Возвращение

Он посмотрел на календарь. Десять лет. Он живёт и работает на борту космического корабля уже десять лет. Десять долгих лет, и восемь из них – в полнейшем одиночестве. В одиночестве только восемь, потому что первые два года прошли на Земле, когда корабль уже полностью готовый к старту проходил все необходимые проверки и перепроверки. Перед тем как отправиться в такой длительный полёт космонавт должен был полностью адаптироваться к кораблю и изучить на нём буквально каждый уголок максимально подробно. Затем был старт и первая в истории сверхдальняя межзвёздная экспедиция, а он – ее руководитель и единственный участник. В соответствии с планом, космический корабль, вышел за пределы Солнечной системы и пройдя определённый путь за её пределами на основных двигателях, совершил гиперпереход к звёздной системе ND-6711, вошёл в пределы этой системы, совершил посадку на нескольких её планетах, на которых были взяты образцы грунта и сделана огромная масса уникальных фотоснимков. Затем космонавт вывел корабль за пределы ND-6711 и направил его обратный путь, в ходе которого ему предстояло совершить гиперпереход к Земле. В системе ND-6711 он провёл всего несколько месяцев, тогда как дорога к дому, даже с учётом того, что часть пути пройдёт в гиперпространстве должна была занять несколько лет.

Космонавт шёл по главному тоннелю корабля. Его шаги эхом отзывались со всех сторон. Больше всего за эти годы он возненавидел эхо. Ежедневная прогулка по кораблю была необходима им обоим – как кораблю, так и космонавту. Обход корабля был предусмотрен инструкцией. Корабль был подобен огромному живому организму и требовал к себе постоянного внимания. Прогулка как таковая была необходима космонавту как один из способов, помимо электромассажа и занятий в тренажёрном зале, поддержания физической формы с одной стороны и как дополнительная помощь психике с другой. Без этих прогулок-обходов ему пришлось бы гораздо тяжелее, ведь они помогали отвлечься, но шаги во время блужданий по тоннелям и помещениям корабля вызывали из небытия проклятое эхо. Он заметил, что каждый раз, когда эхо доносится до его слуха в первые доли секунды ему кажется, что кто-то идёт по тоннелю вслед за ним или ему навстречу, в зависимости от того, с какой стороны эхо звучит громче. Иногда это ощущение было настолько сильным, что он останавливался и оборачивался или смотрел прямо перед собой, в ту точку где коридор делал очередной плавный поворот. Смотрел, как будто ожидая, что вот-вот оттуда кто-то выйдет ему навстречу. В таких случаях он часто стоял, прислушиваясь к тишине или к равномерному гудению двигателей, или к работе других составных частей и систем корабля, и затем, убедившись в отсутствии посторонних звуков, продолжал путь.

По большому счёту он не должен был пройти отбор на этот полёт. Ещё много лет назад, сразу после поступления в космическую академию он стал замечать за собой нечто вроде фобии. Когда он попытался разобраться с этим и принялся осторожно наводить справки, то пришёл к выводу, что у него имеется редкое, но всё же встречающееся сочетание клаустрофобии и агорафобии. Если бы эти фобии были обнаружены у него при поступлении в академию, медкомиссия бы ни за что не признала его годным и на этом его карьера космонавта завершилась бы так и не успев начаться, но по всей видимости тогда, при поступлении, в нём эти фобии ещё не успели как следует развиться, а развились они, как предположил он сам (хотя больше предположить было некому, так как подобными проблемами он не хотел делиться ни с кем – ни с сокурсниками, ни с друзьями, ни с родственниками, ни тем более с начальством) из-за специфических тренажёров, на которых занимались будущие космонавты. Точнее эти тренажёры могли каким-то образом активизировать имеющиеся у него зачатки фобий, а развиться они могли уже как сами по себе, так и в результате продолжения занятий на тренажёрах. Когда ему предложили принять участие в отборе для полёта к ND-6711 перед ним встала тяжёлая нравственная дилемма. С одной стороны, он конечно же мечтал пройти этот отбор. Это было бы честью для любого космонавта быть выбранным для участия в таком беспрецедентном полёте, но с другой стороны, он боялся, что в какой-то ответственный момент его могут подвести его небольшие психологические проблемы, которые до этого момента не доставляли ему особых хлопот, и которые ему так удачно удавалось от всех скрывать. В конце концов он решил отложить раздумья об этом на потом. Для начала ещё нужно было пройти жёсткий отбор, затем цикл тренировок, испытаний и тестов в числе тех, кто этот отбор пройдёт и затем ещё нужно было быть выбранным специальной комиссией среди прошедших до конца сквозь все стадии отбора. И если ничто не сможет выявить у него отклонений, то это значит – он может контролировать свои фобии и тогда, это всё равно, как если бы их у него никогда и не было. И когда он прошёл все отборы и был избран тем единственным из нескольких достойных кандидатур, он уже был полностью уверен в своих силах. Он уповал на то, что, как известно, побеждает не тот, кто ничего не боится, а тот, кто в нужный момент сможет победить свои страхи.

