Трудный путь к подвигу. Часть 2

Изнурительные тренировки командир проводил не один месяц, добиваясь, чтобы все команды предстартовой подготовки личный состав выполнял на полном автоматизме. Было тяжело, но все понимали, что на карту поставлена честь не только экипажа, но и флота в целом.
И это не прошло бесследно — экипаж добился первого успеха. Это случилось в ходе заводских испытаний в полигоне Белого моря, что позволило еще и прояснить неудачу с К-84. Тогда по программе тестовых
ракетных испытаний на борт подлодки впервые загрузили все 16 имитаторов баллистических ракет, так называемые ДМВ (действующие
макеты весовые), имитирующие на приборах выпуск всех ракет в залпе.

Из воспоминаний командира БЧ-5 РПКСН К-407 капитана 2 ранга В. Голованова

«Загрузились на борт все 16 ДМВ и впервые с ними вышли в море.
На борту помимо экипажа много других специалистов и государственной приемки и т. д. Короче, предстояла окончательная сдача корабля промышленностью флоту. Естественно, в программе были запланированные ракетные стрельбы, но вместо настоящих ракет в шахтах стояли их имитаторы — ДМВ.

Началась предстартовая подготовка.
Все работает нормально. Заняли предстартовый коридор стрельбы, пошел отсчет времени к ;Пуску; ракет, открылись крышки шахт и,
как только условно вышла первая ракета — лодка на какое-то время перестала держать глубину. Естественно, прошла автоматическая команда ;Отмена старта;, для всех остальных ракет в залпе. Все вроде делали по инструкции, но что за ;чертовщина; — непонятно.
Стали на месте разбираться. Ведь повторилось все то же, что и было
на АПЛ К-84 в 1989 году. Тогда на борту было много проверяющих и они, естественно, помешали экипажу толком разобраться с проблемой — почему с выходом первой ракеты лодка теряет глубину? Нам же никто не мешал разобраться с этой неудачей, тем более что все специалисты, создававшие корабль, были на его борту.

Оказалось, что при старте ракеты (ее вес более 40 т) она замещается приемом забортной воды в саму шахту и в цистерну быстрого погру-жения — ЦБП, которая находится в 4-м отсеке и используется при ракетной стрельбе как цистерна одержания (ПЦО) подводной лодки.
В эту цистерну в автоматическом режиме поступает забортная вода, равная весу выстрелившей ракеты, которая вытесняет воздух с этой цистерны за борт.

Для ухода воздуха в автоматическом режиме открываются клапаны вентиляции цистерны, и воздух выходит в ракетную надстройку,
так называемый ;горб;, который находится в задней части рубки
и имеет приличную высоту, равную длине ракет. Естественно,
этот воздух, пока пройдет данную высоту ;горба;, создает на какое-
то мгновение положительную плавучесть для лодки. Она начинает подвсплывать, теряя глубину, что и приводит к отмене старта последующих ракет. Конструкторы тут же это установили
и предложили: сделать патрубок для выхода воздуха от клапанов вентиляции из цистерны быстрого погружения и вывести его напрямую, через легкий корпус, за борт корабля. Что и было сделано по приходу АПЛ в Северодвинск.

Теперь прием забортной воды вместо компенсации веса вышедшей ракеты шел в ЦБП, а вытесненный водой воздух стравливался через патрубок, напрямую, прямо за борт легкого корпуса АПЛ.
Вот такая, несущественная на первый взгляд, причина и сорвала первую попытку на АПЛ К-84 произвести ракетный залп всеми 16 ракетами. После доработки снова вышли в море, и уже все прошедшие учебные ракетные стрельбы с ДМВ прошли успешно — лодка держала глубину безукоризненно, шла как по “ниточке” при выпуске всех 16 ракет с пмощью их имитаторов.

По прибытию в 1990 году в 13 дивизию Северного флота, экипаж сдал
все курсовые задачи и непосредственно приступил к подготовке к предстоящим ракетным стрельбам».

