Обычай

 

     —  Хоть  и  родился ты  в Узбекистане,— сказал  На¬
маз,— но еще не все свои обычаи национальные знаешь.

    —  Ты к чему это ведешь? — осторожно спросил я и твердо заявил: — Учти, воровать тебе невесту не стану.

    —   И не надо   воровать, —  он взял меня под руку.— Есть и другие, более красивые обычаи. Ну вот, например, ты и еще один парень должны вместе со мной и невестой обойти ее родственников.

    —  А мы-то зачем должны обходить? — подозрительно спросил я.

    —  Чтобы ее родичи сами отгадали, кто из троих — жених.  И  если   они  не  ошибутся,  значит,  невеста  правильно выбрала себе мужа.

    —  Действительно,     интересный   обычай, — успокоился я.— Согласен.

    ... Ровно в шесть вечера после работы я был у магазина, где все мы договорились встретиться. Вторым сопровождающим оказался  Мирзарахим, сосед Намаза. Он ритуал этот знал, поэтому и вырядился, как жених.  Наконец подошел Намаз с Гюли, своей будущей супругой.

    —  Вот список моих родственников. —  Гюли деловито вытащила листок.— Первым в шесть тридцать нас ждет мой старший дядя.

    —  Мы что, по графику ходить будем? — удивился я. Девушка вместо ответа протянула список, где я насчитал человек пятнадцать.

    —  И на завтра хватит работы, —  Намаз усмехнулся и скомандовал:—Давайте быстрее, «женихи»!

    —  Вай, вай, кого я вижу! — встретил    нас старший дядя.—Дорогие гости, проходите в дом.

    Он опытным взглядом безошибочно угадал в Намазе своего будущего родственника и поэтому посадил его на самое почетное место у дастархана.

    —  Эй, старуха! — закричал он во двор.— Давай неси быстрее плов, гости проголодались.

    Он был прав. Не знаю, как остальные, но я был го¬лоден, как волк. Только приличия удерживали меня от того, чтобы брать жирный плов слишком большими горстями. Намаз, которому по обычаю приходилось играть роль скромного и застенчивого парня, с завистью проследил, как мы мигом расправились с блюдом.

    ... Вторым оказался младший дядя невесты. Видимо, он был не так опытен, как его старший брат, ибо за жениха принял меня и стал усиленно приглашать на почетное место. Но я ему вовремя подмигнул, и он, сконфузившись, принялся обхаживать Мирзара-хима.         
 
    —  Вы, дядя, совсем уже запутались, — невеста рассердилась и сама посадила своего ненаглядного Намаза на почетное место.

    Чтобы разрядить обстановку, хозяин дома помчался на кухню, и вот уже перед нами снова дымится ляган с пловом. Причем запах его был так вкусен и аппетитен, что мы с новыми силами принялись за еду.

    Потом все мы пошли к невестке по материнской линии. Она, видно, была с Гюли в хороших отношениях.

    —  Что самое главное в семейной жизни?  — весело спросила она и, не дожидаясь ответа, заявила: — Главное в семейной жизни, чтоб муж всегда был сыт.

    Тут до меня донесся... запах плова. И действительно, вскоре перед нами стояло блюдо.

    —  Спасибо, — сказал  я,— только  мы  уже... Намаз так толкнул меня под столом, что я чуть пиалу с чаем не опрокинул па себя.

    —  Нельзя   отказываться, — прошипел   он,— обычаев не знаешь. Ты же хозяев оскорбишь.

    — У-уф,— вздохнул я, когда мы вышли на улицу.— А чем же будет угощать твой следующий родич?

     —  Только пловом! — гордо ответила Гюли.— Самым лучшим блюдом на свете...

     —   Но я действительно не могу...

     —  Тише ты, — снова пихнул меня Намаз,— пришли...

     Навстречу нам, широко раскрыв объятия, шла старушка. Как потом выяснилось, бабушка Гюли.

    —  Аллах, аллах! — запричитала она.— Как ты расцвела, моя внученька!

    Я в это время лихорадочно начал оглядываться и с ужасом увидел, что в углу дворика дымится солидных размеров казан.

    —  Берите, берите, дорогие гости,— через полчаса белобородый старик пододвигал ближе к нам ляган с янтарным рисом,— берите, не обижайте хозяев дома.

Чтобы не обижать хозяев, мы, давясь, с трудом впихнули в себя по горсти риса. Намаз, который продолжал изображать застенчивого человека, с состраданием смотрел на нас, но ничем помочь не мог.

     Тяжело дыша широко раскрытыми ртами, мы выползли на улицу. Мирзарахим вдруг взглянул на часы:

     —  Мне к товарищу надо бежать,— вспомнил он,— мы с ним договорились...

     —   Предатель,— с   презрением   сказал   Намаз,— бросаешь друга в беде.
               
    —  Держитесь, мальчики! — воскликнула Гюли и загглянула в свой список.— Осталось совсем немного.

     Я  молчал, потому что мне тяжело было разговаривать.

    —  Ладно,— тяжело     вздохнул      Мирзарахим.— Но учтите, если лопну, виноват будешь ты и твоя невеста.

    —  Настоящий мужчина должен запросто съедать целый казан плова! — с пафосом произнес Намаз.

    —  Умоляю, замолчи,— пропыхтел я.— И давайте будем идти не так быстро.

    Потом я уже не помнил, как ел плов. Мы тупо кивали головами, поддерживая разговор, и бездумно двигали челюстями. И такой у нас был вид, что в одном из домов даже встревожились: почему, мол, мы такие бледные?

—  Ничего,—успокоил  нас один из хозяев,—сейчас отведаете ароматного плова и быстро придете в себя...

    Когда мы выползли на улицу, Намаз робко спросил;

    —  Ребята, а как насчет завтрашнего дня?

    Мирзарахим не смог ответить: у него началась зверская икота. Я хотел было провести ладонью по горлу, мол, сыт донельзя, но понял, что это лишь приблизительно передает мое состояние. Я лишь сказал:

    —  Укажи мне такую дорогу, чтобы по пути не встречались столовые. Умоляю!