Хроники города Спящих

(Постапокалипсис)


ZU HILFE! HELP US! НА ПОМОЩЬ!

Мы тут, в Шверинском Замке! Вся театральная труппа забаррикадировалась в Тронном Зале. Дочь и кот засели в башенке Петерменхена, палят по зомби из мушкета. Я с Никлотом верхом на коне, докладываю об обстановке. Зомби захватили театр! СПАСИТЕ !!!!


1. Затмение (страницы из дневника Мышки)

… Снова этот отвратительный сон! Пустынные сумеречные улицы… Обгорелые развалины… Над кучами старого хлама курится серый дым, смешивается с таким же серым тлетворным туманом, стелющимся клочковатой массой над развороченными тротуарами… Смерть. Она таится в темноте низких, заваленных отбросами подворотнях уцелевших домов, за приоткрытыми дверями подъездов, она тихо крадётся сзади… Она — повсюду!

***

Пронзительный вой сирены разрезал тишину ночи.

– Внимание! Граждане! Наш город захвачен зомби! Это не розыгрыш! Просьба соблюдать спокойствие и оставаться дома! Блокируйте двери ваших жилищ!

00:05. Громкий, полный отчаянья вопль за тёмным окном… приглушённый звук падения… Снова тишина. Сосед сверху, скандальный, слабонервный тип. Нервы не выдержали...

Значит, оно свершилось — то, чего все так давно ожидали. И что же теперь?..

00:30. Минуты тянутся вечно. Нет, не возможно вот так просто сидеть — и ничего не делать! Оглядываюсь вокруг — пусто. Почти всё распродано…

00:45. Шаги за дверью. Стук. Зомби!!! Вот и до меня добрались… Удары сильные, хотят сломать!..

– Мышка! Мышка, это я, открой!!! Слышишь?!!

Дверь слетает с петель; сильные руки обнимают меня, крепко-крепко… Серж! О Господи!.. Он ведь обещал, что не бросит! И пришёл…

– Ну, Мышка, совсем от страха рехнулась!.. Надо спешить! Кидай в мой мешок всё, что горит!

Что горит?.. Свеча… Зажигалка, новая… Табуретка… Блокнот... Ручка — она с ножиком, перочинным!..

1:10. Шарканье на лестнице… Неясное бормотание…

– Давай, Мышка, не дрейфь! Прорвёмся! Только не тормози!

Серж хватает меня, тащит вниз, точно куль с тряпьём, походу с силой отпихивая в сторону смердящее чудовище, имеющее лишь отдалённое сходство с человеком… Мы бежим куда-то по тёмной улице…

***

Который час?… Сколько времени блуждаем мы по этому тёмному, холодному подземелью?.. Несколько часов?.. Или несколько дней?.. Голова раскалывается…

– Не унывай, Мышка! – Серж на ходу оборачивается ко мне. В тусклом свете карманного фонарика его лицо кажется маской шута. Он останавливается, даёт мне хлебнуть из жестяной фляжки. – Скоро прийдём!

Я пью обжигающую жидкость и смеюсь. Скоро?.. Мне всё равно…

***

...Как холодно!.. Ледяной ветер пробирает до костей. Меня трясёт от озноба. Серж рядом, он пытается согреть меня в своих объятиях.

– Где мы, милый? Как темно вокруг!
– Это затмение, Мышка. Как ты? Можешь идти?
– Не знаю… наверное. Только слабость и голова кружится… Который час?
– 20:10.
– Что это там, вдали?
– Пожар. Наш город горит.

Пожар. Мой ночной кошмар!..

– Зомби не жалуют огонь, – Серж смеётся. – Для них он слишком горяч…

Красивое лицо Сержа искажает болезненная гримаса, из горла вырывается сдавленный стон…

– Милый… твоя рука!
– Пришлось пожертвовать. – Серж отхлёбывает из фляги, силится усмехнуться. – Надеюсь, она этому зомби поперёк горла стала… Зато обе ноги целы! Надо идти, Мышка, пока они сюда не добрались.

***

7:30. Как тихо вокруг! Как будто сюда, до этого глухого уголка ещё не добралась весть об апокалипсисе… Покатые стены низкой подворотни, давшей приют нам и ещё двоим несчастным, освещены оранжевыми сполохами двух костров.

– Теперь моя очередь заботиться о тебе, милый. Отдыхай. Зомби сюда не доберутся. А я… я постараюсь поскорее вернуться. Мари, Сауль, позаботитесь о нём?

Брат и сестра, близняшки лет девяти, пролепетали утвердительно. Они, хоть и малы, но знают, что делать.

