Тяжёлый сон

Сон был страшен и велик. Он не оставлял сомнения в том, что это происходит именно с ним. Эти подробности его жизни не знали приближённые. Тогда он был совсем в другом положении простого человека. У обшарпанного подъезда он стоял в молчаливой колонне людей и ожидал скорбной процессии похорон. Он думал, что надо показать своё горе, думал об этом как-то отвлечённо даже во сне, как привык думать о себе всегда теперь – будто немного со стороны. И это поле сразу же начинающееся от подъезда с выбитыми ветрами колосками пшеницы, не золотистой, а пожухлой рваными кусками заполнявшее огромное пространство вызывало такую тоску.
- Кого же хороним? – громко спросил он у этой длинной вереницы людей в процессии.
- Страну, - ответил кто-то отчётливо.
И звук этого голоса монотонного ответа заставил его окончательно поверить, что он видит явь. И тянущая тоска вдруг и его охватила, как ему показалось , как и других людей стоявших рядом, и это чувство напомнило ему, что он принадлежит этому народу, который рядом с ним.
Он проснулся.
Состояние сна мягко отделилось от реальности. Он лежал с открытыми глазами и старался думать только об одном – о рассвете, о том рассвете, когда всё наладится. Но почему так горько думать об этом? Откуда такая усталость?
Наедине с собой особенно сложно было уйти от сна.
Завыла где-то собака – и этот вой напомнил о том, что мир реальный существует.
И этот сон? И эта процессия?
Хотелось что-то иного. Радостного. Ведь жизнь проходит! Он так и жил – в забавах и радостях, которые придумывали его придворные, он так и жил! Вот только сон его, приблизившись к прошлой жизни к его, приблизившись неожиданно, и дав эту жизнь вот в таком грустном молчаливом изображении, выбил его из колеи.
«Эх, скорее бы утро!» – думал он про себя, стараясь снова почувствовать себя всесильным - именно всесильным, именно это состояние его развлекало, давало полноту ощущения величия, и вот это привычное состояние сейчас в постели не чувствовал он, оно точно маленький котёнок спряталось под одеяло где-то в уголке его подсознания, и сделало его беззащитным перед этим чувством тоски, буквально охватившим его всего.
Он попробовал пошевелиться, и не смог. «Может это ещё сон? Может я ещё не проснулся? Так надо просыпаться!» – Так пытался командовать собой он. Но сон не отпускал, его сон был по прежнему с ним рядом – и это безжизненное поле перед глазами у родного подъезда, у дома, где когда-то он жил, и эти хмурые люди в колонне в ожидании похорон.