены шпалерами солдаты, за которыми теснились  празднично одетые  обыватели, в центре стоял  градоначальник с блестящей  свитой - присоединились.
       Высокого гостя  доставил паровой катер из Гагр, как только   ступил на причал,- грянул оркестр. Он подошел (умолк), градоначальник доложил - пожал тому руку. Под ликующие крики толпы  и  «Гвардейский марш»  принца сопроводили во дворец, где     состоялся праздничный  обед. Там князь представил сановнику юнкеров, которые млели от счастья.
       На обеде градоначальник сообщил, в четвертом часу дня, по случаю знаменательного события  состоятся скачки (гость  весьма их почитал), раздались  аплодисменты.
       - А что, Миша,  может примешь в них участие? - наклонился к приятелю сидевший рядом за столом Беслан.
       -  Да куда мне,- пожал тот плечами.
       - Соглашайся, -  поддержал  Беслана Николай. - Поддержи честь училища.
       -  Если только разрешат, - оживился Поспелов.
       -  Разрешат, - заверил   Званба.
       Когда обед завершился  он подошел к отцу, беседовавшему о чем-то с  градоначальником,  и  быстро вернулся.
       - Вопрос решен, ты внесен в список. - А теперь в усадьбу, подберем  коня.
       Скачки состоялись  в назначенное время за городом при большом стечении народа. Гость и местная знать сидела на специально устроенной трибуне, перед ними, в линию,   сорок всадников - гарнизонные офицеры и лучшие наездники из абхазов. Все на великолепных лошадях, в белых кителях и черкесках.
       Под Михаилом перебирала тонкими  ногами и грызла удила  белая кобыла  по кличке  Асида.
       По знаку  градоначальника распорядитель  на лини  пальнул вверх из револьвера,   всадники понеслись. Михаил чуть замешкался на старте,  отстав на три корпуса.
       - Давай, давай родимая, - пригнувшись к шее кобылицы, слился с ней воедино. Часто замелькали  копыта, в ушах засвистел ветер. Дистанция  сократилась, через версту они были в основной группе. Обогнув   высокую вешку с флагом, всадники, гикая и шпоря коней, понеслись обратно. Первыми к финишу пришли   ротмистр   на караковом жеребце,    джигит в мохнатой шапке  на  поджаром иноходце и  местный коннозаводчик, юнкер оказался четвертым   
       После восторженных оваций победители приняли из рук  его Высочества  подарки: ротмистр  золотой портсигар,  джигит   бельгийскую  двустволку,  а помещик цейсовский  бинокль.
       - Ничего кунак, - хлопнул  по плечу тяжело дышавшего   Михаила Беслан. - Четвертое место тоже здорово.
       -  Тем более, впереди джигитовка, покажи  класс, - сжал здоровенный кулак Волков.
       В ней  участвовал тот же состав, состязания проходили  вблизи трибун.
       Участники  на ходу вскакивали на коня, лихо вертели ножницы, опрокидывались под седло, а потом неслись на нем стоя. Здесь  юнкер оказался первым, блестяще выполнив все приемы, за что принц  Ольденбургский  вручил ему первый приз - кавказскую шашку с  клеймом «гурда»* и серебряным эфесом. А еще расцеловал в щеки, - молодец! 
       - Рад стараться, ваше высочество! - вытянулся во фрунт  юнкер.
       Спустя неделю  они с Волковым покинули гостеприимный    дом приятеля, вернувшись в Тифлис, откуда   отправились каждый к себе на родину.
       Дома  Михаил рассказал о поездке в Абхазию, передал отцу привет от князя и показал шашку.
       - Ценный подарок, береги, - оценил Дмитрий Васильевич.
       На втором курсе  предметов добавилось: общая тактика с основами  стратегии,    законоведение,  военная администрация и инженерное дело. Теперь их   рота перешла в разряд «янычар», парни возмужали. У многих пробились  усики, являвшиеся предметом моды. Появились они и у Михаила - тоже рыжие, как и короткий  бобрик.
