Кольцо Саладина. ч2. 25

...Жёлтый зной. Жёлтый ветер. Сухой, раскалённый ветер пустыни. Синее небо над головой веет жаром.
Это и есть пустыня - бесконечный песок, бесконечное небо, бесконечный жар.
Куда я иду?
Потом песок кончился, дорога стала твёрдой. А потом мои ноги в кожаных сандалиях, украшенных камнями и металлическими накладками, ступили на каменные плиты…
Сколько я шла? Откуда я шла?
Громадные ворота раскрылись передо мной – каждую створку тянуло несколько человек – а потом медленно и трудно захлопнулись.
И пустыня словно умерла за воротами. Перед глазами замелькали цветы, зелёная листва, прозрачные бассейны, чистые площади двориков… Я не удержалась, глянула в квадратное зеркало воды. Множество косичек, замысловато сплетённых на голове в шлем - это должна быть я. Я поправила на плечах и шее плотное круглое ожерелье. Плеснула водой себе в лицо, отражение вздрогнула, я исчезла…
Но надо спешить! Я взбежала по узорным цветным ступеням – громадные каменные колоссы над моей головой безмолвно пропустили меня в тень террасы.
Сейчас мне опять достанется за самовольный уход за ворота. Мне не разрешено ходить в город и смотреть на жизнь простых людей. А я убегаю. Мне хочется увидеть того красивого воина, что перевёз меня в лодке с того берега… Я хочу его найти. А он, наверное, и не знает, кого вёз тогда, кого коснулся рукой...
Синие, жёлтые, терракотовые плиты под ногами, галерея всё темнее…
И вот человек сидит на высоком стуле ко мне спиной. Он один. Руки тяжело лежат на подлокотниках. И даже в полумраке и со спины я всё равно вижу, как сверкает кольцо на его пальце…
И что-то мне надо сделать сейчас, срочно. Иначе будет поздно. Но сначала склониться в поклоне.
А человек поднимает тяжёлые веки. И я сама вдруг становлюсь тяжёлой, каменеющей… Я с огромным трудом выпрямляюсь. И с ужасом вижу вместо себя каменную статую…
Я опоздала! Зачем, зачем я ходила в город!..


