Егимон

                ЕГИМОН
                (рассказ - воспоминание) 
Вначале октября ездить по утрам электричкой до станции-платформа Долгопрудная приятно – ещё не холодно, окна в вагоне приоткрыты, свежо и хорошо. Подмосковье в это время года пахнет антоновскими яблоками.
        Сижу себе в электричке и вспоминаю слова из песни Булата Окуджавы о том, как хорошо быть «простым солдатом и чувствовать себя ни в чём не виноватым». Если бы так… Быть простым прорабом осенью, когда скоро, как говорят в народе, «белые мухи полетят», а твой объект ещё не готов к сдаче, при этом чувствовать себя ни в чём не виноватым, сложно, даже если ты действительно не виноват. На Долгопрудном - объект монтажа оборудования котельной установки с паровыми котлами среднего давления для МФТИ – Московского физико-технического института. Институт закрытый, знаменит и весьма уважаем. Вход по пропуску. Я спешил, потому как вчера бригадир Алексей Новиков на час раньше отпустил бригаду с работы, а сам поехал в управление, чтоб попытаться встретиться со мной.
        В то время у меня в Москве был ещё один объект монтажа, кажется фабрика им. Бабаева, где тоже было немало проблем. Там я потратил почти целый день. 
        Как раз это и было вчера, когда я вышел на станции метро Арбатская, повернул налево и, ещё издали увидел у входа в управление одиноко маячившую высокую и сутулую фигуру Новикова. Мне стало как-то не по себе – видать не иначе, как несчастный случай в бригаде случился. С чего бы тут внезапно ему появиться – на тот день ни зарплаты, ни аванса и близко не было?! Новиков, человек понятливый, ещё издали поднял руку – дескать всё в порядке, не трепыхайся. Мы поздоровались. Разумеется, я озаботился и спросил зачем он приехал, случилось что? А он - коротко:
   - Случилось, Юрьич! Будь завтра с утра - к нам генерал придёт. Раз я здесь, спрошу – когда нашу заявку удовлетворят? В контору заходить не буду, но если это поможет, зайду и устрою скандал начальству, а то ведь скоро и встанем.
В этом он был мастер, но я отказался. Я уж неделю, как подал заявку, а по вечером вместо вечернего института, где я на третьем курсе, в контору езжу выбивать свою заявку. Новиков, конечно, знает, но не упустит случая показать, что он заботится не хуже меня.
        Мне кажется, я закончил подготовку фона для картины, которую попытаюсь нарисовать. Картина, разумеется, не эпохальная, наоборот - всего лишь небольшой срез или слепок с общества, в котором многие из нас жили, благополучно от-жили или выжили, и ещё живы. Это - тот самый срез, в котором хорошо видны классовые отношения в обществе, построенном в соответствии с основами марксизма-ленинизма. Рабочий класс, под руководством партии, движущая сила революции – гегемон. Крестьянство – отсталый класс, а интеллигенция – заражена буржуазными предрассудками…   
        …Я предъявил пропуск, прошёл на территорию института, и при входе на объект монтажа (дальше, для краткости – объект) меня встретил Новиков. Самое время рассказать о нём.
        Квалифицированный рабочий, грамотный, хорошо понимающий политическую обстановку в стране. Ростом высок, примерно, 180 см. Сухопарый, лицо аскетическое – иногда страдальческое. Седовлас, глаза светлые. Хронический язвенник, в конторе об этом знали – в командировки никогда не посылали. Остёр на язык, язвителен, особенно с рабочими в бригаде – так припечатает, что когда я узнавал об этом, приходилось переводить бедолагу на другой объект, несмотря на мои ограниченные возможности. Не пьёт и в бригаде никому не позволяет. Очевидно за эту язвительность, спонтанно вспыхивающую злость, получил от рабочих две клички, одна неприятная – Гитлер, другая –Язва! Так его называли за глаза. Он знал и, мне кажется, считал для себя эти клички приемлемыми – значит уважают. Свои права он знал хорошо и умело пользовался ими не только на словах. Многие прорабы отказывались от сотрудничества с ним, а меня никто не спрашивал – дали и работай! Мы работали вполне нормально на двух объектах, помню точно. Сам факт того, что Новиков поторопился встретиться со мной и предупредить, для меня много значил… 
    … Новиков стоял у входа в сквозной монтажный проём, в позе ожидания, зная, что я выезжаю из Москвы всегда одной и той же электричкой, приезжаю в одно и то же время. На продуваемом сквозняком проёме, в рабочей телогрейке с шапкой ушанкой на голове и в обычной для себя привычке – рабочие рукавицы подмышкой. Обменялись рукопожатием – оно у него крепкое, ладонь сухая. Поговорили о делах и разошлись на время. Я взобрался на площадку – отметка +3,6 метра, где нам необходимо было установить тяжёлое оборудование. Вникнуть не успел, как внизу послышались незнакомые голоса. Я подошёл к ограждению площадки – внизу стоял генерал со свитой чиновников из технического персонала института и начальства от строителей. Их по-хозяйски встретил Новиков, но не сумел за-владеть вниманием генерала. Тут самое время сказать пару слов о генерале.