***

Стемнело. Моя вылазка оказалась удачной — я выменяла блокнот и ручку-ножик на палку колбасы и пол-буханки чёрствого хлеба. В моём рюкзаке — бинты, спирт и ещё всякая всячина — надеюсь,брошенная хозяевами аптека не обеднеет. Мне посчастливилось, Серж, я возвращаюсь не с пустыми руками. Прости, что так долго!

– Серж?

Тишина. Огонь костров почти погас. Нет, не могло случиться самое страшное! Дети крепко спят. А Серж… Какой он бледный… Нет!.. Нет!!! Ты ведь не умер!!!

– Мышка… Мышка, не плачь! Я ведь живуч, как таракан, – его ясные серые глаза смеются. – Знаешь, Мышка, в отличие от этих дохлых истуканов у нас есть разум. И поверь: уж мы-то придумаем, как с ними справиться!
Хроники города Z, изображение №1


2. Гильдия Мародёров

– Воруешь?

Вздрогнув от неожиданности, я замерла, боясь даже вдохнуть. Заметили! Ну надо же… Ха! А на что, собственно, я рассчитывала? Знала ведь: когда-нибудь эта лафа должна закончиться…

– Господин, я всего лишь… – начала я, медленно оборачиваясь.
– Стоп! Замри. Подними руки.

Я послушно повиновалась.

Тип, заставший меня врасплох за моим занятием, выглядел брутально: высокий широкоплечий качок в кожаной косухе на голое тело и драных камуфляжных штанах, на жилистых запястьях кожаные ремни, чёрные как смоль волосы всклокочены, лоб стягивала зелёная, замараная кровью бандана. За плечами — рукояти двух мечей… Голос качка звучал на удивление мягко — едва ли не ласково.

– Тэк-с… давай сюда! – шагнув ко мне, качок решительно отобрал у меня мой полотняный мешок. – Ну-ка посмотрим, что тут у нас… – проговорил он, ощупывая добычу так деловито, будто хирург — живот пациента. Затем заглянул внутрь и хмыкнул: – Не густо. Что ж так скромно, э?
– Нам много не нужно, – ответила я, немного смущаясь под его взглядом. – Только самое необходимое.
– «Нам»?
– Мне… и ещё троим несчастным. Двум больным детям и одному раненному… – ком, подступивший к горлу, заставил меня умолкнуть.

Качок пристально поглядел на меня.

– Пошли! И не вздумай орать: зомби вокруг, – сказал он и, крепко схватив меня за руку, потащил за собой…

***

… Место, куда меня «конвоировал» качок, более всего напоминало временный лагерь беженцев, что в принципе, учитывая настоящее положение вещей, не было странным. Равно как и то, что лагерь располагался в подземных катакомбах. «Сейчас меня приведут к королю гоблинов, который и определит мою дальнейшую судьбу, – подумала я, невольно вспоминая Толкиена. – Или быть съеденой, или...»

Однако здесь было определённо уютнее, чем в пещере у гоблинов! Откуда-то пахнуло едой… Желудок свела голодная судорога…

– Вот, – сказал качок, подводя меня к небольшой кучке людей, – принимайте!

Люди расступились и я оказалась лицом к лицу с…

– Привет, малява! Не ожидала?
– Грегор?!!

Грегор Дольски… Когда-то, – мы тогда учились на первом курсе Меда, – он пытался за мной приударить. Но у меня уже тогда был Серж…

– Я почему-то так и думал, что он о тебе говорил, – сказал Грегор и усмехнулся. – Ты можешь идти, Бэр. Найденное верни хозяйке.

Качок кивнул и, положив мешок у моих ног, удалился.

– Серж… он у вас! – воскликнула я.
– Разумеется, – ответил Грегор, – мы живых не бросаем. О нём хорошо заботятся. Что в мешке? Хотя, – продолжил он, не дожидаясь от меня ответа, – я догадываюсь.

Да. Там были еда и медикаменты. Их воровали все, кто пытался выжить. Я не являлась исключением… Подняв мешок с пола, я протянула его Грегору.

– Возьмите. Это для раненных.
– Очень похвально. Ты ведь медсестра?

Без диплома. Экзамен должен был состояться в этом году…

– Заботиться о больных и раненных теперь будет одной из твоих обязанностей. Надеюсь, у тебя нет никакого повода отказываться?

– Ты попала сюда, к нам, – продолжил Грегор, отвечая на мой невысказанный вопрос, – а это значит: стала одной из нас. Добро пожаловать в Гильдию Мародёров!

– Нас, выживших, – продолжал Грегор Дольски, – осталось мало. На счету каждый. Права и обязанности спаведливо распределены. Вот, ознакомься.

И протянул мне исписанный чёрными чернилами лист.

