Глава 6. Помощник прокурора Брызгач

Глава 6. Помощник прокурора Брызгач.

Мимолетная встреча их не предвещала продолжения. Штольца в один из дней срочно вызвали в областную прокуратуру. Беспокойства особого он не почувствовал. Не было за ним таких грехов, которые бы заставляли тревожно биться сердце от таких «приглашений». Обычное дело. Возникли телефонные трудности, и надзорная власть предпочитает решать их непосредственно через первого руководителя. Так и случилось. Прокурор области был в отпуске, и Брызгач временно его замещал. Срочно понадобилось увеличить количество телефонов в прокуратуре. Вот, Штольц ему и понадобился.

Штольц отреагировал оперативно и исполнил просьбу Брызгача в короткий срок. Лев Андреевич это заметил, ещё раз пригласил к себе Штольца, и что совершенно было для начальника ГТС необычно, лично поблагодарил его за добротно выполненную работу. Слово за слово… – разговорились! Брызгач обратил внимание на национальность Штольца, сказал, что наслышан о его профессиональной обязательности, твёрдости в отстаивании интересов связистов, и умении исполнять обещания. И вдруг, сообщил, что сам является немцем по национальности?! Он был старше Штольца лет на пятнадцать, но вёл себя как равный с равным. Чувствовалось, что проявляет Лев Андреевич к нему неподдельный интерес, симпатию, и как-то совершенно запросто, стал он сразу же обращаться к Штольцу на «ты» и называть его по имени.
– Слушай Виктор, а у меня ведь очень близкие родственники проживают в Германии! Представляешь! А мой отец оказывается жил прямо в Берлине! В Столице!!! Брызгач произнёс это с такой интонацией, как будто факт сей – просто чудо неимоверное! И из восторженного тона его так и следовало сделать вывод, что люди, жившие когда-либо в Берлине – особые люди, и самые настоящие счастливчики!

Штольц так не думал, но вежливо соглашался, делал вид, что очень понимает и разделяет прокурорские восторги, и даже немного завидует ему. Он не сильно удивился, что Брызгач является скрытым немцем и носит явно не немецкую фамилию. Такое бывало. В детстве записался хитрый пацан по материнской национальности для удобства в жизни, наверное, правильно сделал, – вот, и носит теперь в прокурорских петлицах три большие звезды. А сейчас, когда бывшие Советские республики раскрылись внешнему миру, быть немцем становится даже престижно. Хотя, сам лично Штольц выгоды от своей национальности не чувствовал. Выезжать в Германию этническим немцам на историческую Родину становилось все проще и проще, но сам он такого желания не испытывал.
Между тем Лев Андреевич посетовал, что очень уж в большую копеечку обходятся междугородные переговоры с германскими родственниками, а поговорить подольше, подробнее, поговорить о жизни заграничной очень хочется, и – вот незадача! Все-таки накладно это очень в финансовом отношении…
Штольц сообразил быстро – в таком личном, деликатном деле помочь прокурору ему не составляет труда. Подкупило, что очень уж доверительно в общении с ним повёл себя прокурор. А почему бы и на самом деле не помочь ему? Есть у Штольца такая возможность!

Сам Штольц своим служебным телефоном пользовался только по прямому назначению. Звонить кому-либо за пределы города по личной необходимости – не было у него такой надобности. Хотя, с его служебного телефона можно было звонить куда угодно, в том числе, и в зарубежные государства. И лимит на такие переговоры начальнику Городской телефонной сети не ограничивали.
Ну что же – не пользуется своими привилегиями Штольц сам, – так можно предложить Брызгачу с его служебного телефона иногда звонить в Германию, раз есть в этом острая потребность! И Штольц предложил прокурору проводить переговоры из своего кабинета в любое, удобное для него время. Брызгач с удовольствием приглашение принял.
С той поры, не очень часто, но переговоры Брызгача из кабинета начальника ГТС со своими родственниками в Германии происходили, и были они довольно продолжительными. Штольц иногда, сделав вид, что надо срочно отдать нужное распоряжение, деликатно выходил из кабинета, а чаще всего при разговорах присутствовал. Содержание этих разговоров у Брызгача было совершенно обычным, как у обычных людей-родственников, разделённых непреодолимым расстоянием.
Они стали хорошими приятелями. Лев Андреевич оказался благодарным человеком.

