Обреченная Наперекор судьбе Глава 32. Милиция

Вечером по НТВ показали сюжет про мужа, из ревности забившего свою жену до смерти. Соседка, услышав шум драки, позвонила отцу девушки, тот приехал, но опоздал, и дочь скончалась в больнице от черепно-мозговых травм. Даже представить невозможно горе отца, потерявшего ребенка, дочку из-за пьяного урода.

Нет, без последствий насилие оставлять нельзя, иначе будет уже слишком поздно. От отчаяния и безысходности Марина решила обратиться в милицию.

Войдя в участок, она увидела зарешеченное окошко, за которым сидел дежурный. Сбивчиво, второпях, как будто боясь передумать, она объяснила, что хочет написать заявление.

Обстановка в участке была жуткая и внушала ужас, а в обезьяннике сидела троица задержанных мордоворотов. Они загоготали, увидев Марину, и начали показывать пальцами, матерясь нещадно.

– Наверное, наркоманы, или уголовники, – подумала Марина. – Совершенно отмороженные.

Дежурный вызвал следователя, и тот пригласил ее подняться наверх и зайти в его кабинет. По звездочкам на погонах она поняла, что имеет честь говорить с капитаном. Капитан, видимо, разговор с нею за честь не считал, в его глазах сквозило плохо скрываемое презрение к богатой и хорошо одетой дамочке, отрывающей серьезных и занятых людей от серьезной работы и службы Родине.

Толстый благообразный капитан со смешной фамилией Базель смотрел на нее сверху вниз, как на ненормальную, не знающую, чего она хочет, взбесившуюся от жира бабу.

Она и правда выглядела нелепо в белом песцовом полушубке среди зарешеченных окон и обшарпанных стен милицейского участка.

Войдя в неуютный кабинет и сев на предложенный капитаном ободранный стул, Марина сказала, что боится повторения недавно произошедшего случая со сломанными ребрами. Она хотела бы написать заявление.

Подойдя к ней вплотную и глядя на нее сверху вниз, капитан грозно спросил:

– Вы действительно хотите дать ход своему заявлению? Вы понимаете, что мы вынуждены будем его рассматривать, и Вашему мужу может грозить штраф, а возможно, даже лишение свободы?

У Марины в голове промелькнула жуткая сцена – муж узнает, что она написала заявление в милицию, рассказывает родителям. Они все вместе обсуждают, какая она гнусная и неблагодарная дрянь, и как опозорила благородную семью, которая ее, сироту несчастную, приютила. Марина боялась мужа, но она также боялась осложнений и непредсказуемых последствий. Они с Володей живут на квартире, оплачивают которую свекровь со свекром.

Как будто бы отвечая на поток ее мыслей, капитан сказал:

– А знаете, что за личности сидят там в коридоре? Один – убийца, второй – насильник- психопат, а третий – наркоман с тридцатью годами стажа. Я думаю, Ваш муж скажет Вам огромное спасибо за такую приятную компанию.

Она представила своего мужа рядом с этими уголовниками, и ей стало плохо. А с ней что будет? Куда она пойдет с маленьким ребенком? Даже трех ее зарплат на фабрике не хватит, чтобы оплатить один месяц аренды скромной квартиры в Питере. А кто будет сидеть с ребенком, пока она будет работать?

Пауза затянулась, капитан сверлил ее маленькими колючими глазками-буравчиками, как будто хотел просверлить в ней дыру и посмотреть, что у такой идиотки находится внутри.

– Нет, не хочу, – наконец, сказала она.

– Ну, вот и славно, – обрадовался капитан Базель, только что не подпрыгнув от радости. Всем своим видом он показывал, что она может уже выметаться из кабинета, и лучше пусть сделает это как можно скорее. Как будто бы у него нет другой работы, как только выслушивать зажравшихся домохозяек.

– Вы, наверное, думаете, мы здесь в бирюльки играем, – заметил он, когда она уже направилась к выходу.

