Под грифом Сов. Секретно, без цензуры

Недостаточно хранить тайну — тайной должно быть то, что вам есть что скрывать.
Томас Карлель – британский писатель

                Часть-1
   
    Вот уже прошло более сорока лет со времени окончания мной Опочецкого высшего зенитного ракетного командного училища ПВО в 1978 году, четвёртая батарея. Этот срок достаточен, чтобы снять гриф секретности с тех событий, которые происходили со мной и моими товарищами во время  учёбы, нашего взросления от юношей – выпускников десятых классов до лейтенантов.
     Почему я решил написать на тему военной службы, интригуя читателя грифом секретности? Нет, я не собираюсь раскрывать особенности конструкции и тактико-технические характеристики ракетных комплексов, нет, речь пойдёт об особенностях учёбы в военном учебном заведении и взаимоотношениях между  слушателями – курсантами.
    Что может быть секретного в учебном процессе за исключением самого предмета изучения?! И тут Вы глубоко ошибаетесь! Очень много моментов и обстоятельств этого процесса было не принято афишировать и озвучивать в советское время, как говориться – выносить сор из избы, точнее из казармы!   
    С другой стороны, я бы не хотел, чтобы моё повествование расценивалось как некое очернение священной военной службы и воинского братства. Нет, и ещё раз нет. Я сам участник этих событий, и если уж и упадёт с моего пера капля дёгтя в янтарный бочонок мёда, так упадёт она в первую очередь на мою седую голову!
   Уже окончив Военную академию в Москве, уволившись после двадцати семи лет службы в запас, я только через десять лет смог получить вожделенный загранпаспорт и оценить преимущества жизни и отдыха
в четырёх звёздном турецком отеле, с системой питания «всё включено»!
   Таким образом, гриф секретности сопровождает нашего брата по жизни и не даёт расслабляться! Памятуя об этом, я и решился приоткрыть занавесочку с прямоугольным штампиком только сейчас, причём естественно изменив имена героев ратных будней и праздников.

И так, приступим!
  Мой путь по военной стезе определился не сразу. Я не мечтал с детства стать военным, и вообще, в этом вопросе была какая-то размытая неопределённость. Как я сейчас понимаю, я был творческой личностью, и моё воображение легко рисовало картины взрослой жизни, где я руководил некими предприятиями, был (по примеру отца) Председателем колхоза или совхоза. Я с лёгкостью летал в космос, строил БАМ и снимал художественные фильмы!   
  В девятом классе, неожиданно, открылись художественные способности, и я записался в кружок при местном доме пионеров. Ведущая кружка, молодая ещё девушка по имени Лариса, предложила мне поступать после десятого класса в художественное училище, уверяя, что у меня есть способности и я добьюсь успехов в творчестве. Она помогла организовать выставку моих работ в городском кинотеатре «Ракета», которую могли видеть все посетители кино нашего городка Невеля.
   В младших классах,  со своим одноклассником  Витькой Старским, я посещал автомодельный кружок, где мы трудились над моделями гоночных авто. Другие ребята занимались судомоделированием и делали радиоуправляемые самолёты. Поэтому,  мы получали опыт творческих и технических навыков в различных сферах.
   Кроме всего этого я активно занимался спортом, мечтая побить мировой рекорд по прыжкам в длину, и равнялся на достижения Валерия Брумеля.В этой связи я с особой теплотой вспоминаю нашего тренера по лёгкой атлетике Соседко Евгению Николаевну! Она воспитывала в нас характер, преодолеть себя и через "не могу" добиться результата. Помню наши тренировочные забеги от городского стадиона за город через посёлок Плиссы по лесной дороге километров на пятнадцать!
  Что интересно, на одно из спортивных соревнований в городе Великие Луки, меня направили прыгать в высоту. Рост был у меня метр семьдесят, но мне удавалось прыгать новым тогда способом – спиной  «фосбери-флоп».
   Конечно, призового места я не занял, но поборолся исходя из своих возможностей. Дома я занимался гантелями и штангой, которые сам отлил из цемента и песка.
           Ушёл настольный теннис

Мелькает шарик, белый как бельмо
Туда – сюда стучит об стол зелёный
Играем в теннис, а никак не в домино
Для рук и ног заряд здоровый

Когда-то популярная игра
Теперь всё реже, реже в парках
Здесь даже шахматы – зарядка для ума
Всё больше в магазинах, на прилавках

А было время, во дворах
Мы в теннис резались, и в очередь вставали
Такая резвая кружила ребятня
А старики, нам фору в шахматы давали

Куда ушло? Не этих, не других?
Да, на площадках мяч стучит, бывает
Но в целом, дух спортивный не велик
Иные ценности его нам подменяют

В наколках ходят с энергетиком в руке
И эти ходят, как и те
В ушах наушники, в руках айфон
Нет, не Высоцкий в них звучит, а чей то стон

В умах теперь ужасный Моргенштерн
Ковид заставил нас за стенами скрываться
Под гнётом мы надуманных проблем
Давайте к теннису ребята возвращаться!!!

