Вернуть своё имя. Глава одиннадцатая

 

Задача по ликвидации  осиного гнезда международного терроризма, прикрывающегося вывеской инвестиционного  фонда «Доверие», не имела аврального характера, и у исполнителей оставалось время для тщательной подготовки. Наружное  наблюдение подтолкнуло к выводу о самом простом и надёжном способе  реализации цели. Из соседнего полуподпольного  ресторанчика в офис фонда разносчики  доставляли обеды. Охрана пропускала  курьеров внутрь, где они находились несколько минут.  Великолепная отмычка сама просилась в руки.


 Макс, изрядно изменив внешность париком, очками, лжепирсингом и накладными татуировками, пошёл устраиваться на работу. Отсутствие документов у новичка компенсировалось  согласием трудиться за половину общепринятой расценки. К тому же, он согласился оставлять  в залог полную стоимость  взятой на реализацию продукции и безропотно  доставлял  обеды в фонд «Доверие», лишь при упоминании которого  многие курьеры  готовы были тут же уволиться.  Ибо в фонде  возможность  «схлопотать  по роже»  казалась куда более реалистичной, чем надежда получить чаевые.



«Жадность фраера сгубила», отметил про себя  Макс, оценивая поведение своих новых работодателей. Впрочем, кроме косвенных  убытков в виде потери стабильных клиентов из фонда им ничего не грозило.  Роль реальных  фраеров отводилась работникам  «Доверия». Они бы искренно удивились такой «несправедливости», ибо всегда считали себя хозяевами жизни. Всего их, включая  генерального директора, «чёрного бухгалтера», контролирующего действительное  положение дел, и двух охранников, оказалось  семеро. Значительную часть функций  фонд перевёл на аутсорсинг:  показной бухучёт, уборку  офиса, обеспечение персонала обедами. После пяти посещений офиса, Макс основательно разобрался во внутреннем устройстве помещения, и затягивать дальше не было смысла.


Наиболее оптимальным для акции днём, полагал Филипп, является четверг. Понедельник и вторник уходят на раскачку после выходных.  Вся подлинная работа выполняется в среду. В четверг же производственные процессы начинают «спускать на тормозах», а в пятницу после обеда застать кого-то на работе может пытаться только совсем уж наивный человек, совершенно не знакомый с жизненными реалиями мегаполиса. Поручив  готовку обедов специалистам, фонд «Доверие» не прогадал.   Жирному наваристому супу «бозбаш»,  подаваемому горячим в глиняных горшочках, не уступала ароматная  «долма».  «Люля-кебаб» из  нежнейшего мяса молодого барашка  всегда был безупречен. А  таящая во рту сладкая  «пахлава» хранила в себе запах домашнего очага и материнских рук.
 


 Макс, обогнув вальяжно расположившиеся  на  асфальтовом пятачке   дорогие иномарки, привычно направился  к бронированной двери и стал под видеокамеры.  Соратники, изображавшие равнодушных зевак, заняли боевые позиции. Охранники фонда для солидности некоторое время оценивающе рассматривали посетителя на цветном экране новейшего монитора. Камера  совершила небольшой поворот. Ничего подозрительного в сфере обзора, конечно же, не было. Прогудел  цифровой замок, тяжелая бронированная  дверь приоткрылась.   За ней, плотоядно улыбаясь,  высились  всё те же двое охранников, раскачанных  на анаболиках до неприличия.  Внешний вид  бойцов был основным, и, как  очень быстро выяснилось, единственным  реальным оружием, предназначенным  для подавления потенциального противника.



- Ты, что встал?  Тебе ишак, что ли,  засадил! -  «Выдавший на гора» эту тираду секьюрити, несомненно, полагал, что она оригинальна, умна и красива.
Впрочем, мнение оппонентов интересовало его в самую последнюю очередь. При каждой встрече  с курьером он слегка видоизменял фразу, что давало ему основания причислить себя к категории творческих людей.                - Сюда ходи,- охранник показал    на перерезающую путь рамку металлодетектора, - если какие железяки, на стойку ложи.
 Вряд ли установившие рамку люди  в первую  очередь думали об огнестрельном оружии. Но  пронести на себе микрофон, передатчик или еще какую-нибудь шпионскую штучку могут не только чужие, но и свои.



