Глава 25. Холодильник

Зима, что называется, наступила неожиданно. С ее бегом на лыжах, игрой в снежки, альпинизмом, скоростным спуском на коньках, лепкой снеговиков и зимними каникулами, которые я провела на Даре, в обществе драконов  Дагара и навещаемая Звездочетами, в их же доме. Против пребывания в котором,  выступал уже и Повелитель  Драконов, а не только Дикий. Но, тут я с ними не согласилась,  высказавшись  в  ключе:
- А давайте, не будем обижать парней. А то ведь они явятся сюда, к вам,  в  Замок,  выяснять отношения.
Мысль  о  слегка  обиженных  Звездочетах,  в  качестве  гостей, не вдохновила  диких, посему  все каникулы я и отправлялась  ночевать  в  их Дом, под встревоженные взгляды кагорты.
Однако,  каникулы как-то незаметно подошли к концу. 
И  вволю набегавшись, напрыгавшись,  весьма  довольная жизнью,  я вернулась  в школу.  Где месяц выслушивала болтовню соседки о том как она с дядюшкой Томасом, пошла к троюродному дяде тети Донаты, а та…  В общем, каникулы  у  ламии  тоже  задались. Посему,  мы обе радостные  и  отдохнувшие, вновь принялись грызть гранит науки.

Так,  за  занятиями,  при интенсивности которых  нам  порой и нос то  утереть было некогда, мы и встретили приход весны. С ее лужами, таяньем снега, первыми зелеными листочками и одуряющими  запахами  первых цветов.
Вот в один из весенних вечеров, набегавшись по лужам, позапускав  бумажные кораблики в весенних ручьях, мы с ламией вечером и заявились в кухонный блок.  Дежурными.
Дежурство заключалось в помощи повару, в приготовлении еды на грядущий день. Начиналось оно с девяти вечера и длилось до утра. После чего следовал завтрак и занятия, от которых, собственно говоря, никто никого не освобождал. Нет, поспать ночью несомненно удавалось, хотя и не больше четырех часов, и по очереди. Потому дежурить  мы  начинали только  с середины второго класса.  Дабы не перенапряглись.
Этих ночных посиделок, все очень ждали. По-сути это было сродни первой практики и позволяло чувствовать себя взрослыми. Ну, или почти взрослыми.
Вот одной весенней ночью мы с Василикой и заступили на дежурство по кухне.
Старшим у нас оказался  так « любимый» мною повар. Отчего в моей  душе  пустила  ростки  уверенность,  в том, что так просто это дежурство не закончится.  И мне будет куда еще приложить свои усилия,  и кроме чистки овощей.
Ну, назовите это предвиденьем.

Судя по мрачной физиономии  кухмейстера, встретившего нас, он в меня тоже верил.
Ламия,  глядя на нас,  нервно хихикнув в кулачок, направилась к разделочной доске, а я уселась чистить овощи, что бы ей потом было, что крошить.
Повар же отправился к кухонному комбайну.  Да и вообще всю дорогу,  двигался мимо меня по такой траектории, что у меня создалось стойкое  впечатление, что он, отчего-то, старается  держаться от меня подальше. И с чего бы это вдруг?
Тем более, что смотрела я на него как можно миролюбивее,  открыто и искренне. Стараясь придать  своей физиономии  добродушное и наивное  выражение.
Отчего бедолага, похоже, еще более пугался, а ламия, косясь на нас краем глаза,  постоянно хихикала, судя по ее трясущимся плечам. Ну, или может плакала, от лука, который крошила?  Трудно сказать, она стояла ко мне спиной.
Одним словом, за делами время летело незаметно.
И вот, где-то ближе к часу ночи, в очередной раз обогнув меня по длинной дуге, Пауковидный поручил мне сходить в холодильник, за мясом.

Дело было не сложное и прихватив тележку-робота, я отправилась в подсобку.
Едва дверь за нами захлопнулась, отгораживая от яркого, теплого света кухни, как я оказалась в пустом, длинном коридоре, подсвечиваемом только дежурным светильниками. После тепла кухни, здесь было слегка прохладно.  Мои  шаги, еле слышный скрип колес тележки,  мячиком отскакивали от пола, брызгами ударяясь о стены и тихим эхом возвращались обратно, словно пес, кидаясь нам под ноги. Розоватый, приглушенный свет ламп, окрашивал стену в грязно-серый цвет, а пустой коридор, глухую тишину которого нарушали лишь мы, словно удлинялся, качаясь прозрачно-розовым маревом в конце. Казалось, что свет тепло и жизнь, остались там, за закрывшейся за нами дверью кухни, здесь же начинались  безлюдье  и холод не жизни.
Мне не понравились собственные ощущения, но… Но мясо было нужно.
Так что, я шустро свернула к кладовке и припарковав тележку рядом с морозильной камерой, распахнула  толстую дверь.  Откуда на меня  тут же дыхнуло холодом, ледяным паром заклубившемся в  воздухе.
 Чуть отстранившись от этих клубов мороза, я ловко  забралась внутрь, приготовившись запустить погрузчик, после того, как выберу тушу. Повар хотел говядину и баранину.

