Зимний день

В детстве, читая рассказы и сказки, где говорилось, что зимою поднималась метель, что заметала все дороги, от чего ни пешему, ни конному пути не было, я удивлялся. Ну хорошо, замело дорогу, но где она проходит-то известно, можно расчистить или заново накатать. Потом я понял наивность своих размышлений, когда увидел, что на самом деле может сделать пурга. Сейчас, уже во взрослой жизни, я часто вспоминаю о своих детских представлениях, особенно, когда обстоятельства тому способствуют, например в сильную вьюгу.

Как-то задумал я пойти на охоту, но с обеда залепил снег, да такой, что уже к вечеру намело, что и на машине проехать тяжело. К утру же всё вокруг напоминало застывший белый океан, с остановившими своё движение волнами. Снегу выпало столько, что при ходьбе он засыпался в высокие валенки. Пришлось вместо охоты заняться расчисткой двора и прилегающей территории. Должен сказать, что давно не выпадало столько меньше чем за сутки. Весь день ушёл на борьбу с последствиями стихии. Вдоль дорог и тропинок выросли огромные снежные кучи, с которых с удовольствием катались дети, а в одной я даже прорыл настоящий туннель, что вызвало полный восторг у детворы. Поскольку с тропинок в огороде я убирал снег, то до земли оставалось немного, и на участок повадились летать куропатки. Весело было наблюдать, как они с шумом вспархивают и перелетают, но недалеко. Потом интересно рассматривать их следы на снегу.

Мне всегда очень нравилось видеть, как после снегопада в сельской местности жители очищают свои дороги и дворы. И тут и там везде орудуют лопатами, бывает что даже целыми семьями, подбрасывают вверх белые пушистые комья, громоздя высокие стены и башни. Когда работа закончена приятно смотреть на аккуратную сельскую улицу, чистую, белую, прибранную. А вдоль улицы стоят украшенные к Новогодним праздникам дома, из труб которых поднимается лёгкий клубящийся дымок. Красота, как с открытки.

Но не менее красивы и окружающие село пейзажи. Я решил, что называется совместить приятное с полезным, и сделать небольшую вылазку, чтобы полюбоваться великолепными и величественными видами зимней природы и при случае добыть какую Бог пошлёт дичь. По такому глубокому снегу далеко от села не уйдёшь, уехать тоже не выйдет. Все бесчисленные полевые и лесные дороги наглухо заметены толстым слоем снега и от них нет ни следа, ни напоминания. Я попробовал было идти на лыжах, но они у меня узкие, и оттого даже с лыжами ноги проваливались чуть ли не по колено, так что свои лыжи я оставил.

Пошёл сперва по полю. Оно представляло из себя обширную, заметённую, безмолвную, волнистую, почти монотонную поверхность, из которой палками торчали высокие и сухие стебли былин, кое-где виднелись заснеженные прутья кустов и покрытые дорогими песцовыми шапками отдельно стоящие или сгруппированные в небольшие островки деревья, и где-то там, вдалеке, на краю тёмной стеной стоял лес. Небо было затянуто плотными серыми тучами, через которые мутным размытым пятном тускло, как из-под воды, просвечивало солнце. Пейзаж от этого приобретал серый оттенок и казался угрюмым, суровым и неприветливым. Наверное таким, какими мы кажемся иностранцам, если верить расхожему стереотипу. Но это только первое, поверхностное и посему обманчивое впечатление.

Следов, кроме лисьих видно не было. Но даже лисе приходилось туго. Она местами глубоко проваливалась и оттого передвигалась прыжками. След её в таких случаях напоминал заячий, но после дискретных параллельных отпечатков начиналась цепочка, так что сомнений в том, кто тут побывал, не было никаких. Из живности встречались только воробьи, больше никого не было, даже вездесущих сорок и ворон. Да и что им тут делать, проще перебраться поближе к людям и кормиться от них в таких условиях. Воробьи же, вероятно, могли вполне поживиться остатками семян с торчащих макушек травин.

Идти было тяжело. Ноги беспрестанно проваливались в глубокую рыхлую пелену, порой весьма сильно, так что сил на движение требовалось немало. Это конечно не как болотная жижа, которая так и норовит схватить и не выпустить тебя из своих цепких неприятных лап, но всё же даже при гораздо более мелком снеге я оставлял в нём калоши от валенок, а в настоящих условиях несколько раз я чуть было не оставил и самих валенок. Вдобавок дул холодный, порывистый, пронизывающий ветер. Он норовил пролезть к горлу, обвиться вокруг него, но одежда хорошо защищала от этих настойчивых попыток, и было приятно осознавать, что ветер всего лишь мелко досаждает и не наносит никакого вреда.