Марина замешкалась в дверях. Оставлять без последствий насилие тоже нельзя.

– Скажите, но какие-то меры воздействия к нему можно применить, чтобы подобного больше не повторилось? – жалобно спросила она капитана.

– Вот, когда убьет – тогда и приходите, – заржал он в голос, радуясь своей милой шутке.

Солдафонский юмор здесь был, вероятно, в чести.

Но потом капитан Базель, посмотрев на Марину, с трудом сдерживающую слезы, махнул рукой:

– Ладно, пишите заявление. Мы вызовем Вашего мужа и проведем разъяснительную беседу. Не волнуйтесь.

После вызова в милицейский участок и проведенной с ним беседы, которая, как поняла Марина, ограничилась обменом с капитаном Базелем любезностями и мнением, какие все бабы дуры, муж стал еще больше ее ненавидеть. Ненависть витала в воздухе, отравляя все их существование втроем, и превращая и так убогое жилище в узилище ада.

Он не преклатил рукоприкладство, но после случая со сломанными ребрами стал гораздо умнее – избивал Марину так, чтобы на ней не оставалось синяков и ссадин.

Однажды он в очередной раз ее воспитывал, нанося удары зажатой в руке пряжкой от солдатского ремня. Потом, ударив по голове кулаком, чуть было не впечатал ее головой в кафельную стену на кухне. Он приготовился ударить в живот. Марина нечаянно взвизгнула и сказала:

– По животу не бей!

– А что с твоим животом? – мерзко заржал муж, – хочешь принести мне в подоле еще одного маленького ублюдка?

– Я беременна, – закрыла Марина пылающее лицо руками.

– От кого на этот раз? – злобно спросил супруг, но воспитательную беседу на сегодня закончил, повернулся и ушел в спальню.

Всю беременность он сторонился ее, приходил домой со службы злой и нервный. Они и так давно не спали вместе. Как назло, Марине очень хотелось близости. Ее просто плющило – по ночам снились сексуальные сны, а больше всего на свете хотелось, чтобы муж ее обнял и приласкал.

– Господи, совсем недавно я готова была плакать от счастья. А сейчас я все время плачу от горя, – думала Марина.

Он стал совсем чужим, и перестал обсуждать с ней даже повседневные заботы. Молча приносил продукты в дом, молча оставлял деньги на мелкие расходы, молча завтракал и уходил на службу.

После похода в милицию она стала для него предателем, человеком, которого нельзя простить никогда и ни за что. Предателем дважды, а то и трижды. Вообще удивительно, что он с ней еще живет и терпит.

Марина, когда малыш спал, читала книги и мечтала о том, что у нее родится девочка с васильковыми глазами и роскошными, как у Ленки, волосами. Тогда муж полюбит и ее, и малышку, и начнет относиться к Мише гораздо лучше. Если даже не забудет навсегда о той давней измене, то примирится с ребенком, и когда-нибудь по-настоящему его признает.

Глупо думать о том, что тюрьма может перестать быть тюрьмой.

– Стена кругом, и двери все закрыты. Кажется, я уже стихами заговорила, как и Миша. Может, нас нужно больше бить, чтобы мы раскрывали свои творческие способности? – подумала Марина.

Ленка забегала иногда, рассказывала новости из мира кино, и говорила:

– Ты стала совершенно невозможной домашней клушей, – жиреешь, никуда не выходишь. Разве можно так жить? Зачем вам второй ребенок, ты и так жизни не видела, сидишь в четырех стенах, как узник в замке Иф. Смотреть на тебя тошно.

У прекрасной Елены жизнь кипела, она все время где-то тусовалась, с кем-то встречалась. Сегодня она влетела в комнату, отпустив таксиста, и по помещению разлился запах духов «Шанель» и свежесть морозного питерского воздуха.

Муж всегда был рад Ленкиному приходу. Чмокнув долгожданную гостью в щечку, он помог ей раздеться, и они уединились на кухне. С собой Ленка привезла курицу, любовно выбранную ею на рынке.