 Макс привычным движением выложил ключ и зажигалку.
–  Ничего не забыл? - равнодушно произнёс охранник.
 Он бы с удовольствием выдал этому лоху затрещину, а то и пинка. Но юнец очень ловко уходил от провокаций.
- Забыл! – радостно воскликнул курьер и быстро сунул руку во внутренний карман  свободно свисающей куртки.
Точно  фокусник, он выхватил  маленький плоский, будто игрушечный  «ПСМ». Но продукт творческого гения тульских мастеров  вовсе не был игрушкой.  Это грозное оружие разрабатывалось для скрытого ношения.  А специально сконструированный патрон  5.45 мм  уверенно поражает цель даже    в бронежилете. Впрочем, охранники, явно не готовясь к подобному развороту событий, так и не удосужились обезопасить себя этим средством индивидуальной защиты. Наверняка, бронежилеты   пылились где-то в подсобке. Но всю смену таскать на себе такую тяжесть! Для чего?! Эти не заданные вопросы так навсегда и остались риторическими.Отвечать на них было уже некому.


Сухо треснули два выстрела. За ними ещё два: контрольные. Охранники закончили схватку, так и не вступив в неё. Нажав кнопку цифрового замка, Макс приоткрыл дверь.  На экране монитора тут же мелькнули    размытые фигуры. Соратники ринулись к  офису,  на ходу одевая чёрные маски. Не задерживаясь ни на мгновенье, каждый приступил к отработке заранее согласованного сектора.Толстые стены особняка и тройные стеклопакеты  глушили звуки выстрелов и   отчаянные вопли не теряющих надежды выжить  людей,  подвергшихся  неожиданному нападению.


Вскоре всё было кончено. Но это оказалась  лишь часть операции. В течение четверти часа   офис был перевернут вверх дном. Все сейфы,  шкафы  и столы подверглись тщательному досмотру.  Не менее детально изучалось содержимое карманов, так и не успевших съесть свою долму  бывших сотрудников.


Нападавших  интересовали не только деньги и материальные ценности.  В прочные мешки был аккуратно  уложен   системный блок  компьютера,  все ноутбуки и смартфоны. После предварительной проверки значительная часть папок с  документами также  оказалась подготовленной к вывозу.  Как и личные документы сотрудников. Им они были теперь явно ни к чему. Денис в этот момент вышел из офиса и  подогнал джип с  «левыми» номерами.  Перерезав провода тревоги и пожарной сигнализации, все  помещение подожгли сразу во многих местах.   


Заблокировав  входную бронированную дверь офиса,  аккуратно поместили добычу во вместительный  багажник  и без суеты тронулись в путь.  Облегчать работу пожарным никто не спешил: всё должно было сгореть  дотла.  Макс, быстро сменив внешность,  окольными путями вернулся назад.  Заняв удобную позицию в ближайшем сквере, он приступил к наблюдению. Свистя сиренами, уже мчались пожарные машины. Всего четверть часа, с тревогой отметил Макс, когда надо, вас не дождёшься, а  когда не надо…Поймав себя на мысли, что подвергся явному профессиональному искажению, он тихо засмеялся.


Намертво блокированная стальная дверь и мощные решётки на окнах не способствовали облегчению работы пожарных.  Объективно оценив ситуацию,  они выбрали меньшее из зол. Создавая видимость тушения того, что спасти, однозначно,  не удаться, они все силы бросили на сохранение второй половины здания. Мысленно поблагодарив огнеборцев за правильное понимание поставленной перед ними задачи,  Макс терпеливо дождался полной развязки  и неспешно отправился домой. Винить себя в каких-либо недоработках или упущениях оснований не находилось!

