Марковальдо - 7 Контейнер для еды - Осень

Итало Кальвино
(перевод с итальянского)

Ценность посудины, круглой и плоской, называющейся «контейнер», состоит прежде всего в том, что она откручивающаяся. Уже само отвинчивание крышки вызывает слюноотделение во рту, особенно, если вы ещё не знаете, что находится внутри, поскольку для вас его готовит каждое утро ваша жена. Наконец, контейнер открыт и вы видите там еду, которая не может не нравится: колбаски с чечевицей, вареные яйца со свеклой или каша с сушёной рыбой - всё аккуратно уложено в эту окружность, будто материки и моря помещены на карту земного шара. Вообще на свете есть мало вещей, производящих подобный эффект чего-то существенного и, вместе с тем, компактного. Отвинченная крышка превращается в тарелку и у вас уже есть целых два сосуда, так что вы можете, не мешкая, начинать перекладывать содержимое.

Разнорабочий Марковальдо отвинтил крышку контейнера и жадно вдохнул аромат. В руке он держал столовые приборы, что всегда носил с собой в кармане с обеда и вплоть до возвращения домой. Первые движения вилкой служат для умягчения слегка отвердевших блюд, придавая им рельефность и привлекательность свежеприготовленной пищи, тотчас поданной к столу, в отличие от той, что успела слежаться за много часов. Когда вы замечаете, что еды мало, думаете: «Буду есть медленно». Но степенно доносится до рта лишь первый кусок, затем ритм ускоряется и сменяется на быстрые и жадные взмахи вилки.

Сперва вы чувствуете некое разочарование от того, что приходится есть холодное, но, едва осязав вкус родной домашней еды, это чувство сменяет радость, непостижимым образом перенося вас домой к семейному столу.
Марковальдо привык жевать медленно, сидя на уличной скамейке, недалеко от места своей работы. Поскольку его дом довольно далеко и ездить туда на обед – потеря времени и приобретение лишних дырок в трамвайном билете, он приносит обед в контейнере, купленном специально для этого, и ест на открытом воздухе, разглядывая проходящих мимо людей, а потом пьёт воду из фонтана. Если осенним днём выглядывает солнце, он выбирает места, куда достают тёплые ещё лучи.
Падающие с деревьев ярко красные, блестящие листья служат ему салфетками. Колбасные шкурки идут бродячим собакам, которые быстро становились его друзьями. А хлебные крошки подбирают воробьи, улучшив момент, когда рядом нет прохожих.

Обедая, он раздумывает: «Почему вкус приготовленных моей женой блюд всегда приятен здесь, а дома, среди ссор, плача и долгов, о которых заходит речь в каждом разговоре, никак не получается его оценить?» И затем: «Вот это блюдо, например, мне напоминает остатки вчерашнего ужина». И возвращается недовольство, возможно, потому, что он ест объедки, холодные и немного прогоркшие, или потому, что алюминиевый контейнер даёт металлический привкус пище. И ещё одна мысль закрутилась в голове: «Одного воспоминания о Домитилле достаточно, чтобы испортить ему обед даже тут, вдалеке от неё».

Но видя, что обед подошёл почти к концу, ему снова кажется, что это блюдо какое-то очень лакомое и необычное и он доедает с энтузиазмом и благоговением последние кусочки на дне контейнера, больше всего пропитанные привкусом металла. В конце концов, при созерцании уже пустой и грязной посуды грусть возвращается снова.

Завернув и сунув посуду в карман, он поднимается. Ещё слишком рано, чтобы вернуться на работу. В широком кармане куртки столовые приборы барабанят по пустому контейнеру. Марковальдо идёт в винный погребок, прося налить бокал непременно до краёв. Или в кафе - выпить чашечку кофе. Затем рассматривает пирожные за стеклянной витриной, коробки с конфетами и нугой, и убеждает себя, что он их совсем не хочет, что не хочет вообще ничего. Глядит мельком на настольный футбол, чтобы как-то отвлечься и обмануть хотя бы время, если не аппетит. Выходит на улицу. Подходит переполненный трамвай. Самое время вернуться с обеда - и он направляется на работу.

...Случилось, что жена Домитилла, по каким-то своим соображениям купила большое количество колбасок. И в течение трёх вечеров подряд на ужин Марковальдо ел эту колбасу и репу. Очень похоже, что эта колбаса была из собаки - одного запаха было достаточно, чтобы пропал аппетит. Что касается репы, овоща бледного и непонятного, то это был единственный овощ, который Марковальдо терпеть не мог.

И вот опять: всё та же колбаса с репой, холодные и жирные лежали в контейнере.
Постоянно забывающий, что ел вчера на ужин, он всегда отвинчивал крышку с любопытством гурмана, и каждый день было всегда одно и то же разочарование. На четвёртый день он потыкал содержимое вилкой, понюхал ещё раз, встал со скамейки, и, держа в руке открытый контейнер, побрёл в рассеянности по бульвару. Прохожие с удивлением смотрели на прогуливающегося человека, держащего в одной руке вилку, а в другой миску с колбасой и почему-то не решающегося отправить в рот первый кусок.

Из одного окна высунулся ребенок, окликнув его:

– Эй, человек!

Марковальдо поднял глаза. Из окна цокольного этажа роскошной виллы выглядывал ребенок, оперевшийся локтями на подоконник. Перед ним стояло блюдо.

– Эй, человек! Что ты ешь?
– Колбасу с репой!
– Повезло! – сказал ребенок.
– Да уж... – ответил Марковальдо расплывчато.
– Представь, а я должен есть эти жареные мозги...

Марковальдо, оглядел тарелку на подоконнике. Там были настоящие жареные мозги, мягкие и кудрявые, как кучевые облака. Его ноздри затрепетали.

– А что, тебе не нравится мозг? – спросил он у ребенка.
– Нет, меня заперли в наказание, потому что я не хочу его есть. Сейчас я выброшу его из окна.
– А колбаса тебе нравится?
– О, да! Напоминает ужа... В нашем доме её никогда не едят...
– Тогда давай мне свою тарелку, а я тебе дам свою.
– Ура!!! – ребенок был очень доволен. Передал человеку свою майоликовую тарелку с серебряной инкрустированной вилкой, а человек передал ему контейнер с оловянной.

Так, вдвоём и ели: ребенок на подоконнике и Марковальдо на скамейке напротив, оба облизывали губы, приговаривая, что никогда в жизни не пробовали ничего вкуснее.

Но вот позади ребенка появилась гувернантка, уперев руки в бока.

– Бог мой! Что ты ешь?
– Колбасу! – изрёк ребёнок.
– И кто тебе её дал?
– Вон тот господин, – и указал на Марковальдо, который продолжал свою трапезу, медленно и старательно разжёвывая каждый кусочек.
– Выброси тотчас! Что я слышу! Выброси немедленно!
– Но это же вкусно...
– Где твоя тарелка? А вилка?
– У этого господина... – и снова указал на Марковальдо, держащего поднятую вилку с нанизанным на ней кусочком мозга.

Она закричала:
– Вор! Вор! Наши столовые приборы!

Марковальдо встал, посмотрел ещё разок на содержимое тарелки, где оставалась добрая половина, подошёл к окну, поставил на подоконник тарелку с вилкой, взглянул с презрением на гувернантку и отошёл. Сзади услышал стук катящегося по тротуару своего контейнера, плач ребенка, и грохот захлопывающегося окна.
Он наклонился, чтобы поднять контейнер и крышку. Они были немного помяты и крышка плохо завинчивалась. Сунул их в карман и побрёл на работу...