Моя Сенная

На Сенной площади наша семья поселилась в конце  40-х годов. В то время практически свободная от транспорта площадь была для живущих в округе детей и игровой площадкой,  и стадионом. По ее гладкому асфальту мы гоняли на самокатах и велосипедах, а зимой по утоптанному снежному насту - на популярных тогда коньках - снегурках.

Постепенно площадь стала открываться нам и как место действия исторических и литературных сюжетов.
Например, как в строчках известного всей стране Мойдодыра, написанного ещё когда город назывался Петроградом:
“А она за мной, за мной
По Садовой, по Сенной…”

Или как  в хрестоматийном стихотворении Некрасова, датированным 1848г.:
“Вчерашний день часу в шестом
 Зашёл я на Сенную;
 Там били женщину кнутом,
 Крестьянку молодую…”

Это стихотворение читали в СССР все семиклассники.  Но у юных жителей площади о бывшем Сенном рынке были вполне конкретные представления. И многие уже догадывались, что  “зайти часу в шестом”, скорее всего, значило посещение одного из расположенных вокруг рынка питейных заведений.  Знали мы также, что ко времени написания стихотворения публичные наказания на площади не проводились. И к тому, что сцена экзекуции была не отражением реальности, а только метафорой поэта и гражданина, относились с пониманием посвященных.
 
Конечно, нам льстила известность площади, пусть эта и была сомнительная известность самого злачного  места города.  Низкосортные трактиры, кабаки и ночлежки с жестокими нравами собиравшейся здесь пестрой публики дали материал и фактуру для романа Всеволода  Крестовского “Петербургские трущобы”.  Знаменитый воровской притон - ”Малинник” находился в соседнем доме №3, а на другой стороне площади - одна из самых страшных трущоб - легендарная “Вяземская лавра”.
В доходных домах рядом с Сенной, где  селилась столичная  беднота,  Достоевский  поселил многих  героев  романа “Преступление и наказание”.

В начале 50-х фасады площади получили единое оформление - с колоннами, балконами  и аркой в стиле сталинского неоклассицизма, а Сенную переименовали в площадь Мира.  Но за лицевым фасадом и новыми номерными знаками остались те же старые дома с проходными и глухими дворами, подворотнями, закоулками и флигелями.

В 1967 году  наш дом №5 стал местом съемки фильма “Преступление и наказание”. По фильму режиссера Льва Кулиджанова, именно в нашем дворе нанимал каморку Родион Раскольников.  Чтобы вернуть старый петербургский двор в прошлый  век, потребовалось немногое: поленницы дров и резиновые коврики для  имитации  булыжного покрытия. Из своего окна на 4-ом этаже я хорошо различал среди одетых по фасонам 19 века актеров:  Г. Тараторкина, Т. Бедову и В. Федорову.
Снималось кино летом, и к началу осени, когда я возвратился в город из отпуска,  никаких атрибутов прошлого во дворе уже не было. Но, примерно, в середине октября команда киностудии  опять появилась. По их приготовлениям о причине пересъемки  можно было догадаться. Видимо, грязные подтеки на некогда светлых стенах, облупившаяся штукатурка и выступающие кирпичи смотрелись в отснятом материале неприглядно даже для натуры петербургских трущоб. Перед вторым дублем все стены, попадающие в кадр, были покрыты тонким слоем серой краски. Таким наш двор и запечатлен в фильме 1969 года. 

На Сенной площади было два выделяющихся в архитектурном отношении строения. Одно - возведенное в 1820 г.  здание гауптвахты, где  несколько суток содержался арестованный за нарушение правил цензуры редактор журнала “Гражданин” Достоевский Ф. М., к тому времени уже автор романов “Преступление и наказание” и “ Идиот”. С 1957 года историческое здание переоборудовали в автовокзал. И помещение, где отбывал наказание писатель, стало  Залом ожидания пассажиров.  А стоянка междугородных автобусов оккупировала принадлежавшее ранее детям игровое пространство. Вокзал просуществовал 30 лет, но время, когда площадь была в детском распоряжении, уже не вернулось никогда. Сейчас Гауптвахта считается единственной сохранившейся постройкой, типичной для караульных домов начала 19 века.