Общая площадь корабля составляла около пятидесяти тысяч квадратных метров. Учитывая то, что во многих местах во время совершения обхода нужно было проверить показания приборов, обход занимал несколько часов. Площадь каждого отдельного помещения корабля, общее количество которых было равно сорока, составляла от двух квадратных метров до двух с половиной тысяч квадратных метров. Общая протяжённость тоннелей – восемьсот метров. Помимо ежедневного осмотра всех помещений космонавт должен был пройти несколько десятков контрольных точек и проверить показания нескольких десятков приборов. Иногда он останавливался в каком-то случайном месте, садился на пол и долгое время сидел, размышляя обо всем на свете. Такие остановки помогали разбить однообразие той последовательности видов, которая обычно проходила у него перед глазами во время обхода, давали некую иллюзию нового пространства, которое он фиксировал, анализировал и пытался разобраться с тем, как и чем он ощущает самого себя в этом пространстве.

Казалось бы, за столько лет к эху можно было и привыкнуть. С первого же года полёта он надеялся, что рано или поздно это произойдёт, но это не происходило. По всей видимости, решил он, есть вещи, к которым всё-таки невозможно привыкнуть, по крайней мере ему. А когда он понял, что привыкнуть к эху он не сможет, то решил привыкнуть к тому, что он не сможет привыкнуть к эху. И вот это ему как раз почти удалось.

Иногда в монотонность его распорядка вносил некоторое разнообразие специальный браслет на его руке, который время от времени начинал издавать тихое попискивание. Это означало, что корабль требует его внимания в каком-то определённом месте. Тогда он нажатием кнопки выключал на браслете звук, определял по нему координаты проблемного участка, отправлялся туда, анализировал причину, по которой корабль направил его именно в это место и, в зависимости от того, что произошло, либо выполнял какой-нибудь мелкий ремонт, либо задавал какому-то прибору некие новые параметры, после чего привычный ход событий восстанавливался.

Теперь, когда до возвращения на Землю оставалось всего полтора года по бортовому времени, всё это уже не имело особого значения. Скоро должен наступить тот момент, когда космонавт задаст параметры гиперперехода, ляжет в тесную капсулу, что само по себе уже было для него настоящим испытанием, и погрузится в анабиоз примерно на сутки, а за эти сутки корабль совершит скачок, в результате которого им будет пройдена большая часть пути.

За время полёта космонавту несколько раз пришлось столкнуться с нештатными ситуациями и дважды выходить в открытый космос для проведения ремонта, но он был прекрасно к ним подготовлен и отлично справился с этими трудностями.

На Земле у него остался маленький сын. Когда он вернётся, его сын уже будет заканчивать школу. Узнают ли они друг друга через столько лет? Связь с Землей на корабле была, но работать она могла только до гипперперехода по дороге туда, и после гипперперехода по дороге обратно. При этом связь эта требовала слишком больших энергозатрат и поэтому могла использоваться исключительно в служебных целях, да и то, крайне редко. Он каждый день вспоминал своих близких и подолгу рассматривал их фотографии, висевшие на стене в его тесной каюте. Ещё за несколько лет до старта он, понимая, как это ему будет важно там на борту, старался запомнить всё, что было связано с женой, сыном, родителями – каждый разговор, пусть даже самый пустяковый и незначительный, каждую их совместную прогулку, каждую чёрту их лиц. Здесь, в космосе эти воспоминания очень помогали ему, он прокручивал их в голове уже множество раз, погружаясь в прошлое и одновременно стараясь укрепить его в своей памяти. Иногда он начинал представлять себе своё возвращение, встречу с родственниками и друзьями, представлял, как они изменятся за эти годы, как вырастет сын, как постареют родители.

