Возмущение Лидии Алексеевны

Звонок дверь. Я бросаю черпачок в тарелку в которую успела только что налить борщ и иду открывать. За дверью стояла возбуждённая соседка и прежде чем поздороваться, выпалила,
- Они совсем обалдели, уж приписывают русских богатырей себе,
- Во первых, здрасте, Лидия Алексеевна, во-вторых успокойтесь, и скажите, что случилось. Почему вы так возбужденны, и кто "они?"
- Это снова украинцы, чтоб пусто им было!
- Ладно, ладно, пойдёмте на кухню и всё мне расскажите. Хотите борща? -  я просила, усаживая её на диванчик к столу.
- Вот, вот "борщ". Они и борщ к себе присвоили, как будто борщ только украинский и ничьим больше быть не может. Давай! налей, только немного,- добавила соседка, - я недавно поела, - сказала она,придвинув тарелку, - но от твоего борща не отказываюсь, - сказала она. Она ела и нахваливала меня, - Ой, какая вкуснятина! Ты всегда хорошо готовила, но сегодняшний твой борщ, просто вкуснятина.
 Мне было приятно это услышать и я улыбнулась. Ещё улыбнулась потому, что видела, чт Лидия Алексеевна совсем успокоилась. Она ела борщ и нахваливала и уже засмеявшись сказала,
- Вот они бы попробовали твой борщ и тогда не стали бы утверждать, что борщ только украинский,- говорила она, хлебая. Потом, засмеявшись сказала, - а ещё они твердят, что Гоголь только их писатель и ничей больше...
- Это уж слишком, - говорю я, - он же в Петербурге учился. И я знаю десяток его мест. А памятник Гоголю на малой Конюшенной вы видели, - спросила я её.
- Конечно, я там же жила, недалеко от Казанского собора.
   
  Да, Лидия Алексеевна жила сорок лет в Ленинграде-Петербурге, а после того как умер муж пять лет назад, она переехала в наш посёлок в Ленинградской области. Она молоденькая украинка, жила раньше в общежитии на улице Трефолева, работала  тридцать с лишним лет на "Красном треугольнике". Всё это она мне рассказала ещё тогда пять лет назад, когда мы только-только познакомились. А наше знакомство состоялась в лесу, где я собирала чернику. Тогда я в конце поляны с черникой  увидела старую женщину. Я не знала её, хотя знала, почти всех посёлковых. Мы разговорились. Оказалась она купила квартиру в нашем доме и на моей площадке. Я удивилась. Она рассказывала о Ленинграде, о церкви, куда она ходила. Её церковь тоже была на Конюшенной, но на большой. Лютеранская церковь, которую она мне всегда нахваливала. Из леса мы шли вместе, и Лидия Алексеевна всю дорогу говори ла и говорила. Видимо, она была мне рада, что встретила здесь "хорошего человека", как она говорила мне. Она ещё была тому рада, что я тоже много лет жила в Ленинграде, и я ещё часто теперь езжу туда. Что у меня там сын и дочь и внуки, - это я уж рассказывала ей по дороге из леса.  Лидия Алексеевна очень часто приходила ко мне. И если она не приходила, я уже беспокоилась, и я сама шла к ней, и всегда спрашивала "у вас ничего  не случилось?"
 И вот теперь за столом она рассказывала об этих "дураках", так она называла украинцев. И хотя она сама была украинкой, она ненавидела "этих фашистов" и жалела свой народ.
- Теперь они  приписывают богатырей и говорят, что русские приписали их себе.
- Что за вздор! - говорю я, - Илья Муромец родился в селе Карачаево под Муромом, скорей всего он-мордвин, ну никак не украинец.
 - Почему он мордвин, - заинтересовавшись спросила Лидия Алексеевна.
- Потому что Муром раньше был мордовским. Вообще, - добавила я, - из мордовии вышли многие талантливые люди.
- Кто?
- Ну например: патриарх Никон или Аввакум, да и у нынешнего патриарха Кирилла дед похоронен на Саранском кладбище. Не знаю, сам Кирилл мордвин или нет, говорит ли он на мордовском языке? Я не буду утверждать, по-сколько не знаю. Писатель Огарёв тоже наш и поэт Полежаев. Я, когда была юной зачитывалась книгами Кузьмы Абрамова.
 Лидия Алексеевна знала, что я -мордовка, но не знала отличия между эрьзэ и мокша. Она даже не знала, что есть такие нации.
- Она поинтересовалась, - а какой нации был Илья Муромский?
- Думаю, что эрьзя, потому что, я когда была маленькая, мне бабушка на печке рассказывала об эрзянском богатыре, который и дубы вырывал с корнем, - говорила я. Но Добрыню Никитича, как украинцы могли себе приписать, он же русский богатырь из Рязани. И Рязань  тоже было эрзянским, это уж потом  Владимирский князь завоевал и слово-то "Рязань" почти звучит "Эрзянь" потом я спросила Лидию Алексеевну, - вы слышали, наверное, о ключнице Малуши, которая родила от Святослава сына Владимира, так вот пишут, что Добрыня сын Малуши, то есть он приходился братом Владимиру, хотя девушку-Малушу, Ольга - мать Святослава, изгнала сразу же после рождения Владимира.
- Да, я давно это читала у Скляренко. А кто был Алёша Попович? - спросила она, ибо Лидия Алексеевна знала, что я хорошо знаю историю.
- Алёша был поповский сын из Ростова. Так что зря эти украинцы хотят приписать и богатырей себе. Потом мы говорили о другом. Мы обсуждали поселковые новости, смотрели телевизор и Лидия Алексеевна ушла, когда уже было темно. Он зевнула и сказала, -пойду пожалуй спать...