       В увольнение отпускали два раза в неделю - среду и воскресенье,  стали чаще наведываться  на различные представления в театр, а еще ухаживать за местными девицами.   Впрочем, Михаила они интересовали мало, он часто вспоминал Лизу. Иногда она приходила к нему во  снах, раскачиваясь  под куполом цирка.
       Случилась и первая потеря. Юнкер  Корольков,  изрядно выпив в духане, учинил там  драку,   был доставлен в  казарму  полицией и отправлен в солдаты. Дисциплина в училище была строгой, за ее нарушение можно было попасть в карцер или на гарнизонную гауптвахту.
       Михаил ровно, «звезд с неба не хватал», а вот  Волков удивлял всех,   становясь лучшим в военных дисциплинах: великолепно знал уставы и тактику, чертил, успешно осваивал топографию  с артиллерией.
       - Быть тебе, Коля, штабным офицером, - шутил Беслан. Сам он особыми знаниями не блистал, но был  надежным товарищем.
       Серьезно внимание уделялось в училище и физической подготовке, которую  вел поручик Аксельрод,  знаток английского бокса и непревзойденный боец на эспадронах*.
       Он гонял юнкеров  до седьмого пота, но к  Поспелову  с Волковым  имел благосклонность.   Михаил  успешно противостоял ему в фехтовании, оба удивляли силой. Волков мог удержать     на вытянутой руке винтовку, держа за штык и согнуть на шее лом, а Михаил сломать подкову.
       Учитель словесности и истории профессор Ягужинский, прививал  воспитанникам   любовь к отечественной литературе, особо выделяя  Достоевского Гоголя и Толстого. Из всех Михаил выделял Гоголя, особенно его повесть «Тарас Бульба». Достоевский наводил  на него тоску, а величие «Войны и мира»   не понимал, хотя  зачитывался «Казаками» и «Севастопольскими  рассказами».
       Из второго  зимнего отпуска он привез дареный винчестер и когда  выступили в летний лагерь, с разрешения начальства,  по  утрам, вместе с Бесланом уходил в горы на охоту. А поскольку с раннего детства отлично стрелял, в первый же день  добыл архара*, который пошел  в училищный котел.
       В напряженной учебе минул еще год, перешли на последний курс  в разряд «фаталистов». Многие, включая  Поспелова, получили на погоны унтер-офицерские лычки, Волков стал фельдфебелем. Начались  разговоры, кто и куда хотел бы выйти служить.
       Чтобы это уточнить, каждый купил себе «Краткое расписание сухопутных сил», где были указаны все армейские части с их дислокацией и фамилиями командиров корпусов, дивизий, полков и отдельных батальонов. Обсуждались  боевые характеристики испрашивались мнения курсовых командиров, получались сведения из иных источников.
       Наиболее престижным считалось служить в Петербурге, Москве, Царстве  Польском и Кавказе, далее шли губернские с уездными города, остальное считалось  Тмутараканью*.  Распределение шло по  бальной   системе, максимальное  их число составляло десять.
       Юнкера набравшие таковое  за весь период обучения  и успешно сдавшие  экзамены,  причислялись к первому разряду,   получая право выбора лучших. Остальные (второго) довольствовались тем, что осталось. Волков с Поспеловым претендовали на первый разряд, Званбу это  беспокоило мало. Все его предки служили в Эриванском полку, и куда  распределится князь, было ясно.
       С началом весны начались хлопоты по пошиву    обмундирования. Каждому будущему офицеру на него отпускались  из казны триста рублей. На эту сумму  шили мундир с шароварами, сюртук с двумя парами длинных брюк, шинель, два летних кителя, фуражку, барашковую шапку, две пары сапог и пару штиблет.
       Из нее же  заказывались эполеты с погонами, и докупалось оружие - шашка с револьвером.  В завершение, заказывался   офицерский сундук для перевозки  всего  этого «приданного».
       За месяц до начала экзаменов  с  Михаилом  случилась неприятность, едва не приведшая  к фатальным результатам
       В этот день, они с Волковым и Званбой, находясь в увольнении, зашли в серные бани,  случайно   узнав, что в свое время их посещали  Пушкин и Дюма.   