КОДЕКС ГИЛЬДИИ МАРОДЁРОВ


1. Назначение: выживание. Жизнь других дорога тебе так же, как собственная — и даже дороже.

2. Род деятельности: помощь, обеспечение, защита.

3. Принципы: поддержка, взаимопонимание, соблюдение строжайшей дисциплины и самоорганизованность. Мы друг для друга — первые номера, готовы прийти на помощь по первому зову, готовы делиться друг с другом. Мародёры своих не бросают.

4. Обязанности : разведка и добыча любыми способами всего, что может пригодиться для выживания. В особенности продуктов питания, оружия и медикаментов. Цель оправдывает средства.

5. Мародёр может — и обязан — проявлять инициативу и предлагать свои идеи.

6. Запрещено: сеять панику и раздоры, прятать заначки, саботировать, игнорировать или оспаривать приказы.Мы должны держаться друг за друга, иначе — смерть!

7. Каждый нмеет право на выживание.

– Я согласна, – промолвила я, возвращая документ Грегору и глядя ему в глаза. – Я ознакомилась со всеми правилами Кодекса. Я обязуюсь их блюсти.
– Что ж, другого ответа я от тебя не ожидал услышать, – сказал Грегор и улыбнулся.

Интересно, а знал ли он, что я давно живу по этому кодексу?


3. Она

«Ты прекрасна! О Боже, как ты восхитительна в своей царственности! Никто не сможет сравниться с тобой, единственная моя!»

… Он работал допоздна и возвращался домой, когда ночная мгла окутывала старый город, а звёзды ярко сияли на тёмно-синем, почти чёрном небосводе. Она озаряла его путь, когда он устало брёл по узким тёмным улочкам, на которых не было ни единого фонаря. Он останавливался и глядел на неё — и тогда одинокое сердце его наполнялось радостью. Часами он мог глядеть на неё, восхищаясь. Но она была холодна и далека — слишком далека от него…

И вот однажды он увидел Её — в окне одного из старых домов, мимо которых проходил каждый вечер. Она улыбалась, но прекрасное лицо её было печально — как светлый лик той, что освещала его путь, сияя на ночном небе. Он хотел окликнуть её, но побоялся — она показалась ему неприступной, как королева.

Теперь он возвращался домой только этим путём — для того лишь, чтобы увидеть её, хотя бы издали. Он потерял сон, слагая для неё прекрасные поэмы, сочиняя самые нежные мелодии. О том, что она когда-нибудь, услыша его творения, благосклонно примет это духовное подношение, он мог лишь мечтать…

Всякий раз, покидая свой дом, он радовался в предвкушении, что вечером он вновь увидит свою возлюбленную. Пускай она не знает о нём! Ему достаточно лишь увидеть её…

А однажды случилась беда. Мир вывернулся на изнанку.

Жители города оказались в плену страшной болезни. Всё больше живых трупов бродило по улицам в поисках своих жертв. Живые же сидели, запершись в своих жилищах, боясь высунуться на улицу — в страхе быть сожранными заживо отвратительными монстрами. Или самим превратиться в монстров…

Он был заражён. Он знал это. В тот день, – он, как обычно, возвращался со службы, – ему едва удалось спастись бегством от толпы зомби. А дома он обнаружил на своём плече глубокую царапину…

Он ничего не мог поделать. Он сидел, запершись в своей крохотной убогой комнатушке, со странной покорностью ожидая скорого конца и лишь глядел в окно, рисуя в своём воображении её прекрасный светлый лик. Сознание его медленно меркло… В последний момент он решился — распахнув окно настежь, он вскочил на подоконник. Взгляд на глубокое ночное небо, – какая ясная, лунная была эта ночь! – и один лишь шаг!..

***

… Один из многих. Серая тень, бредущая куда-то, качаясь из стороны в сторону — живой труп, снедаемый вечным голодом, постоянно рыщущий в поисках жертвы. Он — то, что было раньше человеком. Таких, как он, много. Зомби…

… Переулок, в который он забрёл случайно, был тёмен и пуст. Что привело его сюда? Чья-то магия? Или давнее воспоминание, всё ещё теплившееся в его разлагающемся мозге? Поравнявшись с каким-то домом, он привалился к облупившейся кирпичной стене и замер неподвижно, словно глиняное чучело.

Дверь дома напротив медленно приоткрылась. Из-за неё, боязливо выглянув наружу, выскользнула девушка. Оглядевшись по сторонам с опасливой осторожностью, она легко сбежала с высокого выщербленного крыльца и, не заметив того, кто притаился в тени, крадучись, двинулась по переулку.

Что это?! Или в живом трупе вновь затеплился огонёк жизни?! Глаза, когда-то потухшие, загорелись вновь, сверкнув красными искорками.

