Человечье в нечеловеке

Танечка и Серёжка, сидя на корточках в песочном ящике, тихо и мирно играли в строителей городка. Каждый был увлечен своим домиком, своей улицей, своим забором. Изредка перебрасывались короткими фразами. «Городок» рос на глазах. На улицах вырастали дома и деревья, а у Серёжки по улице даже ехал грузовик. Улицы должны были скоро соединиться. Строитедьство близилось к завершению.

Покинув ящик в песком, Серёжка медленно побрел к невдалеке растущему кусту сирени, смотря под ноги и время от времени наклоняясь, поднимая стеклышки, камушки.

Сережка! Иди ко мне! - вдруг прервал его мечтательные раздумья звонкий голос сидящей на качелях девочки. Вскоре радостный, оживленный разговор постепенно утих за углом дома.

Горько, очень горько заплакала Танечка, глядя на уходящего друга, бывшего совсем недавно таким милым и внимательным. Она сделала несколько шагов вслед уходящим, но остановилась и, продолжая ронять бусинки-слезинки, села на песок. Плачь становился все тише и тише, вскоре совсем смолк. Печаль и обида охватили Танечку, бессмысленно водящей палочкой по песку.

Бесшумно, настороженно к ней подошел Пищик - дворовый пес, любимец всех ребят. С минуту постоял неподвижно, затем лизнул её лицо и лег, притаптывая согнутыми лапами, виляя хвостом и дружелюбно подвывая. Танечка протянула руку — Пищик её лизнул, погладила его по голове и приблизилась к нему. По-детски неумело, но исренне обняла его голову и долго её не отпускала.

Пищик стоял неподвижно, терпеливо перенося неудобную позу - его голова была высоко поднята над землей и передние лапы не касались её. Стоял, не пытаясь освободиться, видимо, знал, что он сейчас нужен этой маленькой девочне.

Танечка отпустила голову и Пищик запрыгал, завизжал. Танечка побежала за ним веселая и счастливая. Обида была забыта.


Москва
1970-1974