  Наше детство проходило, не чета, нынешней молодёжи больших городов, в спортивных и развлекательных играх на свежем воздухе. Нашим матерям домой нас было не загнать, и учёба в школе была на втором месте после этих уличных развлечений. Футбол, хоккей, гонки на велосипедах и мопедах по улочкам пригорода, постоянное изобретательство новых, неизведанных развлечений и занятий порой приводили к трагическим результатам.
   Помню, старшие ребята придумали развлечение под названием «полёт в космос». Они брали длинную верёвку, посередине которой была прикреплена дощечка, которая ставилась на уровне талии «космонавта».
 Обычно космонавтом выбирали ребят полегче, из младших классов. Суть действия заключалась в том, что концы верёвки в натяг, разводились вперёд и в стороны. Два старшеклассника  с силой тянули за верёвку в стороны, получая эффект рогатки. Беда заключалась в том, что «космонавт» был без какой либо защиты и не редко получал травмы вплоть до сотрясения мозга.
   В одном из таких развлечений пострадал я сам. Ребята надумали поджечь остатки солярки в металлической бочке, которая стояла во дворе одного из домов. Пламя, с рёвом ракетного двигателя, вырывалось из горловины бочки. Но этого показалось всем мало, и мы начали катать бочку по земле, направляя пинками, друг на друга. Когда бочка покатилась на меня, я не удачно пнул её ногой, попав в край бочки. В результате, бочка провернулась вокруг оси, и горящая солярка из её горловины выплеснулась на впереди стоящую ногу. Но ещё хорошо, что один из старшеклассников не растерялся и сдернул с меня горящие спортивные штаны, погасив пламя!
    Домой я припрыгал сам на одной ноге. Никто из друзей – товарищей, не решился сопровождать меня, чтобы не получить «люлей» от моей матери.
    Кожа на ноге оказалась сожжена от колена до пальцев на ступне. Я провёл в больнице пару месяцев, и всё зажило как на собаке! Помню и другой курьёзный случай, когда мы неудачно побаловались с карбидом. Вообще, весной, когда на нашем поселковом болоте выводилось новое поколение лягушек и местные окрестности наполнялись беспрерывным кваканьем, мы отправлялись на охоту. Вход шли все стеклянные пузырьки и бутылки, которые находились в домах и многочисленных мусорках. Мы готовили гранаты и лимонки, заполняя стеклянную тару сухой травой и карбидом. Для получения эффекта взрыва оставалось добавить воды и плотно завинтить крышку. Как в известной рекламе – «просто добавь воды»! Снаряженные снаряды летели в самое скопище лягух, и мы с восторгом наблюдали момент взрыва, когда со столбом воды и осколками стекла в воздух взмывали десятки лягушек! Курьёз произошёл, когда мы, вернувшись со школы и не переодеваясь, зашли к своему товарищу, который решил «порадовать» нас быстренько соорудив карбидную лимонку из толстостенной чернильницы. 
    Не рассчитав время срабатывания, чернильница взорвалась у него в руках, обдав его и нас, рядом стоящих, белой карбидной смесью с остатками фиолетовых чернил! Представляете, во что превратилась наша форма, и в каком виде мы вернулись домой?! И, О, удача! У всех оказались целыми глаза, хотя и посечёнными стеклом физиономии!
    Я очень любил лес, озёра, речки и всю нашу Псковскую природу. С такими же предпочтениями, делился со мной друг Сашка Пакин. Иногда на прогулки в лес мы ходили вместе. Помню, как он решил меня удивить открытым им развлечением в лесу. Он забирался на высокое дерево, а затем как «Тарзан» прыгал на рядом стоящую ель, и словно по ледяной горке мягко соскальзывал по её плотному лапнику на землю. Он предложил мне проделать то же самое и испытать наслаждение полёта, если конечно мне не «слабо»! Я себя слабаком не считал и тут же полез на берёзу к уровню макушки пышной ели. Конечно, было страшновато на такой высоте, но я не мог перед другом ударить в грязь лицом! Первая фаза прыжка и соскальзывания прошла удачно, но в конце моего полёта, перед самым приземлением, ноги ушли вверх под лапник и я жёстко ударился спиной о землю. Помнишь Саня?! Когда ты подошёл ко мне, а я только хрипел и не мог выговорить слова, так как отбил себе почки!