***


«Вонючий ублюдок!  - В глазах Алхазура пылал огонь ослепляющей, вводящей в безумство ненависти. Смрадно дыша, он приблизил лицо к лицу Максима.  - Ты сильно пожалеешь о том, что  появился на этом свете. Ты будешь умолять о милосердной пуле или молниеносном  клинке, готовом прервать мучения. Нет, гяур, клянусь Аллахом, да будет свято имя Его, твои страдания продлятся долго. Я позабочусь об этом. Тебя разорвёт на куски стая голодных шакалов.  А затем они ещё долго будут обгладывать твои кости, растаскивая их по округе!»



Скрываемый ночным мраком, взгляд Алхазура исходил, будто из глубины бездны.  Макс не отвёл глаз.  Два потока воли схлестнулись  как тяжёлые двуручные мечи, ослепляя ночную темноту снопом искр. Максим почувствовал запах холодного пота,  струйкой стекающего от  лопаток к пояснице врага. Он знал: бандит,  своей собственной рукой лишивший жизни столько людей, боится своей жертвы: беззащитного, совсем беспомощного юнца. И в этой слабости врага его, Макса, сила! Беглеца вывезли  в глубину пустыни, вогнали в твёрдый как бетон грунт  полутораметровый стальной штырь  с притороченной к нему крепкой металлической цепью. Другой конец цепи соединялся с прочным  собачьим ошейником, надетым на  приносимого в жертву раба.  Запястья  сковывали   наручники.



  Макс отчётливо понимал: это сакральная казнь.  Предавая мучительной смерти сильного и опасного врага, его палачи хотят побороть свой страх. Пленник с ужасом осознавал сложившееся положение, поверить в реальность происходящего было  просто невозможно. Но даже в этой безумной невообразимой ситуации он ни на миг не терял контроля над собой. Всё, происходящее с ним, есть лишь неблагоприятное стечение обстоятельств. Последней глупостью было бы искать в этом закономерности и смысл.



 Макс смятенно прислушивался к малейшим звукам окружающего мира.  В ночи зрение делалось ненадёжным союзником, но, обострившийся до предела,  слух  улавливал каждый тревожный шорох. Неминуемость, неотвратимость происходящего ледяным панцирем сковывала сознание   жертвы.  Макс не ошибся: это был едва уловимый хруст сухого песка. Разглядеть во мраке подошедшего человека было невозможно.
— Ты уже смирился с неизбежным? — послышался твердый, властный голос.
Что?! Рында! Но откуда здесь он? Боль и отчаяние безжалостным катком расплющили сознание. Они здесь все, они заодно! Им мало просто убить тело, они хотят изгадить, растоптать душу. Нет, он найдёт в себе силы умереть достойно, им не удаться устроить кровавую пляску смерти!




Не дождавшись ответа, Рында продолжил.
— Ты обречён, и ничего не стоит вогнать тебе пулю в затылок или перерезать горло от уха до уха. Но такого милосердия ты не заслужил.
— Я оставляю тебя подыхать здесь, — с ухмылкой произнёс Рында. Впрочем, нельзя терять надежды на то, что гюрза  нанесёт свой смертельный удар раньше, чем шакалы  найдут твоё ещё живое тело. Слышишь, это завывает ветер, он несёт прохладу. Прощай!
Скрип песка делался все слабее. Вскоре последние шаги  растворились в  жалостных стонах ветра. Обратной дороги уже не было. Время, поглощённое вечностью,  потеряло свой смысл, застыв навсегда.  В этот миг он явственно увидел в ночном мраке лица отца и матери. Скорбь, тоска и безмерные страдания молчаливым криком боли отражались в их взглядах. Они ничем не могли помочь ему! Горькие слёзы  накатились на глаза  Макса, но он  сдержал себя. Да, он был один, совсем один в глубине бескрайней пустыни. Все враги оказались заодно против него. И они же внушают ему, что не остаётся  ни малейшего шанса на спасение. Может быть, так оно и есть, но отчаяние плохой союзник даже по дороге к смерти.