          С генералом – начальником (может тогда – директором?) института было меньше, чем шапочное знакомство. Один раз коротко, на три слова, отвечал я на его вопросы, но своих многочисленных, как к заказчику, претензий не выставлял. Всегда в штатском, генерал всё же, а на претензии и чиновников хватает. Кстати, в ту пору и генерал не мог повлиять на поставку оборудования в срок, если у него где-то высоко не было той самой «руки». Тогда я успел его разглядеть и, мне кажется, запомнить. Ростом невысок, скорее ниже среднего – Новикову не выше плеча. Цвет глаз не помню, помню – светлые. Лицо круглое, симпатичное, вовсе не для военного. Очень подвижен и, как потом выяснилось, слегка глуховат. Его подчиненные всегда говорили – генерал, и не иначе. Я знавал много заказчиков, которых называли по имени отчеству, по фамилии и редко просто - директор. А тут тоже просто – генерал…    
            Генерал, видимо игнорируя Новикова, спросил у свиты: -
  - Кто у них тут главный?         
Новиков ещё ближе придвинулся к генералу, в обычной позе – длиннющие руки вдоль туловища, рабочие рукавицы под мышкой:         
   - Прораб здесь, сейчас подойдёт!
   - А вы кто?
   - Я бригадир Новиков.      
Тут генерал делает то, что я и представить себе не мог. Благодушно и приветливо генерал говорит:               
   - Здравствуйте, товарищ Новиков, - и протягивает ему руку… в перчатке.
Новиков отреагировал мгновенно – сунул правую руку под мышку, вытащил её в рабочей рукавице, со всей для него язвительностью на лице, протянул генералу:
   - Здравствуйте, товарищ генерал!
Словно на лыжах, я мгновенно скатился вниз по лестнице и в ожидании скандала встал рядом со своим бригадиром. Свита негромко негодовала. К чести генерала, он не заметил или сделал вид, что не заметил этого издевательского жеста Новикова. Так что ничего особенного не произошло - свита успокоилась, но не я. Я то знал характер этого человека, видел его смуглое лицо, покрывшееся лёгким румянцем, когда он с трудом скрывал свои бушующие внутри него страсти. Я хотел было представиться, чтобы взять всю ответственность на себя. Однако Новиков уже полностью овладел вниманием генерала, тот просто не заметил меня. Кажется, обошлось, подумал я тогда, но с опаской – Новиков нередко оставлял послед-нее слово за собой.
            Генерал внимательно выслушивал своего визави, сообщающего ему обо всех проблемах, мешающих пуску в эксплуатацию котельной установки в срок. У генерала были, видимо, проблемы со слухом – он часто переспрашивал: - «ась?», прикладывая руку в перчатке к уху. Новиков повторял всё чётко. Тут я обязан отдать должное поведению Новикова – он не выпирал на первый план проблемы, связанные с поставками в срок оборудования заказчиком, коим и был генерал. Всё шло вроде бы нормально, но что-то меня беспокоило. Они медленно шли, Новиков говорил, генерал переспрашивал. Так, мирно разговаривая, они дошли до противоположного проёма. Генерал остановился, собираясь повернуть обратно. Остановился и Новиков. И тут неожиданно генерал сказал – так, по-простому: -
   - Товарищ Новиков, я вас попрошу завтра напомнить мне всё...
Случилось то, чего я опасался – Новиков взорвался, не дал генералу договорить и во весь голос, к ужасу свиты и моему ужасу он просто заорал: -
   - А Никите Сергеевичу Хрущёву, кто - нибудь напоминает?!...
Он прокричал эту фразу, как заведённый, три раза подряд. Под крики Новикова, генерал, такой живчик – быстро, мелкими шажками протопал до противоположного проёма и вместе со свитой исчез в нём. Только начальник СМУ, наш генподрядчик, остался и подошёл ко мне:
   - Он чё у тебя, совсем такой? – и покрутил пальцем у виска. К собственному удивлению я ответил: -
   - Вы бы лучше тот проём заложили – он давно не нужен. Осень и сквозняки…   
Новиков, как мне показалось, весьма довольный, удалился – дел и без этого хватало.
        Об этой истории мы с Новиковым никогда не говорили, будто и не было ничего. Объект сдали с небольшим опозданием – МФТИ получил положенное ему тепло, до наступления холодов, так что оба участника эпизода, думаю, остались довольны.
         Мне же осталось только одно – попросить прощения у Михаила Афанасьевича Булгакова за то, что я позаимствовал у него слово, стоящее в заглавии этого воспоминания.
                г. Цфат. Апрель. 2021г.