    Но это всё были детские развлечения, как говориться – цветочки! Ягодки начались, когда мы заинтересовались оружием и пиротехникой!
     Тут, я хотел бы рассказать, в какое время, и в каких условиях жило наше поколение российской глубинки. Прошло каких-то двадцать, двадцать пять лет после победного окончания ВОВ. Страна активно восстанавливалась и залечивала нанесённые войной раны. Наши отцы и матери были непосредственными участниками тех страшных лет: фронтовиками, тружениками тыла, блокадниками и жителями оккупированных территорий.
    Как правило, послевоенные дети были уже поздними детьми. Война наложила свой отпечаток на демографическую обстановку. После рождения детей, отцы и матери продолжали работать, жили бедно, и только повседневный труд всех взрослых членов семьи мог принести относительный достаток. Родителям было не до вопросов воспитания, они добывали хлеб насущный, а вот школа и улица – были нашими университетами. В сельской местности и в таких небольших, провинциальных городках как наш Невель, молодёжь посильно участвовала
в повышении благосостояния семьи. Трудовое воспитание являлось неотъемлемой частью нашей жизни. Большинство населения проживало в частных домах с приусадебными участками, но даже в  трёх и пятиэтажках, в сараях содержали коз, кур, кроликов, нутрий и прочую живность для пропитания семьи. Понятно, что у всех нас были хозяйственные обязанности кроме школы и игр с приятелями, и каждый легко управлялся с косой, серпом, топором, молотком и ножовкой.
    У нашей семьи был обычный шестисоточный огород. Кроме этого на загородном участке в районе птицефабрики, мы ежегодно сажали картошку.
    Дома водились куры и кролики, количеством в некоторые годы до ста штук. В мои обязанности входило после занятий в школе, накосить мешок травы, которого хватало на два дня. Иногда мать просила нарвать крапивы и порубить её секатором под мешанку для кур. Постоянной нагрузкой было полив грядок с морковью, свеклой, огурцами и помидорами. Дом отапливался дровяной печью, и ежегодно, ближе к осени мы занимались заготовкой дров в лесу. Если нам привозили уже готовые дрова, то мы их распиливали на чурбаки, затем кололи и складывали в поленницы на просушку. Отец, в свободное время занимался улучшением нашего подворья: обкладывал деревянный дом белым, силикатным кирпичом; бетонировал пристройку для бани; копал колодец в огороде, для бесперебойного обеспечения водой; саморучно мастерил лодку для рыбалки. Естественно, ко всем этим работам он привлекал меня, как старшего сына и первого помощника. Поэтому, наше поколение никак не могло вырасти белоручками и лодырями, сама жизнь этого не позволяла.
  Конечно, была и другая крайность, это масса преступлений связанных с хулиганством, воровством, драками и т.д. и т.п. В одной из соседских семей все три брата и отец были неоднократно судимыми. И когда мой отец поймал одного из них за кражей кроликов, то чуть не поплатился за это жизнью. Нет, он не стал писать заявление в милицию, но всё равно, этот сосед подкараулил его и пытался застрелить из малокалиберной винтовки,
когда он возвращался на лодке с рыбалки. В последствие он мне показал весло с застрявшей пулей и предупредил, чтобы я относился с особой осторожностью к этому соседу. Я думаю, что этот человек, не думал убивать отца, хотел таким образом предупредить, чтобы он не обращался в милицию. Но уже давно вся эта семья на другом свете и более ни чего об этом говорить не хочется.
         Моя малая Родина

Моя малая Родина – сосны, осины, берёзки
Моя нищая Псковщина – край синеоких озёр
Босиком я стою на краю продуваемой рощи
Где вчера хоронил всех родных от отцов до сестёр

Так случилось, случилось – земля опустела
Но как прежде взахлёб, свою песню льют соловьи
И  куда-то плывут облака – белые, белые
И комом застряли слова – никому, никому не нужны

Но надежда живёт, как и раньше мы любим и верим
Мы верим в мечту, и так же надеемся жить
И пока хоть один наши вёрсты шагами измерит
Будут к Пушкину люди раздумья свои приносить

Моя малая Родина – сосны, осины, берёзки
Моя нищая Псковщина – край синеоких озёр
Слезой материнской политая, кровью отцовской
Мы любим тебя несмотря не на что до сих пор!