Что значит запустить баллистическую ракету с подводной лодки, да еще когда она находится в подводном положении? Это не очень простое дело. Если все наземные пуски таких ракет проходят из наземных шахт,
где обслуживающий их персонал находится в специальных бетонных бункерах или в укрытиях, то у подводников такие возможности отсутствуют. Ракеты находятся в шахтах, и тут же, в ракетных отсеках, находится и личный состав. Случись что с ракетой — деваться некуда.

Всем известна авария с ракетой в шахте на АПЛ К-219, которая привела
к гибели шести подводников, да и самой подводной лодки у берегов Америки. А что может натворить в шахте сама ракета в период старта — ведь в ее баках имеется не один десяток тонн окислителя и горючего, — даже трудно себе представить. Но наши подводники за почти полувековую историю научились производить подводные старты ракет с подводных лодок грамотно.

Кстати, впервые подводный старт на флоте был выполнен с подводной лодки К-142 пр. 629Б, больше известной по бортовому номеру «777», которой тогда командовал капитан 3 ранга С. И. Бочкин, ныне профессор кафедры тактики ВМФ Санкт-Петербургского военно-морского института — корпуса Петра Великого. Старт был произведен баллистической ракетой Р-21, входящей в ракетный комплекс Д-4, 24 февраля 1962 года с Баренцева моря. Именно этот старт положил начало развития ракетно-ядерного щита нашей Родины.

К лету 1991 года остался позади пройденный нелегкий путь тренировок,
и экипаж стал в губу Окольная под погрузку уже практических ракет, изготовленных на Красноярском машиностроительном заводе, к предстоящим ракетным стрельбам. К концу июля все ракеты находились на борту лодки. Ждали приезда комиссии из Москвы. И она приехала.

Вспомним, что в тот период шла так называемая перестройка, никто
ни за что не отвечал и не пытался брать на себя никакой ответственности. Поэтому, получив из штаба Северного флота доклад о готовности К-407
к выполнению ракетной стрельбы, в Главном штабе ВМФ даже испугались. Какие еще могут быть ракетные стрельбы, а если вдруг подводников снова постигнет неудача? И так уже есть большой позор перед сухопутными генералами. Уж лучше подождать до определенной поры, чем рисковать своими высокими должностями.

Чего сегодня скрывать: в Главном штабе ВМФ в Москве пытались в то неспокойное время сделать все, чтобы эти стрельбы не состоялись.
Ну, во-первых, уж больно тревожная обстановка складывалась в стране: перестройка, свобода слова, митинги, тяжелое материальное положение советских людей, живущих без зарплат; а тут такое военное мероприятие, которое государству обойдется не в «копеечку» — в миллионы рублей. Судите сами, стоимость одной ракеты приблизительно миллионы рублей, а их вылетает 16 штук.

Во-вторых: а вдруг, если еще не все вылетят или произойдет какое-либо аварийное событие — кто тогда будет отвечать?
Поэтому проверяющей комиссии во главе с контр-адмиралом Ю. А. Федоровым дали четкое указание: проверить, найти недостатки, отменить стрельбы и все разговоры о них пока на этом закончить. Все бы так и случилось, если бы не Ю. А. Федоров.

Юрий Александрович был не «паркетный» адмирал, а что ни на есть самый настоящий боевой подводник, прошедший на подлодках тысячи подводных миль. Вступив в 27 лет на командирский мостик подводной лодки, он всю службу так с него и не сходил, хотя под конец и был переведен в Главный штаб ВМФ.

За свою жизнь он провел на всех проектах подводных лодок, на которых довелось служить, более 56 лет в льготном исчислении. Тут не только время службы на дизельных лодках, но и годы, когда он командовал новейшим атомоходом К-137 («Ленинец») пр. 667А и 13 дивизией новейших тогда РПКСН проектов 667БДР и 667БДРМ, которые под его руководством осуществляли переход с Северного на Тихоокеанский флот подо льдами Северного Ледовитого океана. И хотя неоднократное представление его к званию Героя Советского Союза остались в «верхах» незамеченным, его восьми ученикам-командирам это высокое звание было присвоено.

