Нищета на старость

Мой друг Николай Волков спросил себя: «Почему на старости лет оказался в нищенском существовании?»
Этот вопрос ставят перед собой люди в нашей стране чаще, чем в каких-либо, на Востоке или на Западе. Почему?
Вот что на это рассказал Николай, хороший человек 70 лет, бывший коммунист, умелый руководитель:
«С самого детства нам вдалбливали в голову, что живём в самой справедливой и счастливой стране. Висели лозунги,  кричали плакаты на каждом шагу со стен домов, были пламенные речи на собраниях о том, что надо работать на совесть, честно, с отдачей, не завидовать, а помогать рядом живущему советом, делом, сердечным участием. Одним словом призывали  жить в идеальном коммунистическом государстве. И это, с точки зрения идеологов того времени, было замечательно, прекрасно, осознанно!»
«Мы были маленькими, - вспоминает мой друг, - нам было интересно становиться октябрятами, пионерами, комсомольцами, коммунистами.
Но о том, что жизнь была не совсем такой оберегаемой правительством, стали понимать, повзрослев. Да, многое осуществлялось так, как планировали классики марксизма-ленинизма. В житейских буднях справедливость и правда побеждали, не всегда сразу, действительно, находились убеждённые борцы за счастье людей среди простых людей и руководителей или рядом с ними стоящие на партийных правах, газеты со словом «правда» боролись с несправедливостью, обманом и подлостью, призывали крепить единство общества, цементировать его светлыми идеалами.
Наши родители понимали, что надо просто приспосабливаться. (Здесь Николай Иванович, растроганно посмотрел на висящие в его кабинете портреты отца с матерью). Сначала мама жила с нами, двумя детьми, в небольшой мазанке, неприспособленной для проживания, но мама приспособилась – купила кровать, стол и даже швейную машинку. В углу стояла железная печка. Дверь наполовину состояла из оконной рамы и если встать на табурет, то можно было увидеть обычный двор с курятниками и загоном для более крупного скота. Здесь же, у двери стоял мой горшок и ведро для нечистот. Таков был сантехнический узел и, благодаря близости к двери, запах немного выветривался, а к остаткам вони привыкали. Так привыкали ко всему.
Главная особенность того времени и социального строя была в том, что где бы не трудились люди, они всегда что-то припасали для своего дома из ресурсов предприятия. Одно украденное шло на продажу. Другое – для неучтённого или плохо учитываемого государством потребления. Другими словами – люди, работающие на государство, воровали у него же самого.
Мама работала поваром – продукты всегда были дома. Тогда холодильников ещё не было, приносила на один день, от силы - на два дня. Потом нашу мазанку смыло сильным дождём и маме, как жене фронтовика, дали комнату недалеко от этого места в коммунальной квартире. В ней даже на кухне жил одинокий инспектор учебных заведений. И таким образом был заселён был весь дом, рядом – второй, третий - в глубине двора. О таком скученным месте и пелось в прекрасной и трогательной песне «Городок».
Так вот, конечно, даже работа не спасала нас, - продолжал Николай, - мама ещё подрабатывала. Она нанялась няней для маленькой девочки - дочки заведующей центральным городским гастрономом армянки Варты Аванесовны.  Деньги и те продукты, что давала хозяйка, делали нашу жизнь почти сказочной.
Но я о другом. Общество, при всём стремлении к коммунизму, не было до всей своей глубины справедливым. Оно позволяло жить людям от торговли и распределения благ в административных структурах гораздо лучше, чем остальным, стоящим внизу. Значит, вся теория руководителей партии была несовершенной и далёкой от практики. Они прекрасно понимали это, но были заложниками своего же творения, своей идеологии. Создавали органы, комиссии, какие-то структуры  и надстройки общественного характера. Но всё происходило от того, что у руководителей не было воли и смелости довести революцию до отказа жить за счет других и сделать всех абсолютно равными и ответственными за себя и свое государство. Начиная с себя.
Потом мама ушла работать кассиром в городской парк и приносила смятые контрольные билеты, собранные в урнах и на земле, разглаживала утюгом и приобщала ко вторичной продаже. Так на эти, по сути уворованные у государства деньги, мы и жили. Все обманывали всех и руководство страной бессильно позволяло себе обманываться, иначе жди бунтов вроде Новочеркасского.
Нашлись предатели и противники этого строя - либералы, и они покончили с советской властью как с иллюзорной действительностью. Но и нынешние новаторы такие же, по сути, безграмотные, как и коммунисты. Что-то стало лучше, что-то – хуже. Но бедность не исчезла. Неравенство расцвело ещё большим цветом. Враньё на всех уровнях - то же, что и было при коммунистической власти.
Ты же знаешь, что я работал перед пенсией на должности руководителя. Плохим ли я им был, или чуть лучше других, не знаю. Но приписками не занимался, не обманывал вышестоящих, не воровал на чёрный день, и вот – на пенсии, нищета. Почти все деньги идут на лекарство. Я выживаю. Насколько хватит запала бороться с несправедливой жизнью – не знаю. Когда-нибудь придётся сдаться в надежде на Царство в ином мире. И это триллионный случай жизни человека, ставшего обычной клеткой огромного организма человечества. Её судьба никому не интересна!
Итак, что со мной сделало любимое государство? Чем оно меня поддержало, чем обезопасило?
Оттянуло немного миг агонии. Вот почему, понимая такую перспективу, многие, в основном молодые его граждане, уезжают за границу.
Потому что нет грамотных руководителей на самом верху, (а других система власти и не допустит), нет истинного понимания строительства государства, как объекта для людей и только для них. Они видят цель в том, чтобы только его защищать от внешнего угрозы. А враг, будем говорить так – империализм, коварен и искусен, проникает через душевную неуверенность в сердце и мозг граждан. Он сводит на нет все усилия руководства быть независимыми и самостоятельными».
Я записал его монолог и предлагаю об этом задуматься.