Оккупация и нац. вопрос. Предыстория трагедии евре

Оккупация и нац. вопрос. Трагедия евреев,предыстория.ч. 10

(Продолжение. Предыдущая глава:http://proza.ru/2021/03/24/535)

То, что политика гитлеровской Германии (и большинства ее стран-сателлитов) в отношении еврейской нации была преступной и истребительной, общеизвестно. После окончания Второй Мировой войны эту зверскую политику назвали «холокостом».
За прошедшие годы об этом написаны десятки тысяч книг и научных статей, сняты сотни кинофильмов, в разных странах были созданы мемориальные музеи, посвященные этой трагедии.
Поэтому подробно останавливаться тут на тематике холокоста нет необходимости.

Мне вообще не хотелось затрагивать эту сложнейшую проблему.
Я понимаю, насколько ОСТРОЙ, запутанной и тяжелой была и остается тематика «еврейского вопроса» в России.

ЛЮБОЙ пример, факт, цитата, или суждение приведенные здесь, могут вызвать крайне острую реакцию и вызвать обвинения: как в антисемитизме  и «жидоедстве» с одной стороны, так и в «проеврейской пропаганде» и т.п. ахинее с другой.
Это зависит от политических взглядов, уровня эрудиции и степени национальной ангажированности некоторых персонажей.
К сожалению, озлобленных и неадекватных людей немало, а пресловутый «еврейский вопрос», нередко, служит «катализатором» их «активности».
 
Поэтому постараюсь быть максимально толерантным и не задевать ничьих национальных чувств. 

Попробуем рассмотреть лишь некоторые детали взаимоотношений русского народа и евреев, проживавших на территории нашей страны, в годы Великой Отечественной войны, в условиях немецкой оккупации.

Однако в начале потребуется довольно основательное историческое предисловие, которому и будет посвящена данная глава.
По целому ряду причин, подробно останавливаться на которых тут нет необходимости, отношения между евреями и другими народами христианского вероисповедания, во многих странах Европы, на протяжении целых веков, были очень непростыми.

(Можно лишь коротко перечислить эти противоречия: огромные различия в вере, религиозных обрядах и отношениях к святыням, отношение к занятиям ростовщичеством, национальная обособленность и нежелание евреев ассимилироваться и перенимать местные культурные и поведенческие традиции.
Все это вызывало определенную напряженность, периодически перераставшую во вражду и различные эксцессы на национальной почве).

В XIX веке в России все это периодически начало перерастать в еврейские погромы.
Очень характерно, что АБСОЛЮТНОЕ большинство еврейских погромов и в XIX-м и в XX-м веке произошли на территории Юго-Западных областей Российской империи (губернии Новороссии, Малороссии и в Бессарабии) и ГЛАВНОЙ основой и причиной их были вовсе не какие-то национальные особенности евреев, а острая ЭКОНОМИЧЕСКАЯ конкуренция еврейских и местных «предпринимателей», которые и подзуживали «чернь» «пограбить еврейчиков».

Первый официально зарегистрированный погром в России был в 1821 году, в «дни царствования» Александра 1-го, «Благословенного», в Одессе.
Интересно, что поводом для этого погрома стали слухи о причастности евреев к убийству в Стамбуле греческого православного патриарха Григория.

Затем, уже при Александре Втором, в 1859 и 1871 годах произошли погромы в Одессе, где были разгромлены сотни еврейских шинков, лавок и домов. В 1862 году произошёл еврейский погром в Аккермане (ныне Белгород-Днестровский, Украина). Основными участниками этих погромов были местные греки.
 
Враждебность между греками и евреями возникала на почве торговой конкуренции. Так, погром 1871 года в Одессе был организован греческими купцами в ответ на то, что евреи отняли у них контроль над большинством банков и внешнеторговых операций.

Надо сказать, что вражда между греками и евреями всегда существовала, а в соседней Османской империи она длилась там на протяжении столетий.

В разгар  ПМВ, в 1916 году, русская армия провела успешную операцию по захвату турецкого города Трапезунд (ныне Трабзон).
Начальником Трапезундского укрепленного района был назначен генерал Алексей Владимирович Шварц, ранее прославившейся успешной обороной от австрийцев крепости Ивангород  (Привисленский край), где он был комендантом.
 
В своих воспоминаниях генерал Шварц вспоминал о том, что первым делом трапезундские греки разграбили магазины, лавки и дома местных турок, сбежавших с турецкой армией из города.
(Греки-то думали, что царская армия пришла в Трапезунд «надолго и всерьез», но крепко ошиблись. В 1917 году русская армия ь полностью разложилась, турки вернулись и «отлили грекам пролитые слёзки»).
Но дело не в этом.
 
Ввиду жуткой антисанитарии (вообще характерной для турецких городов той эпохи) генерал Шварц назначил городским головой Трапезунда морского врача Якова Иосифовича Кефели, караима по национальности, своего хорошего знакомого.

Высшую духовную власть там «окормлял» греческий митрополит Хризанф. (Харилаос Филиппидис — архиепископ Хризанф, митрополит Трапезундский и Предстоятель Элладской православной церкви).
Авторитет  у этого «предстоятеля» даже у местных греков был неважным.
Вот что вспоминал Я. Кефели:
«У митрополита я был, конечно. Был хорошо принят. Он потчевал меня сладостями по восточному обычаю. Я и руку ему поцеловал. Но это носило, скорее, характер жеста…

Позднее я видел, как с митрополитом здоровались греки, члены управы.
Они подходили к нему, как к соседу, протягивали правую лапу, левую держа в кармане брюк, как они не позволили бы себя вести с любым русским чиновником, и не вели.
 
Хризанф пожелал мне успехов в делах. Я же предупредил его, что по религии я — караим, что мы чтим Христа и Магомета, как праведников и пророков, но празднуем субботу, что по крови крымские караимы — смесь хазар, тюрков, готов и тавров…
Он проводил меня с большим почтением аж до самого крыльца».

И сразу после этого произошло следующее:
«…генерал Болховитинов, начальник штаба кавказского наместника, доложил Великому Князю Николаю Николаевичу, что от трапезундского митрополита Хризанфа получена телеграмма с просьбой вместо караима Кефели назначить городским головой грека.
 
Болховитинов доложил Великому Князю, что караим Кефели — морской врач — был командирован морским министром адмиралом Григоровичем в распоряжение генерала Шварца по его просьбе и это он заведует переустройством Карса, ныне почти законченным, что он участник обороны Порт-Артура и служит в морском министерстве.
Наместник после этого утвердил назначение караима Кефели.

На такой шаг интриги за спиной генерала Шварца греки могли рискнуть только по чьему-либо наущению», -  считал Я. И. Кефели.

Редактор трапезундской газеты, (выходившей там при генерале Шварце) Сергей Рудольфович Минцлов в эмиграции написал книгу «Трапезундская эпопея», где прямо указал причину этого демарша митрополита Хризанфа:
«Греки сильно раздражены назначением Кефели ещё и потому, что он караим, т. е. еврей, которых они ненавидят».

Как видим, никакого секрета этой греческой ненависти к евреям в Османской империи даже для русских чиновников не было.

Впрочем, вернемся к российским реалиям той эпохи.
В царствование Александра III погромы продолжились. В 1881—1882 годах они произошли на фоне обострения политической ситуации, сложившейся в России после убийства царя Александра II народовольцами (1.03.1881 г.).
 
В Стародубе (Черниговская губерния) 29 сентября 1891 года произошёл погром, основными участниками которого были местные торговцы-старообрядцы, недовольные торговой конкуренцией со стороны евреев.
В 1895 году произошёл жестокий погром в Кутаиси. В 1897 году в местечке Шпола Киевской губернии (18—19 февраля) и местечке Кантакузенка Херсонской губернии (16—17 апреля) погромщики из числа местного населения разгромили магазины и квартиры, принадлежавшие евреям.
Как видим, большинство этих погромов имели экономическую «подоплеку». Были и другие примеры.