Марина зашла на кухню – муж и подруга предавались любимому занятию по приготовлению курочки с хрустящей корочкой. Ни в чем не повинной курочке предстояло отправиться в в духовую камеру.

Муж с подругой как два пианиста, в четыре руки, тщательно обмазывали тушку майонезом, шел творческий процесс подготовительных работ.

Головы их нежно соприкасались, руки двигались в такт. Звучал обворожительный Ленкин смех, совершенно неуместный в каземате Марининой тюрьмы.

Миша забежал на кухню и схватил кусок хлеба.

– Не кусочничай! – муж больно шлепнул его по руке.

Ничто не раздражало его так, как некрасивый и неправильный прием пищи. В еде Володя был чрезвычайно привередлив, а приготовление блюд считал лучшим из всех видов творчества. Он всегда гордился своим кулинарным талантом, умением красиво нарезать мясо и овощи, сервировать стол по всем правилам этикета.

У Марины не было сил смотреть на эту идиллию – она увела Мишу в зал и заняла его игрой в детское домино, пока муж и лучшая подруга наслаждаются общением на тему кулинарных тонкостей. У них был миллион тем для разговоров, далеких от ее понимания. Что делать дилетанту там, где творят два художника?

Марина почувствовала себя совсем лишней. Курица с запеченной корочкой и запахи, витающие по всей квартире, вызвали у нее очередной приступ тошноты.

Она очень плохо переносила беременность – не выносила запаха сигарет, кофе, не могла смотреть на капусту, морковку, картошку, и вообще на все, что полезно беременным. Муж насильно пичкал ее фруктами, привозил отборный виноград с рынка, миндаль для питания мозга, готовил и заставлял ее есть печенку для поддержания уровня гемоглобина.

Он по расписанию кормил ее витаминными комплексами, следил, чтобы в рационе присутствовали кальций, магний и железо.

– Я не о тебе забочусь, – подчеркивал он, – а то родишь опять незнамо кого.

На девятом месяце беременности, стоя у плиты, Марина жарила драники, напевая себе под нос песенку.

Муж зашел на кухню, вернувшись со службы, и, услышав запах картошки, произнес с издевкой, скорчив недовольную гримасу:

– Фу, опять твои дряники.

Ну, конечно, когда он готовит – получаются экзотические блюда, а когда она готовит – то, конечно же, дряники. Марина зло отбросила в раковину половник вместе с оставшейся в нем смесью для картофельных оладий:

– Не нравится – готовь сам!

– Мне кажется, я и так постоянно это делаю, – муж даже не обиделся, – у тебя ведь руки из задницы растут. Хоть что-то ты в этой жизни умеешь делать хорошо, кроме как рожать зверенышей от ублюдков из подворотни?

– Наверное, у всех садистов искрометное чувство юмора, – грустно подумала Марина.

Живот распухал, ей становилось тяжело передвигаться даже по дому. Она не знала, как доходить еще одну или две недели до срока. Муж недавно купил себе машину, и теперь на службу ездил на желтом «мерседесе».

– А что делать?! – сказал он, объяснив покупку машины, – толку с тебя никакого, даже в магазин не можешь сходить. Скажи спасибо подруге, хоть продукты иногда привозит. О тебе все заботятся. Такая ты у нас беспомощная, только до милиции и можешь вприпрыжку добежать. Посмотрите все, какая деловая и активная, даже наша родная милиция бедной сиротинушке помогает.

– Ну, ничего, мы с тобой после родов разберемся, – пообещал он.

– Что я делаю? – спросила себя Марина. – Я собираюсь родить ребенка от злобного садиста.

– А какой у тебя выход? – спросил ее внутренний голос. – Уйдешь от него – окажешься в канаве с перерезанным горлом. Что с Мишей будет?

Она часто разговаривала сама с собой, лихорадочно пытаясь найти выход из безвыходной ситуации.

Книга на Литрес