       Искупавшись и вволю напарившись, друзья немного покейфовали, выпив  по  чашечке  кофе,    обновленными вышли на свежий воздух. Поблизости многоголосо шумел базар, решили зайти  купить турецкого табака.
       Базар разноголосо шумел, мелькали овечьи шапки и бритые головы, фески с картузами, мужчины и женщины, закутанные в белые чадры, невозмутимо стоявшие верблюды  и грустные ослы. Внезапно сбоку раздался гортанный крик, обернулись.
       Молодой  кавказец в  бархатной чохе* с разрезными рукавами,   секанул плетью безногого инвалида на тележке и  с георгиевским крестом, не успевшего освободить дорогу.
       - Подлец! - рванулся к нему Михаил,   влепив пощечину. Тот  пошатнулся, а два шедших  позади горца, схватились за кинжалы. Толпа отпрянула по сторонам,  а  потерпевший, держась за щеку, что-то гортанно прокричал.
       - Он дворянин, - перевел Беслан. -  Требует удовлетворения.
       - Не связывайся, Миша, себе дороже, - нахмурился Волков.
       - Тут    дело чести, - не согласился Поспелов, группа отошла в сторону.
Молодой человек оказался сыном богатого помещика из Мцхеты*, договорились драться в следующее воскресенье. В качестве оружия   выбрали пистолеты.
       - Ты же знаешь, с шпаками*  дуэли запрещены, - бурчал Николай, когда возвращались в училище. Застрелят или выгонят дурака    и это накануне выпуска.
       - Так и ты убивал людей, - не согласился Михаил.
       -  Одно дело на войне, а тут совсем другое.
       -  На все воля Аллаха, - развел руками Беслан, все замолчали.   
       Неделя прошла в  раздумье и тревоге  (в людей Поспелов еще не стрелял),  а тут придется. Однако отступать было поздно. К тому же помнил завет отца, которого глубоко уважал, - не прощать подлости и бить первым.
       В назначенное  время юнкера вместе со знакомым фельдшером, приехали на коляске в  обусловленное место, к   остаткам  сторожевой башни в версте от Тифлиса. При них была  коробка с дуэльными пистолетами, позаимствованная  Бесланом  у  приятеля-офицера  Эриванского полка.
       Спустя пять минут, верхами, прибыла вторая сторона. Теперь дворянин был в белой черкеске  и такой же смушковой папахе. Обе чопорно раскланялись, оговорили детали, дуэлянты зарядили оружие  и разошлись на двадцать шагов. По условиям первым стрелял оскорбленный,  сигнал -  мах белого платка.
       Заложив левую руку за спину и держа   правой вверх пистолет, Михаил с громко бьющимся сердцем стал вполоборота  к противнику. Тот повторил, взвел курок и прицелился.  В следующий миг  Звамба, выполнявший роль секунданта   махнул носовым платком  - грохнул выстрел, у щеки просвистела пуля.
       Настала очередь  Поспелова. Он  медленно опустил ствол, задержав дыхание, плавно нажал спуск. Папаха слетела с головы  и покатилась по траве, в горах откликнулось эхо.
       - Если есть желание, будем продолжать (расслабил руку). Но второй будет точно в лоб, предупреждаю.
       Бледный искатель приключений, отрицательно повертел головой, на этом все закончилось.  Волков  уложил  пистолеты в коробку, юнкера щелкнули каблуками,  «честь имеем»  и пошагали к коляске.
       Каким-то образом слухи о поединке дошли до наместника, тот вызвал к себе  Томкеева и приказал учинить  дознание.
       - Если факт подтвердится, наказать строжайшим образом, вплоть до исключения, -  распушил бороду.
       - Слушаюсь, ваше сиятельство, - откланялся тот и убыл.
       В ходе дознания выяснилось, что портупей- юнкер Поспелов заступился за честь русского солдата, да к тому же кавалера* о чем полковник  доложил  князю.
       - Это меняет дело, - побарабанил тот по столу пальцами. - Молодец, но все равно наказать, как-нибудь помягче.