Огромный международный резонанс имел крупный погром в Кишинёве, произошедший 6—7 апреля 1903 года, в дни православной Пасхи. Он был спровоцирован обвинением евреев в убийствах христианских детей, для использования их крови в ритуальных целях, в близлежащих Дубоссарах. 
Подстрекательские антисемитские статьи об этом были опубликованы в ежедневной кишинёвской газете «Бессарабец», редактировавшейся П. Крушеваном, где тот описывал зверское убийство четырнадцатилетнего подростка Михаила Рыбаченко, указывая на возможную ритуальную подоплёку этого убийства со стороны евреев.
Страшные зверства евреев, мучавших в подполе несчастного мальчика, муссировались в газете изо дня в день.
Как только следствие вышло на истинных убийц (мальчика убил его двоюродный брат из-за наследства), вышел циркуляр министерства внутренних дел, запрещавший что-либо публиковать о деле Рыбаченко, из-за чего распространённая Крушеваном клевета не могла быть публично опровергнута.

Во время этого кишиневского погрома было убито 49 и ранено 586 человек.
После Кишинёвского погрома в большинстве районов «черты оседлости» были созданы отряды еврейской самообороны.

В августе—сентябре 1904 года в ряде городов и местечек Украины и Белоруссии новобранцы, призванные на русско-японскую войну, учинили ряд погромов.
Особенно жестоким был погром в городе Александрия Херсонской губернии, где толпа ворвалась в синагогу и избила молящихся (около 20 евреев там погибли).
 
Трёхдневный погром 1905 года в Житомире также был знаменит большим количеством жертв.  Около 20 евреев убито в самом Житомире, десять — в Троянове, еще несколько — в окрестностях города.
Беспорядки начались после провокационного сообщения о том, что евреи за городом стреляли в царский портрет (!!!)
После опубликования царского манифеста от 17 октября 1905 года крупнейшие в истории царской России еврейские погромы охватили южные и юго-западные губернии «черты оседлости».


По данным доктора исторических наук С. А. Степанова, в октябре 1905 года произошло до 690 погромов в 102 населенных пунктах. Жертвы были разной этнической принадлежности, но большинство — евреи.
Во время октябрьских погромов 1905 года было убито более 800 евреев (не считая умерших вскоре от последствий погромов); материальный ущерб оценивался более чем в 70 млн рублей; по другим данным погибло около 4 тыс., ранено — 10 тыс.
(Источник: Первый эксперимент по народовластию. https://svpressa.ru/society/article/32170/).

 В Одесском погроме погибло свыше 400 евреев, в Ростове-на-Дону — свыше 150, в Екатеринославе — 67, Минске — 54, в Симферополе — свыше 40, в Орше — свыше 30.
Характерными чертами погромов 1905—1906 годов стали разнородный состав участников, политическая мотивация и охват всей зоны компактного проживания евреев.
Характеризуя погромы с 1880 года и до Февральской революции, историки отмечают, что они сопровождались негласной поддержкой властей и полиции, либо игнорировались ими. Попустительская политика властей сочеталась с распространением массовых слухов о том, что существует правительственное указание «бить жидов».

Существовал ли тогда в русских семьях антисемитизм на «бытовом уровне»?! Наверное, у кого-то и имелись предубеждение или неприязнь к евреям, вызванные различием в вероисповедании, обычаях, да и рассказами о том, что «евреи Христа распяли!
Думаю, что в абсолютном большинстве русского народа никакой неприязни, и уж тем более ненависти к евреям не было.

Знаменитый русский публицист Н.А. Рубакин в книге «РОССИЯ В ЦИФРАХ. Опыт статистической характеристики сословно-классового состава населения русского государства», подчеркивал:
«Обращает на себя   внимание и низкий процент еврейского   населения,  особенно   возбуждающего     к   себе    ненависть     известной,     общественной     группы,     несмотря    на  свою   относительную     культурность   и   несомненную  талантливость   и  жизненность   и  т.  п.  качества, которые не могут не отражаться весьма благотворно на  развитии не  только промышленной,    по  и  умственной жизни страны.
 
Те же 6 миллионов евреев, ныне     запертые   за   своей   „чертой   оседлости",   буквально   потонули    бы в  разноплеменном     населении    страны,   если  бы  не  искусственный   средства,  производящие  их  скученность  в     Привислинском   крае  (где они составляют     около 13,5 проц.     населения,) и в некоторых других    местностях, тогда как на Россию приходится, по официальным данным, всего   лишь  3,9  проц. т.е. проценте, более высоким, чем   какой нормирован для допущения    евреев к   образованию, тем   более     если      принять     в   расчет, что    против     евреев      особенно      ополчается отнюдь не русский народ, не народные массы,     терпимые из терпимых на  свете, а  очень небольшая  группа  человеконенавистников,    преследующих  свои  личные,  узко-эгоистические  интересы,  не справляясь  с  элементарнейшей  человеческой  справедливостью. 
Друзья русского народа могут лишь радоваться, что в     несправедливости виноват не русский народ, а те самые, от  кого  он  и  сам  не мало страдает».   
(H. А. Рубакин. «РОССИЯ В ЦИФРАХ. Стpaнa. Народ. Сословия. Классы. Опыт статистической характеристики сословно-классового состава населения русского государства».
Издательство „Вестника Знания" (В. В. Битнера). С.-ПЕТЕРБУРГ. -1912 г).


Отдельного разговора заслуживает антиеврейская политика царских военачальников в годы Первой мировой войны.
Следует подчеркнуть, что сколь-нибудь значительных еврейских погромов в тылу Российской империи в годы ПМВ не произошло, в отличие от антинемецких погромов: в Петрограде (август 1914 г.) и грандиозного 3-х дневного погрома в Москве (1915 год).
В вот в прифронтовых губерниях и ближайшем тылу Действующей армии антиеврейские настроения и политика «процветали».
Серия унизительных, для царской армии, поражений на германских участках Восточного фронта, стала поводом для того, чтобы «назначить виновных» за это, которыми и были объявлены евреи.

Давайте посмотрим, как это, в книге «НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ. История и география принудительных миграций в СССР», описывает исследователь Павел Полян:
«Уже в ночь на 18 июля 1914 года (по ст. ст.), то есть еще до официального объявления войны, Россия приступила к арестам и высылкам подданных Германии и Австро-Венгрии.
А их было немало (в общей сложности не менее 330 тыс. чел.), уже десятками лет они проживали в Петербурге, Москве, Одессе и Новороссии, на Волыни, в Польше и Прибалтике. Выселяли их в дальние внутренние районы (в частности, в Вятскую, Вологодскую и Оренбургскую губ., а жителей Сибири и Приморья — в Якутскую обл.)».

Поначалу это было не сплошные, а выборочные высылки. Проводили их, как правило, в «места не столь отдалённые».
Но время шло, неудачи на фронтах множились и царскому правительству требовалось найти виновных в череде поражений на фронте.
Искали недолго.
Виновными были объявлены немецкие и еврейские (!!!) шпионы. Соответственно ужесточилось и отношение к ним:

«Во второй половине 1915 года эта география серьезно «посуровела»: местами высылки стали зауральская часть Пермской губ., Тургайская обл. и Енисейская губ.
Депортировали при этом не только «подозреваемых в шпионаже», но и вообще всех лиц призывного возраста (чтобы предотвратить их вступление в ряды армий противника), причем не только немцев, австрийцев или венгров, но и поляков, евреев и др…
Высылали — за счет самих высылаемых, а при отсутствии у них средств— по этапу, как осужденных.
На практике интернировали и вовсе без особого разбора, весь контингент именовался «гражданскими пленными».

Высшей точкой этого беспредела стал приказ начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Н. Н. Янушкевича   от 5 января 1915 года: очистить 100-верстную полосу вдоль русских берегов Балтийского моря от всех германских и австро-венгерских подданных в возрасте от 17 до 60 лет, причем отказывавшиеся уезжать объявлялись немецкими шпионами…»

Тут требуется небольшой комментарий.
По тем временам, обвинение в шпионаже (даже абсолютно ничем не подкрепленное) в тыловой полосе Действующей армии, было ОЧЕНЬ серьезным делом, за которым могла последовать даже немедленная казнь, прямо «на месте преступления».

