Платье с оборками Оккупация Из цикла Опалённые вой

Опубликовано в газете «Литературная Россия» 12/31.03.2021
Опубликовано в журнале "Смена" май 2022г.

***
Стюра добралась до места далеко за полночь, когда город старинный одноэтажный ещё спал. Девушка долго по тёмным улицам плутала, пряталась от посторонних глаз. Видела военную комендатуру, мотоциклы с колясками, листовки на столбах,  флаги со свастикой…
Нужный дом нашла не сразу. Он стоял на окраине, бревенчатый, опалубленный, на два окна. Стюра тихо в ворота постучалась и стала ждать. Ей открыла женщина немолодая, в шали и валенках. Ольга Ивановна, дочь бабы Мани, как только увидела Стюру, сразу расплакалась, повела в дом, раздеться помогла, начала мыть девушке раны, ни о чём не расспрашивала. Только накормила гостью, и спать отправила.
Стюра легла на железную кровать и месяц с неё не вставала. В горячке металась, бредила, в чём-то каялась. Хозяйка девушку выхаживала. И Стюра, не смотря на лихорадку, всё же поправилась. Даже улыбаться стала. Правда, о том, что с ней случилось, забыть не смогла.
Без конца вспоминала мучителей своих, что убили отца и маму. Представляла, как сидят они сейчас довольные безнаказанные в её доме, пьют, едят, оскверняя всё, к чему прикасаются…
И лишь то самое платье, девушку немного успокаивало. Оно теперь было спрятано там, в укромном месте в чулане. И Стюра всё же наденет его обязательно, когда фашисты за всё заплатят…
А пока девушка старалась жить дальше. Ольга Ивановна её опекала. На улицу одну не отпускала, оберегая от гестапо и полицаев.
– У нас ведь оккупация, не безопасно…
И каждое утро уходила в город одна. Работала женщина в местной закусочной, мыла посуду и убирала  за теми, кто возможно на фронте в её сына стрелял.
– Ненавижу поганцев! – говорила она – Всех бы поубивала! Сидят там, на своём немецком гавкают, чувствуют себя хозяевами. Говорят, мол, от большевиков освободили нас, а сами в рабов людей превращают. Стариков окопы заставляют копать, молодёжь в Германию угоняют. Виселиц понаставили. Каждый день новый указ. Туда не ходи, делай так. Арестовывают всех подряд. Тут недавно двух парней на площади расстреляли за связь с партизанами. В общем, страшно – женщина вздыхала – А мне куда деваться?  Жить-то как-то надо. А так хоть какая-никакая еда…
Но Стюру от этой еды выворачивало. И лишь после она поняла, что беременна.  Девушка долго плакала, проклиная весь белый свет, себя и своё ненавистное чадо.
– Повешусь, тётя Оля –  говорила она. – Я перестану дышать, и он не родится никогда…
Но судьба распорядилась иначе. И через полгода Стюра родила светленького мальчика…

***
Он смотрел на неё и пищал, то и дело называл мамой, тянул ручонки маленькие, и она отказать ему не могла, брала, качала, успокаивала. Любила ли она своё дитя, Стюра не знала. Но как минимум к нему привязалась. Иногда видела в малыше своего отца, иногда насильников поганых. Но, не смотря ни на что, за ребёнком ухаживала.
А вот Ольга Ивановна души в мальчике не чаяла. Баловала его, сказки рассказывала, а ещё Стюру уговаривала, принять сына окончательно.
–  Он же не виноват, что папаша его сволочью оказался…
А жизнь в оккупации продолжалась. Немцы, как и прежде везде хозяйничали. Всюду открыли частные лавочки, обустроили конюшни, казармы. В городе работали буфеты и даже кинотеатр «Маяк», где фрицы проводили досуг и развлекались. Радио вещало о победах славной Германской, а газеты писали об ужасных большевиках.  А ещё участились облавы и расстрелы мирных граждан. Особенно немцы не щадили партизан, устраивая показательные казни. Люди жили в постоянном страхе и ждали. Ждали прихода Красной армии.
И вот, наконец, народная молва разнесла новость радостную о том, что наши Курск взяли. Горожане затаили дыхание, а фашисты приготовились обороняться. Но напрасно. 30 августа город был освобождён Советскими войсками. Люди ликовали, Ольга Ивановна плакала, а Стюра решала, что ей делать дальше…