...Давно мне не было так плохо по утрам. Я даже не сразу смогла пошевелиться. А когда попыталась встать, пришлось схватиться за спинку кровати.
Татка оглянулась на меня от стола.
- С добрым утром, - пропела она жизнерадостно. – Живая?
- Не похоже что-то, - пробормотала я с трудом.
Татка подошла и села рядом.
- Вообще-то выспаться должна бы. Первый час уже.
- Не знаю, - прошептала я бессильно. – Голова кружится.
- А глотать не больно? – озабоченно спросила Татка. - А то мы вчера твоего князя на таком ветру прождали…
- Нет, - с трудом проговорила я, - ничего не больно, просто сил нет…
- Ну, это гипотония твоя, наверное. Слушай, - оживилась она, - на третьем этаже у девчонок есть такой тонометр заграничный, такой суперский, сейчас сбегаю. Электронный. Там грушу не надо нажимать, всё сам делает!
- Подожди… - я попыталась повысить голос, но у меня ничего не вышло, я еле шелестела. – Подожди… в туалет помоги встать…
Цепляясь за Татку и за стенку, я добрела до ванной, кое-как умылась. Зеркало не отразило ничего ужасного. Просто немного бледная. Всё это уже было, уже лечили меня от этого...
Я доползла до постели и без сил рухнула. Татка умчалась. А я тихо заплакала. Как же я теперь? Даже до телефона не доползу. А сегодня уж точно надо звонить по больницам, искать его… Даже сон Татке не расскажу, у меня язык не ворочается. А надо рассказать, вдруг забуду. Этот дворец, эта пустыня. Эти каменные истуканы, большие и маленькие с человеческими и нечеловеческими головами… Это Египет же…
Татка примчалась быстро - с суперским тонометром и двумя озабоченными девочками: одна – хозяйка заграничного агрегата, другая подружка. Было видно, что обе ещё не наигрались с модным аппаратом, а мне было все равно. Только невыразимое блаженство нахлынуло, когда манжета с гудением начала сжимать руку выше локтя. Интересно, почему так приятно?.. Почему-то хочется, чтобы тело сдавливали и мяли.
- У-у-у… - трагическим хором протянули все трое, а хозяйка тонометра, поджав губы, вынесла приговор:
- Восемьдесят два на пятьдесят восемь.
- Петушиное давление, - подытожила Татка.
Дальше меня спасали. По всем этажам искали кофе и настоящий чай. Нашли, натащили, напоили, Татка сварила суп из пакета, накормила. И я забылась опять - как в омут провалилась. Тревожный омут, тёмный, гудящий, словно орган. Ничего не видела во сне, но вдруг выстрел грянул над ухом. И я встрепенулась и открыла глаза.
Было ещё светло, я не сразу сообразила, что это всё длится тот же самый день. Но кофе с чаем сделали своё дело. В голове было ясно, в теле легко. Я села на кровати.
- Наташка!
- Ой, прости, паразитку… Я тебя разбудила, зацепила нечаянно, что бы их чёрт побрал…
Ползая на коленках, Татка подбирала с полу рассыпавшиеся книги. Это они шмякнулись со стеллажа возле моего изголовья.
- Наташка, слушай… - быстро заговорила я, вскакивая и подбирая волосы. - Кольцо было у фараонов! Слышишь меня? Да подожди ты собирать, потом… Слушай! У нас должна быть история древнего мира – та, с большими фотографиями… найди, пожалуйста… Ты никому не отдавала?
- Вроде нет. А ты куда вскочила? Тебе же лежать надо, отсыпаться.
- Всё, отоспалась уже. Побежала звонить. Надо человека искать! А ты найди, пожалуйста, книгу, найди! Отложи её отдельно. Найди там место, где дворцы Древнего Египта. Фивы, Геза… ну, ты знаешь… Короче, ищи, давай, это нужно…

Что-то сделал со мной этот сон, я словно силы нашла - и всё стало ясным. Бывают такие моменты прозрения и уверенности. И слёз не было больше. И почему-то я знала, что трубка откликнется.Вот знала – и всё!
И так оно и случилось. Трубка ожила!
- Ну, приезжай, покалякаем, - сказала Нора без политесов. – Хоть сейчас. Как приедешь – звякни, у нас автоматы прямо перед домом. Я спущусь, встречу. Одна тут заплутаешь.
Я ничего не стала расспрашивать по телефону. Ясно было, что, если бы что-то случилось, меня вот так не звали бы покалякать. Но значит, что-то всё-таки случилось. Именно потому, что меня звали…

Я приехала к Норе уже в густых сумерках.
Всё произошло именно так, как мы договорились: я позвонила из телефона-автомата, и она вышла ко мне минут через пять из темноты дворов на свет проспекта. И у меня так и замерла душа: на плечи её была накинута куртка князя. Я сначала не Нору, а эту знакомую куртку увидела! Светофорные полоски полыхнули под фонарём – и сердце прыгнуло - он! Жив! Но она уже подошла совсем близко. Не он, нет… Только куртка его… Но раз куртка дома – значит, и он дома?
- Он дома? Что с ним? Где он?!
- Пошли-пошли…
В одной руке у неё была зажжённая сигарета, другой рукой она обняла меня. От неё пахло спиртным, духами, дымом…
- Что с ним? Что-нибудь случилось?! Ты можешь сказать?
- Ой, да ничего с ним не случилось…
- Он заболел? Он дома?
- Не заболел. Да успокойся ты, нормально всё с ним… пошли…