Вот какой эпизод, рассказанный самому Николаю Второму, на тему «борьбы с еврейским шпионажем», приводит в книге «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг.»., начальник императорской дворцовой охраны, генерал-майор Отдельного корпуса жандармов А. И. Спиридович:
 
«Подойдя к красавцу уряднику 5-ой сотни, Семену Маслову, Государь спросил, за что он получил первый Георгиевский крест.
- За атаку на эскадрон 13 Уланского Прусского полка, Ваше Императорское Величество.
- Как это было? - спросил Государь. - Это было, Ваше Императорское Величество, 29 октября 1914 года. Рано утром, мы, 11 человек вызвались охотниками произвести разведку.
Был густой туман… Только мы это разговариваем, а туман-то открылся.
Мы - в сторону, и по лощине, за пригорком, стали обходить немцев.
Навстречу попался жид. Мы его обыскали.
Видим у него немецкая пропускная марка. "Ты ведь наш житель, так почему же тебя немцы так обожают, что даже марку дают пропускную?"
Жид смутился. Дальше - больше.
Упал на колени, говорит: "они меня послали узнать, сколько здесь войска стоит".
Ну, мы тут, значит, его и зарубили…».

Даже со слов этого «красавца урядника» видно, что никакого расследования мнимого шпионства зарубленного ими еврея казаки и не думали проводить. 
Сплошной линии фронта тогда не было, и наши, и немецкие кавалерийские разъезды порой довольно далеко проникали в тыл к неприятельским войскам, да и этот казачий разъезд ведь находился в немецком тылу с разведкой. 
Так что ту злосчастную «немецкую пропускную марку» зарубленный еврей мог получить у немцев вполне легально, для передвижения в тылу их войск.
Известно, что еврейское население в годы ПМВ активно занималось торговлей в тылу воюющих армий.


Другой пример скорой расправы с обвиненным в шпионаже  приводит генерал-майор Русской   армии  В. Н. фон Дрейер.
Осенью 1914 года он был начальником штаба кавалерийской дивизии, воевавшей на Юго-Западном фронте.
Однажды группа офицеров штаба его дивизии остановилась на ночлег в имении у одного богатого польского помещика:
 «Польский помещик принимал нас в своем чудесном имении и чествовал ужином. В это время в районе поместья поймали бродившего здоровенного детину, который что-то выспрашивал и записывал.
Привели его к ротмистру Соколовскому адъютанту по хозяйственной части, обыскали и нашли целый ряд записок о численности и передвижениях наших полков. Допросили, и он сознался, что будучи дезертиром лейб-гвардии Семеновского полка, нанялся к немцам в качестве шпиона.
Тотчас-же, пока мы ужинали, Соколовский собрал военно-полевой суд, приговоривший его к повешению.
— Помилуйте ради Бога, — взмолился шпион, — буду служить впредь верой и правдой Его Императорскому Величеству.
Соколовский все же его повесил в саду помещичьего дома.

И вот утром, покидая имение, слышим истерические крики и плач, — оказывается труп висел как раз против окна спальни хозяйки дома.
Естественно, что провожать нас с Новиковым, никто не вышел…»
(В. Н. фон Дрейер «НА  ЗАКАТЕ ИМПЕРИИ», Мадрид 1965г.)

Ну, и что же мы тут в реальности видим?! Неподалеку от имения этого польского помещика отловили какого-то дезертира лейб-гвардии Семеновского полка, которых, увы, тогда было немало.
Скорее всего он там просто «бомжевал», стремясь любой ценой сохранить свою «шкуру» и не желая бегать в атаки на германские пулеметы.
Какой мог быть «шпион» из такого малограмотного дезертира и какую пользу немцам могли принести его записки (даже, если они действительно были)?! 
Даже если бы он сумел с ними перейти через линию фронта, (и его при этом немцы не повесили, как «русского шпиона»), потом попасть к своему немецкому «куратору» и отдать ему свои записи, они бы уже в условиях тогдашней маневренной войны, давно и безнадежно устарели.
«Грош цена в базарный день» такому «шпиону» и всем его записям.

Я уж не говорю, КАКОЕ впечатление на семью этого богатого польского пана, его жену и дочерей, за которыми накануне так галантно ухаживали господа офицеры, произвел труп этого дезертира, заботливо повешенный завхозом их дивизии, «как раз против окна спальни хозяйки дома»!!!


(Надо сказать, что в начале ПМВ симпатии большинства польского населения были на стороне России, но уже в начале 1916 года ситуация резко изменилась.
Одной из причин этого было подобное поведение некоторых частей царской армии).
Я привел эти примеры для того, чтобы было понятно, НАСКОЛЬКО опасным тогда было обвинение в шпионаже, которое грозило любому, кто «отказывался уезжать» из 100-верстной полосы вдоль русских берегов Балтийского моря.

 «Конечно же, не забывали и про евреев, пишет П. Полян.  «Так, в 1914–1916 гг. по причине их якобы поголовной нелояльности с территории Польши, Литвы и Белоруссии во внутренние губернии России было выселено 250–350 тыс. евреев, причем на сборы им давалось всего лишь 24 часа.
 
За еще более короткое время оставляемые ими дома и лавки прилежно разграблялись местным населением. (Забавно, что самый факт их выселения не мешал военным взваливать на них же и ответственность за свои чисто военные неудачи.)
Первым — уже в начале августа 1914 года и вместе с местными немцами— было выселено еврейское население Яновца Радомской губ., чуть позже — население посада Рыки (той же губернии), Мышенца Ломжинской губ. и Новой Александрии Люблинской губ. (дважды— 23 августа и в начале сентября 1914 года).
В октябре все евреи были выселены из местечек Пясечна, Гродзиска и Скерневиц Варшавской губ.; в частности, из Гродзиска было выселено 4000 чел. (включая 110-летнюю старуху).
 
Позднее им разрешили вернуться, но в январе 1915 года, вместе с еврейскими жителями еще приблизительно 40 поселений губернии, они были выселены вновь (причем, как в случае с жителями Сохачева, из их числа брались и заложники, некоторые из которых были повешены).

В марте 1915 года, накануне еврейской пасхи, 500 семей было выселено из Радошиц Радомской губ., а также из гмины Мниеев Келецкого уезда. Большинство выселенных польских евреев устремлялось в Варшаву, где их скопилось до 80 тыс. чел., но впоследствии въезд в любые крупные города был для евреев закрыт.»

Тут тоже необходим небольшой комментарий.
Обратите внимание на грандиозные цифры выселенных тогда евреев. Только «с территории Польши, Литвы и Белоруссии во внутренние губернии России было выселено 250–350 тыс. евреев, причем на сборы им давалось всего лишь 24 часа»!!!
Никто в то время (да и сейчас) не называл это «выселением целого народа», или «политикой геноцида».
 
 (Для сравнения, приведем данные о количестве людей различных национальностей, по решению ГКО выселенных в годы Великой Отечественной войны:
крымских татар - 191 881 человек, калмыков – 90 881 чел., карачаевцев - 69 267 чел., балкарцев – 37 103 человека.
И эти, безусловно, жестокие решения впоследствии были у нас официально осуждены и отменены).


Однако все эти отдельные выселения и бедствия, как отмечает современный исследователь, «…бледнеют перед грандиозным массовым выселением из Ковенской и Курляндской губернии».
30 апреля 1915 года для Курляндской и 3мая для Ковенской и частично для Сувалкской и Гродненской губ. — ввиду быстрого наступления немецкой армии— последовали распоряжения русской военной администрации о немедленной и поголовной депортации всех местных евреев.
Всего из Курляндии тогда было выселено около 40 тыс. чел., а из Ковенской губ. — от 150 до 160тыс. чел….

Против выселения евреев из Курляндии протестовал Прибалтийский генерал-губернатор П. Г. Курлов, специально по этому вопросу ездивший в ставку Верховного главнокомандующего.
В ходе немецкого наступления полномочия в вопросах высылки перешли к войсковым командирам, не имевшим ни желания, ни времени разбираться в этих вопросах: поэтому фактические депортации могли инспирироваться даже второстепенными чинами полиции или даже контрразведки.
Тем не менее в июне 1915 года выселение евреев продолжилось, захватив уже юго-западный край — Подольскую и Волынскую губ.
И все это— невзирая на то, что почти в каждой еврейской семье кто-нибудь да воевал на войне и что еврейскую молодежь, в том числе и из числа выселенцев, продолжали призывать в действующую армию!»

