Ястреб кольца

               

      Октябрьский день выдался сумрачным. В воздухе висела водяная взвесь, птицы попрятались, грызуны забились в норки, видимости никакой. Охота невозможна, а еда нужна.
      Ястреб Кьяк-кьяк сидел на самой высокой в округе осветительной опоре и осматривал трассу. Машины шли по ней медленно с большими перерывами. Ничего интересного на дороге не происходило, но Кьяк-кьяк надеялся, что ему удастся подобрать с асфальта какого-нибудь подраненного зверька. Ястреб снялся с опоры, высоко поднялся и пошёл широким кругом вдоль трассы до речушки Забава. На дороге было пусто. На обратном пути он приметил только что сбитого ёжика, стал кругами спускаться к дороге. А внизу уже хозяйничали две вездесущих вороны. Ястреб вскрикнул и ворон, как ветром сдуло. Он пронёсся над дорогой, едва не коснувшись крыльями асфальта, вонзил когти правой лапы в ещё тёплое тело зверька и взлетел на толстую ветку ближайшего дерева. Ёжик к осени нагулял жиру, но этой еды Ястребу едва хватило, чтобы приглушить голод.
      Кьяк-кьяк родился за четыре года до начала строительства трассы «Приморское кольцо», соединивший Калининград со Светлогорском. Гнездо его родителей находилось с другой стороны от светлогорского озера «Тихое», в лесу за тоннелем, проложенным под высокой железнодорожной насыпью. За много лет оно разрослось и едва умещалось между стволом и самой высокой веткой столетней сосны. Кьяк-кьяк и три его брата вылупились из яиц в середине мая. Погода стояла хорошая, в лесу и у озера родители находили много пищи, и к концу июня молодые ястребки уже вовсю летали, учились охотиться сначала на крупных насекомых, лягушек, затем на птиц. Они ещё долго держались вблизи родительского гнезда, постепенно набирались опыта и разлетались всё дальше.
     Кьяк-кьяк перелетел сначала за озеро, затем за железную дорогу, на самый край леса. Там пережил две зимы в старом чужом гнезде, а весной выбрал самую могучую сосну и стал строить своё гнездо, такое же, как у родителей – между стволом дерева и толстой веткой. В основание гнезда он положил толстые сучья березы, к ним приладил ветки ольхи, сосны и дуба, дно гнезда выстелил тонкими хвойными веточками, сухими листьями, мхом, пухом и перьями. Вскоре и подруга ему нашлась.
     В небе над приморскими лесами ястребы никого не боялись, они здесь самые сильные хищники. Но одной силы для удачной охоты мало, большая ловкость нужна для ловли птиц. Кьяк-кьяк стал ловким охотником. Он выбирал место для охоты, садился в засаду на удобную ветку, зоркими глазами выслеживал добычу, и в удобный момент стремительно срывался с ветки, нанося молниеносный удар.
      Чтобы прокормиться, надо поймать за день не меньше семи птичек или мелких животных, а когда растут птенцы в два раза больше. Да, Кьяк-кьяку пришлось научиться ловить зайцев, кротов, мышей, белок, хотя опускаться на землю он не любил.  Для него настоящая охота была только в воздухе. Это его стихия, никто так ловко не мог маневрировать среди веток и стволов деревьев, большинство его атак были удачными, редко какая из птиц или иная добыча спасалась.
    Когда огромные гремящие дорожные машины доползли до Светлогорска, Кьяк-кьяк царствовал в своём районе охоты. Он возмужал, его сильные, широкие крылья и длинный хвост позволяли долго парить в воздухе и стремительно атаковать добычу. У него была темно-серая спина, а грудь и брюшко нарядно-белые, испещренные темными поперечными линиями, его хвост пересекали пять темных полос. Глаза у ястреба горели ярко-желтым огнём, и на этом фоне большие, круглые, угольного цвета зрачки выглядели особенно грозными. Мощные жёлтые лапы заканчивались длинными, чёрными когтями. Никто не посягал на его территорию. Он знал, где лучшие места для охоты на галок, ворон, грачей или голубей, на каком поле можно схватить крота, лису или зайца, и его семья не знала голода.
