Штормовое предупреждение

         Две тысячи тринадцатый год по Григорианскому календарю выдался амбициозным. Всё зиму морозы хотя и были не большими, но и оттепели можно было сосчитать по пальцам. Как говориться в народе: тринадцатый год - есть тринадцатый.
«Чёртова дюжина». Его влияние чувствовалось везде. И не только в температурных показаниях. Были зимы и похлеще. И морозные, и неузнаваемо тёплые, но календарно подчинённые. Проходит лето - наступает осень, за ней в относительно строгом порядке следует зима и весна. И так веками, тысячелетиями. Человек и природа уживались. Да и как не уживаться: человек- продукт природы. И до тех пор, пока этот продукт не вмешивался в её сложившуюся гармонию, она своевременно дарила и тепло и холод, яркое солнце и дождь, умеренный ветер и полный штиль. Дни сменялись ночами, разливы рек - спокойствием в берегах.
Активное вмешательство человека внесло дисгармонию в окружающей среде.  Мелиорация земель, бесспорно приносила пользу: расширялись полезные площади для сельскохозяйственных культур, росли валовые сборы зерновых, картофеля, овощей. С другой стороны – нередко проявился дефицит влаги на землях, которые раньше этого не испытывали. Поменялась флора животных и птицы. Отмечается исчезновение их отдельных видов. Появились новые, ранее в этих местах не известные.
Широкомасштабные запуски космических тел чреваты уменьшением безопасности человека, неконтролируемый выброс промышленных отходов приводит к тепловым эффектам с непредсказуемыми последствиями.
Всё чаще проявляются катаклизмы в природе. Выпадает снег там, где его не видели веками, могучие торнадо рушат то, что веками создавалось трудолюбивыми руками человека, уносит его жизни.
Вот и сейчас. Накануне следующего дня метеослужба Белоруссии передала штормовое предупреждение. Дед Иван, посмотрев мне в глаза, с хитрецой произнёс:
- Адкуль у нас гэты шторм? Ну, былі часы: пройдзе навальніца, зашумяць дрэвы, наклоняцца верхавінамі да зямлі. Прылягуць травы. Пацямнеюць вадаёмы. Пабягуць волны па яшчэ  нядаўна ціхай гладзі. Ды і толькі. Адкуль быць шторму?- не унімаўся дзед Іван. Не будзе. Не такія у нас месцы. Ні мораў, ні акіянаў. Довольный выступлением, он достал кисет, смастерил самокрутку, зажёг спичку и, выпустил клубок серо - пепельного дыма, продолжил: Брэщуць гэтыя вучоныя. Або як iх там?
-Метеорологи, а в широком смысле слова- климатологи, дед Иван,- спокойно поправил я.
-Хай яны i кліматолагі, хай і вычоныя, а брэшуць,- не унимался дед. - I нас водзяць за нос. Кожны дзень яны гавораць: магчыма дождж, магчыма навальніца. С хитрецой и удовлетворением посмотрел на меня, затем снова достал кисет, свернул самокрутку и клубы серо - пепельного дымка поплыли от выдоха сначала вдаль, затем поднялись выше его головы и растворились в чистом летнем воздухе.
-Клiматолагі,- за шаркающими шагами послушался его угасающий голос. И вскоре, скрипнув калиткой, скрылся во дворе, как и он, старого домовладения.
  Погода по- прежднему дарила тепло. Точнее избыток тепла. Лето, как лето. Не угодить же каждому: одним дождик надо. Как- никак лето год кормит. Другим солнце. Отдых на гамаках, в перегретой водной стихии.
К полудню жара усилилась. Всё больше стал досаждать овод. Животные, отчаянно размахивая длинными хвостами,  укрылись в сараях, возле кустарников. Однако их тело было уязвимо. Десятки, а то и сотни кровасосов роились возле іх, беззащитных.
Требовалась защита и для себя. Вспомнив дедава “ брэшуць гэтыя клiматолагi», я, оставив инструмент во дворе, направился в дом, который встретил приятной прохладой и тишиной от насекомых. Испив охлаждённого хлебного кваса и почувствовав усталость от жары и физического труда, задремал.
После отдыха работа спорилась. Не заметил, как солнце всё ниже и ниже спускалось к горизонту. Послышался слабый признак грозы. Где-то ещё далеко проявились протяжные раскаты. С юго- запада медленно накатывалась серо - тёмная туча.
У соседнего дома скрипнула дверь. Из калитки, ведущей в огород, снова засеменил не молодыми ногами дед Иван. Ему хотелось общения. Не всегда у занятого населения есть время уделить ему внимание.
Я жестом показал на тучу.
-Нiчога. Гэта так і трэба. Які ж гэта шторм?  Дожджык пройдзе. Гром пагрыміць. Дзяцей настрашыць. А зямельцы дожджык трэба,- разговорился дед Иван,  в это время почті рядом загремел гром. Уже более потемневшая туча поднималась вверх, закрыв собой более четверти небосвода. Пространная молния с ответвлениями прочертила тучу. Заметив её, дед Иван засуетился. Поправив карниз шапки на голове, он полез в карман за кисетом. В это время молния снова прочертила небо. Вдали послышались сильные раскаты грозы. Он снова посмотрел на тучу. Положил кисет в карман и засеменил ногами к дому. Вскоре, скрипнув, калитка захлопнулась. Со словами: какой ни дождишка- крестьянину отдышка, я начал собирать инструмент. В грозу не только неприятно работать, но и опасно.