Давайте теперь посмотрим, как эти грандиозные выселения расценивали очевидцы и участники тех событий.
Прибалтийский генерал-губернатор П.К. Курлов так вспоминал об этом:
«Я получил приказание Верховного главнокомандующего выселить из названной губернии всех евреев без различия пола, возраста и занимаемого ими положения. Для выполнения этой задачи я отправился в Митаву, где и обсудил вопрос в особой комиссии с участием местных общественных представителей.
 
Курляндская губерния входила в черту еврейской оседлости. Снабжение госпиталей и других военных учреждений, а равно и вся торговля были в руках евреев.
В местных лазаретах работало значительное количество еврейских врачей. Поголовное выселение вызывало приостановку жизни в губернии, и все члены комиссии единогласно против него восстали.
Обо всем вышеизложенном я донес на ставку, присовокупив, что массовое выселение невозможно к тому же и за недостаточностью вагонов, а потому я ходатайствовал производить эвакуацию постепенно, оставляя тех, пребывание которых я считал бы необходимым для дела.

В ответ я получил подтверждение о неуклонном исполнении отданного приказания под страхом строжайшей ответственности. Тогда я приказал начать выселение постепенно и с ним не торопиться, а сам просил разрешения приехать на ставку для личного доклада.
На другой или третий день приехал в Ригу генерал Данилов, которому я сделал подробный доклад. Он вполне одобрил мои соображения и заявил, что немедленно переговорит об этом с главнокомандующим армиями фронта; действительно, я получил уведомление, что и генерал Алексеев утверждает мои предположения, но приказывает по распоряжению ставки взять заложников из наиболее выдающихся по общественному положению евреев, например раввинов, и содержать их под стражей.
 
Эта, по моему мнению, совершенно несправедливая и жесткая мера вызвала вновь мое возражение, а я поторопился воспользоваться полученным разрешением и выехал на ставку.
Здесь я прежде всего явился к генералу Янушкевичу…

От него я узнал, что основанием распоряжения о поголовном выселении евреев послужило истребление германцами небольшого нашего отряда вблизи Шавлей: они настигли отряд врасплох, что и было отнесено на счет шпионажа со стороны  евреев.
На мое замечание, что я понял бы самые крутые меры на месте, но не могу себе представить, почему этот случай должен ложиться незаслуженной тягостью на ни в чем не повинное еврейское население целой губернии,— генерал Янушкевич, ссылаясь на крайнее раздражение великого князя происшедшим и моими повторными телеграммами, не взял на себя труда нового доклада верховному главнокомандующему и предложил это сделать мне самому, пригласив меня в вагон великого князя…

Уже в начале последовавшего затем разговора великий князь переменил тон и в довольно суровой форме указал мне на странность впечатления, которое произвели на него мои настойчивые представления, вместо того, чтобы в точности исполнить полученное приказание.
 
Я был уверен в справедливости великого князя, а потому спокойно повторил ему все мои доводы, после чего он отменил свое распоряжение.
Тем не менее многие из евреев Курляндской губернии были уже высланы, что, конечно, повлекло для них крайне тяжелые последствия, хотя бедственное положение этих невольных беженцев, скученных на вокзале, облегчалось сердечными заботами жен наиболее богатых и уважаемых в Риге евреев.
Нельзя не отметить, что упомянутое распоряжение требовало выселения непременно в черту еврейской оседлости за исключением губерний, объявленных на военном положении. Между тем вся черта оседлости входила в число таких губерний, и оказалось, что выселяемых евреев некуда направлять, что вызвало большую переписку с Петроградом.

Вообще нельзя не сказать, что огульное обвинение евреев в шпионаже не имело под собой серьезных оснований.
Таких данных не давали мне шпионские дела контрразведывательного отделения Двинского военного округа, по которым процент евреев не превышал процента лиц других национальностей.
Поголовное выселение всех жителей, ввиду вторичного наступления германцев в пределы Курляндии, при котором они овладели Либавой, повлекло за собой не только те же тяжелые последствия для выселяемых, но и серьезный вред для остальных частей России, куда эти беженцы направлялись.
 
Указанные для их жительства местности переполнялись массой пришлого элемента, цены на предметы первой необходимости, благодаря усиленному спросу, значительно возросли, что не могло не вызывать недостатка этих предметов и дороговизны и в остальных частях Империи, — вот два фактора, оказавшие серьезное влияние на экономическую разруху государства перед революцией…
 
Надо было видеть картину этого нового переселения народов: шоссе от Прусской границы на Шавли и Ригу, а затем и далее было сплошь запружено беженцами, двигавшимися с семьями и скарбом. Устройство необходимых питательных пунктов вызывало колоссальные расходы и большие затруднения.
Такое скопление народа на дорогах препятствовало проходу воинских частей, и военному начальству приходилось для последней цели выбирать и охранять параллельные пути».


Как видим, это ничем реально не обоснованное и жестокое решение царской Ставки о выселении еврейского населения Курляндии ничего, кроме вреда для русской армии не принесло.
Десятки тысяч беженцев, сорванных со своих мест, усилили хаос на железных и прифронтовых дорогах и крайне негативно сказались на организации снабжения Действующей армии.

О попытках Ставки решить «еврейский вопрос» в своих воспоминаниях рассказывает протопресвитер царской армии Г.И. Шавельский:
«Если в постигших нас неудачах фронт обвинял Ставку и военного министра, Ставка  - военного министра и фронт, военный министр валил всё на великого князя, то все эти обвинители, бывшие одновременно и обвиняемыми, указывали еще одного виновного, в осуждении которого они проявляли завидное единодушие: таким «виноватым » были евреи.

С первых же дней войны на фронте начали усиленно говорить об евреях, что евреи-солдаты трусы и дезертиры, евреи-жители  — шпионы и предатели. Рассказывалось множество примеров, как евреи-солдаты перебегали к неприятелю, или удирали с фронта; как мирные жители-евреи сигнализировали неприятелю, при наступлениях противника выдавали задержавшихся солдат, офицеров и пр. и пр.
Чем дальше шло время и чем более ухудшались наши дела, тем более усиливались ненависть и озлобление против евреев.
В Галиции ненависть к евреям подогревалась еще теми притеснениями, какие терпело в период австрийского владычества местное русское население от евреев-панов. Там с евреями особенно не церемонились.
С виновными расправлялись сами войска, быстро, но несомненно, далеко не всегда справедливо…

В армии некоторые очень крупные военачальники начали поговаривать, что, в виду массовых предательств со стороны евреев, следовало бы всех евреев лишить права русского гражданства. А внутри страны, особенно в прифронтовой полосе запахло погромами…

В июне 1915 года, в Барановичи приехал главный московский раввин доктор Мазе. Его задачей было убедить меня повлиять на Верховного, чтобы он своим огромным авторитетом спас евреев от надвигающейся на них опасности.

В условленный час мы сошлись в моей канцелярии. Беседа наша длилась около трех часов.
Д-р Мазе пытался убедить меня, что все нападки на евреев преувеличены, что евреи,  — как и все другие: есть среди них очень достойные, мужественные и храбрые, есть и трусы; есть верные Родине, бывают и негодяи, изменники.
Но исключение не может характеризовать общего. Всё еврейство  — верно России, желает ей только добра.
Огульное обвинение еврейства является, потому, вопиющей несправедливостью, тем более предосудительной и даже преступной, что оно может повести к тяжелым кровавым последствиям.
В доказательство своей защиты евреев, он ссылался на ряд исторических примеров, на отзывы генерала Куропаткина о геройски исполнявших свой долг в Русско-японскую войну евреях и пр. 

Д-р Мазе просил меня употребить всё свое влияние, чтобы предупредить пролитие невинной еврейской крови.

Как ни тяжело было мне, но я должен был рассказать ему всё известное мне о поведении евреев во время этой войны. Он, однако, продолжал доказывать, что все обвинения евреев построены либо на сплетнях, либо на застарелой вражде известных лиц к евреям.
Помнится, он, между прочим, привел такой аргумент:

 — Поймите, победа немцев евреям невыгодна, ибо при владычестве немцев, более чем русские, ловких в торговле, евреям труднее было бы жить, чем при владычестве русских.

Друг друга мы не убедили, но расстались мы всё же приветливо».