      Трасса изменила всё. Птицы перелетели в другие места, животные теперь не могли перебираться с места на место привычными тропами, они упирались в трассу как в крепостную стену. Некоторые пытались найти подземный проход под широкой дорогой, но люди их не построили, ближайший  проход был в пяти километрах - там, где трасса шла над руслом речушки Забава. Другие пытались перебраться через трассу и часто гибли под колесами машин. Множество лягушек, ужей, мышей, ежей, зайцев оставались лежать на асфальте дороги. Тогда и появились хищные птицы, выбравшие вместо честной охоты собирание с дороги сбитых животных. Вдоль дороги сидели и ждали падали канюки, пустельги, вороны и коршуны. Кьяк-кьяк презирал этих собирателей, и так продолжалось долго. Пока в один из зимних дней, когда выпало много снега, и за весь день не удалось добыть еды, Ястреб не заметил, как автомобиль сбил лису, перебегавшую дорогу. Рядом никаких птиц не было, никто Кьяк-кьяка не видел, и он на лету поднял с дороги лисицу. Этой пищи хватило до утра. С тех пор ястреб позволял себе в плохие дни из охотника превращаться в собирателя, хотя от этого испытывал отвращение. Иногда он прилетал к озеру и охотился на уток. Они становились лёгкой добычей, но какой шум поднимался на озере, паниковали даже лебеди. Кьяк-кьяк лебедей не трогал, хотя мог бы любого из них сбить  в полёте и затем поднять с земли. Но он никогда не атаковал белых длинношеих птиц. Однажды он перелетел за озеро в город и уселся в засаде на высокой сосне. Его привлекло кудахтанье кур во дворе дома. Уже через минуту он бесшумно снялся с ветки, никем незамеченный упал с неба и схватил самую крупную из куриц, поднялся с ней на дерево и клювом стал рвать мясо. Во дворе начался страшный шум, выбежал человек, раздались два громких хлопка. Кьяк-кьяк прервал свою трапезу и понёс курицу через озеро, через лес к своему гнезду. Громкие хлопки не понравились ястребу, он запомнил их и больше не устраивал засаду в этом месте.
    Для охоты ястребу ни к чему долго парить в воздухе, высматривая зверьков и птиц. Обычно он сидит в засаде, высматривает добычу и мгновенным броском настигает её. Однако, иногда, Кьяк-кьяку хотелось испытать высоту неба. Это случалось в ясные, солнечные дни. Ястреб кругами, медленно набирал высоту, круги становились всё шире и шире. Он летел над лесом, вокзалом и дорогой, озером и домами у подножия дюны. Он поднимался всё выше, круги расширялись и внизу он видел широкий гребень большой дюны, по которой шла главная улица города, парки, водонапорную башню, променад, синие море с белыми барашками волн, старую кирху и снова сосновый лес за озером, где он когда-то впервые ощутил радость полёта. Когда внизу он уже не мог различить домов, и начинал ощущать разреженность воздуха не только лёгкими, но и отсутствием опоры под крылом, он замирал в этой своей предельной высоте, замирал всего на мгновение, чтобы запомнить эту бескрайность мира, это ощущение одиночества без которого невозможно чувство свободы. Сердце его бешено колотилось, и никак не могло успокоиться, пока он не опускался на ветку заветного дерева поблизости от гнезда.
    Прошло ещё семь лет, Кьяк-кьяк оставался самой сильной птицей, но уже не такой быстрой и ловкой. Он ловил голубей, ворон, грачей, но быстрых, вёртких птичек поймать уже не мог. Всё чаще ему приходилось летать над дорогой, высматривая сбитых животных. Никто не пытался оспаривать его право на добычу. Он чувствовал себя хозяином трассы, и пока он парил над ней – вся живность принадлежала ему. Ястреб собирал только самую крупную добычу, лягушки и мыши его не интересовали. Ничто не могло помешать его власти над дорогой. Через год Кьяк-кьяк почти перестал охотиться, и весь день проводил на трассе, собирая свою кровавую дань.
   В этот сентябрьский день их девятый по счёту выводок подросших птенцов покинул родительскую территорию. Закончилось напряжённое время, когда супружеская пара ястребов целый день добывала пищу для себя и трёх прожорливых птенцов. Теперь можно было вздохнуть с облегчением. В этот раз Кьяк-кьяк перелетел за речку - границу своей территории. Он летел легко и свободно, лучи солнца падали на его перья, он казался золотым. Впереди по ходу дороги он увидел лежащую на асфальте маленькую косулю. Ему и раньше приходилось охотиться на косуль, но брать их с дороги не случалось. В этот раз он схватил добычу не на лету, а опустился на дорогу, вонзил когти в ещё теплое тело, не удержался и тут же клювом вырвал кусок мяса. Ещё кровь не успела стечь с клюва, когда сзади он услышал резкий гул. Ястреб взмахнул крыльями, отскочил в сторону, но блестящий автомобиль  вскользь зацепил его. Прихрамывая, он почти допрыгал до края дороги, но следующая машина снова ударила его и отбросила за обочину. Теперь ястреб беспомощно лежал на траве, переломанные крылья и ноги не слушались его, только голова с хищным клювом время от времени поднималась над землей и поворачивалась из стороны в сторону. Его последний день заканчивался. В сумерках к нему подбежал пыхтящий ёжик и мелкими укусами стал вырывать кусочки мяса из его тела. Кьяк-кьяк ещё жил, последние его мысли были о бескрайнем небе, об охоте, о стремительном полёте и безупречной атаке. Будь же проклята эта презренная привычка падальщиков - собирать свою дань на дороге. На запах крови пришла лиса, отогнала ёжика, и темнота ночи опустилась на землю и ястреба.