Вдруг животный, инстинктивный страх дрожью прошёл по телу. Протяжный  вой шакалов ломал волю, навевая  ужас. Макс  хорошо знал, что бывает в таких  случаях!  Старый больной сайгак покидает стадо. То, что будет дальше, неминуемо.  Беспощадные   хищники, настигнут свою добычу, их встреча неизбежна.  Сайгак из последних сил будет отбиваться могучими копытами. Жадные, горящие   глаза шакалов, их красные пасти с безжалостными клыками, вгрызающимися в окровавленные бока. И умирающий одинокий сайгак. Все это быстро превращается в большой клокочущий комок, где смерть одного даёт силу жизни другим. И это закон: для растений   и животных. Но ублюдки, что обрекли его на такую смерть,  были  хуже зверей!
Безжалостная шакалья стая неспешно окружила добычу.  Человек выглядел   слабым и беспомощным,   но он очень  хитёр и коварен, знали хищники,  и надо  немного выждать. Звери были уже  рядом, готовясь  к решающему броску.   Они  вовсе не собирались отступать. Брызжущие слюной  пасти тесным полукольцом сомкнулись вокруг жертвы, грозное рычание оглашало округу. Вожак стаи подался вперед, осторожно подтянув  ноги. За ним последовали остальные. 


И в этот миг  хлынул ливень.  Округу огласили  раскаты грома. Молнии, пронзая небо, на куски разрывали ночной мрак. Звери ненадолго оторопели.  Пересохшая пустыня жадно поглощала воду, прочный как бетон грунт на глазах превращался в жижу. Макс  мгновенно оценил  вновь складывающуюся ситуацию.  Он ухватился руками за   едва выступающую из земли вершину стального штыря и стал с исступлением обречённого раскачивать его.  Пленник потерял счёт времени, кровавые мозоли на ладонях быстро переросли в волдыри, которые тут же лопались.  Колебания штыря, вначале едва заметные, становились всё более и более ощутимыми. Растерявшиеся шакалы отползли в сторону не решаясь, напасть. А пленник  всё раскачивал и раскачивал стальной прут, через который проходила граница между жизнью и смертью. Дождь хлестал тело, и каждая капля влаги приближала миг освобождения.  Он вырвал  из набухшей земли   прут и с вожделением посмотрел на     предназначенный   нести смерть кусок стали. В умелых руках  это было грозное оружие.


Сквозь  озаряемую вспышками молний кромешную тьму  Макс  двинулся к цели точно  сомнамбула. Нет, скорее он выглядел как  биоробот, настроенный на конкретную цель. Совершенно не реагируя на внешние раздражители, чудом спасшийся  раб   продвигался вперёд с неистовством  одержимого. Ни безжалостно  хлещущий дождь, ни сбивающие с ног порывы ветра не могли хотя бы на миг замедлить его неумолимую поступь.


 Окостеневшие пальцы судорожно вцепились в спасительный стальной прут, ставший одновременно палицей, острогой, копьём.
Восставший  из небытия невольник готов был в любой миг без малейших колебаний   вступить в неравную схватку, круша всё на своём пути. Но в этом не было никакой нужды. Его враги явно недооценили уровень потенциальной опасности. Такой дождь в этих забытых Богом пустынных местах выпадает  от силы раз в десять лет. Или даже ещё реже. Но то, что случилось хотя бы однажды, может повториться.
В те мгновения, когда  невообразимый ливень насыщал влагой иссохшую землю, превращая твёрдый как камень грунт в вязкое месиво,  люди, принесшие раба в жертву,  проявили немыслимую беспечность. Их жизненный опыт не давал  оснований для тревоги, а  «пыхнув тягу» крепкой  анаши, легко лишиться и остатков  бдительности. 