Другой памятник архитектуры - построенную во второй половине 18 века церковь Спас на Сенной, не сохранили. Остались изображения, воспоминания и фундамент. Автором проекта величественного пятикупольного храма в стиле позднего барокко  считается архитектор Андрей Квасов, с оговоркой о  возможном участии  Бартоломео Растрелли. 
В 1938 г. храм распоряжением властей был закрыт.  Кресты сняли, колокола отправили в переплавку, а ценную утварь передали в музеи.
Неотапливаемое здание стало разрушаться. В 50-е годы бывший храм Спас на Сенной уже не был украшением площади, но, безусловно, оставался ее архитектурной доминантой, его купола были видны с Невского проспекта.

В связи со строительством станции метро “Площадь Мира” встал вопрос о сносе храма. И, хотя были проекты постройки станции, которым Спас на Сенной не мешал, храм был взорван. Взрыв, которому мне довелось быть свидетелем, был произведен в ночь с 1 на 2 февраля 1961 г. Помню, что жителей окрестных домов о времени операции предупредили и о правилах безопасности проинструктировали. В нашей коммунальной квартире на 4-ом этаже была одна комната с балконом, выходящим на площадь. По полученной инструкции, балконную дверь открыли, а проем занавесили старой скатертью, которая  оказался  короче, чем требовалось, и примерно на 30 см. до пола не доходила. Через эту щель, лежа на полу соседской комнаты, я прекрасно видел и слышал все происходящее. Было впечатление, что сразу после звука взрыва конструкция, сохраняя целостность, приподнялась вверх, а затем, распадаясь на мелкие части, осела  вовнутрь стен, упавших последними. И все скрылось в облаке пыли.  Осколки не разлетелись в стороны, и, по распространенному мнению, снос церкви был проведен аккуратно и профессионально. В несколько мгновений от памятника архитектуры с двухсотлетней историей осталась многотонная груда обломков.
Спустя годы о снесенной церкви было написано немало. Признавали  градостроительную ошибку и непоправимый ущерб, сетовали о разрушении  архитектурно - пространственной композиции и потери площадью индивидуальности  и оценивали  Спас на Сенной как самую большую послевоенную утрату.
Но это было потом, а через два года после взрыва на площади  появилось метро, принесшее комфорт, которому не требовалась реклама. Привычным, хоть и не радующим глаз, стал и  вид наземного вестибюля, а на его ступенях  и на площадке под козырьком нравилось назначать свидания и встречи  не только пассажирам.
Наверное,  как большинство тех, кто бывал  Сенной даже регулярно,  об утраченной церкви я  вспоминал не часто. Но не мог не вспомнить,  когда  на месте, где стоял храм, произошла катастрофа.
Это случилось через много лет после взрыва.  Уже распался СССР,  площади вернули ее историческое название, и Сенная  вновь стала торговой. Сюда, на стихийный  рынок с рядами палаток и  ларьков приезжали за дешевыми продуктами из  разных районов города.
Вечером 10 июля 1999 г. перед входом в метро, как всегда в час пик, было многолюдно. Внезапно раздался громкий треск, и бетонный козырек обрушился на верхнюю площадку лестницы. Под обломками оказались погибшие и раненые. Слышал потом от многих знакомых, что они прошли через станцию незадолго до или планировали там быть минутами после трагедии.  Я оказался в это время на противоположной от метро стороне площади с 12-летней дочкой  и, конечно, быстро увел ее домой.

Так получилось, что прожив на Сенной площади  полвека, я уехал из Петербурга ровно через месяц после произошедшего на ступенях метро несчастья. И обрушение козырька стало последним впечатлением старожила.
В 21 веке навещаю  площадь  уже как турист, но к происходящим на ней переменам, по-прежнему, не безразличен.