Часто, когда он думал о том, насколько далеко находится он в этот момент от дома, в его душе просыпался унаследованный от далёких предков страх перед бесконечностью космоса, и тогда весь его огромный космический корабль начинал казаться ему ничтожной пылинкой.

Наконец настал долгожданный день обратного гиперперехода. Космонавт задал необходимые параметры, всё тщательно перепроверил, поудобнее устроился в капсуле и нажал кнопку, расположенную на уровне вытянутой вдоль тела правой руки. Крышка капсулы медленно закрылась, и космонавт погрузился в глубокий сон без сновидений. Прошли сутки. Он проснулся, нажал на кнопку и крышка капсулы с шипением поднялась вверх. Он встал, направился к главному бортовому компьютеру и приступил к проверке. На первый взгляд казалось, что всё в полнейшем порядке, но интуиция подсказывала ему что это не так. Он ещё раз всё перепроверил и тогда наконец понял, что именно его насторожило – текущие координаты корабля. Может он неверно запомнил? Загрузив на экран файл с параметрами полёта, он убедился, что координаты не те, что должны быть. Теперь оставалась единственная возможность того, что ничего слишком плохого не произошло – необходимо задать перепроверку текущих координат компьютеру – он выполнил соответствующие манипуляции и… Нет, компьютер выдал всё те же координаты. Он не понимал. Что всё это может означать? У него была только одна гипотеза произошедшего – по причине какого-то сбоя, который не был вовремя выявлен бортовой аппаратурой корабль вышел из гиперпространства совсем не там, где это предполагалось. От этой мысли космонавта прошиб холодный пот. Этого не должно было случится. И значит… Это значит, что, во-первых, его миссия провалена, а, во-вторых, теперь он никогда не сможет вернуться на Землю. У корабля была возможность за всё время полёта совершить только два гиперперехода, на большее просто не хватило бы энергии. Ситуация была предельно ясна. И что же теперь? Его корабль будет дрейфовать в космосе тысячи лет в сторону Земли, и возможно когда-нибудь достигнет её, корабль, но не космонавт. Он сможет прожить на корабле довольно долго. Продовольствия ему хватит на несколько десятков лет, при жёсткой экономии лет на сто, но в любом случае он не доживёт до возвращения на Землю. Значит он умрёт здесь, на корабле, а его миссия будет провалена? Или… Он снова сел за пульт главного компьютера и погрузился в расчёты. Через несколько минут всё было готово. С той точки пространства где он теперь находился у него была возможность отправить на Землю всю собранную в ND-6711 информацию. Но для этого… Для этого ему понадобится весь оставшийся у корабля запас энергии. После передачи сигнала такого объёма и на такое расстояние корабль будет полностью опустошён энергетически, его двигатели будут остановлены, все приборы и системы, включая освещение и подачу воздуха будут отключены. Но зато до Земли дойдут драгоценные результаты исследований. А спустя столетия, возможно, дойдёт и мёртвый корабль. Альтернатива проста. Либо ещё несколько десятилетий жизни на корабле без надежды вернуться домой и возможности сообщить о причине своего невозвращения, либо передача данных на Землю и смерть. Сегодня, через несколько часов. Эти несколько часов ушли на подготовку пакета данных, проверку параметров передачи сигнала. Когда всё было готово он выдал компьютеру команду «отправить». Огромный массив данных ушёл на Землю. Кроме информации, собранной в далёком созвездии, и краткого отчёта о ходе экспедиции и о её внеплановом финале он добавил к нему небольшую записку своей семье. Перед тем как мониторы погасли он успел увидеть, как на экране появилось сообщение о том, что его послание благополучно доставлено.