Надо сказать, что аргументы доктора Мазе выглядят достаточно убедительными. Действительно среди евреев (как и среди людей всех других национальностей) в годы ПМВ были трусы и были настоящие герои.

Первый Георгиевский крест был вручен царем рядовому — еврею русского происхождения Льву Оснасу.
Как писал английский историк Мартин Гилберт, своей отвагой Оснас «дал свободу евреям в России; он дал своей расе легальную возможность становиться офицерами в русской армии и военно-морском флоте, прежде им не предоставлявшуюся. Он настолько восхитил русское правительство, что оно провозгласило право евреев во всей империи пользоваться всеми гражданскими правами».
 
Напомним, что четверть миллиона евреев служили в русской армии. (Уткин А. И. Первая Мировая война — М.: Алгоритм, 2001.)


Но, с другой стороны, надо понимать, что в Российской империи евреи ощущали себя «подданными второго сорта» и имели множество ограничений по месту жительства, образованию и т.д.
Абсолютное большинство евреев (за исключением сравнительно небольшой прослойки врачей, адвокатов, газетчиков и т.п.) жило тогда очень бедно, а то и просто в нищете.
Никакого желания умирать «за веру, царя и отечество», да еще и на войне с непонятными и чуждыми им целями, эти люди не испытывали.
Нечего удивляться тому, что при первом же удобном случае они сдавались в плен.
Вот что рассказывал об этом бывший командир роты Уфимского полка капитан А. Успенский:
«В виду спешности, - в 3-х дневный срок, - мобилизации, 105-й Оренбургский полк при выступлении получил пополнение местными запасными из гор. Вильно, т.е. получил 2500 еврейчиков.
Командир полка перед выступлением подал рапорт, что его полк, благодаря этому, сделался небоеспособным и, действительно, эти еврейчики почти все сдались в плен во время упомянутой катастрофы. 14 офицеров было убитых, еще более раненых и попавших в плен». (Ал. Успенский «ВОЙНА» (Часть 1) Каунас. 1931.)

Надо подчеркнуть, что еще в мирное время командование полка обязано было вести т.н. «мобилизационную работу», т.е. анализировать свой приписной состав, его профессиональные и морально-деловые качества, ходатайствовать о замене тех «приписных», которые им не подходят и т.д.
Так что вина за то, что к Оренбургскому полку оказалось приписано 2 500 «еврейчиков» целиком лежит на командовании этого полка.

К сожалению, и поведение части г.г. офицеров не слишком-то способствовало появлению симпатий у местного еврейского населения к царской армии.
Вот что вспоминал полковник Генерального штаба Б.Н. Сергеевский:
«В Капциове занял для штаба довольно большой еврейский дом. В нем стояли прошлою ночью германцы. На полу в одной из комнат еще оставалось настланное ими сено. На нем ночевал и я с подошедшими офицерами штаба. Мы все были голодны.
Купили у хозяина гуся и разбудив старуху-еврейку, заставили ее его нам приготовить.
Среди ночи меня разбудили - зовут ужинать: гусь готов. Но оказалось, что старуха его не зажарила, а сварила, притом без соли. Кроме того он был страшно жесткий.
Я попробовал и отказался. Снова залег на сено голодным.
 
Евреи-хозяева встретили нас с нескрываемой злобой. По-видимому они были полностью на стороне неприятеля.
Эту же еврейскую ненависть к нам я видел и в следующие дни со стороны "местечковых" евреев, с которыми мне приходилось встречаться впервые в жизни… (Б.Н. Сергеевский. «Пережитое» Белград 1933 г.)

Ничего удивительного в том, что «старуха-еврейка», которую среди ночи разбудили и «заставили» готовить для г.г. офицеров гуся, не очень-то для них старалась.
Далеко не всем понравится такое обращение.

Разумеется, потом и эта «старуха-еврейка», и жена богатого польского помещика, под окном спальни которой заботливо повесили дезертира, поделились своими впечатлениями с родственниками, знакомыми и просто соседями, что не добавило авторитета и уважения к царской армии и её господам офицерам…

В особенно тяжелом положении оказалось еврейское население Галиции. В августе–ноябре 1914 г. русская армия заняла почти всю Восточную Галицию и Северную Буковину, включая Тернополь, Львов, Галич и Черновицы.
Многие евреи (до 400 тыс. человек) бежали во внутренние районы Австро-Венгрии; оставшиеся подверглись издевательствам, насилию и повальным грабежам, были лишены равных с христианами прав.

Русское армейское командование считало евреев своими главными врагами: в приказах, расклеенных на улицах галицийских городов, говорилось о «явно враждебном отношении евреев» к русской армии.
Русская военная администрация закрыла еврейские учреждения, евреев-служащих увольняли с работы.
В Галиции стали обычным явлением издевательства над евреями, избиения погромы, которые особенно часто устраивали казачьи части и в которых приняли участие и местные украинцы. 27 сентября 1914 г. жестокий погром (вошедший в историю как «кровавое воскресенье») произошел во Львове.

В русской армии были очень популярны рассказы о поголовном участии еврейского населения в шпионаже в пользу Германии; ходили даже слухи о том, что религиозные евреи прячут в бородах телефоны для передачи немцам секретной информации. Это приводило к частым издевательствам над евреями, к их избиениям, ничем не отличавшимся от погромов.
Немало евреев было убито без суда или по приговору военно-полевых судов (если дела евреев, обвинявшихся в шпионаже, разбирал гражданский суд с участием защитников, в подавляющем большинстве случаев им выносили оправдательные приговоры).

Военное командование стало брать евреев в заложники и на территории самой России. 24 декабря 1914 г. три заложника-еврея были расстреляны в городе Сохачев.
Летом 1915 г. сотни евреев Полтавы, Екатеринослава и других мест были взяты в качестве заложников и брошены в тюрьмы.

Наибольшей враждебностью по отношению к еврейскому населению отличалось высшее военное командование — главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и начальник штаба Ставки генерал Н. Янушкевич.

Безосновательно заявив, что во время одного из боев русская часть была выбита из прифронтовой деревни и понесла большие потери из-за того, что «в подвалах евреями были спрятаны немецкие солдаты», Николай Николаевич и Н. Янушкевич приказали выслать все еврейское население из большей части Курляндской (28 апреля 1915 г.) и Ковенской (5 мая 1915 г.) губерний.

В приказе также говорилось, что «... в отношении евреев, проживающих в ныне занятых германскими властями местностях, надлежит проводить указанную меру [выселение] немедленно вслед за занятием их нашими войсками».
В Ковенской губернии выселение было поголовным: из Ковно вывозили больных, раненых солдат, семьи фронтовиков.

Выселение, осуществлявшееся в очень тяжелых для евреев условиях: на сборы давалось 48 часов; часто не разрешали брать самые необходимые вещи; высланные подвергались издевательствам, их перевозили в товарных вагонах с надписью «шпионы». Это вызвало волну возмущения в России и за границей.

Управляющий делами Совета министров А. Яхонтов вспоминал, что «даже непримиримые антисемиты приходили к членам правительства с протестами и жалобами на возмутительное отношение к евреям на фронте».
Продолжалась шпиономания и в тылу.
В августе 1914 г. были разосланы циркуляры по почтовому ведомству, требовавшие уничтожать все письма, в которых есть «хотя бы несколько слов на еврейском языке».
5 июля 1915 г. было опубликовано правительственное распоряжение, предписывавшее временно прекратить издание всех газет и журналов на идише и иврите (под предлогом трудностей с осуществлением цензурного надзора).
 
В 1914–16 гг., с продвижением германской армии на восток, многие губернии черты оседлости стали ареной боевых действий; значительная часть живших там евреев была вынуждена эвакуироваться. К концу 1916 г. насчитывалось около 350 тыс. беженцев-евреев.
В 1914–16 гг. в города и местечки Новороссии, Подолии и других областей Восточной Украины прибыли десятки тысяч евреев, выселенных из прифронтовой полосы по приказу русского военного командования или добровольно покинувших районы боевых действий на территории Польши, Белоруссии, Литвы, Курляндии.
Численность еврейского населения Восточной Украины, особенно Одессы, Киева (где уже к январю 1915 г. проживало 87,240 евреев), городов Подолии и Крыма значительно возросла.