Когда Ю. А. Федоров прибыл на Северный флот с комиссией Главного штаба ВМФ по проверке готовности к выходу К-407, вникнув в суть дела, посмотрев, как слаженно действует экипаж, он принял решение: допустить экипаж к стрельбам. В Москву Ю. А. Федоров тут же дал краткую шифровку: «Проверил, допускаю». Все. Но чтобы его не доставали звонки из Главного штаба ВМФ, поехал с проверкой в один из самых удаленных от Североморска гарнизонов.

В начале августа подводная лодка К-407 вышла из бухты Ягельная в море. На ее борту, помимо штатного экипажа, находились: руководитель стрельбы контр-адмирал Л. М. Сальников, командир 13-й дивизии подводных лодок капитан 1 ранга В. М. Макеев, Генеральный конструктор ракетоносца академик С. Н. Ковалев и представитель от ракетчиков конструкторского бюро им. В. П. Макеева — И. Величко, офицеры 13-й дивизии: флагманские штурман и ракетчик капитаны 2 ранга В. К. Богомазов и С. Иваненко.

Великую роль в этих стрельбах сыграл и контр-адмирал Л. М. Сальников. Его личный пример в период подготовки экипажа к выходу в море, тщательный разбор всех тренировок, постоянная защита экипажа от различных предвзятых проверок — все это способствовало тому, что экипаж
в спокойной обстановке мог проводить плановые тренировки и параллельно вести погрузку ракет на борт корабля. В период самих стрельб, используя свое право старшего на борту, Л. М. Сальников предупредил всех в центральном посту (ЦП), что если кто-то из проверяющих и наблюдающих скажет хоть одно слово в сторону действий экипажа, то он тут же будет удален из ЦП подводной лодки. За действиями личного состава можно было только молчаливо наблюдать и записывать все подаваемые команды, но ни в коем случае не вмешиваться в происходящие действия.

В район боевой подготовки в Баренцево море К-407 сопровождал сторожевой корабль, на котором находилась группа видеозаписи старта, поддерживающий связь со штабом Северного флота. С ним подводники поддерживали звукоподводную связь. За полчаса до начала стрельбы,
как ранее было оговорено инструкцией, следовало по звукоподводной связи связаться с ним и доложить о готовности к стрельбе…

Но связь, как назло, пропала. На лодке четко слышали передающие сигналы с обеспечивающего корабля, а он подводников не слышал.
Как потом оказалось, сторожевик имел «старую» аппаратуру, которая, естественно, не могла принимать сигналы с подлодки, оснащенной звукоподводной аппаратурой нового поколения.
Возникла очередная, не предсказанная никем, загвоздка. Что делать?
По инструкции, если нет связи с обеспечивающим кораблем, необходимо всплыть в надводное положение. Все. Стрельбу придется отменить.
И тут в успешном выполнении этого ответственного задания сыграл решающую роль руководитель стрельбы Л. М. Сальников.

Как потом вспоминал командир К-407 капитан 2 ранга С. В. Егоров:
«В голове моей прокручивались только схемы стрельбы. От исхода
этих стрельб зависело многое… Не только мое очередное воинское звание, учеба в академии, но главное — престиж флота.
Представить наше возвращение в базу без проведения стрельб — просто невозможно! Это прекрасно понимал и контр-адмирал Леонид Сальников, и он взял всю ответственность на себя. Проанализировав сложившуюся обстановку, контр-адмирал Л. Сальников, как старший
на борту, приказал:
— Стреляй, командир!».