По полю я монотонно шёл в сторону леса, отвлекаясь на то, чтобы обойти кругом небольшие островки деревьев в надежде заприметить заячий след, но это было тщетно. Почти у самого конца поля протекала небольшая заболоченная речушка. Я думал, что она должна была промёрзнуть до дна, так как морозы стояли уже довольно долго. Может речка и в самом деле была скована от поверхности до самого её дна, но заболоченная пойма то тут, то там зияла абсолютно чёрными на фоне белого снега проталинами из которых сочилась вода. К этим проталинам с разных концов вели следы - зверь ходит сюда на водопой. А ближе к лесу была отчётливо видна хорошо натоптанная тропинка, на которой местами валялись ветки, и вдоль которой тонкие деревья были погрызаны, от некоторых же остались только похожие на заточенные карандаши пеньки. Это дело лап, а вернее зубов бобрового семейства.

Аккуратно, чтобы не ухнуть в незамёрзшую муть, перешёл через реку с её топкими берегами и оказался в лесу. На опушке лес был смешанный, но чем дальше, тем больше он превращался в сосновый бор. В лесу идти стало ещё тяжелее. Снега было примерно столько же, но неровностей было гораздо больше, а если добавить невидимые под снегом поваленные деревья и заметённые овражки, то количество препятствий существенно возросло. Пару раз я провалился чуть ли не по грудь, так что пришлось разгребать снег по сторонам и перед собой руками, чтобы выбраться. Вот сколько намело! В лесу было не так тихо, как в поле. Ветер качал макушки деревьев, издававших гулкий, эхоподобный шум. По временам с ветки срывался снег и еле слышно падал с высоты, разбиваясь о нижние сучья и превращаясь в мириады мельчайших блестящих, как у бенгальских огней, но холодных искорок. Глухими, резкими хлопками лопалась от мороза древесина. Казалось, что после очередного разрыва послышится долго сдавливаемый и, наконец, вырвавшийся на волю пронзительный стон, но дерево стойко, как настоящий солдат, переносило все тяготы и лишения зимней стужи, продолжая смирно, верно и безропотно стоять на своём посту.

Упавший с веток снег оставлял причудливые отпечатки на покрове внизу. Их можно было принять за след от убежища тетерева, а раз я даже принял их за заячий след. Видно, очень уж хотелось добыть зайца, раз они или их следы мне в ту зиму везде мерещились. Но, думаю, каждый знаком с таким явлением, когда от долгого ожидания, желанный объект начинает чудиться буквально во всём и повсюду. А вот как-будто человек прошёл, но нет, это лось. Видно, как он перешагивал через канаву, где человеку не хватило бы широты ног преодолеть её сразу.

Величественное и прекрасное зрелище представляет из себя зимний лес. В нём всё великолепно, пышно и, даже можно сказать, грандиозно. Великаны деревья одеты в красивые дорогие наряды, чистый белоснежный ковёр внизу, блестящий медленно осыпающийся с ветвей снег... Поднимите голову, посмотрите наверх и увидите, как ветер мерно раскачивает макушки высоких, прямых, как мачты парусных линейных кораблей, сосен, отчего те поскрипывают, усиливая ощущение сходства с парусником, и тихонько шумят. Всё вокруг как живое, заколдованное, волшебное, но в тоже время подлинное, настоящее, естественное.

Идти обратно довольно долго и ещё больше трудно, так что пора возвращаться. Короткий зимний день уже перевалил за свою половину и начинает медленно угасать. Нет, ещё будет светло, сумерки будут стягиваться медленно, вальяжно, хотя и неотвратимо. День зимою недолог, возможно, поэтому и настолько желанен и ценен. Как, бывает, не хватает солнечного ясного света, но всему своё время - день уже начал прибавляться и потихоньку начнёт равняться с ночью, а затем и вовсе станет преобладать над ней. Всему свой час.

Хотя солнце село, но день ещё не закончился. И лучшим его завершением, по моему скромному мнению, будет баня. Как же хорошо после холода, снега и ветра оказаться в протопленной, пахнущей смолой баньке, где в печке весело потрескивают дрова. Как приятно поддать парку, брызнув на раскалённые камни водою, в которой заваривался дубовый веник. Лежишь и чувствуешь, как каждая клеточка тела прогревается, расширяется и расслабляется, получая заслуженную после тяжёлой работы днём награду. Нагретый пар медленно распространяется по парилке, приятно обволакивает тебя, оседает и выступает капельками. А как хорошо пройтись дубовым или берёзовым веничком - одно наслаждение. Незатейливое, на первый взгляд, дело - русская баня, а какое она доставляет удовольствие, какую приносит пользу, как преображает человека.

Все недуги, дурные мысли, всё плохое уходит, смывается, остаётся только хорошее, светлое, доброе, хочется жить, и жить по совести, и приходит вера, даже уверенность, что всё так и будет, и что всё будет хорошо.

Наши деды и прадеды знали толк в работе и в отдыхе. Работа их была тяжёлая, отдых незатейливый, простой, но как он помогал и помогает восстановить силы, почувствовать себя, как говорится, заново рождённым. Стоит поучится у них самоотверженному труду и непритязательности, этим, казалось бы, простым, но таким нужным, важным и достойным качествам, их терпению, вере в будущее и в справедливость.