Да, это была она! Светлый лик, печальный взгляд огромных серых глаз… Неужели она снизошла к нему, его ненаглядная, его единственная?! Его любовь!

– Она! – вырвался из горла хриплый приглушённый возглас — серая тень, отделившись от стены, шатаясь, двинулась следом за удаляющейся хрупкой фигуркой. – Моя!

Резко обернувшись на звук, девушка пронзительно вскрикнула в испуге, бросилась было бежать… В ужасе, она пыталась вырваться из крепких объятий зомби… но было поздно.

Слишком поздно!


4. Вед

– Это самая неудачная из всех наших вылазок, – пробормотал Грегор Дольски, глядя, как в пещеру вносят окровавленные носилки с ранеными. – Всех — в изолятор! Вы двое — в охране. Они вскоре станут опасны…

На его лице появилось выражение полной растерянности.

– Я знаю, что надо делать, ком, – промолвил высокий парень; он был худ: длинный серый плащ болтался на нём, как на жердине, капюшон закрывал его лицо почти полностью.
– Эй! Ты кто?! – воскликнул Грегор, в изумлении уставясь на незнакомца, мысленно дивясь, как это он его не заметил сразу.
– Ещё один выживший, командир, – подал голос Бэр, вошедший в пещеру следом за последним раненным. – Помогал отбиваться от зомби. Если бы не он, никто бы не вернулся…

Сощурясь, Грегор оглядел незнакомца с ног до головы

– Ты, я вижу, не местный, – заметил он. – Откуда ты, человече?
– Издалека, – последовал пространый ответ. Голос незнакомца, низкий и глубокий, гулким эхом отражался от густого каменного свода пещеры.
– Каким же ветром занесло тебя в наши края? – осведомился Грегор.
– Попутным. Мои знания и умения могут вам пригодиться.
– Скажи хоть, как зовут тебя?
– Если это столь уж важно… Зови меня Вед.
– Ага, как раз шарлатанов нам и не хватало, – ворчливо пробормотал Грегор, изподлобья глядя на незнакомца, но тут же осёкся. – Что ж, действуй, если знаешь, что надо делать… ведун.

***

Состояние раненных, собранных в изоляторе, было поистине удручающим. Некоторые ещё стонали, но большинство лежало, вытянувшись на импровизированных лежаках, не издавая ни звука.

– Плохой знак, – заметил Вед, глядя на инфицированных через дверную решётку.
– Значит, ничего нельзя сделать… – с безнадёжностью в голосе проговорил Грегор.
– Я этого не говорил. Мне потребуется содействие.
– Что тебе нужно?
– Осиновые дрова, – ответил Вед, оборачиваясь. – Родниковая вода. Часть тела зомби, чем гнилее — тем лучше. Медицинский спирт.
– Есть водка. И виски…
-Спирт был бы предпочтительнее.
– Есть медицинский! – звонкий девичий голос эхом отразился от стен. В круг света выступила маленькая хрупкая девушка.
– Мышь выбралась из своей норки, – пробормотал Грегор, косо зыркая в её сторону и невольно усмехаясь.
– Хорошо, – кивнул Вед. – Кроме того, мне потребуется кровь человека, пренесшего клиническую смерть. Если только среди вас нет того, кто выжил после укуса зомби…

Звук приближающихся шагов.

– Я — такой человек!

Из темноты туннеля, ведущего в нижние катакомбы, показался парень. Он был почти так же высок, как ведун, худ и смертельно бледен. Пустой левый рукав его рубахи завязан узлом.

– Серж!.. – воскликнула Мышка, мгновенно оказываясь рядом с ним.
– Вот и свиделись, – едва слышно проговорил Вед.
– Да уж, свиделись, – Серж усмехнулся. – Если мой клеточный материал и ткани могут пойти на пользу, то я к вашим услугам… мессир.

Смерив его внимательным взглядом, Вед кивнул.

– Дрова должны быть непременно осиновыми? – спросил Грегор.
– Непременно, – последовал ответ.

Один из раненных застонал — тихонько так, жалобно…

– Сколько у нас времени в запасе? – спросил Грегор, глядя в его сторону.
– Самое большее — 48 часов, – ответил ведун.

***

… Золотистые отблески пламени костерка, разведённого посреди небольшого каменного зала перед изолятором, отплясывали на его стенах причудливый колдовской танец; в их свете лица людей, расположившихся в дальнем углу, казались странными, гротескными масками. Они заворожённо следят за действиями чародея. На костре медный котёл, наполненный родниковой водой; вокруг в определённой очерёдности разложены ингредиенты исцеляющего зелья (некоторые из них Вед принёс с собой) — обёрнутая пластиковым пакетом полуразложившаяся кисть зомби, истолчённый в порошок корень женьшеня, ветви и листья можжевельника, алая гроздь рябины. Низко сконяясь над поражёнными, он проводит над ними рукой, что-то тихо шепчет, едва шевеля губами…

– Мёртвая плоть, сгори в осиновом огне! Обратись в прах!..

