В больнице

     У меня заболел глаз. Сначала он просто чесался, и я его усердно чесала в надежде, что почешется и пройдет. Потом он покраснел. Я купила альбуцид и стала заливать пожар каплями. Стало только хуже.  Руководствуясь советами аптечных провизоров, соседей и просто сочувствующих накупила всего на кругленькую сумму. Но глазу делалось только хуже. Белка не стало и среди красного моря сиротливо плавал тёмный островок зрачка. Вдобавок он стал болеть. Когда заболела голова, я наконец-то догадалась, что надо идти к врачу. Времени было уже совсем к позднему вечеру. В поликлинику идти было бессмысленно. Тогда я позвонила Нельке. Нелька работала хирургом в ЦАХе* и никакого отношения к глазам не имела. Но зато она начинала под крылом моей несравненной тётушки и своё трепетное отношение к ней бесцеремонно распространила и на меня.

- Что доскакалась? – без обиняков начала она. – Я так и знала.  Представляю, что там у тебя. Глаз ещё не вывалился?
И швырнула трубку. Я уныло дожидалась звонка, удивляясь её таланту ставить диагнозы по телефону.
Буквально, через 10 минут она перезвонила и тоном, не терпящим возражений, скомандовала:
-Так, собирайся и топай в 4-ю городскую. Иди прямо в приёмный покой там тебя будет ждать Валерка… То есть, хочу сказать, Руденко Валерий Васильевич. Он классный офтальмолог и тебя посмотрит. Только не тяни. Пулей. Поняла? А то он уже домой собрался, я еле уговорила тебя посмотреть. Только без выкрутасов. Он мужик серьёзный и твоих шуточек не поймет.

Валерий Васильевич оказался молодым мужиком с такой топорщащейся бородой, что маска могла держаться за счет неё, как на липучке.
- И как это вас так угораздило? – хмуро поинтересовался он, чирикая что-то на клочке бумаги. Я хотела рассказать, потому что вообще люблю рассказывать. Я прекрасный рассказчик. Но вспомнила Нелькины наставления и промолчала.
- Вот, - он протянул мне клочок бумажки. – Срочно на госпитализацию в офтальмологию, там вас примут и прямо сейчас обработают.
- Почему на госпитализацию? - тупо удивилась я. – Нельзя ли прямо сейчас, что-нибудь по быстренькому…
- Нельзя, - отрезал он. – Вот пару недель назад  ещё можно было. А теперь нельзя. И Неля Григорьевна просила за вами последить…
-Доктор, - канючила я, - мне надо срочно. У меня неоконченная работа лежит…
- Хотите без глаза остаться?
Я испуганно затрясла головой. Без глаза мне никак нельзя. Работа, понимаете, да и эстетическая сторона… Не то, чтобы я увлекаюсь этой, эстетикой, но без глаза, по-моему, это слишком.
- Доктор, а можно мне домой сходить? Я здесь рядом живу. В пяти минутах…
- Вы что издеваетесь?!  Немедленно! В отделение!  Вы что не понимаете?! Вам сколько лет?!
Я хотела сказать, что он уже спрашивал про возраст и невежливо напоминать об этом снова, и что мне лет бывает ровно столько, столько себе назначаю в данную минуту, но вспомнила Нельку и решила промолчать.
- Ладно, - сжалился он надо мною. – Сходите домой за … Ну что вам здесь может понадобится для гигиены и прочее. Только пулей. Одна нога там, другая здесь. А то все разойдутся, а вам бы срочно… Не то попадетесь Филиппу…
Мне было всё равно. Я никогда ничего не боялась, тем более какого-то мифического Филиппа.

     Дома собрала вещи и полезла в холодильник. Я забыла спросить доктора сколько времени пробуду в больнице, поэтому решила сделать ревизию своим запасам.  Бабушка всегда ругалась, когда мы что-то выбрасывали из еды, поэтому подобные вещи делались в тайне. Бабушка ушла уже давно, и  её заветы сплошь и рядом нарушались. Но сейчас они вспомнились особенно ярко. 
В холодильнике лежал кусочек засохшего сыра. Сыр я разжевала и поставила кофе потому, что проглотить его не было никакой возможности. В хлебнице нашелся ломтик черствого хлеба. Его я тоже съела и опять сварила кофе. Бабушка, в кои-то веки, была бы довольна мной.
Съестное закончилось, да и глаз стремился, то ли вылезти из глазницы, то ли наоборот – завалиться куда-то туда, внутрь плохо изученных мозжечков, гипофизов и гипоталамусов. На улице была темень, но надо было идти.

