Вышивальщица. Глава 57. К тёще на блины

Из бани вышли, когда уже стемнело. Тропинка поднималась вверх, теряясь среди кустов смородины. Сколько же у них смородины! И яблонь — целый сад! Яблони далеко, перед домом, а кусты рядом, обступили тропинку со всех сторон, навалились на неё тёмной массой… Арина поёжилась.
Маньяк — теперь она знала, что её преследователем оказался маньяк, Коптевский Невидимка, о котором в интернете рассказывали ужасы — Невидимка утонул в болоте, Арина своими ушами слышала, как он звал на помощь, а потом перестал. Но отчего-то было страшно. А вдруг не утонул, выбрался на кочку и сидит посреди болота. Посидит, отдохнёт и пойдёт её искать. В интернете писали, от Невидимки ещё никто не убегал, жертв находили без признаков жизни. Потому и поймать его не могут: примет не знают. Может, Татьянин муж и есть Невидимка?

Тут она сообразила, что если маньяк сидит на кочке, то никак не может оказаться в лесничестве. Позади, в той стороне, откуда они шли, кто-то шумел, словно грёб руками по воде.
— Что это там шумит? — спросила Арина, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Ручей. А ты думала, вода откуда в бане? Насосом качаем. И на готовку оттуда берём, и скотину поим. Вода родниковая, чистая, для здоровья полезная. И вкусная. Ты в бане пила и облизывалась, — усмехнулась Татьяна Павловна.

Арина вспомнила, как пила из ковшика сладко пахнущую липой воду и кивнула:
— Вкусная. А колодец зачем?
— Так положено. Колодец на кордоне должен быть. Ручей зимой до дна промерзает. А надо лошадь поить, и скотину, и птицу…
— А темно почему? Было же светло!
— Долго мылись.
— А идти далеко? Это у вас такой двор? Такой большой?

Гостья задавала простые короткие вопросы, вертела головой, оглядываясь. У жены лесничего отлегло от сердца: хоть говорит дельно, а то всё несла несуразное: родных нет, а бабушка есть, но звонить ей не надо. Номер сама набрала, а разговаривать отказалась, вы, говорит, ей скажите, что я здорова и не болею.

Татьяна вспомнила, как уговаривала Аринину бабушку (сколько ей? лет восемьдесят, не меньше) — не волноваться, а та всё спрашивала: «Как не волноваться, если вы говорите, что с Аринкой всё хорошо, а трубку в руки не даёте? Как мне не волноваться?!»
Татьяна выкрутилась, сказала, что Арина в бане и к телефону подойти не может. Бабушка вроде поверила. И теперь ждёт внучкиного звонка.

— Это кордон. Мы здесь круглый год живём, без хозяйства не обойтись, магазинов в лесу нет. Ты бабушке-то будешь звонить? Она ведь ждёт.
— Ничего она не ждёт, — пробурчала Арина. Голос недовольный, по сторонам глазами зыркает, хотя чего там увидишь, в потёмках… От куста смородины, протянувшего к дорожке длинные ветки, шарахнулась, как от лешего. Татьяна Павловна с вопросами больше не приставала, и мужу запретила расспрашивать. Напоила гостью чаем и уложила спать.
                ***
После звонка из Анушинского лесничества Вера Илларионовна выпила сердечных капель, с трудом дождалась рассвета и позвонила Рите. В Гринино её привёз на вечесловском джипе Ритин муж: права у Веры были, но сесть за руль в таком состоянии она не рискнула.

Услышав, как в Арининой двери поворачивается ключ, Михална выскочила из квартиры, как кукушка из часов.
— Вера, не знаю, как вас по отчеству…
— Вера Илларионовна.
— Ну да, ну да, Илларионовна. Аринка-то всё — баба Вера да баба Вера. Баба Вера то, баба Вера сё… Илларионовна, значит.
— Не мороси, — остановила её Вера. — Толком говори.

Михална обхватила её за плечи и заголосила:
— Ой, пропала девчонка у нас, со вчера пропала, и не знаем где искать! Белый всю ночь мявом орал, Колька мой от окна к двери метался, спать не дал, а утром в милицию побёг, и что он там себе позволит, один бог знает. Семён Михалыч-то чистый бюрократ, вредина, каких свет не видывал… Чего теперь будет, с Колькой-то? Аринка с концами пропала, и Колька мой пропадёт. Чего ж мне делать-то, Вера Ларионовна… У-уу…

— Никуда она не пропала. В лесничестве гостит. Вчера звонили оттуда, сказали, напилась-наелась, в бане парится. К обеду дома будет.
Не дослушав, Михална кинулась звонить сыну, с которым, слава богу, было всё в порядке.
— Мать, не кипишуй. Я морду бить не начал никому, лейтенантика только пришиб слегонца, чтоб на посту в игрушки не играл. — Колька подмигнул Мигуну, Мигун подмигнул в ответ. Лейтенанта и в самом деле следовало «слегонца пришибить», мальчишка забыл, где работает. Ничего, Семён Михайлович ему напомнит, с треском. Мигун представил, как будет «напоминать» и довольно хохотнул. Если бы не Колька, так бы и не узнал, чем его дежурный на службе занимается.