Будто  дровосек, опускающий свой колун  на очередное полено, Макс без промаха дробил  головы находящихся в наркотическом бреду врагов: методично, расчётливо. Алхазур. Вахид, Зулиха, Пухлый. Мерин.                Подобно  дикарю, бьющему острогой рыбу, юный пленник, ни единожды не промазав, каждому уже повергнутому мучителю всаживал стальное жало то в глаз, то в самый центр  ушной раковины. Точно контрольный выстрел! И выдернув обагренное оружие из хлюпающей, как густой кисель, плоти вновь продолжал свою кровавую расправу.
Макс  с отчаяньем увидел,  как   Полкан, Спам,   и Рында  в  суматохе успели ускользнуть и, запрыгнув в джип Алхазура,  умчались в ночную темноту.  Он выбежал и, грозно размахивая окровавленной палицей, долго кричал слова угрозы  вслед удаляющимся врагам. Макс точно знал, что пусть не сегодня и даже не завтра он настигнет этих людей и осуществит справедливое возмездие…

              ***
 
-Макс, Макс, что с тобой? – кто-то с силой потряс его за плечо.
Вырвавшись из цепких лап кошмара, Максим  с недоверием огляделся по сторонам. Представить, что это всего лишь сон было почти невозможно.  Реалистичность пережитых событий  ошеломляла.
- Ты так кричал, - улыбнулся Кирилл, - мы решили, лучше тебя разбудить. Да и время уже полдень.
- Дурь всякая снилась, - хрипло пробурчал   Максим.
- Ясный - красный, - подключился к разговору Филипп, - после вчерашней резни и не такое во сне явиться может. Но ты, братан, не парься. Что было, быльём порастёт. Игра забудется, а счёт останется.  Хапнули мы не по-детски! Все носители информации сдали, как и договаривались,  «куратору».  А вот с баблом небольшая заминка. Там   его было в разы больше, чем  предполагалось.  Мы решили часть добычи «наверх» отдать.  Нам и так за глаза хватит. Твоя доля, Макс, после оплаты всех долгов перед общаком,  даёт тебе возможность легко купить однокомнатную квартиру  прямо за МКАД. Квалифицированному строителю надо четыре года пахать, чтобы такую сумму «взъерошить». На эти деньги ты сможешь оплачивать своих репетиторов несколько лет.



Максим спросонья смотрел на друзей, не до конца улавливая детали беседы.
- Часть оставим налом на текущие расходы, что-то надо закинуть на банковские карты, - продолжил Филипп, - а большую долю спрячем в отдалённом тайнике.  Жизнь такая штука: не держи все яйца в одном кармане.
Подождав, пока шутка будет по достоинству оценена, Фил, одарив  всех улыбкой профессионального конферансье, скромно добавил.
- Конечно же, речь шла о корзине.
- Предлагаю всем взбодриться, - безапелляционно произнёс Денис и, обратившись к Филиппу,  добавил, - пора  довести до ума твою последнюю композицию.  Макс сегодня играет на скрипке.
Все дружно направились в  студию,  осознавая, что после вчерашней акции стали друг к другу намного ближе.



***

«Граждане пассажиры, - вагон огласил уже ставший привычным как всегда нетрезвый голос.  Это были всё те же   «инвалиды афганской и чеченской войны». И занимались они  всё тем же: сбором денег  «парню на протез». Привычно, но без особого эмоционального напряжения, извинившись,  «мы такие молодые обращаемся к вам»,  они тут же запели. Макс быстро отметил, что, хотя мелодия осталась прежней, слова сменились.




«Давайте люди, нальём бокалы за тех парней.
Кто жизнь отдал свою за жизнь других людей.
 Кто не увидел за цинком гроба родную мать.
И кто остался, в земле чеченской навек лежать».

Как минимум,  строка  «Кто жизнь отдал свою за жизнь других людей» говорила об определённом изменении политической позиции на фоне   «Всем народом судите тех, кто гнал нас в Чечню». Возможно, бродячие музыканты учуяли смену запросов   своей клиентуры. Но скорее всего, как большинство процессов в жизни,  всё эволюционировало само собой. Охочие до красного словца «журналюги» наверняка затолкали  бы явление в кокон слогана «на утро они проснулись в совсем другой стране».




Продолжение песни показалось Максу ещё более привлекательным.

