Митинг

Александр Анатольевич Подводников считал себя человеком, в целом, аполитичным, хотя нельзя сказать, что ему была безразлична судьба родного отечества. Временами Александр Анатольевич мог даже проникнуться патетической речью иного видного политика в телевизоре и потом с тайным наслаждением обнаружить у себя на впалой щеке влажное подтверждение патриотизма.

И все же мысль об участии в событиях государственного масштаба приводила его в благоговейный трепет перед сильными мира. Именно из страха как-то ненароком помешать делам больших людей Подводников никогда не ходил на выборы, а вовсе не из-за своенравного умысла бойкотировать столь торжественное и важное мероприятие, как могли бы сказать враги Александра Анатольевича. Впрочем, врагов у Александра Анатольевича никаких не водилось, ведь наличие каких бы то ни было врагов — отличительное свойство людей заносчивых и неспокойных, людей, с которыми Александр Анатольевич не хотел иметь ничего общего.

Когда оппозиционеры в Twitter объявили воскресный митинг, Александр Анатольевич чрезвычайно взволновался. Да так, что еще за неделю до этого громкого события почти перестал есть. Бывает, насадит розовую сардельку на алюминиевую вилку, поднесет к пересохшим губам — и тут тошнота подступает к поцарапанному старым станком горлу, а вилка в руке ходуном ходит. А другой раз надумает Александр Анатольевич включить телевизор, отвлечься, а шум в ушах такой подымается, что даже звонкую детвору из одной популярной музыкальной программы слышно, как дохлых рыб в аквариуме.

Конечно, всякий другой человек на месте Александра Анатольевича ни за что бы не трясся, словно мокрый котенок, из-за очередного заурядного митинга, особенно если учесть, что Александр Анатольевич на митинг этот вовсе не собирался. Даже напротив — планировал распорядок дня на злополучное число таким образом, чтобы ни за что не очутиться поблизости от протестующих. Но Александр Анатольевич знал, как обманчива бывает судьба, и потому, ужасно страшась подлых случайностей, решил отнестись к подкрадывающемуся в его размеренную жизнь хаосу со всей осторожностью.

А вдруг на митинге система опознавания лиц заприметит похожего на него, Подводникова, гражданина? — Надо бы выложить пост в соцсети! Даже два: один — предварительный, четко, но не слишком агрессивно осуждающий митингующих, а другой — отвлеченный, прямо в день протеста вместе с лояльно выполненным селфи. Тогда начальство уразумеет, что Александр Анатольевич проводит выходной день не на митинге, а как порядочный член общества — где-нибудь в питейном заведении.

А что если кто-то из знакомых, чьи фотографии выложены у Александра Анатольевича в публичном доступе, возьмет да и попадется стражам порядка? Следствие же непременно вычислит, что к чему! — Нужно подчистить страницы соцсетей как следует! Сомнительных приятелей — скрыть, а лучше — совсем удалить и даже в черный список закинуть от греха подальше.

В конце концов Александр Анатольевич выдумал себе беспроигрышное алиби: запустить в воскресенье прямой эфир в Instagram на целый день. Сесть на своей кухоньке перед камерой, чтоб все его худосочное тело полностью с руками-ногами виднелось в кадре (что не так-то просто, учитывая размер кухоньки) и так и сидеть покорно до темноты, а лучше прямо до самого утра понедельника. После же безупречного отчета — на совещание к глубоко чтимому начальнику (замечательно здесь и то, что начальник давно подписан на профиль Подводникова).

Благодаря этой сверхотличной идее к Александру Анатольевичу вновь вернулось самообладание.Тошнота отступила. Вилка ходуном ходить перестала. Сарделька, не сворачивая никуда по пути, теперь отправлялась прямиком в рот.

И вот неделя прошла незаметно без тревог и хлопот. Но неожиданно в субботу аккурат перед сном у Александра Анатольевича будто бомба под кроватью разорвалась — около полуночи начальство барственно отвоцапило, что желает провести встречу с сотрудниками в зале кафе-пекарни «Братья Куличи». Все бы ничего, да только «Братья Куличи» располагались прямо на пути митингующих!

Вновь принялся маяться Александр Анатольевич: не спит, ворочается с боку на бок. «Пойду в пекарню — попаду в кутузку, не пойду — потеряю доверие начальства и попаду в кутузку из-за невыплаченной ипотеки за кухоньку…»

Сообщать начальнику о том, что встречу стоило бы перенести из-за митинга в другое место Александр Анатольевич благоразумно не стал. Во-первых, подозрительной инициативы никакое начальство не любит, а во-вторых, касаться темы протестов в разговорах приличным людям определенно не к лицу.

В воскресный день Александр Анатольевич с разыгравшейся болезнью желудка, весь цвета мела перебежками продвигался по Сретенке к «Братьям куличам». В голове его после бессонной ночи пульсировало безумное желание — при крайних обстоятельствах добровольно сдаться властям и каяться, покуда не простят.

Наконец, в утренних зимних сумерках спасительно задребезжала вывеска кафе-пекарни. Александр Анатольевич было облегченно выдохнул облачко пара, но внезапно перед его изможденным лицом промчался грохочущий автозак. Наверху в кабине сидели ОМОНовцы во внушающем страх обмундировании и, как почудилось Александру Анатольевичу, свирепо окинули его сверху вниз осуждающим и презрительным взглядом.

— Сдаюсь! — вскрикнул Александр Анатольевич сорвавшимся голосом, будто обиженная чайка, и бросился следом за автозаком. — Запротоколируйте, что сам! Чистосердечно!

Подводников, возможно, умудрился бы догнать автозак — столько в нем появилось патриотического энтузиазма — и даже, вероятно, попал бы в либеральную хронику как единственный задержанный, но попал он в итоге под едущую следом машину.

Митинг отменили. Силовики возвращались домой.