Горячие огненные языки с жадностью поглотили кисть зомби; серое облако отвратительно смердящего дыма заволокло зал — и рассеялось, вытянутое сквозняком. Не опасаясь обжечься, Вед зачерпнул из костра горсть пепла и, не переставая шептать заклинания, бросил в закипающую воду. Затем — можжевельник, женьшень и рябиновую гроздь… Наконец настало время добавить в зелье последняя — и самая главная — составляющая. В отсветах пламени блеснуло остриё жертвенного ножа.

– Кровь должна быть свежая! – сказал чародей, обращаясь к Сержу.
– Знаю, – Серж кивнул.

И, шагнув к Веду, не колеблясь, протянул ему свою единственную правую руку.

***

– Теперь надо ждать, – промолвил Вед, только что вливший глоток зелья в рот последнему раненному.
– Думаешь, поможет? – спросил Грегор.
– Поможет, – ответил чародей.

Подняв глаза, он встретился взглядом с Сержем.


5. Последний проблеск

… Холод… Туман… Мы идём. Куда? Куда все. Хочу есть. Все хотят… Пахнет… Вкусно!

Еда! Почему кричит?.. Бежит… догнать! Жрать — жрать — ЖРАААТЬ!!!

Боль?.. Зачем? Страшно?.. Зачем? Пусто — пусто — пусто!..

***

Есть… Есть… Хочу есть!!! Темно… Голод… Они идут! Запах — еда! ЕДА! Бежать — следом — пахнет!!! АРГХХХХ!!! Вкуууснооо! Мозгиииии — хам-ням-ням!!!

***

Холод…. Устал. Спать. Лечь — почему?.. Зачем?.. Голодно… Идти — искать… Еда-а-а… пахне-е-ет!!! Искать!..

Звук — где? Скрипка… Идти — туда… Иска-а-ать!..

Темно. Дверь — плохо! ЛОМ-МАТЬ!!! Здесь! Я… она… Люби-ить! Страх — пахнет!!! Кричать — зачем?

– Э-то… я!.. Жи-из-зель!.. Эд… вард…

Крик. Страх… Запах!.. Еда-а-а!!!

Вкусно-о! Рука… её... Моя… Моя скрипка!

***

...Запах!.. Люди… много…

Удар — больно? Зачем? Я… ведь… не… Выстрел… больно…

Про…сти!..


6. Волчёнок

…Серые туманные предрассветные сумерки окутывают старый город. Узкие улицы пустынны. Он медленно крадётся вдоль стен домов, то и дело оглядываясь, готовый к любой неожиданности — ибо туман таит в себе опасность. Боится ли он? Наверное. С самого начала он взял себе за правило не думать о том, что ему страшно. Всем страшно. Подхватить вирус и превратиться в монстра… Быть растерзанным монстрами, бывшими людьми ещё недавно… Или просто умереть от голода.

Может, голодная смерть банальна в сложившихся обстоятельствах? Но почему же?! Все припасы закончились, доедены даже испорченые продукты… Есть, правда, выбор: или лечь и умереть, или выйти на улицу и быть съеденым зомби — в таком случае смерть будет болезненной, но не такой мучительной… Либо самому съесть… и выжить! Он выбрал третий вариант.

Так уж легла карта. Они остались совсем одни — никто не пришёл на помощь двум братьям. Все думали только о собственной шкуре, никому не было никакого дела до каких-то мальчишек, оставшихся сиротами, один из которых был болен. «Нифиво! – сказал сосед с нижнего этажа. – Помрёф — одним фтом меньфе будеф!» Потом, убегая, они видели его труп: он валялся, разлагаясь, посреди улицы в луже крови – обезображенное тело, без мозгов в прогрызенном черепе. Что ж, зомби восстановили справедливость…

***

– Сын мой! Что ты делаешь?! Опомнись! Он ведь был при жизни твоим братом! Братом во Христе! Издеваться над трупом — это святотатство! После твоей смерти тебе зачтётся…
– Братом? – прохрипел он, медленно поворачиваясь; в руке его блеснуло широкое лезвие ножа. – Братом?!
– Сын мой!.. – прошептал священник дрожащим голосом, в ужасе таращась на худого подростка; в бледном свете ламп аварийного освещения, горевших в морге, лицо его казалось лицом мертвеца. – Ты ведь н-не… н-не б-будешь!..
– Не буду? Почему? – обернувшись, он взглянул на труп, лежащий на железном столе и, ласково улыбнувшись, шагнул к священнику. – Как там сказано, святой отец? «Берите, ядите! Сие есть тело моё.» ?
– Ты… ты н-не сделаешь э-этого! Волчёнок!!! – пролепетал священник, пятясь, пока не упёрся спиной в холодную стену; лоб его покрывали крупные капли пота. – З-зомби!!!
– Нет пока ещё, – возразил он. И вонзил нож по самую рукоять — туда, где билось сердце. Сердце того, кто, кичась ложным милосердием, закрыл двери своего дома перед двумя несчастными детьми, остро нуждающимися в помощи и поддержке.