О том, какой хаос вносила в тыловые районы империи бестолковая эвакуация, хаотично переплетённая с депортацией, вспоминал и жандармский генерал А.И. Спиридович в своей книге «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов»:
«Много пришлось тогда услышать про массовый шпионаж евреев в пользу немцев. Жаловались военные, жаловались обыватели.
Приводились бесчисленные примеры.
Под Ивангородом простые польские крестьяне безыскусственно рассказывали, как евреи шпионили и рассказывали, какая и где стоит часть и т. д.
Военные были озлоблены. Отдельные случаи обобщались. Вина отдельных изменников переносилась на все еврейское население.
Евреев стали выселять из районов военных действий.
Стали гнать внутрь России.
 
В Ставку летели донесения и жалобы со всех сторон, и Ставка обрушилась на еврейство рядом строгих репрессивных мер.
Душою их был генерал Янушкевич. Многим в тылу эти меры казались жестокими и несправедливыми, на фронте же часто их считали еще недостаточными...
Отовсюду, с Запада на Восток, идет насильственная эвакуация еврейского населения, которое заподозрено в массовом шпионаже на немцев.

Все эти русские и еврейские беженцы, как саранча двигаются на восток, неся с собою панику, горе, нищету и болезни. Благодаря отступлению театр военных действий, как таковой, увеличивается и автоматически переходит под власть военных.
Новая власть не успевает организоваться, всюду беспорядок, хаос. Имя генерала Янушкевича на устах у всех, его ругают все - и статские, и военные, а еврейское население его просто проклинает. Популярность Вел. Кн. Николая Николаевича падала с каждым днем…»


Почему катастрофичность всех этих безмозглых действий для судеб страны   НЕ ПОНИМАЛИ царь с царицей (и их окружение) – для меня просто загадка...

Вся эта антиеврейская политика царского командования вызывала порой острые эксцессы

В 1915 году отступавшая русская армия учинила погром в городке Молодечно.
Русский офицер Лев Войтоловский так рассказал об этом:
    "Приближаемся к Молодечно. Парк устало тянется по шоссе. Навстречу медленно плетется странная фура, погоняемая мужичком-белорусом с белокурой бородкой.
За фурой с плачем бредут какие-то жалкие еврейки.
— Окуда?
— Из Молодечно.
— Что везете? Мужичок смотрит на меня пустыми глазами и криво усмехается.
Еврейки молча и пугливо проходят мимо. Наклонившись с седла, я сдернул концом нагайки грязное рядно на телеге и отпрянул назад.
Под рядном лежали два трупа.
Метнулись в глаза торчащие кверху бороды. Восковидное лицо старика с оскаленным ртом, багровое пятно под вытекшим глазом, вывороченные, перебитые пальцы и клочья окровавленного платья...
— Чего ты молчишь? — резко срывается у меня.
Мужик равнодушно смотрит в сторону и нехотя отвечает:
— Казаки... В Молодечно... погором делают... Жидов режут..." (Войтоловский Л. Н. Всходил кровавый Марс: по следам войны. — М.: Воениздат, 1998.)

В общем можно смело сказать, что положение евреев в России в годы ПМВ было очень тяжелым.
Сотни тысяч евреев (и членов их семей) тогда были (в 48 часов) выселены из своих домов и направлены в неизвестность с тем скарбом, что могли унести.
Никакого военного или экономического смысла эти решения не имели, кроме того они нанесли огромный вред снабжению Действующей армии, эти толпы «беженцев» запрудили тыловые дороги и т.д. и т.п.
Я уже не говорю о грабежах имущества евреев и погромах, которые все это сопровождали.

Разумеется, эти массовые высылки вызывали возмущение и озлобление среди еврейского населения против царской власти.
Сотни тысяч евреев с восторгом встретили отречение Николая Второго и активно участвовали в мероприятиях Февральской революции по «демократизации армии» и стремительной «автономизации» российских территорий, которую одобряли либеральные деятели Временного правительства.
ТО, что это НЕИЗБЕЖНО приведет к развалу страны им почему-то в голову не приходило.

На фоне бедственного положения евреев в России, в годы ПМВ, ситуация на оккупированных немцами территориях была совсем другой.
Немецкая оккупационная администрация в годы ПМВ сумела обеспечить соблюдение «тишины и порядка» на захваченных территориях. 
Ни грабежей, ни погромов немецкие войска не допускали и положение обывателей там тоже было нелегким, но в общем терпимым.
 
Поэтому на захваченных немцами территориях еврейское население, как правило, вполне лояльно, если не с симпатией, относилась к немецкой администрации.

Никакого пророссийского подполья, и тем более партизанского движения, на оккупированных губерниях, царская администрация в годы ПМВ организовать так и не сподобилась.


После Февральской революции и полного развала русской армии на многих территориях Российской началась анархия и хаос. Особенно сложная ситуация была на Юге России: в губерниях Новороссии, на Украине, в Бессарабии.

Возьмем, для примера, «жемчужину у моря», Одессу, самый русский и один из самых еврейских городов Юга России той поры.

К марту 1917 года 55% населения там - русские, 35% - евреи, 6% - украинцы. Остальное поляки, немцы, греки, молдаване, болгары, румыны...
Из 500-тысячного населения - 40 тысяч рабочих на заводах, 50 тысяч - кустари-ремесленники. Мелкие предприниматели - 50 тысяч. Средние и крупные - 9 тысяч. Интеллигенции - 35 тысяч.
К началу 1917 года там уже было до 20 тысяч безработных.
Вот что о дальнейших событиях, в книге «Гражданская война в Одессе (1917-1920)», рассказывает А.И. Ивакин:

«1 марта пришло известие, что Николай 2 под давлением либералов отрекся от престола. Одесса пожала плечами и продолжила заниматься контрабандой. Городской голова Борис Пеликан призвал к спокойствию, после чего был арестован. Кем, а приехала сенатская комиссия из Питера…

Памятник Екатерине тут же закрыли полотном, дабы "ливарюцинеров" не раздражать. Жандармов распустили, их место заняли студенты. Начальником милиции стал... профессор университета…
При городской думе создали Общественный комитет. Если перечислять все организации, отправившие туда представителей - это займет пару страниц печатного текста…

Одних партий было 20 штук - самые активные: кадеты, самые популярные: эсеры. А тут еще и Украинская партия Социалистов-федералистов появилась.
Укро-федералы выступали за автономию Украины в Составе Российской Федеративной Республики, признания Одессы украинским городом, украинизации образования…

8 мая привезли прах лейтенанта Шмидта.
Совершили панихиду в Кафедральном соборе.
В почетном карауле стол, между прочим, и адмирал Колчак. Керенский даже приехал. Тогда же и создали Румчерод - Исполком съезда советов РУМынского фронта, ЧЕРноморского флота, ОДесского округа.

  В мае Керенский отказался признать автономию Украины.
Центральная Рада «послала» Временное Правительство и заявило автономию.
«Временщики» согласились, потом отказались, потом опять согласились и предложили вести переговоры...
  В августе состоялись выборы в городскую думу.
  Эсеры - 105 тысяч голосов.
  Кадеты - 26 тысяч.
  Еврейский список - 23 тысячи.
  Меньшевики - 13 тысяч.
  "Украинцы" - 7 тысяч.
  Большевики - 4,5 тысячи.
  Явка - 60%.

В июне 1917 создание украинских частей в «самой демократической армии мира» разрешит «сам» А.Ф. Керенский…
В Одессе продолжало существовать "Троевластие" - претензии на власть имели Центральная Рада, Советы, Временное правительство.

А тут еще и либералы организовали амнистию уголовникам.
А тут еще солдаты Румынского фронта плюнули и полками поехали по домам. Морячки-анархисты развлекались с частной собственностью.
Пацаны с Молдаванки тоже включились в общее веселье. Тем более, оружия появилось как навоза за баней.
Солдатики за бесценок продавали винтовки, а то и просто меняли на спиртоводочные изделия…

Тут еще и украинцы активизировались - 6 тысяч украинцев были сведены в Одесскую Гайдамацкую дивизию. Шапки смушковые, шлыки красные, жупаны малиновые, шинели синие, погоны серебряные. Красота.