Да, я слышала, что здесь, на Юго-Западе, хорошее жильё, но никак не ожидала, что окажусь в таком красивом помещении. Сразу за дверями начался другой мир. Я даже про печали свои слегка забыла, тараща глаза вокруг. Стены прихожей были оклеены тёмной кожей, а мебель была светлая, почти белая. Хотя какая там мебель – зеркало на стене, крошечный диванчик, тумбочка красивая… Вешалка разве что просто для красоты, ничего нигде не висит, не валяется – всё спрятано во встроенный шкаф. Так аккуратно и просторно. Зеркало, отражающее противоположную тёмную стену, кажется бездонным.
Нора швырнула мне под ноги пару чёрных бархатных комнатных туфель с крашеными песцовыми помпонами. Я машинально нацепила их, вошла в комнату, сразу немного оробев, растерянно села на краешек кресла.
Да, так красиво обставленные квартиры я видела разве что в кино. Никаких ковров на стенах. Только картины в стильных рамках. Да и сами стены непривычно однотонные, без всяких узорных обоев, за которыми мы все гонялись. Светлая мебель, светлая обивка – ну какой хозяйке может прийти в голову такая непрактичность. Но как же это красиво… просто захватывает дух. Овальный стеклянный столик у дивана и такой же, только круглый – у окна. Толстенная синяя пепельница рядом с букетом цветов… И подушки на диване тоже синие, и одна розовая. И одна розовая подушка за моей спиной. Как всё элегантно…
И это ОН здесь жил? В этом светлом шкафу, возможно, сейчас лежат его вещи. Он ходил по этому пепельному ковру. Сидел на этом светлом диване. Или даже валялся. Звонил мне по этому красивому бело-золотому телефону, листал эти книги…
Мне захотелось встать и посмотреть, что за книги стоят за стеклом, но вошла Нора, держа между пальцами бутылку коньяка и кубастенькие фужеры.
- Как у тебя красиво, - пробормотала я. – Это ты всё сама придумала? Такую обстановку?
- В журнале подсмотрела кое-что. Когда мне эта хата обломилась, я кинулась устраиваться. С головой ушла. Если бы не ушла – повесилась бы…
- Я таких квартир даже в журналах не видела никогда…
- А где ты такое увидишь-то? – усмехнулась Нора. – В «Работнице»? В «Крестьянке»?
Оно подошла к полкам, наклонилась, вытащила снизу несколько толстых журналов, бросила на диван.
- Вот. Можешь взять с собой. Посмотрите там, в общаге…
Журналы были непривычно тяжёлые, глянцевые, иностранные, на обложке крупно стояло – ИНТЕРЬЕР. Да уж, явно не «Работница»…
- Ну? За нас? – Нора разлила коньяк и подняла бокал на свет. - За наш чёртов женский день?
Я становлюсь пьяницей, - тускло подумала я, глотая коньяк. - Чёртов женский день. Это верно. И он кончается. И мы не были вместе.
Я помедлила и махнула бокал до дна.
- Умница, - сказала Нора, немедленно наливая мне снова. – Ещё раз – теперь исключительно за тебя.
- А за тебя? – я отломила кусочек шоколадки. Густая волна побежала по моему телу.
- За меня не бойся, - усмехнулась Нора.
Она налила снова, потом посмотрела на меня.
- Надо бы тебя, конечно, сначала хорошенько напоить, но… ладно. В принципе, ничего страшного, дело житейское. В общем, он улетел. Домой. Вчера утром.
- Как домой? – я замерла. – Что-то дома случилось? С родными?
- Почему? Ничего не случилось. Вы же вместе собирались лететь. Вот я и хотела понять, почему он улетел один.
- Что? Как один? – я похолодела. – Как вместе? Куда? Ничего не понимаю…
Нора посмотрела на меня странно.
- А вот я тоже ничего не понимаю, - сказала она. - Он подарок тебе придумал. Встретить весну в Крыму. Билеты взял заранее. Пошёл преподносить сюрприз.
- Сюрприз? – оцепенело повторила я.
- Именно так. Помчался счастливый. А вот что было потом – покрыто мраком. Вы что, не виделись? Не дошёл он до тебя? Я только знаю, что он вчера утром улетел согласно купленным билетам. Долетел благополучно, отзвонился даже. Что для него совершенно не характерно. Поэтому я была в полной уверенности, что он с тобой. И ты на него правильно влияешь. Стала передавать тебе привет, но оказалось, он там один. А почему уж у вас не вышло – не знаю.
Я медленно закрыла глаза. Это был конец.

продолжение следует