С наступлением грозы ещё более потемнело. На персохшую землю, поднимая пыль, упали первые крупные капли дождя. Я укрылся на крыльце. С любопытством посмотрел на дом деда Ивана. Тот, со сбитым набок карнизом шапки, так же стоял на крыльце и, достав кисет с самосадом, и раз от раза посматривая на небо, наполнял им самокрутку. Дождь усиливался. В стороне, откуда поднималась туча, протяжно загремело. Далеко,- подумалось мне. Подсчитав время от возникшей длинной молнии до грозового разряда отметил: киллометров десять будет. Ветер усиливался.
-Правду сказал дед Иван, разгонит тучу,- подумалось мне. Ветер этому способствует. Вот и будет Вам штормовое предупреждение.
В этот миг блеснула яркая молния и за ней последовал сильный грозовой разряд. Я вздрогнул. У деда Ивана выпала из руки самокрутка. Попав в дождевую воду, она зашипела, испустив светло- серый парок. Дед Иван, махнув рукой, быстро открыл дверь и скрылся внутри светлицы. Позднее через чистое оконное стекло я угадывал его всколоченные волосы да испуганные блестящие глаза. И испугаться было от чего. За околицей, в полкиллометре не больше, из одного стожка сена естественного укоса, которых было немало, потянулся сначала светло- серый дымок. Затем с каждой минутой он усиливался. В миг весь стожок охватился светлым пламенем и, как свеча, догорал среди ухоженного, богатого на урожай луга. Я вздохнул. Догорал труд людей, который с любовью  воспроизведён в необходимом продукте, а сейчас потерянный навсегда.
Мельком посмотрел на избу деда Ивана. Через окно по-прежднему виднелись его седые волосы, да  светлые, испуганные глаза. Он с любопытством посматривал в окно, а при молниях и электрических разрядах отступал на противоположную сторону дома.
-Вот и торнадо,- подумалось вмиг. Быть ему, или не быть? Что думает об этом дед Иван? Как относится к штормовому предупреждению? Верит ли метеорологической службе?
А верить было чему. Ветер крепчал. Его порывы изгибали деревья, стонала кровля на крышах домов, ветер завывал в углах хозяйственных построек. Отключился электросвет. В домах стало темно.Ещё сильнее разразилась гроза. Молнии вдоль и поперёк чертили небо, неистовствовали грозовые разряды. Дети забились под одеяла. Что делал дед Иван- неизвестно. Лишь раз от разу шторка на окне приоткрывалась и на миг отдавались светом его испуганные глаза. С очередным сильным грозовым разрядом он исчезал, чтобы переждать стихию.
Ветер ещё более крепчал. Огромные потоки дождевой воды падали на землю, неслись в овраги, заполняли низменности. Через полчаса, не более, в бороздах картофеля и овощных культур блестела вода. Растения,  придавленные силой ветра и лавиной падающей воды, смирившись с непогодой, полегли. Стали неузнаваемы.
-Вот и всё,- подумалось в мыслях. Огромный человеческий труд, несший удовлетворение человеку, на глазах покорился к ногам стихии. Крупные, насыщенные капли дождя по- прежднему гремели по крышам домов, подымали пузыри на лужах.
Через некоторое время стало светлеть. Дождь становился мельче. Туча, унося потоки воды, медленно уходила на северо- восток. На юго- западе, откуда она поднялась, заметно светлело.
Скрипнула соседская дверь. На крыльце появился дед Иван. Посмотрев по сторонам и повертев головой, не глядя в мою сторону произнёс: вось Вам і кліматолагі. Знаюць, чарцякі. І не на пальцам угадваюць. Напрасна я на іх.
Я, услышав ворчливый разговор, засмеялся. И надо же. К преклонному возрасту переубедился. И для этого есть основания. Другая стала техника. Другие стали прогнозные результаты. Дед Иван жил прошлым. На сегодня же пришло перевоплощение.
За мыслями не заметил, как блеснули солнечные зайчики. Притих ветер, хотя по улице и дворам ещё бежали ручейки, освобождая землю, а вместе с ней и растительность от излишней влаги. Прошло ещё полтора - два часа. Земля, совсем недавно испытывавшая её недостаток, жадно впитывала её в свой организм. В бороздах оставались тёмные следы чернозёма, вымытого течением ручьёв.
На огород, пытаясь поднять выше ноги, медленно вышел дед Иван.
- Вось Вам і кліматолагі,- посматривая своими блестящими глазами в мою сторону, ворчал дед Иван. Знаюць, чарцякі. Гэта не тое, што было у наш час. Кожны дзень гаварылі: магчыма дождж, магчыма навальніца. А які дождж, якая навальніца- еднаму Богу знаць. А гэта?    -Пахвальна.    - Знаюць,- недоговорив до конца предложения, повернулся в сторону продуктивного сада. Насторожился. Глаза сосредоточились на сливе, крупная ветвь которой лежала на земле. Сформировавшиеся плоды, густо усыпавшие её крону, пока не подавали признаков беды. Они, сохраняя жизнь, отдавались блеском  в лучах высвобожденного от грозовой тучи солнца. Но это только… молодой сливе придётся залечивать раны нанесённые стихией.
В стороне от деревни поднимался в небо ровный столбик дыма- всё то, что часом раньше напоминало о стоге сена. Да некогда зелёной ели, которая срубленная наполовину грозой, утратила жизненную силу. В остальном жизнь продолжала оставаться в неизменной форме. Так было веками. Так оно есть. Так и будет вечно.