Так сложилось, что в основе успешного выполнения этих уникальных ракетных стрельб стояли истинные боевые подводники: контр-адмиралы Ю. А. Федоров и Л. М. Сальников. Прослужив 24 года на подводных лодках различных проектов и пройдяна них под водой Средиземное море, Атлантику, подо льдами Арктики,Л. М. Сальников всегда умел сопоставлять, анализировать, обладал быстрой умственной реакцией и из различных ситуаций всегда находил единственно верный выход. Так и произошло на борту К-407 6 августа 1991 года: молниеносно проанализировав, почему вдруг пропала звукоподводная связь с надводным кораблем, он дал «добро» на начало предстартовой подготовки, понимая, что там тоже все понимают правильно и старт ракет состоится обязательно. Так и случилось.

И наконец, наступил момент, которого все с нетерпением ждали, так тяжело все шли к нему. Столько потов пролили на тренировках, столько встречали различных комиссий, что хотелось теперь все сделать, чтобы быстрее выстрелить.
Но старт баллистической ракеты с подводной лодки — это не старт с наземного пункта базирования, которые часто показывают по телевидению. Тут свои особенности, свои традиции, свои условия. Помимо того, что личный состав должен быть всесторонне подготовлен к предстартовой подготовке, ко всем возможным аварийным ситуациям, еще необходимо соблюдать на подводной лодке определенные условия стрельбы — НУСы, к которым относятся: глубина погружения ракетоносца, скорость его хода, дифферент и крен. Нарушение хотя бы одного из этих параметров тут же неминуемо приведет к отмене старта ракет.

Так что у подводника не только служба тяжелая и опасная, но и во много раз больше ответственность за выполнение боевой задачи, чем у ракетчиков наземных РВСН. Так, например, в навигационном обеспечении ракетной стрельбы принимал участие флагманский штурман 13-й дивизии капитан 2 ранга В. К. Богомазов, который лично контролировал работу навигационного комплекса (ШЛЮЗ) и выдавал навигационные данные ракетчикам.

В центральном посту РПКСН звучит сигнал: «Учебная тревога. Ракетная атака!»
В назначенное время получен сигнал на разблокировку ракетного оружия. Командир корабля капитан 2 ранга С. В. Егоров и старший помощник по боевому управлению капитан 2 ранга В. Танков выдают хранящиеся у них ключи от пуска ракет командиру БЧ-2 капитану 3 ранга В. Березину, который вставляет эти ключи в гнездо пульта управления ракетным комплексом.
Старший помощник капитан 2 ранга Ю. И. Юрченко в это время внимательно следит за соблюдением всех НУСов и постоянно докладывает
о них командиру. Командир БЧ-5 капитан 2 ранга В. Голованов принимает доклады всех отсеков, служб о готовности к старту. В центральный пост поступает доклад от командира штурманской боевой части капитан-лейтенанта А. А. Иванникова и В. Березина непосредственно управляющему всей предстартовой подготовкой. Все готово к старту.

В. Березин одновременно поворачивает ключи на старт ракет. Начинается одновременная предстартовая подготовка всех 16 ракет в автоматическом режиме. Ракетчики фиксируют работу агрегатов, механизмов, приборов и докладывают об этом в центральный пост ракетоносца. На пульте ракетной стрельбы четко видны все этапы предстартовой подготовки:
вот снимаются с блокировки одна за другой ракеты, включаются электронные системы запуска двигателя, шахты заполняются забортной водой, выравнивается давление с забортным, открываются крышки шахт. Экипаж готов к этому, тренировки даром не прошли.