Малышка здравствуй, моя родная, ну как дела?
Наверно дома зима дороги все замела.
 А звёзды тают над Гудермесом в лучах зари.
Ты только маме, что я в Чечне не говори.
Своей сестрёнке я шлю горячий большой привет.
 Пусть мне напишут, из дома писем так долго нет.
А если спросят, о чём пишу я, ну что ж соври.
Ты только маме, что я в Чечне не говори.

  «Окормив  паству»,   музыканты прошествовали в следующий вагон. Свято место пустым не бывает. Тут же появилась сменщица.

«Добрый день,  уважаемые пассажиры. Я официальный волонтёр международного фонда…».



Он давно обратил внимание  на эту очень красивую девушку, внешний вид которой   гарантировал  ей место среди участниц конкурсов  красоты. Впервые он увидел её ещё в июле, когда летняя жара предоставляла  красивым женщинам все шансы прорекламировать те части собственного тела, которые в другие сезоны года предъявить к осмотру не так-то просто. Её красный сарафан скорее напоминал купальник и свою задачу не столько скрыть, как открыть манящие сдобные формы, выполнял блестяще. 
Туго облегая каждую выпуклость и ложбинку,  это одеяние  просто кричало о фертильности.  Красные босоножки гармонично дополняли  красный педикюр, подобранный в тон  маникюру. 


Красный – это не только цвет агрессии, натиска, воли, хорошо знал Макс, но и цвет не реализованной сексуальности. О взаимоотношении полов у него были весьма смутные понятия. В те дни, когда естественный процесс полового созревания вышел на экспоненту, Макс  попал в такие жернова  жизненных обстоятельств, что «тут уж  не до жиру». Однако сейчас он был свободен в мыслях и поступках, к тому же богат.  Он имел надёжных друзей,  которые всегда подскажут и подставят плечо.  Почему бы и не обзавестись подружкой, для гармоничного, так сказать,  развития?  Выльется ли это в любовь – морковь или нет, дело десятое, но ведь любой, даже самый долгий путь начинается с первого шага!


Да, эта девица всегда выглядела  шикарно.  По заплёванной электричке  она шествовала подиумным шагом,  одновременно умело  потупив глаза, недвусмысленно  намекая на то, что цену  себе знает:  «дам, но не вам». Она всегда была разная.  То в  черном платье,  обнажавшем  узкие матовые плечи  и подчеркивающем  все линии рельефа стройного  тела.  То в тугих джинсах, из которых просто выпирали  стройные ноги и круглая, даже на вид упругая попка, контур  которой без специальных физических упражнений     сконструировать невозможно. Порой она представала  светской львицей, в иные  дни казалась  наивным ребёнком. Но всегда на  фоне большинства  других  женщин  она  выглядела выпускницей института благородных девиц, невзначай по недоразумению  оказавшейся в толпе базарных хабалок. И у каждой из них, безусловно, выигрывала  по очкам с явным перевесом.



На дворе стоял ноябрь, время первых заморозков.  Одежда во многом скрывала красоту девушки, но блестящие золотистые волосы  и сияние голубых глаз не могли оставить Макса равнодушным. Он всегда был реалистом и прекрасно осознавал, что годы, несомненно,  огрубят любую, как не спасай её кремами, кожу. Сформируют  глубокие носогубные складки, пустят  морщины  вдоль лба. Прорежут «гусиные лапки» у глаз, смажут  упругость щек и губ. Эта красавица, объективно  оценивал ситуацию  Макс,  была, по самым скромным прикидкам, лет на восемь старше него. 
Жизнь есть лишь спринтерский забег, где старт – рождение, а финиш - смерть, но  жить надо здесь и сейчас.  И он решил непременно познакомиться с  так манящей к себе девушкой.