  Только вот в сентябре-октябре - До Октябрьской революции - по городу лучше было не ходить в ночное время. Постоянные перестрелки всех со всеми.
Грабежи под видом реквизиций, реквизиции под видом грабежей. Хлеба не купить, не на что. Да и не везут крестьяне продукты в город.
Во время недолгого правления Временного правительства в Одессе хлеб вырос в цене в 300 раз. А сливочное масло, например, в 900 раз…
А тут и Октябрьский переворот случился.

  Центральная Рада не признала Ленина. Румчерод тоже Ленина не признал, но не признал и Раду. Городская Дума не признала Ленина, Раду и Румчерод…
 Киев заявил, что Одесса входит в состав Украинской Народной Республики, большевики ухмыльнулись и согласились. При этом, УНР входила на правах республики в состав Федеративной Демократической Российской Республики, как говорится в 3 универсале Рады...
 
Киев хапнул под шумок Херсонскую, Харьковскую, Екатеринославскую и север Таврической губерний. Заметьте, про Крым и речи нет.
  Одесса тоже перешла под УНР.
  И тут большевики Одессы (впрочем, не только они, но еще и эсеры, Бунд и меньшевики) - возмутились: э, хохлы, а где же референдум? Тогда он назывался народным плебисцитом.
Киев традиционно не заметил возмущения и продолжил наращивать военное присутствие. Был поднят флаг Украины на крейсере "Память Меркурия". Остальные моряки Андреевский флаг снимать отказались.
А вот кадеты, артиллеристы, кавалеристы, технические части присягнули Киеву...
Так же, как и генералитет и офицеры штаба округа. Тут еще и донские казаки нарисовались, тоже присягнули Центральной Раде…

Тут Петлюра - тогда он был что-то вроде военного министр Рады - объявил о трехнедельном отпуске для солдат, выходцев из Великороссии.
Петлюра был не дурак, он понимал, что из отпуска солдаты не вернутся…

Благодаря хаосу в стране, созданному либералами, а в Украине еще и националистами, к январю 1918 года в Одессе воцарились голод, холод и безработица.
Милиция практически разбежалась - нечем было платить бывшим студентам. Красная Гвардия охраняла только рабочие районы, ахтырские гусары, которым поручили патрулировать Центр - непрестанно бухали в казармах, военный за пределы частей не выходили, моряки контролировали только порт.

 С 25 по 30 декабря на Одесском вокзале поселилась банда с Молдаванки, которая грабила всех, кто попадется. 26 числа в порт прибыл транспорт "Юлия" со спиртом для госпиталей. Анархисты и босяки немедленно захватили судно.

… Либералы за год превратили цветущий, один из самых богатых городов Империи в бандитскую клоаку.
На улицах царствовал холод, в домах голод. Особенно, в рабочих домах - ведь заводы стояли… рабочие Одессы зарплаты не видели с сентября 1917.

  9 января Киев заявил об отделении Украины от России. Одесса забурлила. Либералы и украинцы создали еще один орган - Временный комиссариат.
Успели учредить три государственных языка - русский, украинский, идиш…

Еще в декабре 1917 года молдавский "Сфатул Церий" пригласил на свою территорию румынские войска.
Молдавские ополченцы и Ручемрод сдерживали их как могли. Но постепенно были оставлены Болград, Измаил, Кишинев, Килия, Вилково.
РСФСР выразила протест и начала войну с боярской Румынией. Соответственно Одесская республика тоже. И Центральная Рада тоже. Вот так, да.
Одесситы одновременно воевали с украинцами и румынами, украинцы с румынами и одесситами…

Знаете, сколько в Одессе частей было на тот момент?
Батальон им. тов. Спиридоновой (левые эсеры), дружина анархистов-террористов, отряд независимых анархистов, славянский интербатальон, немецкий интербатальон, еврейский батальон, литовская, латышская, польская дружины, сводный отряд военморяков, сводный отряд торгморяков, отряд "Союза безработных", гусарский полк, червонные казаки-гайдамаки.
И никто не хотел на фронт.
На фронте воевали остатки русских частей Румынского фронта и Тираспольский отряд, где, кстати, воевали Котовский и Якир…

14 февраля командующим Одесской Красной армией был назначен Михаил Муравьев.
Та еще фигура. Капитан царской армии, продрейфовал от черносотенцев до левых эсеров.
Властный, жесткий диктатор. При взятии Киева и Полтавы расстреливал пленных... Ненавидел украинцев, считая тех австрийскими шпионами и предателями-мазепинцами.
При этом отличал малороссов от украинцев.

  Когда приехал, первым делом разогнал Городскую Думу. Да, эти все еще заседали…
Уничтожил все винные склады, поставил под контроль железную дорогу. Объявил город на военном положении - рестораны работают до 21.00, театры до 19.00. Пьяные объявлялись лицами вне закона. То есть расстрел на месте. Ввел военно-революционные трибуналы…

Свою армию перебросил за сутки из Киева под Бендеры. Подмял под себя и СНК, и Совет и Румчерод. В общем, наводил порядок как мог…
Именно левый эсер Муравьев будет угрожать одесским буржуям расстрелами, а офицеров соберется топить в море.
Умудрился даже разоружить 1-й полк им. тов. Ленина. Красноармейцев отправил в Крым как ненадежный элемент.
Рабочих Одессы называл буржуйскими прихвостнями - в армию к нему не спешили записываться…
Муравьев бьет румын, освобождает Приднестровье и собирается двигаться на Кишинев, оттуда на Бухарест.(!!!)

В эти дни шли долгие и трудные переговоры с Германией.
И большевики, под нажимом Ленина, пошли на вынужденный Брестский мир. Но далеко не сразу.
А пока шли переговоры, австро-венгерские и германские войска методично двигались на восток. Подходили они и к Одессе. И если румын удалось разбить и отогнать, то против соединенных сил двух Центральных держав и их союзников УНР (Украинской Народной республики) устоять тогда было невозможно…
Воинственные левые эсеры немедленно начали всеобщую мобилизацию и заявили о неподчинении РСФСР…

На город наступали две пехотных и три кавалерийских дивизии Двенадцатого австро-венгерского корпуса.
Когда об этом узнали в Одессе - левые эсеры признали необходимость эвакуации. Хотя была идея избежать войны, объявив Одессу "вольным городом", мол австрияки тогда не сунутся, ибо в условиях Брестского мира нет ничего о "вольных городах"…

  Утром 13 марта австро-венгерские войска вошли в Одессу.
  Началась эпоха интервенции…

Фактически же городом управляли фельдмаршал-лейтенант фон Эссер от австрияков и полковник фон Фотель от фрицев.
Немецкие колонисты вздохнули спокойно и распустили свои отряды самообороны. С Гросс-Либенталя и Люстдорфа в город потянулись подводы с продовольствием. Тем более, в городе появились кроны и марки.

 Городская Дума опять была разогнана... Совет тоже разогнали. И профсоюзы. Мало того, меньшевиков, правых эсеров начали арестовывать вместе с левыми эсерами и большевиками. Анархистов просто шлепали на месте весте с бандитами.
Какие суды или трибуналы? Вы о чем? Присяжные - пули в обойме, приклад - адвокат, штык - прокурор.».
(Ивакин Алексей Геннадьевич. «Гражданская война в Одессе (1917-1920)»)

Думаю, ситуация в Одессе и калейдоскоп властей на Юге России тут описаны достаточно подробно и интересно.
Так ведь еврейское население Одессы, тогда, по сравнению с другими городами и областями Украины и Новороссии, было еще в относительно благоприятном положении.
Там были созданы «отряды еврейской самообороны» которые, еще в годы Первой русской революции 1905 года, имели неплохой опыт борьбы с погромщиками.

Да и петлюровские нацики не слишком-то долго там хозяйничали, а местные «щирые хлопцы» никакого веса и популярности в городе не имели.

И подобных городов и поселков, где «власть менялась» чуть ли не еженедельно и жизнь людей зависела от каприза и приходи какого-нибудь местного уголовника, объявившего себя «свидомым гайдамаком», «вольным анархистом», или просто «батькой», на Юге России были многие тысячи…

Почувствовав там безвластие и свою безнаказанность, различные  атаманы, атаманчики и просто местные бандиты начали творить просто вопиющие безобразия, преступления и жуткий «беспредел».