***

… Что-то варилось в старой помятой кастрюльке, пристроенной над небольшим костерком, разведенным прямо на каменном полу подвала, в котором находилась заброшенная котельня. Место, где нашли приют Джеймс и его младший брат, Ричард.

– Как вкусно пахнет! – ворох старого тряпья, лежащий в углу, зашевелился, из него показалось бледное личико мальчика лет восьми; в отблесках пламени костерка его огромные тёмные глаза с залёгшими под ними тенями лихорадочно блестели. – Что это, братец Джеймс?
– Это суп, малыш, – промолвил тот, поднимаясь. Склонившись над кострюлькой, он зачерпнул немного горячей жидкости выщербленной чашкой и, подсев к брату, поднёс её край к его сухим воспалённым губам.
– Вот, попробуй мою стряпню, – промолвил Джеймс. – Не торопись только — а то обожжёшся!
– Как вкусно, братик! – прошептал мальчик, сделав глоток. – Совсем, как мама готовила!.. Ты достал мясо?!
– Я нашёл свинью, очень жирную, – ответил Джеймс, хмуро глядя куда-то в сторону. Затем взглянул на брата и улыбнулся. – Теперь у нас есть много мяса, брат. И ты обязательно поправишься!

Маленький Дик взглянул на брата и тихонько засмеялся.


7. Из дневника одного зомби

«...Уже почти месяц наблюдаю за ними. Обычная семья: муж, жена, двое детей, ещё один — инвалид… Нет! Не обычная. Он — профессор. Великий человек! Он — тот, который помог вернуть зомби более-менее человеческий облик. Вакцина, изобретённая им сотворила чудеса: наши тела перестали разлагаться, многие снова смогли мыслить, в том числе и я… Инстинкт преследования жертвы, жажда крови, постоянный, всепоглощающий голод были подавлены. Зомби снова могли жить полноценной жизнью. Могли работать. Платили, правда, мало . Хватало только на кое-какую одежду да на пропитание - лабораторные мозги.

В общем-то всё было не так уж и плохо, вот только… Хочется, ах как хочется порой настоящих, живых мозгов, а не заменителя , выращенного в пробирке!

...Бывало, забредал я на кладбище — авось похоронили кого-нибудь… Почему-то мне никогда не везло — другие были быстрее, чем я…

...Как-то раз ночью, роясь в какой-то могиле в надежде на случайную удачу, я нашёл старый кейс…

Я богат! Так много денег у меня никогда не было, даже в бытность мою человеком!.. Да только вот нужны ли они сейчас мне, зомби? Так или иначе, но кейс я припрятал в схоронке, о существовании которой никто, кроме меня не знал.

...Вчера я снова проходил мимо дома профессора. И случайно подслушал разговор его и жены. Брат профессора, инвалид, должен быть срочно прооперирован. Операция сложная и слишком дорогая…

Нет денег на операцию… Вот тебе и раз!.. Внезапно меня озарила идея: а что, если… Кейс был со мной — я решил его перепрятать…

Набравшись смелости, я постучал в дверь. Открыла жена. И я предложил ей то, в чём они нуждались сильнее меня. Меня пригласили войти.

Профессор долго и внимательно глядел на меня. Не знаю, вспомнил ли он того кровожадного монстра… Затем но спросил, что мне нужно взамен. Я не ответил ему. Но он и так знал, чего бы мне хотелось.

– Я болен, – сказал он. – У меня рак, неизлечимая стадия. Завтра ко мне явится врач, чтобы… – он вдруг осёкся. Его голос звучал твёрдо, когда он заговорил вновь. – Когда я умру, ты можешь взять мой мозг. С моей стороны, это ничтожная плата за то, что ты для нас сделал.

Я никогда никому не говорил об этом. Я смог лишь написать...»