     В больнице было тихо и пустынно. Я вдоволь набродилась по извилистым коридорам, пока наконец-то добралась до офтальмологии. Здесь мне немало повезло, потому что наконец-то встретился живой человек. Это была полная женщина в синем пуховике и увесистой сумкой.
- Вот! – я с облегчением ткнула ей под нос бумажку. – Я правильно пришла?
- Где вас носит?! Мне что до утра ждать? Я же домой хочу.
- Так идите, раз хочется, - великодушно разрешила я. - Только скажите, пожалуйста, куда мне с этим. Все как повымерли. Не знаешь куда и податься.
- Вы на часы давно смотрели?
Терпеть не могу людей, которые на вопрос отвечают вопросом, поэтому не очень приветливо буркнула очередную банальность о том, что счастливые часов не наблюдают, чем привела её в совершеннейший восторг.
- Шутница!  Тогда вам прямая дорога к Филиппу.

     Женщина оказалась очень деятельной и скоро вокруг меня закипела жизнь.
Как по мановению волшебной палочки меня отвели в палату, велели быстро переодеться в белую хламиду, нацепить маску и идти в процедурную немедленно. В коридоре я встретила давешнюю женщину с молодым человеком в белом халате. Она что-то горячо втолковывала, а он послушно кивал головой.
- Наконец! – обрадовалась она и, схватив за руку, бесцеремонно присоединила меня к своей компании.
- Это - Филипп. Он сейчас побудет вашим личным доктором и проделает все манипуляции. Да, Филипп?
Он послушно кивнул головой.
- А вы его слушайтесь и выполняйте все его просьбы и указания.
Я тоже послушно кивнула.
- Справитесь без меня! – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала она и мы опять дружно покивали головами.
- В добрый час, - пожелала она и, схватив свою сумку испарилась, оставив после себя эхо каблуков.

Теперь всё внимание обратилось на Филиппа. Это был молодой человек с головой выбритой до состояния моей коленки и пылающими щеками.
В процедурной он усадил меня на стул и стал рыться в холодильнике периодически доставая и пряча обратно какие-то коробочки, флакончики и пузырьки. Он так долго и тщательно рассматривал очередную находку, что меня посетило какое-то нехорошее предчувствие. Я уже готова была трусливо сбежать, как он нашел, видимо, нужный препарат.
- Сейчас промоем, - сообщил он и вылил в глаз сразу полфлакона. Слёзы потекли рекой. Из здорового глаза тоже.
- Не многовато? – поинтересовалась я.
- Нормалёк. Так и надо. Надо хорошо промыть.
Он повозил тампоном вокруг глаза и довольно ловко закапал глаз из другого флакона.
- Обезболим.
- Вот это, правильно, - подумала я и решив, что всё закончилось, стала сползать со стула. – Спасибо вам, доктор.
- Нет, сидите. Сейчас мы ещё уколемся.
- Мне лечь или в руку? -поинтересовалась я.
- В глаз, - промычал он и вытащил шприц.

Я вообще-то подумала, что это шутка. Ну, про глаз. Оказалось правда. А я и не знала, что в глаз тоже… Укол! У меня захолодело под ложечкой. Почему-то вспомнились слова Валерия Васильевича… Да и женщина в синем, что-то про этого… Филиппа говорила. Что-то такое… С подтекстом. Лучше бы она осталась. С ней спокойней было. И зачем я пошутила? Права  Нелька. Надо помалкивать. Особенно мне. Я со страхом наблюдала, как он рассматривает шприцы в поисках нужного и жутко затосковала.
- Не бойтесь, - сказал Филипп, найдя искомый. – Это совсем не больно будет. Я же предварительно обезболил.
- А я и не боюсь, - пискнула я, инстинктивно вжимаясь в стул.