 Однажды при встрече обратил он внимание, что Штольц сильно расстроен. Штольц и поделился проблемой, которая очень серьёзно мешала организации работ по эксплуатации сети. Не было в достаточном количестве бензина на ГТС, чтобы обеспечить ритмичную работу автотранспорта. Бензин строго лимитировался Областным предприятием связи, и выделенного его количества, из расчёта – на квартал, хватало лишь на месяц. Правдами и неправдами изыскивать приходилось бензин у городских предприятий, которые сами страдали от его недостатка. Иногда помогало руководство Нефтебазы, считающее полезным поддерживать позитивные отношения со связистами. Но очень уж надо было это бензиновое руководство уговаривать, и слишком часто приходилось ездить лично Штольцу к нему на поклон с просьбами о посильной помощи. И за это, встречные просьбы соответствующие выкладывались, об установке квартирных телефонов нужным им людям, которые приходилось учитывать и время от времени исполнять. А технические возможности по этой части в последнее время очень уж были у ГТС ограничены.

Штольц был сильно расстроен. Он вернулся с Нефтебазы ни с чем. Трудности, видишь ли, возникли у Нефтебазы! Нет лишнего бензина сейчас и всё! И до времени, когда ОПС выделит новую мизерную порцию бензина на следующий квартал, – ещё целых полтора месяца! Ну, прямо безвыходная ситуация сложилась! Ставь весь транспорт вынужденно на прикол, и крутись, как можешь! Очень расстроенным выглядел Штольц, не счёл нужным это скрывать, и рассказал о трудностях своих прокурору.
А Лев Андреевич, окончив свой очередной разговор с германскими родственниками вдруг, вызвался помочь с решением этой, действительно, очень тяжёлой для Штольца проблемы.
Тут же поехали они в прокуратуру. Брызгач завёл Штольца в кабинет к областному прокурору Нуржанову, представил Виктора Васильевича, как человека, очень доброжелательно относящегося к просьбам из прокуратуры по телефонной части и решающего эти просьбы очень оперативно. В общем, полезный для прокуратуры Виктор Васильевич человек! И вот надо же – проблема возникла! В целом, нормальной работе телефонной связи в городе мешает. Надо бы ему помочь…

Нуржанов прислушался к просьбе своего заместителя, тут же набрал нужный номер, поговорил, и довольно долгое время потом, бензиновая проблема для ГТС, хотя и не исчезла совсем, но перестала быть мучительной.
Жизнь шла своим чередом. Добрые отношения сложились у Штольца и с Нуржановым. Просьбы из прокуратуры были очень редкими и необременительными. Штольц тоже свои проблемы решал самостоятельно, не прибегая к помощи высоких, очень влиятельных покровителей. А что касается взаимоотношений с Брызгачом, то стали они просто приятельскими. Часто обсуждали немецкую тему. Лев Андреевич активно изучал немецкий язык. И настойчиво пытался склонить к изучению родного языка Штольца, который им совсем не владел. Тщетно. В то время ещё не созрел Штольц до этого…

До выхода на пенсию Брызгачу оставалось совсем немного. И понял Штольц, что он очень хотел бы уехать в так обожаемую Германию. Вот только… Понимал Брызгач, что это вряд ли у него получится. Всё-таки делом всей жизни его была правовая и репрессивная работа в идеологически чуждом Германии Советском Союзе. И люди, даже немцы, с таким, пусть даже в прошлом, послужным списком как у Брызгача, вряд ли были им нужны в их государстве. Грустно было Брызгачу от этого, но он не унывал – упорно продолжал учить язык и надеялся съездить туда, хотя бы в гости.
И вот – Городская телефонная сеть, как самостоятельное предприятие, ликвидируется?! А значит, и заканчивается возможность у Брызгача вести продолжительные разговоры бесплатные с родственниками германскими из кабинета городского начальника связи?! Когда узнал об этом Брызгач, очень он огорчился.