8. Торжество разума

– А, в сущности, всё не так уж и плохо, – заметил плотный коренастый мужчина, отрываясь от чтения газеты и задумчиво глядя куда-то за окно. – Мозги тут у кого есть, а?
– Мозги-и-и-ииии!!!
– Не раскатывай губу — губосворачиватель сломался!
– Моз-ги-и-и-и-ииии!!!
– Получишь ты свои мозги! Только заработай сперва.
– А что, Павлик, – промолвила Клавдия, его жена, вешая на тремпель своё любимое платье, – это была отличная идея — с картошкой-то! Моя спина уже ни к чёрту на поле карячиться. А наш молодец-удалец всю тебе картошечку выкапает и в погреб стащит. Только правильное задание дай ему. Ах ты мой пушистик!

Пушистик — худой долговязый парень с серым, как у мертвеца, лицом – сидел на корточках в небольшом вольере и тоненько ныл, при этом весьма выразительно поглядывая на Павлика.

– Пушистик, ха! Придумала ведь! – проворчал Павлик, косясь в сторону вольера. – И надо же — пригреть полузомби! То ли дело — нзамби! Они тебе и на поле работники, и дров наколят. И всё удовольствие за какую-то пару горстей риса!
– Нзям-би! Нзям-би! – смеясь, повторила нараспев симпатичная девчушка с рыжими косичками, которая, устроившись в своём укромном уголке, мастерила мешочек гри-гри. – Пушистик хороший!
– Доця моя ненаглядная! – воскликнула Клавдия, откровенно любуясь своим чадом. – Не-е, Павлик, ты не прав! Оно-то, конечно, хорошо, но эти гастарбайтеры из Африки, хоть и жрут мало, да стоят дорого. Валютой за них плачено… Пушистик же нам дешевле обходится. Лабораторными мозгами теперь на каждом углу торгуют! Да и жалко его…
– Да, жалко!.. – вздохнул Павлик. – Он и в бытность свою человеком умом не отличался. Отсталым был.
– Вот я и говорю! – кивнула Клавдия. – А насчёт Нзамби… – в её взгляде, устремлённом на маленькую дочь, промелькнула серьёзность. – Самим надо всё уметь. Когда наша доця вырастет, устроим её в институт шаманизма и некромантии.

Павлик внимательно взглянул на дочь и кивнул.

– Ты слыхала, что в школах ввели обязательный предмет — Зомбиведение? – Павлик продемонстрировал жене газету.
– Разумеется! Об этом мне давно известно. Да они уже в садике мешочки гри-гри мастерят! На мой взгляд, это правильно. Чем раньше ребёнок узнает обо всём — тем лучше. Для всех, – добавила Клавдия под конец.

***

Да, это было начало новой эпохи. Мир постепенно приходил в себя после зомби-апокалипсиса. Надо было идти дальше — и люди учились —жить рядом с зомби, управлять ими, сотрудничать. И не бояться.

Страшно лишь то, чего мы не знаем. Темнота — это всегда неизвестность. Стоя перед тёмным чуланом, мы боимся даже заглянуть в него — ибо не знаем, что нас там ожидает. И рисуем в своём воображении нивесть какие ужасы… Страх — это незримая, но прочная преграда, барьер, который не каждый осмеливается переступить, находясь в плену собственных глупых предрассудков. Однако те, кто всё же решается, наконец, сделать этот шаг, понимают, что все страхи их были напрасны. И они смело идут дальше — открытые для всего нового, до сих пор им неизвестного.

Возможно, дальше на пути будет возникать не одна тёмная комната — новая преграда, которую надо преодолеть. Ещё один жизненный экзамен…


9. Всему делу венец…

… Предзакатные сумерки окутали старый город. Небеса были ещё светлы и лишь на западе он был подкрашен багровыми отсветами заходящего солнца.

Узкие улочки были тихи и пустынны; на них всё ещё можно было встретить редких прохожих, спешащих к семейным очагам, где их ждали близкие, дорогие им люди. Один вдруг остановился, будто вспомнив о чём-то, и, подняв голову, устремил взгляд на полную луну, взошедшую на быстро темнеющем небосклоне. Бледное измождённое лицо его озарила улыбка.

– Любимая!.. – прошептал он с улыбкой. И, радостно вздохнув, заторопился домой. Там, сидя у распахнутого настежь окна ждала его она…

Где-то тихо пела скрипка…

… На одной из выщербленных каменных ступеней узкой лестницы, ведущей к высоким массивным дверям полуразрушенного старинного замка сидели парень и девушка. Взгляды обоих были устремлены на ночное, усыпаное звёздами небо.

– Как красиво! – проговорила девушка.
– Сегодня полнолуние, – сказал парень, нежно обнимая девушку за хрупкие плечи и привлекая поближе к себе.

Некоторое время оба молчали и лишь задумчиво глядели на засыпающий город.