Он разодрал мне глаз пальцами и стал пристально всматриваться, видимо, стараясь найти то место, где будет… И у него это получилось! Что-то противно захрустело, из обеих глаз посыпались искры или полилось что-то горячее. Не припомню точно. Впечатления были непередаваемые!
- Вот и всё! - Радостно объявил он, отскочив от меня на безопасное расстояние. – А вы боялись.
Я не стала говорить ему, что ничего не боюсь потому, что поняла - бояться иногда полезно.
По дороге в палату я заглянула в зеркало, висевшее в коридоре, чтобы убедиться, что он не вытащил глаз вместе со шприцом. Слава Богу, глаз был на месте. Такой же красный. Но он был, что само по себе не могло не радовать. Правда, под глазом уже покраснело…
- Ничего, это пройдет, - от двери заверил Филипп, заметив, что я придирчиво рассматриваю свою щёку. – Это у вашего организма такая реакция… Не очень правильная.
- Руки бы тебе оторвать, вот правильная реакция, - пробормотала я, но Филипп, наверное, услышал, потому что не просто исчез в процедурной, но и захлопнул дверь с такой силой, что сразу стало понятно - достать его оттуда, задача не выполнимая.

     Спала я плохо. Во-первых, в соседках у меня была дама преклонного возраста, которая периодически вскакивала с постели и бежала искать то ли Славу, то ли славу, то ли обоих вместе, оглашая окрестности пронзительными воплями. Во-вторых, очень болел глаз, а в скуле пульсировало что-то горячее, как будто меня одновременно покусали несколько десятков, а может и сотен пчёл.

Под утро, когда наконец задремалось, пришел Филипп и позвал в процедурную. Надо отдать должное – в храбрости ему не откажешь. Глаз совсем ничего не видел, и я начинала входить в минор. А я в миноре – страшное дело. Правда, бедный Филипп об этом ещё не знал. Но, по всей видимости, догадывался, потому что в процедурной нас ждала вчерашняя женщина, с таким заспанным и недовольным лицом, что я сразу догадалась о причинах нашей ранней встречи.
- Ну что, давайте посмотрим, - бодрым голосом произнесла она, обращаясь не понятно к кому.
- Посмотрите, пока вы сами ещё не побывали в руках Филиппа, - предложила я.
Она ловко разодрала мои веки и присвистывая, и прицокивая, осмотрела глаз.
- Да ничего страшного. Глаз цел. Отёк небольшой имеется, но с этим мы легко справимся.

Мне немного полегчало, потому что, когда она этот фуфел, именуемый лёгким отёком, раздвинула, стало понятно, что я всё-таки вижу и этим глазом.
- Понимаете. Это такая особенность Вашего организма, - начала она.
- Я вчера так всё и объяснял, - подал голос со своего укрытия Филипп, но женщина метнула в его сторону такой взгляд, что он застыл между холодильником и медицинским шкафчиком, как изваяние. 
- У вас очень тонкая кожа, - продолжала она, поглаживая моё запястье, - и очень близко под ней расположены сосудики. Посмотрите сами. По вам можно изучать кровеносную систему человека…
Я совсем не хотела, чтоб по мне что-то изучали, но рядом с ней было как-то…Легче, что ли.
- А что в глаз тоже надо уколы? – поинтересовалась  своей участью.
Она торжественно кивнула головой: - В вашем случае без них никак.
Заметив, что я готова к обмороку, поспешно добавила:
- Не бойтесь. Я сама буду их делать, раз вы такая у нас хрупкая. Голубых кровей, наверное.   
Хотелось остроумно заметить, что в последнее время не одна она заметила моё благородное происхождение, но посмотрела на Филиппа и решила, что здесь лишний раз открывать рот, пожалуй, не стоит.

     Женщина оказалась Яной Борисовной, офтальмохирургом высшей категории, и когда она шла по коридору, гордо неся перед собой бюст 5 размера, все почтительно вжимались в стены и провожали её восхищёнными  взглядами. Надо заметить, не зря. К ужину она успела всадить в глаз целых три укола и было совсем не больно. Хотя, вполне возможно, я находилась под анестезией «от Филиппа».

     Перед сном безлюдный коридор превратился в настоящий променад. Со всех палат повыползали пока ещё двуглазые, одноглазые, и полуслепые особи и, сшибая всё и всех на своем пути, стали неспешно фланировать туда-сюда. Я обратила внимание, что некоторые тоже красовались с фуфелами, и  предположила, что мне повезло оказаться  в больнице, где собрались сливки аристократического Петербурга. Только хотела возгордиться, как где-то на задворках сознания, мелькнула неприятная мысль, что вполне возможно они, ну которые с фуфелами, тоже прошли через руки Филиппа. Но, как не странно это всё равно несколько улучшило настроение и подняло самооценку. Оказывается, что это не я полная дура, а стечение обстоятельств, против которых не всегда попрёшь.