В годы Гражданской войны наиболее  трагичной была судьба еврейского населения на Украине и в Новороссии.

По данным историка Геннадия Костырченко, за время Гражданской войны в России имело место 1236 случаев антиеврейских выступлений, 887 из которых были отнесены к погромам — к акциям, сопровождавшимся насилием в массовом масштабе.
Из них 493 акции (40 %) совершили петлюровцы, 307 (25 %) — зелёные, 213 (17 %) — белогвардейцы и 106 (8,5 %) — части красных . (Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. — М.: Международные отношения, 2001. — С. 56.)

Историк Олег Будницкий считает эти данные заниженными. По его мнению, в 1918—1920 годах только на Украине приблизительно в 1300 населенных пунктах произошло свыше 1500 еврейских погромов. Было убито и умерло от ран, по разным оценкам, от 50 до 200 тысяч евреев.
Около 200 тысяч было ранено и искалечено. Тысячи женщин были изнасилованы. Около 50 тысяч женщин стали вдовами, около 300 тысяч детей остались сиротами.
(Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми (1917-1920). — М.: Российская политическая энциклопедия, 2005. — С. 7)
 
По данным И. Б. Шехтмана, только Добровольческая армия совершила почти 300 погромов, а это 17 % от общего их числа. (Шехтман И. Б. История погромного движения на Украине. Том 2. Погромы Добровольческой армии на Украине. — 1932. — 394 с.)

Историк Норман Кон оценивает общее число евреев убитых в погромах с 1918 по 1920 годы в 100 тысяч человек
…хотя погромы производились всеми участниками вооружённого противостояния, но в Красной армии эти действия беспощадно пресекались, включая расстрелы погромщиков, в то время как среди белых таких попыток практически не было.

Общий приказ осуждающий погромы был издан лишь 23 января 1920 года, когда Белое дело было уже фактически проиграно (История погромного движения на Украине 1917—1921, стр. 16-19).
 
Как писал доктор Арон Шнеер, сама жизнь заставила евреев «искать защиту у той власти и поддерживать ту власть и ту партию, которые официально объявили антисемитизм и погромщиков вне закона» (Шнеер А. И. Часть1. Глава 1. Евреи в Красной Армии в годы Гражданской войны 1918–1922 гг. — Гешарим — Мосты культуры, 2005.)


Известный русский писатель, эмигрант и офицер-«первопоходник» Роман Борисович Гуль вспоминал:
«В эмиграции, в Берлине, в 20-х годах Алексей Толстой мне показывал фотографию, которой он очень дорожил: сфотографирован каким-то уездным фотографом ражий детина, довольно обезьянообразный, с головы до ног увешанный арсеналом оружия.
 
Детина сидит “развалемшись” в глубоком кресле на фоне дешевых декораций, а рядом — круглый стол, на котором — отрубленная человечья голова.
И детина дико-напряженно уставился в объектив фотографического аппарата.
Это — атаман Ангел.
 
Толстой над этой фотографией дико хохотал, просто ржал.
Я никак не мог разделить его веселья, но это была сфотографирована действительная Украина 1918 года».
(Р.Б. Гуль. «Я унёс Россию. Апология русской эмиграции»).

Подобных примеров жутких злодеяний той поры можно привести много, но, пожалуй, достаточно.


Подчеркнем лишь, что при немецкой оккупационной администрации, которая вообще «не чикалась» с местными бандитами, вся эта сволочь сидела «ниже травы и тише воды» и конечно же местные обыватели (в том числе и еврейское население) это ХОРОШО запомнили.

Бывший сотрудник Музея Императора Александра III Н. М. Могилянский подчеркивал в своих, изданных в эмиграции в Париже воспоминаниях «Трагедия Украины (из пережитого в Киеве в 1918 году), роль немцев в наведении там порядка:
«Придя в Киев, немцы прежде всего вычистили невероятно загаженный при большевиках вокзал…
Они явились сюда (на Украину) друзьями, а не врагами; здесь можно будет и отдохнуть, и подкормиться. Лица сосредоточенные, дисциплина образцовая, спокойная приветливость и сознание собственного достоинства…

С появлением немцев, как по мановению волшебного жезла, без всяких угроз или угрожающих объявлений, исчезли всякие грабежи и насилия. Обыватель вздохнул свободно.
Даже поздней ночью стало совершенно безопасно гулять по улицам. Открылись театры, синема, рестораны, жизнь заиграла быстрым темпом свою вечную суетливую музыку».

А вот что писал в своих воспоминаниях о жизни в Киеве, под защитой немецких войск, родственник  Николая Второго, герцог Г. Н. Лейхтенбергский:
«Был конец июля 1918 г. В Киеве, где я тогда проживал со своими старшими детьми, постепенно, под охраной немецких штыков, укреплялось правительство Гетмана Скоропадского, организовывалась правительственная украинская власть, водворялись покой и тишина, и экономическая жизнь края начала возрождаться…

На Украине господствовали немцы, и Гетман должен был с ними считаться при каждом своем шаге. Своей армии у него еще не было и неизвестно было, когда немцы разрешат таковую создать…».

Тем временем жизнь в Киеве, в котором всюду и везде охраняли покой «металлические немцы» (по образному выражению М. А. Булгакова), постепенно налаживалась.
«Население города почти удвоилось за счет москвичей и петроградцев. В театрах шли «Ревность» Арцыбашева и венские оперетты. По улицам проезжали патрули немецких улан с пиками и черно-красными флажками» (К. Паустовский, «Начало неведомого века»).

Именно оттуда, из краткого периода относительного спокойствия, организованного на Украине оккупационными войсками Вильгельма Второго, «растут ноги» популярных, в начале Великой Отечественной войны, у немалой части нашей интеллигенции (в том числе и еврейской национальности), россказней о том, что «немцы – культурная европейская нация», «просто так они не будут трогать обычных мирных жителей, они борются только против коммунистов», и «газетные рассказы о репрессиях немцев против евреев – всего лишь большевистская пропаганда».

К сожалению, многие советские люди тогда поверили в этот бред, и на своей судьбе убедились в том, что политика гитлеровской Германии, по отношению к евреям, в годы Великой Отечественной, была преступной, исключительно жестокой и истребительной, по своей форме и содержанию.
От былой толерантности к еврейским обывателям, чем отличался рейхсвер Вильгельма Второго, у гитлеровского вермахта не осталось и следа.

Подробно об этом мы поговорим в следующей главе, а завершить эту я хочу одним поучительным примером из книги К. Паустовского «Начало неведомого века».

С началом Ноябрьской 1918 года революции в Германии и объявлением перемирия на Западном фронте, глава «нэзалэжной Директории» Симон Петлюра, по-видимому, решил продемонстрировать свою верность победоносным «французским союзникам» и «набрать очки» перед ними, издав приказ (!!!) о разоружении германских войск в Киеве.
О том, что вышло из этой карикатурной попытки, рассказывает К. Паустовский:

«В Германии началась революция. Немецкие части, стоявшие в Киеве, аккуратно и вежливо выбрали свой Совет солдатских депутатов и стали готовиться к возвращению на родину.
Петлюра решил воспользоваться слабостью немцев и разоружить их.

Немцы узнали об этом.
Утром, в день, назначенный для разоружения немцев, я проснулся от ощущения, будто стены нашего дома мерно качаются. Грохотали барабаны.
Я вышел на балкон…

По Фундуклеевской улице молча шли тяжелым шагом немецкие полки. От марша кованых сапог позвякивали стекла. Предостерегающе били барабаны.
За пехотой так же угрюмо, дробно цокая подковами, прошла кавалерия, а за ней, гремя и подскакивая по брусчатой мостовой, – десятки орудий.
Без единого слова, только под бой барабанов, немцы обошли по кругу весь город и вернулись в казармы.
Петлюра тотчас отменил свой секретный приказ о разоружении немцев».

Вот и все петлюровское «разоружение»…
Стоило только германским полкам пройтись маршем по Киеву, как из петлюровской Директории моментально вылетела вся его воинственная дурь.


В годы Первой мировой войны в армии Германской империи служило более 100 тысяч евреев, в царской армии – около 250 тысяч евреев.


На фото: 1916 год Хануку отмечают евреи германской армии.

Продолжение:http://proza.ru/2021/04/11/649