– Я помню, как всё было… – наконец тихо проговорила девушка. – Всё, до мельчайших деталей!
– Такое нельзя забыть, Мышка, – голос парня звучал как эхо.
– Как будто всё это — нашествие зомби, и боль, и голод, и всепоглощающий страх — всё это было не с нами. Как страшный сон!..
– Слишком реалистичный сон… – покачал головой парень.

Внезапно налетевший порыв прохладного ветра шевельнул пустой рукав его рубашки, завязаный узлом…

– Как хорошо, что всё позади, – вздохнув, сказала девушка. – Жаль только, что погибших на вернёшь. Грегор… Мальчишки… Вед… Скажи, Серж… – она на миг замялась, всё ещё не решаясь спросить своего любимого о том, что ей давно не давало покоя. – А этот Вед… Ведь вы с ним давно знакомы?
– Давно.

Взгляд светло-серых глаз Сержа был устремлён куда-то вдаль.

– Он был моим учителем… Он им и остался.

***

… Занималось утро. Туман, окутывавший спящие улицы лёгкой сиреневатой дымкой, спрятался в заболоченных низинах, окружавших город словно обережный круг.

Небо над спящим городом медленно светлело. Робкие солнечные лучики позолотили горизонт, проникли в каждое окно. Мир медленно пробуждался, радуясь новому, пока ещё неизвестному будущему…



10. Это же просто праздник какой-то!

(Ближайшее будущее. Посвящается моим друзьям-мексиканцам.)

Уий! Сегодня у нас намечается вечеринка по поводу окончания первого семестра!!! Соберутся все некроманты и шаманы, не считая нас, зомбаков… Ну, а что?! Я, к примеру — зомби… Многие из нас зомби, только бывшие, благодаря вакцине. И, кстати, нам, зомбакам поручено подготовить вечеринку. Об угощеньице позабочусь я…

***

– Отворяй, хозяйка! Народ привалил! – слышится из-за дверей нестройный хор множества голосов.
– Заходите, коли не шутите!

В зал заваливает толпа весёлых студентов Университета Магии и Шаманизма.

– Вот это да!
– Круто!
– Как пахнет вкусно!
– Ух ты! Маринованные головастики! Деликатес!
– Убицца можна! – раздаётся со всех сторон.

Все быстро усаживаются за стол.

– Хоть расскажи, что за блюда! – требует Фернанда с некрофака, указывая на несколько блюд, которые она уже успела попробовать. – Вкуснотища ужа-асная! И рецептик!
– Так, – говорю я. – Вот это — рисовые шарики с начинкой из невылупившихся утят. Варишь клейкий рис, как на онигири, добавляешь чёрный сезам и мирин. Ставишь охлаждаться. Берёшь десять зародышей утки — таких со-очненьких, сладеньких! – и обжариваешь на утином сале; добавляешь по вкусу перец и соль. Рис делишь на десять порций. Из каждой делаешь лепёшку, в средину которой кладёшь обжареный зародыш, закрываешь края лепёшки — и катаешь аккуратный шарик. Украшаешь рубленой петрушкой. Ну как?

Фернанда вгрызается в рисовый шарик.

– Ув-в-вафно фкуфно! – отвечает она. – А это?
– Гуляш из гусениц шелкопряда. Килограмм жирных, мясистых гусениц, желательно живых маринуешь в бальзамическом уксусе. Отдельно рубишь кило лука, обжариваешь на оливковом масле до румяного цвета, выдавливаешь туда четыре зубчика чесночка, добавляешь свежие протёртые помидоры. И наконец — гусениц! Приправляешь по желанию, тушишь ещё пять минут и — вуаля!
– Ты волшебница! – гудит Бэн, один из шаманов.
– Попробуй ещё супчик из вайнбергских улиток! – рекомендую ему. – И саранчу в кляре.
– Вкусняшка! – сообщает ему Кевин, аппетитно хрустя закуской.

– Ах, какие ароматы с кухни! – вдруг восклицает кто-то из магов. – \ Что печётся?
– Печеньки из спирулина, – сообщает его сосед доверительным шёпотом. – Объедение! Я пробовал как-то раз...
– Рецепт! – требует Фернанда, стуча по краю стола указательным пальцем, на котором красуется элегантный перстень с черепушкой.

Я с улыбкой киваю.

– В полнолуние идёшь на болото и собираешь тину. Сушишь. Смешиваешь с мукой, яйцами и корицей. Печь не дольше десяти минут при температуре 180 градусов.
– Вот не ожидал, что зомби столько может помнить! – воскликнул сосед, сидящий справа. – О! Тараканы в шоколаде!!!

(Он, кажется, с зомбифака?.. Думаю, стоило бы к нему наведаться когда-нибудь…)

________________________

04.03.2020, Шверин