     Вдоволь набродившись по извилистым коридорам, затихающей от дневной  суеты больницы, я поплелась в палату. По пути заглянула в зеркало. Отёк стал существенно меньше, но под глазом расползалось фиолетово-красное пятно.
- Сплошные враки эти доктора.  Будь я голубых кровей, это безобразие должно быть голубое, в крайнем случае синее…
Всё-таки, в глубине  души жила надежда на аристократические корни.
На прикроватной тумбочке стояла бутылка воды и лежала большая шоколадка.
- Это тебе дохтур принес, - обрадовала соседка. – Молодой…
Она сладострастно закатила глаза и покачала головой.
 Я взяла шоколадку и пошла искать Филиппа. Он нашёлся в комнатке, предназначенной для персонала, где собирался есть сосиски.
- За воду спасибо, а шоколад забери. Не ем сладкого.
- Диабет?
- При чём здесь диабет. Я сладкое не очень…
- Ну вот, - огорчился он. – А мне так хотелось как-то вас… Порадовать.
- Уже, - заверила я. – Достаточно на сегодня.
Филипп совсем сник. Нужно было как-то подбодрить юное дарование, и я спросила:
- От зарплаты что-нибудь остается или всё на шоколадки уходит?
Он сразу догадался, что я имею ввиду, и вроде даже обиделся
- Вы думаете я всем? Я только вам.  Вы мне очень понравились. Такая… необыкновенная…
- Дура, - закончила я, собираясь уходить.
- Нет, правда. Ну, возьмите, пожалуйста.

     Он опять стал впихивать  шоколадку. Здесь меня чёрт  дёрнул пошутить:
- Лучше бы сосисками угостили. А то у вас так кормят, что непонятно от чего ноги протянешь. То ли от болезни, то ли от голода.
- Да ради Бога! – обрадовался Филипп и в мгновение ока соорудил блюдо ещё на одну персону.
- У меня сосисок полно. Целый килограмм купил, - разливался он соловьем.
Ситуация угрожала перейти из глупой шутки в серьёзный ужин, и я сломалась. В конце концов на шоколадку для меня он потратился, вот пусть сам и ест. А мы, которые не аристократы, уж как-нибудь сосисками…
Уселась за стол и в предвкушении сытного ужина пошутила:
- Филипп, вы волшебник. Подняли мне настроение. Вот бы ещё 50 грамм…
- А у меня есть!
Он залез в свои закрома и вытащил бутылку коньяка.
- Это мне один полковник презентовал. Очень терпеливый, и храбрый.
- Полковнику по рангу не положено паниковать, а я гражданское лицо.

    Только мы налили по 50 грамм, как дверь с грохотом открылась и в дверной проём втиснулся здоровенный мужик в белом халате.
- Пьянка на рабочем месте? – зарычал он.
Филипп вскочил как подброшенный и побелел до состояния больничного потолка:
- Георгий Самвелович, это мы, то есть я…
- Вижу, что ты! Достал уже!
- Третьим будете? – вежливо поинтересовалась я, видя, что Филиппа скоро парализует. – Нам как раз не хватало для компании.
Филипп замычал что-то тревожное и замахал руками, чтобы я выметалась. В воздухе витал запах сосисок, разогретых в микроволновке, а они и были конечной целью всего этого водевиля. Надо сказать, что, будучи человеком целеустремлённым, я всегда добиваюсь поставленных целей. Поэтому, не обращая внимания на Филиппа, поторопила мужика:
- Что стоим? Идите, найдите какую-нибудь мензурку и присоединяйтесь. Сосиски стынут.
Этот, Георгий Самвелович, с интересом рассматривал меня несколько мгновений.
- А с глазом что?
- Ударилась. О косяк. Чуть глаз не вылетел. А этот, ваш Филипп, меня спас, можно сказать. Вот ему в благодарность…
Я постучала ногтем по бутылке.
- Ну раз так, - заколебался Георгий Самвелович. – Тогда подождите.
Он скрылся за дверью.