Он двинулся вслед за ней, надеясь, что удаться  заговорить. На удивление «ветераны всех войн» не ушли в следующий вагон. Столпившись в тамбуре,  они, будто кого-то поджидали.  Когда  «официальный волонтёр международного фонда»  поравнялась с ними,  выглядевший наиболее крепким боец перерезал ей дорогу и злобно произнёс.
- Ну, так что, курва, доигралась? Тебя ведь предупреждали. Совсем,  падлы, распустились, ни ножа, ни члена не боятся!  Порядка на линии никакого.  Закон один: мы всегда идём впереди, а все остальные, крысы, ждут. Я тебе это сейчас по-другому объясню.



В этот миг двери  вагона открылись и девушку, с которой Макс шёл знакомиться, с силой выдернули из тамбура на платформу. Явно не успев до конца оценить ситуацию,  Максим устремился следом.  Меньше всего на свете его интересовали тонкости взаимоотношений двух хозяйствующих субъектов  и методы конкурентной борьбы за деньги потенциальных клиентов.  Но то, что  его девчонке сейчас не поздоровится, было очевидным. 


Платформа маленькой железнодорожной станции оказалась  на редкость пустой и, кроме Макса, свидетелей предполагаемой расправы  не было. Увлечённые  своими заботами музыканты не поняли, что рядом заинтересованный человек.  Распахнув нож – бабочку, один из них  обратился к жертве.
- Мы не в детском садике, за базар надо отвечать!
Макс сразу вспомнил, что примерно так  же вёл себя по отношении  к Зулихе. И эти парни сейчас порежут милое личико прекрасной незнакомки,  даже не моргнув глазом.  Приходилось торопить события.
- Эй, ты, - властно прокричал он, - стоять!


Хороших мальчиков, как и девочек,  мамы,  строго учат не оглядываться на свист.  Но, похоже, уличные музыканты так и не усвоили приличных манер. Как ни виляй, но всё-таки бытие определяет сознание. Отбросив  мешающие делу костыли,  крепыш проворно повернулся на крик. Его явно не смутило столь  невежливое обращение.
- Тебе что надо? – процедил он сквозь зубы, с презрением окинув Макса  недобрым взглядом.
- Отпусти её, - стараясь прибавить уверенности в голосе, твёрдо произнёс Максим.
В это время подельники  здоровяка  начали обходить Макса  сзади. Лимит беседы был исчерпан, наступало время конкретных действий.


Бродячий артист описал лезвием ножа полукруг. Остро отточенный матовый клинок, смертельным жалом  блеснул на солнце. Очевидно, музыкант не был профессионалом. Выбросив вперёд правую руку, он шагнул следом за движением корпуса правой ногой. Его позиция оказалась крайне неустойчивой, к тому же она не давала шансов на дальнейшее развитие атаки.


Расслабленная левая нога противника оказалась беззащитной. Сделав полуоборот на стопе  опорной  ноги, Макс обрушил на бедро  чуть выше колена мощнейший лоу-кик.  Напряжённая голень, точно кувалда с огромной скоростью ударила по седалищному нерву. Адская боль мгновенно пронзила тело музыканта; ни о чём другом, кроме собственных страданий,  думать теперь  он не мог. И начал тихо оседать на  подбитой ноге,  уже не представляя  опасности.


Привычка Макса любое начатое дело доводить до конца и здесь взяла своё. Проведя удар, он, не меняя боевой стойки, начал движение в обратном направлении. Это было невероятно сложное и рискованное упражнение. Несомненно, любой из тренеров по киокушинкай похвалил бы толкового  ученика за выполнение  приёма столь высокой координационной сложности. Но только в том случае, если бы события развивались в доджо на татами. Вступить в поединок с отморозком, в руках которого нож, ни один из них точно бы не посоветовал. Уж если пришлось, сказали бы они хором, эффективность всегда должна стоять над эффектностью, ударь просто и  надёжно.


Но Макс был юным эстетом, переполненным креативностью. Даже самые благовоспитанные  мальчики иногда могут позволить себе пренебречь правилами. К тому же, не стоит забывать, он сражался за даму сердца. Напряжённая как стальная пружина правая нога, оттолкнувшись от асфальта начала движение вверх и назад по часовой стрелке. Для наращивания импульса, спина, прогнувшись в пояснице, также стала двигаться назад, но уже против часовой стрелки. Легко  было  сделать ошибочный вывод, что юноша стремится встать на гимнастический мост прямо на железнодорожной платформе.