Как только открылись все 16 шахт, скорость атомохода упала, но личный состав БЧ-5 к этому готов. Командир БЧ-5 В. Голованов дает команду
на пульт управления реактором: «Увеличить мощность реактора на 10%». Офицеры 1-го дивизиона под командованием капитан-лейтенанта
В. Подолянко — старшие лейтенанты И. Стаценко и В. Марченко, тут же поднимают его мощность, и ход ракетоносца увеличивается. НУСы остаются в норме. Начинается обратный отсчет времени: до старта осталось
10 секунд, 9, 8, 7... Ноль!
В. Березин докладывает: «Есть старт ракеты с 6-й шахты».
1 из 3
Из воспоминаний старшего помощника командира АПЛ К-407 капитана 2 ранга Ю. И. Юрченко

«Все внимательно в центральном посту наблюдали за показаниями прибора, которым управлял командир дивизиона живучести капитан-лейтенант Ю. Изотов. Ведь этот автомат должен при старте сам,
в автоматическом режиме дать команду на замещение заборной водой веса ушедшей с борта лодки ракеты. А это десятки тонн. Мы уже знали точно причину, которая привела к срыву первой ракетной стрельбы
на АПЛ К-84 в 1989 году, конструкторы провели технические доработки, но чувство чего-то необычного не покидало нас. Даже Генеральный конструктор академик С.Н. Ковалев молча сидел в центральном посту
и был весь в напряжении, хотя он умел держать себя в руках, всегда оставался спокойным, в действия личного состава экипажа не вмешивался. Взгляд его был из-под густых бровей пристальный, говорил всегда спокойно и весомо. Мы все понимали, что на его плечах лежит огромная тяжесть ответственности за это дело государственной важности. Ведь ракеты стоят недешево, а сам ракетоносец, судьба экипажа в случае чего случится — кто тогда будет за это отвечать — конечно он, Генеральный конструктор! Шел-то ему тогда 72-й год! Но он верил в созданную им боевую технику, верил в действия нашего экипажа
и молча, сидя в центральном посту, внимательно наблюдал за нашими действиями, понимая, что он Главный конструктор и за все ответит перед государством и народом».

На пульте общекорабельных систем «ОКС-Титан» нес вахту оператор капитан-лейтенант В. Новиков, который обеспечивал поддержание
всех параметров воздуха, гидравлики и поддержание дифференторовки лодки в данных пределах. Боцман корабля мичман Н. Голусуриян удерживал ее на заданной глубине 45±5 м. Управленцы И. Стаценко и В. Марченко обеспечивали работу реактора, который позволял держать скорость корабля 4–5 уз. Штурман капитан-лейтенант А. А. Иванников строго следил за курсом подводной лодки. Командир ракетной боевой части капитан 3 ранга В. Березин уверенно управлял с пульта предстартовой подготовкой, всеми операциями по старту ракет. Хотя вся предстартовая подготовка шла в автоматическом режиме, однако В. Березин не только контролировал действия ракетчиков и постоянно поддерживал с ними связь, но и докладывал командиру о выполнении всех предстартовых операций.

Как вспоминал С.В. Егоров: «В момент старта ракет на подводной лодке становится очень шумно: с помощью сжатого воздуха быстро перекачиваются в автоматическом режиме десятки тонн воды. После выхода каждой ракеты лодка подпрыгивает то вверх, то уходит вниз, но автоматика удерживает лодку на заданной глубине. Тут человеку уже не справиться с такой “бешеной” нагрузкой. И в этом, в первую очередь, заслуга тех конструкторов, инженеров, рабочих, кто создал такую умную боевую технику».

6 августа 1991 года в 21 ч 07 мин с подводной лодки стартовала первая баллистическая ракета. Затем с интервалом 7–10 секунд в шахматном порядке ее борт покинули остальные. В течение трех минут К-407, избавившись от груза более чем полтысячи тонн, сохраняла свою глубину погружения, благодаря работе автомата стрельбы, оператором которого был командир живучести капитан-лейтенант Ю. Изотов.
Сам старт подводники ощущают на своих постах так: лодку слегка трясет, слышится гул работающих двигателей, уходящих ракет. Ракеты, стартовавшие первой и последней, выполнили полную программу полета и долетели до полигона Кура на Камчатке. Остальные, выполнив все параметры, соответствующие боевым, самоликвидировались на определенной высоте.

