Крысиный король - 4

Глава четвертая.

                «Каждый мечтает о том, что
                недостижимо, но обещает
                удовольствие».
                Аркадий Стругацкий и Борис Стругацкий.
                Сказка о Тройке.


    Я еле-еле успевала за быстрыми и привычными к темноте движениями  Кичдору. На одном из плавных поворотов он остановился и стал поджидать меня, запыхавшуюся от бега и недостатка кислорода. Видимо мои легкие исчерпали запасы солнечного весеннего воздуха, прихваченного  из дома. Здесь, в крысином царстве, свежего воздуха явно не хватало и силы внутри меня убывали так же быстро, как ноябрьские дни поздней осени убывают в ночь.
 
   Там, где стоял мой экскурсовод, начинался вход в обширную круглую пещеру. За столами из обломков кирпича сидело около трех десятков крыс. Они сосредоточенно скрипели перьями, не обращая на нас никакого внимания.
 
   - Это ваш университет? - Спросила я.

   - Откуда ты берешь непонятные слова? – Удивился он.
 
   - А что в них непонятного? Ну, хорошо. Что они тут делают?

   - Они работают доносчиками. – Спокойно ответил Кичдору.  – Когда к нам в царство попадает не такой, ну, тот, который не хочет подчиняться нашим законам, на него пишут доносы. И делают это до тех пор, пока не такого не приговаривают к смерти.
 
   - Ужас какой! Значит, и тролли к нам забрели от вас?
 
   - Тролли? Ну, обзывай, как хочешь. Тебе так понятнее. Я же говорил, что у нас каждый делает только то, что хочет.
 
   - А ты сам-то разве не понимаешь, что вы совершаете подлость?

   - Опять слова глупые… Какая же подлость в том, чтобы каждый себя чувствовал личностью и позволял  делать все, что желает?
 
   - Значит, по-твоему, казнить по доносу других это порядочно?

   - И зачем я только тут остановился?  - Пробормотал Кичдору. – Ведь чувствовал, что ты не такая, как мы. Вот теперь смотри на свое будущее, если не одумаешься.
 
   - Ты же сказал, что у вас можно делать все, что душе угодно. Мне угодно говорить о том, что ваши порядки ужасны. Почему нельзя?

   - А потому, что копать норы, стоять на голове и собирать бросовые корки – это одно. А думать – совсем другое. Я же сказал: мы делаем, что хотим, а думать свободно нам нельзя.

Я ошалело уставилась на крысенка. Может быть, недостаток кислорода лишил мой разум возможности соображать быстро?  Тело насквозь пропиталось ароматами тухлого сыра, плесени, сырой земли, ржавой воды, волосы утрачивали остатки тонких духов, все внутри меня кричало о необходимости принять душ и скинуть, наконец, с себя грязную половую тряпку, которую тут уважительно называли плащом… А вдруг и мозг отравили пары крысиного царства? Радуга внутри меня пошатнулась и слегка накренилась влево…
 
   - А я могу посмотреть, о чем они пишут? - Спросила провожатого шепотом.

   - Конечно, - ответил он, - смотреть – это делать, а не думать. Смотреть можно.

 Мы вместе подошли к первому столу:

   - Ваша Двуликость, - писал тролль, - довожу до  сведения, что крыс Каруд сегодня стащил с царской кухни два кувшина с солнечными шариками. Из чего следует, что ваша свита осталась без ужина и ушла в сон  голодной.

   - Что за чушь? – спросила я Кичдору. – Какие такие солнечные шарики?

Крысенок поскреб лапой себя по носу.

   - Мы, простые, деликатесов лишены. Потому как нам они без надобности. А Двуликому и его придворным необходима утонченная пища, потому как им разрешено мыслить.   На одних корках же не намыслишься.  А культура  царство сохраняет. Так говорит Двуликий. У нас даже придворный поэт есть. Вот! Он немного помолчал, ожидая, что я опять начну приставать с  уточнениями, но я притихла.
 
  - Солнечные шарики говоришь?  Они и есть солнечные шарики. Ну, это что-то навроде мыслей, только превращенных в материю. Я плохо помню, что мать говорила. Кажется, она рассказывала про то, что мысли тем и опасны, что могут складываться в шарики, уплотняться значить. Из светлых мыслей образуются солнечные. У нас их еще называют шариками жизни. Но мне больше нравится - солнечные. А ты солнце видела? Расскажи, оно какое?