- Слушайте, что вы себе позволяете? – разволновался Филипп. – Вы знаете кто это?
- Не знаю и знать не хочу, - отрезала я. – Доверьтесь моему опыту, мой юный друг. Любой человек нуждается в простых человеческих радостях. И чем выше пост, который он занимает, тем больше у него тяга хоть где-то быть просто третьим.
Филипп хотел ещё что-то сказать, но пришел Георгий Самвелович с мензуркой и мы выпили за высокий профессионализм врачей, работающих в 4-ой городской больнице. Потом вообще за всех российских врачей. Потом вообще за всех врачей, потом просто за всех.  Потом достали ещё одну бутылку, потому что надо было ещё за здоровье...

     Потом мы рассказывали анекдоты. Вернее, рассказывал Георгий Самвелович, а мы с Филиппом смеялись. Филипп потому, что боялся говорить в присутствии этого, «…ах какого человека», а я просто обожаю анекдоты, но сама не могу запомнить ни одного. Дефект-с, понимаете ли.
Потом мы совсем немного попели на грузинском языке. Вернее, пел Георгий Самвелович, а мы с Филиппом делали так: - А-а-а-а.
Филипп потому, что боялся, а мне медведь на ухо наступил. Да и по-грузински  ни бум-бум.
Потом я вылила остатки коньяка в свой стакан и пошла спать. Соседка стояла посреди тёмной комнаты и опять звала то ли Славу, то ли славу.
- Выпей и уснешь, - предложила я. – Никаких слав не понадобится.
- Где взяла? – поинтересовалась соседка, опрокинув содержимое в рот.
- Где взяла, там больше нет.
Мы улеглись в кровати и спали до самого утра, как младенцы.

     На следующий день Яна Борисовна предложила мне лечиться амбулаторно. То есть приходить к ней только на уколы, а ночевать дома. Потому что от меня у всех голова болит. Я поняла, что у Георгия Самвеловича похмелье, да и Филиппа не видать… 
Когда  уходила, все выглядывали в коридор и, перешёптываясь, показывали на меня пальцем. У самого выхода с больницы догнал Филипп и, задыхаясь, протянул мне шикарную розу на толстом стебле.
- Георгий Самвелович просил передать.
- Ему от меня тоже – огромное спасибо.
- Вам спасибо. Я, наверное, запомню это дежурство на всю жизнь. Круто было. И если что понадобится, обращайтесь в любое время.
-Обязательно! – заверила я, надеясь, чтобы не понадобилось.



     Через день позвонила Нелька:
- Расскажи, хотя бы в виде благодарности за мои хлопоты, что опять отмочила.
- Неля, ты о чём? – пролепетала я, соображая, откуда Нелька… Ах, да.  У неё же Валерка. Валерий Васильевич, а у Валерия Васильевича – Яна Борисовна. А у Яны Борисовны целое отделение, плюс Филипп.
- Больница гудит, как улей. Говорят, что ты с Гешей песни пела на грузинском ночь напролёт.
- Да не знаю я никакого Геши! Кто этот человек?
- Да главврач.  Георгий Самвелович.
- Главврач, - удивилась я. - А что он по ночам по больнице шастает? Другого времени нет?
- А он там пока что ночует. Его жена поймала на измене.  Вот и выгнала.
- Дура, - резюмировала я. – Такого быстро подберут.
- Никак глаз положила тоже? – заинтересовалась Нелька.
- С таким фонарём, вряд ли. Да и последний глаз класть, с моей стороны, по меньшей мере расточительно.
- Не увиливай, - пристала как репей Нелька. – Колись, что между вами было?
- Ты о чём? - ушла в глухую оборону я. – Веришь всяким глупостям. А ведь разумный человек вроде. Гешу, то есть Георгия Самвеловича знать не знаю, грузинский язык не знаю. Да и медведь на ухо наступил… Какие песни…
- Неужели Валерка на старости лет шутить научился? - изумилась Нелька. – Не замечала раньше. Ну, да с тобой пообщаешься, наберешься юмора, как собака блох…
Вот те раз! Ну почему у Нельки всегда во всём я виновата?!

   Глаз Елена Влад…, тьфу ты Яна Борисовна мне вылечила. Если у кого проблемы с глазами – могу её рекомендовать.
А так, конечно, все что вы прочитали здесь – художественный вымысел. И если кому-то покажется, что описанные интерьеры и персонажи имеют под собой реальную основу, то это неправда.
Есть еще такая фраза хорошая, про совпадения. Ну типа, они случайны. Только я её(фразу) не помню. А искать в интернете – некогда. Пока была с одним глазом - работы накопилось…!
 

* ЦАХ - Центр Амбулаторной Хирургии