В тот миг, когда тело приобрело форму натянутого боевого лука, где мысленно можно поместить  тетиву между пяткой и затылком, стопа правой ноги достигла намеченной цели. Удар в правое ухо отличался не столько мощью, как неожиданностью. Вектор приложения силы оказался в высшей степени причудливым. И  мягкое падение на подбитой ноге тут же перешло в какой-то затейливый набор слабо связанных между собой движений.  Со стороны могло показаться, что   свой первый прыжок  совершает начинающий фигурист. Тот, что уже твёрдо выучил такие термины как  «тулуп», «флип» и «аскель», но по совершенно непонятной причине забыл  надеть коньки. Вскоре крепыш окончательно успокоился, благоразумно расположившись на платформе в форме эмбриона.


 Но на этом схватка не закончилась. Не считая до неприличия раскормленного пса, который, поджав хвост, трусливо повизгивал в сторонке,  в «бандформирование музыкального типа» входило ещё три «бойца».  Выверив дистанцию,  Макс  подтянул колено на уровень пояса, резко наклонился вперёд и «выбросил» ногу назад.  Удар пришёлся  в центр грудной клетки. Он застал противника в движении. Это  усилило  мощь и без того одного из самых сильных  ударов в карате,  «уширо гери».  Так и не выпустив из рук гитары, которую только что намеривался использовать в качестве дубины, незадачливый музыкант понёсся спиной вперёд с невообразимой скоростью. Красоте и реалистичности картины позавидовал бы самый высокооплачиваемый мастер постановочных драк или, другими словами,  сценичных боёв.


И смех, и грех. Одинокий бомж,   которому глубоко наплевать не только на убивающих один другого людей,  но и на конец света, всемирный потоп и мировую революцию вместе взятые, величаво шествовал по своим делам  с огромным, наполненным пустыми бутылками рюкзаком. Едва поспевая перебирать ногами вслед за несущимся  задом наперёд  туловищем,  музыкант мгновенно преодолел  трёхметровое расстояние, зацепив по ходу движения специалиста  по утилизации вторсырья. Ударившись о прозрачный пластиковый забор,  злополучный  боец сполз на асфальт. В этот миг раздался звон бьющегося бутылочного стекла. Грохнувшийся на спину бомж, огласил округу самым грязным, непристойным  матом. Однако быстро поднявшись, он решил, что моральная компенсация уже получена. Не претендуя на сатисфакцию, свободный предприниматель по-тихому удалился прочь.


Пока ещё числящиеся в штатном расписании  «музыкального бандформирования» двое не успевших вступить в схватку  «бойцов» годились разве что для статистических отчётов.  Увиденное зрелище  ввело их в трепет.   Они согласились  бы капитулировать   даже  на самых позорных условиях.
Один из них держал в руках ещё почти   новый баритоновый саксофон. Не какую-нибудь неуклюжую валторну, или  никуда не годные в качестве холодного оружия деревянные гобой и фагот. В умелых руках весьма увесистый кусок латуни мог стать грозным оружием. Но воюют не пушки, а солдаты. Трудно судить, как повёл бы себя в подобных условиях сам Адольф Сакс. Но в данной ситуации его изобретение сыграло злую шутку.  Музыкант решил, что сможет спрятаться за инструмент. В прямом смысле слова! Он был тщедушен и полагал, что его просто не заметят. Однако без меры съедаемые пицца, шаурма, чебуреки и прочие прелести фастфуда  разгонят вширь любого доходягу, сколько водки ни  пей. Номер с игрой в жмурки не прошёл.



Каждому из оставшихся противников Макс выписал по хорошей затрещине. То ли, страхуясь, он не рассчитал сил, то ли музыканты оказались артистами  в самом широком восприятии слова.  Они картинно попадали на асфальт, и поднять их можно было лишь автомобильным домкратом.