Проявил участие, живо интересовался ходом связистского противостояния, и когда наступил для Штольца критический момент, посчитал нужным вмешаться. Он и надоумил Штольца испытать судьбу и предложил решить окончательно бескомпромиссный спор между самостоятельно хозяйствующими предприятиями в арбитражном суде. Штольц сомневался в успехе, все-таки, как ни крути, а ОПС является вышестоящей организацией и Фенин назначал его на должность начальника. Как назначал, так и снять может… А Брызгач уверял – в нынешней ситуации шанс отстоять самостоятельность Городской телефонной сети у Штольца есть! Железно уверен был Брызгач в успехе!
Все получилось именно так, как он предполагал. Арбитражный суд вынес однозначный вердикт. Оснований для ликвидации ГТС, как самостоятельного предприятия в настоящее время у Областного предприятия нет! Лев Андреевич поздравил начальника ГТС с победой, но Штольц понимал, что это – просто передышка. Это ненадолго.

Но в условиях всеобщей неопределённости, которая царила и вокруг, и в верхах, эта передышка представлялась ему очень важной. Кто-то мог подумать, что он захотел, в силу модных течений, оторвать вверенное ему предприятие от общей организационной структуры связи в стране, переподчинить его, к примеру, местным органам власти? Но это было не так. Штольц – кадровый связист, прекрасно понимал важность взаимосвязанности механизма отрасли «связь» в целом по стране. Его предприятие могло быть самостоятельным, но только до определённых пределов. И лишь до того времени, пока не прояснится достаточно ясно – куда же стратегически движется отрасль в обозримом будущем? Штольц был категорическим противником сомнительных, непродуманных экспериментов, и доверял своему проверенному опытом профессиональному чутью, – отсюда, и оказал решительное сопротивление навязываемым ОПС новшествам, тем более, что принимались они за его спиной по предприятию, во благо которого он душу вкладывал, без остатка. Не согласился, проявил решительное сопротивление  – и оказался победителем!

Но даже сейчас, все равно, жить рядом, взаимодействовать с ОПС по вопросам стратегического развития сети было жизненно необходимо. И надо было с Фениным поддерживать деловые контакты. Штольцу нужна была независимость, самостоятельность и полная, в том числе, финансовая правомочность лишь по вопросам, собственно, эксплуатации сети в городе. Так сложилось, но не было вокруг профессионалов, которые справились бы с этой работой лучше его. Практикой последних лет это было доказано. Он это точно знал. И Фенин – знал тоже. Знал, и по своему, ценил Штольца. Может быть, поэтому, после решения Арбитражного суда Андрей Алексеевич не «закусил удила» а взял паузу. Пауза затянулась на годы…

Штольц отстоял свою самостоятельность. Между ним и руководством ОПС всегда была разумная дистанция, а сейчас – превратилась она в зияющую брешь. Он надолго запомнил, как шёл пешком от своего предприятия с главным бухгалтером и экономистом в Арбитражный суд. Областное предприятие связи представлял Технический директор Конаков, и тоже, с главным бухгалтером и экономистом. Так совпало, что шли группки их рядом, метрах в пяти друг от друга, и шли коллеги, как будто бы друг друга не знали. Хотя, годы работали вместе. И все настроены были на бескомпромиссную борьбу. А когда назад возвращались, и опять группками, недалеко друг от друга – тротуар ведь один, общий, – различались разительно настроением. Лица помощников Штольца светились нескрываемой радостью, и даже торжеством, а на лицах оппонентов их – проступала растерянность и уныние. И витала в воздухе, явственно ощущалась, вскрывшаяся вдруг у управленцев к ним откровенная вражда.