Из воспоминаний командира группы старта №2 АПЛ К-407 старшего лейтенанта С. Р. Соколовского
«Погода в тот день была хоть и пасмурная, но не особо ветреная, волнение моря не превышало 2 баллов. После получения разрешения
на стрельбу на крейсере была объявлена тревога по выходу в ракетную атаку. Ракетные отсеки были загерметизированы штатным образом, однако я услышал, что что-то “брякает” по переборочной двери между
5 и 5-БИС отсеками. Запросил по рации командира 5-БИС, что сие значит. Он с юмором ответил, что поступило указание подпереть привод кремальеры переборочной двери раздвижным упором для пущей надежности. То же самое сделали с переборочной дверью между 3 и 4 отсеками.

Наконец было объявлено о начале автоматического цикла предстартовой подготовки. Ракетный комплекс, как хороший настроенный орг;н, начал исполнять свою симфонию: арматура содрогнулась от удара воздуха высокого давления, зашипели гидравлические приводы, запыхтели пневмоклапана и пневмоблоки наддува, завыли насосы. Мы сосредоточенно и с восторгом наблюдали за происходящим.
Ракеты, как и планировалось, стартовали в шахматном порядке от центра с носа и в корму. Последней должна была выйти ракета из 15 шахты. В порыве восторга я обнял эту шахту и прижался к ней головой. Корпус корабля содрогнулся в последний раз, и 40-тонная махина устремилась через толщу воды в небо.

Первые секунды после выхода последнего “карандаша” на корабле царило оцепенение, а потом долгое, протяжное, и многократное “ура-а-а-а!”. Мой товарищ по училищу командир группы старта № 1 Д. Картошкин отдраил кремальеру и открыл переборочную дверь между 4 и 5 отсеками, и мы обнялись и поцеловались… на глазах были у нас слезы.
Командир дивизиона старта С. Еременко на пульте АУ КСППО не спеша, возвращал все системы в исходное, как положено это было по инструкции».

Свидетелей этого исторического события было немного. Залповый пуск видели, в основном, экипаж сторожевого корабля, со старшим на борту начальником штаба 13-й дивизии капитан 1 ранга В. Н. Дроновым и групп операторов службы контроля пуска баллистических ракет, запечатлевшая эту стрельбу на видеопленку, которая сейчас находится в музее конструкторского бюро ЦКБ «Рубин» в Санкт-Петербурге.

Из воспоминаний начальника штаба 13-й дивизии РПКСН, ныне Героя России контр-адмирала в запасе В. Н. Дронова

«И сегодня мне это увиденное не забыть. Это было потрясающее зрелище. Представьте только одно — море, штиль. И вдруг из-под воды вылетает на поверхность огромная цилиндрическая ракета с работающим двигателем, рев которой — как раскаты грома. Картина была впечатляющая — на фоне безбрежного Баренцева моря, из его свинцовых вод вырываются одна за другой гигантские ракеты и с оглушительным ревом уходят в небо. За короткий срок в десяток секунд все 16 ракет появились из-под воды. Мы все, кто наблюдал за этим зрелищем, были потрясены увиденным и потом твердили, что мы увидали 8-е чудо света, которое создал советский человек.

Недаром у операторов американской станции слежения, находящейся
в Норвегии, в тот день на экранах радаров появились одна за другой точки, характеризующие старт 16 межконтинентальных ракет, которые ввели их в большое смущение. Ведь такого не должно и быть… ну одна, две, четыре — а тут все 16 ракет одна за другой поднялись ввысь и куда они полетят, это вопрос? Успокоились, только когда стали наблюдать их самоликвидацию.

Этим стартом было доказано раз и навсегда одно: надежность лодок, вооруженных баллистическими ракетами, в обороне нашей страны безупречна!!! Спор-то должен теперь прекратиться. И как это всегда полагается за успешное выполнение такой задачи, на экипаж идет лавина высоких государственных наград. И это по справедливости, заслуженно. Ведь остался позади пройденный нелегкий путь: от начала тренировок
до самих стрельб. Все трудности экипаж АПЛ К-407 преодолел успешно. Недаром даже по приходу в родную базу поселок Гаджиево, экипаж встречали традиционно жареным поросенком, как встречали в свое время экипажи подводных лодок, успешно победивших врага.»

