Прошлое в мусорной корзине

   Старенькая  «Мазда» ещё раз натужно чихнула, зарычала, и, наконец, ровно
заурчала мотором.   
   - Ес! –победно воскликнул Николай и ласково похлопал машину по бамперу.
 Павел глянул на табло мобильника.
   - Давай к тебе, как раз к первому тайму успеем.
  Наскоро сложив инструменты, парни закрыли  гараж и почти бегом направились к виднеющейся неподалёку пятиэтажке.
   - Сейчас, только шоколадку Нинке куплю, - Николай кивнул на расклеенный рекламными плакатами киоск.
   - Балуешь ты её, сам потом пожалеешь, - возразил Павел, но Николай упрямо свернул к киоску. Каждый раз, возвращаясь домой, он обязательно приносил своей Нине что-нибудь вкусненькое. Спустя несколько минут друзья уже входили в маленький коридорчик квартиры Николая. Из комнаты доносилось:

                Лучше гор могут быть только горы
                На которых ещё не бывал 
               
  Нина смотрела передачу про альпинистов. Николай, чмокнув на ходу жену, схватил со стола пульт и на экране тут же замелькали фигурки футболистов. Нина с досадой встала с кресла, прошипев куда-то в пространство: «Ненавижу».
    - Чего? – переспросил Николай, не отрываясь от экрана, - Нинок, неси свои пирожки, а то мы пообедать, сегодня не успели.
    - Футбол твой ненавижу. Хоть бы руки вымыли, прежде чем за стол садиться, -  со злостью бросила Нина, расставляя на столе тарелки.
   Николай и Павел долго и тщательно намыливали руки,  пытаясь смыть въевшуюся в кожу рабочую черноту.
    - Она у меня вообще-то ничего, только бывает иногда на неё «находит», - Николай покрутил мокрым указательным пальцем у виска.
    - Я ж говорил – нельзя баб баловать. Да если б моя вот так...
    - А ты сначала заведи свою, - перебил Николай, выходя из ванной, - Нинок, ты это куда собралась?
  Нина докрасила нижнюю губу, махнула щёткой по золотистой чёлке, отчеканила ледяным голосом
    - За хлебом, - и демонстративно хлопнула дверью.
  Она окунулась в тёплый прозрачный майский вечер. «Только и знает свой футбол проклятый смотреть да с железками возиться», – кипела досада в Нининой душе. По улицам, вдоль светящихся  неоном витрин прохаживались в обнимочку влюблённые парочки. Когда-то и она вот также в обнимочку, доверчиво прижимаясь к бородатому красавцу Диме, гуляла майскими сиреневыми вечерами. Они встречались на условной скамейке возле парка. Дима читал ей стихи про горы и рассказывал о своих отважных друзьях – альпинистах. Однажды они гуляли всю ночь и уже перед рассветом остановились возле парадной пятиэтажного дома.  Дима взял на руки Нину с охапкой сирени и  понёс в свою квартиру. Утром они вместе собирали сиреневые грозди на стареньком потёртом диванчике. «Лучше гор могут быть только горы…», – пел ей Дима чуть хрипловатым голосом, перебирая длинными пальцами струны гитары, а она зачарованно смотрела на бородатого героя, представляя себе как ловко он, карабкаясь по опасным кручам, бесстрашно покоряет вершины.
    Только и был у них тот сиреневый май. Однажды Нина, как всегда доверчиво прижимаясь к Диминому плечу, прошептала, с замиранием сердца ожидая ответа: «У нас ребёночек будет…». Дима обнял её и сказал: « Вот вернусь с гор, сразу и распишемся». И не вернулся. Нина долго тогда ждала звонка, а однажды вечером, вдруг почуяв неладное, помчалась к знакомому дому. Дверь открыла старушка.
    - А Дима где? – растерянно спросила Нина, - Это же Димина квартира?
    - Квартиру он у меня снимал, - ответила старушка и внимательно посмотрела на Нину, - А ты кто ему будешь?
   Нина не знала, что ответить.
     - Разбился твой Дима. Полез в горы и разбился. И чего они туда лазют? Вот друг его и вещи забрал. Сказал, там, в горах, и схоронили. Ну, иди, милая.
    Нина не помнила, как очутилась на улице. Она не знала, как дальше жить с этой болью, как привыкнуть к мысли, что Димы больше нет. Слёзы градом текли по её лицу. Она не помнила, как оказалась под колёсами «Мазды», только почувствовала удар и обжигающую всё тело боль. Очнулась она уже в больнице. Возле койки сидел незнакомый парень в наброшенном на плечи белом халате. Это был Николай, под колёса машины которого угодила Нина в тот злополучный вечер. Спустя три месяца, когда Нина выписывалась, ей сообщили, что детей у неё уже никогда не будет.
    С тех пор прошло пять лет. Однажды Нина в каком-то журнале наткнулась на красочную иллюстрацию – на фоне багрового заката по крутому склону горы карабкается к верху фигурка альпиниста. Картинка уже пожелтела от времени, но Нина упрямо не снимала её со стены над кухонным столом.
    Нина шла знакомыми улицами, углубившись в воспоминания, как вдруг знакомый голос с хрипотцой, доносившийся из подземного перехода, пронзил её слух. С широко раскрытыми от ужаса глазами она спустилась по ступенькам. Возле обшарпанной стены перехода стоял… её Дима.
                Лучше гор могут быть только горы 
старательно выводил он, ударяя по струнам давно немытыми пальцами. Возле потёртого ботинка, которым он отбивал такт, лежала кепка с несколькими монетами и смятой гривной.
    - Дима? Ты же в горах… Разбился… - с почти мистическим ужасом прошептала Нина.
   Дима повёл мутным взглядом, потянулся к ней, дыша перегаром. Нина попятилась от него, как от приведения, а затем быстро-быстро взбежала по ступенькам. Пробежав квартал, она вдруг резко остановилась возле какого-то киоска и долго стояла, закрыв пылающее лицо ладошками. Прохожие удивлённо оборачивались на её хрупкую фигурку, а один пожилой мужчина участливо спросил
    - Девушка, вам  плохо?               
    Нина отняла от лица ладони, просветлённо улыбнулась.
    - Нет, мне хорошо.
     И, тряхнув головой, будто сбрасывая с себя что-то ненужное, решительно зашагала к дому.               
  Друзья досматривали второй тайм, когда Нина вошла в комнату и стала выкладывать  на стол из кулька бутылки пива.
   - Твоё любимое – светлое, - сказала она мужу, улыбаясь.                Николай и Паша молча переглянулись. Последней из кулька Нина достала бутылку водки. У Николая даже челюсть отвисла от изумления.               
   - Ты чего это, Нинка, праздник, что ли, сегодня какой?
   - Ты рядом -  вот и праздник, - ответила она, целуя мужа в колючую щеку.               
   - Ну ты это, даёшь,- только и нашёл что сказать Николай и озадаченно покрутил головой.               
   - Я сейчас, закуску нарежу, - Нина выпорхнула в кухню.
   - А она у тебя ничего, - услышала она приглушенный голос Пашки и ответ Николая               
   - Я ж тебе говорил, только бывает иногда на неё «находит».
 «Больше «находить» не будет»,- улыбнулась про себя Нина, сорвала со стены картинку, скомкала её и выбросила в мусор.