   Меня словно загипнотизировали. Эта спокойная откровенность, которая и не замечала, какую ахинею несла, приводила пока окончательно не отказавшийся думать мозг в отчаяние. Можно и вправду  ума лишишься от их внутреннего устройства…
 
   Я пошла между рядами разложенных кирпичей, продолжая просматривать доносы. В очередном  говорилось о том, что сверху прислали еду и она гуляет где-то по коридорам в сопровождении местного землекопа, саботирующего работу в нижних шахтах, что ее нужно быстрее изловить и законсервировать, дабы она не растеряла весь запас шариков жизни, слоняясь по коридорам ночного царства. Я не сразу поняла, о ком шла речь, но когда до меня дошел смысл прочитанного, замерла от ужаса. Они питаются солнечными шариками? То есть нами, потому что в нас есть энергия жизни, а тут ее катастрофически не хватает?  Ощущать себя чьим-то ужином было настолько дико, что я захотела домой, отказываясь от всяких приключений.  Любопытство, как свойство натуры,  таяло  на глазах.
 
   - Ваш мир перевернут вверх тормашками, - выдохнула я шепотом, - мне пора  домой.

   - Ну, так перестань хотеть невозможного и сразу все наладится, - спокойно сказал крысенок. – Хотеть, мечтать… Ты же не из свиты короля. Хотя и они, кажется, давно перестали мечтать. У нас тут важно научиться подчинению. На колени и голову накрыть лапами, а если хлыстом дадут – то не забудь благодарить за доставленное удовольствие. Это в самом начале больно, а потом привыкаешь и как будто так и надо. Бьют, а ты кричи от радости. Царапают, а ты благодари. Издеваются, а ты плач и канючь: ваше самое  светлое святейшество, отец всем обездоленным, учитель всех наиглупейших, ударьте еще раз, чтобы вразумить меня неразумную. И сразу делай вид, что это самое большое удовольствие в твоей жизни. Простая наука. Неужто не осилишь? А потом благодари, благодари и восхваляй!
 
   - За что?

   - За унижение. Это же лучше, чем быть законсервированной на ужин для свиты. А то, гляди, тебя и сам Двуликий может захотеть проглотить. Уж, больно ты питательная…
 
В глазах Кичдору я уловила плотоядный огонек. Чего доброго до королевского стола не дотяну. Съест в своей пещере и спасибо не скажет.
 
   А дома, в Москве, – весна. Солнечные зайчики прыгают по новым зеркальным стеклышкам на балконе и дышится так легко и свободно… Слезы навернулись на глаза. Но я, набравшись мужества, плакать не стала. Пришла пора  смотреть правде в глаза: меня прислали сюда, как деликатес, как десерт, как возбуждающий напиток, как чистую воду… И что-то нужно с этим делать. Желать Двуликому приятного аппетита я категорически не хотела.

   - Ты смирись, - тихо подсказывал Кичдору, - когда протестуешь, солнечные шарики быстро испаряются. Вон вокруг твоей головы их сколько. Назад не вернутся. А если всю свою приправу растеряешь, кто тебя есть захочет? Отдадут котам в качестве отмазки, чтобы крыс сберечь. Вкусность лучше в себе хранить.

Его повествовательная рассудительность лишала  меня дара речи. Маленький, тщедушный крысенок жил в мире не приспособленном для полноценной жизни, но считал его прекрасным и великолепно устроенным. С моей жаждой спасать всех встретившихся на пути, я по привычке попала под гипноз высоких идей спасательства и внутреннюю необходимость  рассказывать о том, что есть иной мир, иные царства, где цветы разговаривают с солнцем, где никто никого не ест, потому что живой. Живой способен сам аккумулировать энергию света, энергию жизни. Ему для этого никого не нужно убивать, разрушать, подчинять.

   Мне уже не хотелось идти на экскурсию по стране… Я молча стояла между обломками кирпичей, строчащих доносы крыс и изо всех сил пыталась заставить думать отупевший  мозг. Солнечные шарики…  И тут вдруг меня  осенило! Они питались чужой любовью! Она была им жизненно необходима для выживания! Конечно же!  Подчинить, приручить, съесть… А  выжатые остатки бросить котам в качестве подачки.   Боже, впервые за все время пребывания в крысином королевстве, я обратилась к Отцу! Зачем  Ты прислал меня сюда? Для какой миссии?
 В коридоре слева послышался грубый шорох.

   - Ну, вот, дождались, - Кичдору, оцарапав меня длинными и грязными когтями, цепко схватил за руку и поволок сквозь правый проход в параллельный коридор.
 
  - Кто это был? – спросила я, задыхаясь на бегу.

  - Облава по твою душу, – прошептал крысенок и утащил меня в абсолютный мрак узкого и мокрого коридора.

На голову сыпались кусочки почвы и отвратительные розовые червяки…
   Боже, Отче, верни меня домой!!!   
   

 
 (Продолжение следует)

 Картинка взята из свободного доступа в интернете. Автор разыскивается.