Тут же на пирсе, как потом вспоминал сам командир К-407 капитан
2 ранга С. В. Егоров: «Меня представили к званию Героя Советского Союза, старпома — к ордену Ленина, механика — к ордену Красного Знамени, к наградам представили почти всех членов экипажа. Мне вручили скоро и погоны капитана 1 ранга. Документы пошли в Москву.
Но тут грянули события… ГКЧП, которые привели в конце концов
к развалу самого государства — Советского Союза».
Контр-адмирал Ю. А. Федоров, занимавший в Главном штабе ВМФ
в Москве должность начальника боевой подготовки подводников,
пытался прояснить продвижение наградных документов. Но получил ответ из администрации Президента СССР М. С. Горбачева, что Звезда Героя полагается тем людям, которые боролись во время путча с танками,
а не тем подводникам, которые что-то выстрелили с подводной лодки. Подумаешь, удивили этим мир!

Единственное, что он сумел сделать, так это добиться награждения части подводников орденами Красной Звезды. 23 декабря 1991 года, только семи подводникам в Доме офицеров был вручен этот орден, среди них: командир К-407 капитан 1 ранга С. В. Егоров, старший помощник капитан 2 ранга Ю. И. Юрченко, командир БЧ-5 капитан 2 ранга В. Голованов, командир ракетной боевой части капитан 3 ранга В. Березин, командир дивизиона старта капитан-лейтенант С. Еременко.

Это был последний приказ М. С. Горбачева о награждении этим орденом советских подводников, хотя они заслужили большего, чем получили
от президента Советского Союза. Их достижение по праву считается мировым рекордом, который и до сих пор никто в мире не смог повторить и уже не повторит, так как самого государства СССР больше не суще-ствует, а в новом государстве — Российской Федерации — пока еще не до мировых рекордов…

Об операции «Бегемот», последней победе советского подводного флота, стали писать только в последнее время, когда К-407, носящая теперь имя «Новомосковск», провела в 1998 году старт из-под воды ракеты «Штиль», выведшей на околоземную орбиту два германских спутника; да еще когда она в акватории Баренцева моря столкнулась с американской АПЛ,
к счастью, инцидент обошелся без человеческих жертв. Значение этих уникальных ракетных стрельб и сегодня велико. Главное: был преодолен барьер сомнений, скептицизма отдельных высоких сухопутных военачальников в отношении боевой выучки флота, который на деле им доказал свою способность наносить удары из глубины океана в любую точку планеты и любым количеством ракет, находящихся на борту подводных ракетоносцев.

Эта стрельба потребовала от личного состава К-407 высокого человеческого мужества, большой затраты сил и времени. К сожалению, все это
в дальнейшем отразилось на жизненном пути подводников. Трагически сложилась судьба командира К-407 капитана 1 ранга С. В. Егорова.
В расцвете сил, на 52-м году жизни он скончался от болезни. Ушел
и прославленный подводник контр-адмирал Ю. А. Федоров. Печально,
так как этот умнейший, храбрый адмирал мог бы принести немало пользы нашей стране. Прошло уже более 19 лет с того дня, когда РПКСН К-407 впервые в истории флота в рамках операции «Бегемот-2» выпустила весь свой боезапас — 16 баллистических ракет — из-под воды. Эта уникальная операция и поныне никем не повторена, и очень жаль бывает порой,
что о ней быстро забыли. Так уж совпало в истории: с одной стороны — героизм, мужество советских подводников, а с другой — путч, о котором все теперь помнят. Поэтому сегодня необходимо помнить о тех людях, которые, невзирая на трудности нашего времени, с честью пронесли славу моряков-подводников Российского флота.

П. В. Середюк
Фрагмент статьи из сборника "Гангут" №63/2011