Постепенно всё утряслось. Областное предприятие связи и до конфликта практически не помогало городским связистам в вопросах содержания телефонной сети. Кабельную продукцию и другие сопутствующие материалы изыскивала ГТС для себя самостоятельно. Так что по этому виду «взаимодействия» практически ничего не изменилось.
В финансовых вопросах, в распределении доходов и прибыли, в размерах отчислений в ОПС заработанных средств, предназначенных на общую модернизацию и развитие связи Фенин тоже не «перегибал палку». Продолжали действовать спущенные сверху, из Министерства нормативы, и он по этой части заместителям своим не позволял их грубо нарушать. Ужесточались, конечно, параметры отчислений для ГТС в пользу Областного предприятия, но так… – не до кабальных пределов. Да и не знало в деталях Областное предприятие реальных возможностей ГТС. Все обязательные платежи главный бухгалтер Пильникова перечисляла ему в полных объёмах и в установленные сроки.

ГТС работала слаженно как никогда. Количество неработающих телефонов монтёры и кабельщики свели к минимуму, досадной потери доходов из-за длительных простоев связи у абонентов не допускали. И находилась возможность, тесно взаимодействуя с ПМК связи, даже проводить локальное развитие сети в проблемных точках города, получая при этом дополнительные незапланированные доходы.
После всех обязательных отчислений и платежей всю, оставшуюся в распоряжении предприятия, прибыль Штольц пускал на материальную поддержку работников, чтобы могли они, получая дополнительные выплаты и премии, смягчить для себя и своих семей в повседневной жизни, удручающие последствия галопирующей инфляции и неудержимого роста цен на всё и вся. Уверенно держался на плаву коллектив Городской телефонной сети.

Конечно же, это не стоило афишировать. Но и скрыть очередную выплату по итогам месяца, квартала, невозможно было от работников ОПС обитающих в соседнем здании окна из кабинетов которого смотрели в один, общий на всех, двор. Фенин порой выслушивал упрёки от своих непосредственных подчинённых – вот, мол, опять ГТС премию себе выплатила, борзеют они, нагло позволяют себе жить лучше, чем Областное предприятие связи… Фенин пропускал это мимо ушей и никак не реагировал. Многое вокруг рушилось, разлаживалось, а телефоны в областном центре работали устойчиво практически все. И это – для Фенина, дорогого стоило и многое перевешивало…
Буйствовали его заместители. Распределяя премии руководителям предприятий области, находили они откровенно надуманные предлоги, и полностью лишали премиальных выплат Штольца. Всё это оформлялось решениями Совета ОПС.

Коллегиально всё решалось. Штольц получал очередную денежную оценку своего труда в виде полновесного кукиша и поначалу пребывал в полной растерянности от явно проявленной к нему несправедливости. Всем работникам своего предприятия, включая прямых заместителей, старался он насколько возможно, максимально заплатить за их труд. А сам, получается, должен был жить на голом окладе? Первый квартал после Арбитражного суда так и было, а потом – нашёлся выход.
– Виктор Васильевич, мы же все дополнительные премии своим работникам утверждаем на Совете трудового коллектива! А почему СТК не может решить вопрос выплаты заслуженной премии своему руководителю? Нет такого запрета! Однажды все заместители Штольца, оставшись после планёрки, убедили его в правомочности такого решения. И действительно, прямого запрета на такие действия Совета не было. Стоило рискнуть. В последующем, свою долю от заработанных средств, в строгом соответствии с привязанной к его должностному окладу пропорцией, Штольц получал решением Совета трудового коллектива за подписью Председателя СТК. Это было справедливо, но все равно первое время испытывал он некоторый внутренний дискомфорт. Потом – привык.

Время шло. От Областного предприятия связи регулярно шли решения с нулевой премией руководителю ГТС. Штольц научился распознавать их, как только брал в руки, и тут же, чтобы не будоражить лишний раз психику, брезгливо, стараясь как можно быстрее от такой бумаги избавиться, не читая, совал её в самый дальний ящик рабочего стола. Подальше с глаз…
Сложно работалось. Ничто ещё не утряслось окончательно. Временная передышка, она ведь могла в любой момент закончиться. Областное предприятие связи не давало никаких гарантий, что не возобновит в любой, удобно сложившийся момент, действий для достижения провозглашённой ранее цели. Рычагов влияния на ГТС у Фенина было предостаточно. Штольц долгое время был настороже. Не позволял себе расслабиться, в любую минуту готов был адекватно реагировать на выпады. И внутренняя отмобилизованность сыграла с ним злую шутку.