Обреченная. Наперекор судьбе. Глава 31. Больница

Но затишье оказалось временным.

— Ну что ж, все так живут, — горестно вздыхала Марина/

Она хорошо понимала, что пока ей остается лишь одно — терпеть и ждать.

Не зря же говорят в народе:

— Бьет — значит, любит.

Может, если бы не любил, давно бы выгнал ее вместе с ребенком. А он ничего для них не жалеет, балует и ее, и Мишу, задаривает подарками.

У них была бы самая счастливая семья в мире, если бы не периодические вспышки гнева супруга. Особенно злым, мрачнее тучи, он приходил от родителей — каждую субботу муж навещал папу с мамой.

— Представляю, что ему там на меня наговаривают, — думала Марина. — Хорошего уж точно не скажут. А если он поделился с ними своими сомнениями, мне вовсе не позавидуешь…

В тот день вечером муж опять пришел от родителей. По его мрачному лицу Марина сразу поняла, что его накрутили, и он злой, как черт.

— Ну, все, готовься, жена, — тихо сказала себе Марина, внутренне сжавшись, и приготовившись к самому ужасному.

— Тварь, какая же ты тварь, — твердил он, когда она упала, а он молотил ее ногами в тяжелых офицерских ботинках. Он бил ее с холодной и злой настойчивостью, и никак не мог остановиться.

Может быть, ему стало бы легче, если бы она заплакала и начала молить о пощаде. Но Марина молча терпела, пока внутри что-то не хрустнуло, и она не потеряла сознание от боли.

Муж сам позвонил в «скорую помощь». В больнице сразу же сделали рентген и диагностировали перелом двух ребер.

Оставив сына в приемной, он бегал по коридорам, раздавая врачам конверты, коньяк и конфеты. Казалось, что ему действительно очень больно за нее, и он искренне переживает.

— Пожалуйста, Иван Иванович, сделайте все, чтобы моя жена поправилась, — умоляющим, плачущим тоном заботливого супруга просил Володя лечащего врача.

— Да не волнуйтесь Вы так, все будет в порядке с Вашей женой, — обнадежил его седой доктор в белом халате, не забыв при этом взять и положить в оттопыренный карман халатика заранее приготовленный конверт.

— Наверное, правду говорят, что садисты с виду — самые приятные и благовоспитанные люди, — горькие мысли вертелись в голове у Марины.

— Воплощенная добродетельная забота и любовь. И доброжелательность. Просто святой, а не муж.

Нужно было еще хорошенько подумать, что сказать врачам.

Муж ее ни о чем не просил, она сама приняла решение. Для всех будет лучше, если она скажет, что неудачно упала с лестницы.

В больнице пришлось пролежать целый месяц, пока не срослись ребра.

Возможно, после этого случая муж боялся сам себя, но теперь он сторонился Марину, спал один в зале, оставив им с малышом спальню.

Он был неизменно вежлив с ней и холоден с сыном.

Марина долго думала и много читала, что нельзя жить с садистом. Она теперь знала, что они никогда не останавливаются. В следующий раз может произойти все, что угодно.

В субботу муж пришел в хорошем расположении духа, принес Мишеньке радиоуправляемый вертолет, научил пользоваться новой игрушкой и пультом, поиграл с ним, дожидаясь, пока Марина накроет на стол.

Сегодня она приготовила запеканку из цветной капусты и пожарила мясо по-французски в духовке. Мясо получилось отменным — с хрустящей корочкой из тающего во рту сыра. Придраться совершенно не к чему.

Супруг сегодня был в благодушном настроении и поужинал с удовольствием.

— Спасибо, было очень вкусно, — сказал он, отодвинув тарелку.

Марина налила мужу чашку его любимого желтого китайского чая и осторожно спросила:

— Володя, можно с тобой поговорить?

Про себя она решила:

— Была-не-была, хуже все равно уже быть не может. Нужно готовить почву, а не жевать сопли.

— Если ты никогда не сможешь меня простить и не сможешь признать ребенка по-настоящему, может быть, нам стоит развестись? — как можно мягче и как можно спокойнее произнесла она, стараясь не сбиться на длинной фразе, и не нервничать.

Она боялась показать ему, какой ужас сама испытывает от своих собственных слов.

Слово «развод» привело его в бешенство. Он вскочил из-за стола, опрокинув стул, и возмущенно спросил:

— Ты что, опозорить меня на весь мир хочешь? Мало мне того, что за нашей спиной все шепчутся?

Тут же поняв, что опять погорячился, и новая ссора до добра не доведет, он постарался успокоиться, и спросил почти мягко и ласково:

— Опять бредовая идея пришла в твою больную голову? Я столько лет пытался найти общий язык с родителями. Сколько я выдержал, когда они узнали, что мы встречаемся! Какой пресс со всех сторон давил, когда я объявил о нашей свадьбе. Я все выдержал, женился на тебе, вопреки всем и всему. Что они скажут сейчас?

— Какая разница, что кто скажет? — спросила Марина. — Ты со мной не спишь, приходишь злой. Каково мне, что я-то чувствую? Я тоже живой человек…

— Никого не касается, что ты думаешь, и что ты чувствуешь, — отчеканил муж.

— У меня есть обязательства перед обществом, перед армией, перед родителями. В нашей семье никто никогда не разводился!

Он поднял и резко задвинул стул, показывая, что дальнейшая дискуссия недопустима.

— И не забывай, что у тебя за душой ни копейки! Разговор окончен.

Своим уходом он поставил точку в разговоре, оставив Марину сидеть на кухне и думать в одиночестве.

Выхода не было — он никогда не даст ей уйти. Его абсолютно все устраивало — безответная сирота, за которую не заступится ни один человек в мире, ее ребенок, которого можно безнаказанно шпынять и издеваться над ним, зная, что никто не встанет на его защиту.

Марина постоянно ходила и плакала, ей стало казаться, что вместо крови в ее венах текут слезы.

Она всё чаще думала о самоубийстве — но что тогда будет с маленьким Мишенькой?

Умные люди-психологи писали в газетах, что нельзя терпеть побои ни в коем случае.

— Ударил один раз — ударит и другой! Искалечит или убьет! Не терпи! Уходи — советовали они с высоты своего богатого жизненного опыта.