       - Разве что выпустить по второму разряду?
       - Давайте по второму. Но определите  в достойный полк.
       Так и случилось. Михаилу снизили  общий бал и, получив чин подпоручика, он был определен  в 6-й пехотный Либавский Принца Фридриха-Леопольда Прусского полк. Полк был с историей. Сформированный почти сто лет назад из Петровских мушкетеров, он принимал участие в войне с Наполеоном,  бывал в заграничных походах    сражаясь в составе  Силезской армии, а в битве при Бриен-ле-Шато, атаковал неприятеля и, не смотря на сильный огонь, штыками выбил его из селения и замка.
       Николай Волков, как лучший  на курсе,  пожелал служить в гвардии, а  Беслан Званба  распределился в Эриванский полк.  На прощание в офицерском собрании*,  куда пригласили наместника, устроили  выпускной бал, где было   много речей и тостов. 
       Далее новоиспеченным  подпоручикам  предстоял отпуск, дабы спустя месяц  продолжить службу в новом качестве. На Тифлисском вокзале Поспелов с Волковым и Званба распрощались, обещая не забывать друг друга и писать письма.
       По случаю производства сына в офицеры, родители Михаила устроили званый ужин.   В   числе прочих  был  помещик  Куропатов,  их дальний родственник и большой любитель псовой охоты.
       - А что, Дмитрий Васильевич? Не  погонять ли нам зайчишек в степи, - сказал он, смакуя мадеру за столом. - Их в этом году великое множество.
       - С удовольствием Пал Палыч.
       - В таком случаю приглашаю вас с Мишей  завтра поутру к себе. Часиков этак в восемь.
       - Непременно будем, - пыхнул трубкой  хозяин.
       К назначенному времени отец с сыном  при полной экипировке и   на  резвых лошадях  прибыли  в усадьбу  Куропатова.  Там уже  собрались участники, в том числе три дамы. Две средних лет с мужьями и  одна молодая   с золотыми волосами, похожая на польку. Хозяин  представил ее - оказалась двоюродной племянницей Ириной, заехавшей погостить  из  Львова.
       Между тем ловчий* доложил о готовности, шумная кавалькада  выехала со двора.В березовой роще  щебетали птицы, на востоке поднималось солнце, освещая зелень  деревьев, горизонт был окутан  легкой дымкой - все сулило прекрасный день.
       - Так вы офицер Мишель?  - игриво  спросила едущая рядом Ирина. На лошади она сидела по дамски, но уверенно, чувствовался навык.
       - На днях  произведен,  - залюбовался красоткой  подпоручик.
       - Вот как? - рассмеялась соседка. - Интересно.
       выехали в степь, ловчий прогудел   в рожок, охота началась. Доезжачие спустили собак, те с лаем  на махах    понеслись вперед, сзади, рассыпаясь веером, всадники. Михаил  с Ириной оказались  на левом фланге, внезапно ее  лошадь сбилась с рыси  и  захромала.
       Они остановились, кавалер спрыгнул с коня, выяснилось, потерялась подкова.
       - М- да, незадача,  - поднял на спутницу глаза. - Для нас охота  закончилась.
       Кавалькада удалялась все дальше, лай  борзых стал едва слышен.
       - В таком случае  предлагаю отдохнуть  вон  там, - показала женщина  пальчиком   на синевшее  в ложбине озеро. Юноша с готовность вскочил в седло, тронулись к нему шагом.
      - Помогите мне, - улыбнулась, когда остановились на  берегу, и скользнула к нему в руки. Михаил почувствовал упругое тело, лицо обдало жаром.
      - Нравлюсь? -  тесно прижавшись,    впилась поцелуем в губы…
      Потом они лежали рядом  на траве и  бездумно смотрели  в небо, где кувыркался и трепетал жаворонок. 
      Был  еще ряд  тайных встреч, а когда на последней  Михаил  спросил Ирину,  можно ли ей писать  письма, та ответила, - зачем? Это было всего - лишь  небольшое приключение. К тому же я замужем...