Услышав в трубке смех, Михална плюнула с досады — она тут с ума сходит, а Колька там развлекается, из всего спектакль устроит, даже в полиции, вот кому-то муж достанется, не обрадуется. И побежала к Вере, рассказывать.

Михална трещала, не закрывая рта. Вера Илларионовна поставила на плиту чайник, покыскала Белому: кот к ней не вышел, шипел за диваном. Дикий он, что ли?

Ритин муж, о котором Вера как-то забыла, потянул с вешалки куртку:
— Ну я это… Домой поеду, если не нужен больше. Джип во дворе, в гараж сами отведёте. Обо мне не беспокойтесь, на автобусе доберусь, вы мне только скажите, на остановку — куда идти? Не беспокойтесь. Главное, внучка нашлась. А лекарство, если какое надо, Рита достанет.
— Остановка недалеко, автобус ходит каждые два часа, расписание в интернете посмотрим. Никита Сергеич, вы простите, что я вас с постели подняла, без завтрака оставила. Вы уж меня не обижайте, покушайте, потом поедете. — Вера открыла дверцу холодильника. Так. Яйца есть, и молоко, и сметана. В столе обнаружился пакет с мукой и миксер.
— А давайте без отчества. А то я себя Хрущовым чувствую.
— А Михалковым вы себя не чувствуете? Никита, вы к блинчикам как относитесь?
— С душой!

Блинчики ели втроём, Белый от своей порции отказался, ограничившись сметаной. Незнакомые люди, от которых он прятался за диваном, злобно оттуда ворча, принесли с кухни его миску, плеснули в неё молока, положили на блюдечко сметану. К молоку кот был почти равнодушен,но сметана пахла упоительно. Приходилось терпеть.
Из своего убежища Белый вышел, когда Михална догадалась притащить Василиску. А когда к завтракающим присоединился Колька, кот успокоился и даже позволил ему взять себя на руки, а остальной компании позволил восхищаться, какой он красавец, большой, пушистый,  белый как снег, морда хитрая, кисточки на ушах как у рыси, а глаза на Аринкины похожи — как подтаявший лёд на реке.
Белый и сам знал, что он — красавец, Арина говорила, да и Василиска мурлыкала о том же.

Наевшись блинов, Ритин муж прилёг на диван. Вечесловский джип он гнал как сумасшедший, устал, объелся блинами, а после блинов они с Николаем распили чекушку. Выпил сто граммов, а развезло как с поллитры, лениво размышлял Никита. Отдохнёт немного и поедет, всё равно автобус ещё не скоро.

Вера накрыла его, спящего, Арининым шерстяным пледом — снежно-белым, как её кот. И ушла на кухню. Сварила Аринин любимый украинский борщ на сале, напекла чесночных пампушек, нажарила мясных беляшей. Колька не уходил, крутил в масясорубке фарш, месил сильными руками тесто, Белого с Василиской выпроводил в палисадник, вылил в «палисадную» миску бутылку кефира, к которой тут же пристроились две морды. Колька сбегал домой и вылил вторую бутылку: кот, изголодавшийся за день, жрал непроворотно.

Колька цапнул с тарелки беляш и подумал: вот бы ему такую тёщу, как Аринкина бабушка… С ней даже мать поладила, ни с кем не ладит,а с этой - ну прямо картина маслом.

Вера не выдержала и позвонила Димке Белобородову. Отцу Дмитрию, поправила себя Вера. Да какой он «отец», он дед уже, пятеро внуков, а у Веры только Арина, и больше никого. Разговаривать с ней не пожелала. Ничего, приедет, борща наестся, подобреет.

Михална пошла провожать на остановку Ритиного мужа. Вера сунула ему объёмистый пакет с беляшами: «Это для Риточки». Как бы не так, думал Никита. Риточка вполне себе обойдётся. Впрочем, пару он ей оставит, он же не чужой, муж всё-таки. Любит всё-таки.
Размышляя о том, как сильно он любит жену, Никита уплетал горячий беляш, обжигаясь и втягивая в себя воздух, чтобы во рту стало попрохладней. Начинка оказалась восхитительно вкусной. По салону автобуса плыл аромат жаренного в кипяшем подсолнечном масле теста, но никто из пассажиров не возражал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2021/04/13/1819