Однако, только я собралась нажать кнопку пуска, как разделанная мясная туша, с отделенной от нее кожей, висящая на огромном крюке,  глубоко вздохнула и задышала.  Спокойно и равномерно вздымая обтянутые голыми мышцами, ребра.
Я замерла, глядя на черный провал живота, избавленный от ливера; на вздымающуюся грудину без сердца и легких. И начала задумываться над некоторым несоответствиям  между увиденным и учебником зоологии Содружества.
Уловив сбоку слабое шевеление, я перевела взгляд туда.
 Там, висящий на крюке поменьше, не менее  выпотрошенный баран моргнув ресницами, с интересом уставился на меня влажными карими глазами.
Втянув носом воздух я поняла, что запах железа мешается не только с запахом крови и сырого мяса, но еще и с таким знакомым мне запахом гниющей, но живой плоти.
Не успела я удивиться этому открытию, как толстая стальная дверь холодильной камеры, с треском захлопнулась, отсекая меня от выхода.
И единственное, что я смогла  заметить, так  это кусок грязно-серой, рваной материи, мелькнувший  в узкой щели быстро летящей на меня, двери.
Баран, моргнув несколько раз, уставился на меня. Ободранная туша коровы, тяжело вздохнула.

А я стояла в закрытом наглухо холодильнике, в одних штанах и футболке. Одна. Если не считать просыпающихся скотских зомби.
Нет, в принципе ничего страшного в этом не было. Еда в холодильнике имелась, лед на стенках позволял не умереть от жажды. Холодновато  конечно, но  для того, кто вырос на Кате, это был не холод.  А зомби?  Ну съем я их первыми. Не вопрос.
Вопрос был в том, что кто-то спецом подгадал время моего дежурства, заразив пару(пока пару) туш запрещенным всеми Конвенциями Содружества, вирусом. Зачем? Некто не знал, что я катанианка? Т.е. решил напугать даже не ежа, а дикобраза голой жопой?  Или разнести заразу, свалив все на меня? Подстава?
Что ж, тем хуже для неизвестного.
Я развернулась  лицом к уже шустро поднимающей голову туше барана и начавшей дергаться на крюке говядине, медленно проведя руками над оголенными мышцами. Надо было разорвать связь неклеточного агента с  клеткой, а затем разрушить связь внутри его генома. Т.е. деактивировать. Для начала. Что я и сделала собственной  энергетикой, радуясь, что вновь могу ее вытащить из себя. Пусть не всю, но нужную мне, на данный момент,  часть.
Затем,  после удачного наложения рук, вновь развернувшись к двери, я ловко выдернула из швов футболки,  пару нитей,  решив запустить  их в смычку  между дверью и собственно камерой.
Для чего, аккуратно взяв  первую нить двумя руками, я поднесла ее к  захлопнувшейся  створке, мысленно дав команду: «Фас!»- на того,  кто эту  ее  запер,  заразя предварительно мясо вирусом.
Нить сплетенная из шерсти нжати и волос жангелов натянулась струной и осклабившись множеством крошечных пастей, рванула вперед, моментально просачиваясь сквозь  металл.
Что ж, еще одним делом меньше. Оставалось открыть  проход наружу, освободив для себя выход.

И вытянув из шва вторую нитку, я не спеша  поднесла ее к двери, потребовав обвязать ее. Та снова вытянулась и на этот раз просто юркнула одним концом в щель. Затем, проскочив в стыки замка и петель,   вторым концом вернулась мне в руки.
Достав одну из вшитых в одежду пробирок,  я не спеша смазала нить  ее раствором.  Побрызгав  его  остатками  и жидкостью из второй емкости, висящие на крюках  туши.
 Заразу надо было уничтожить.
Переварить ее тут, кроме меня никто не мог. А одного расчленения генома, было мало. Скоро связи восстановятся и вирусняк начнет распространяться. Так что, я поднесла зажигалку  к нити обвязывающей  дверь и щелкнула ею…
После чего,  вылетая вместе с толстым стальным листом наружу, бросила  горящую ровным синим пламенем зажигалку на висящие в морозильнике  туши.
Те пару раз затрещав, видимо огонь взялся за жировую прослойку, запылали ровным, ярко- голубым пламенем.
Я же не спеша поднимаясь на ноги, внимательно огляделась по сторонам. Торопиться было некуда.
Этот огонь тепла не давал, дымом не исходил, зато уничтожал все до тла. А учитывая тот факт, что изготовленная мною жидкость под воздействием огня, создавала на объекте горения прочную пленку, то и пожарная сигнализация выть не начнет.
Так что, времени оглядеть окрестности в поисках идиота в сером плаще,  пока меня тупо не хватятся на кухне,  у меня было предостаточно,.
Хотя-я,  бегло осмотревшись, я быстро поняла, что мне и идти никуда не пришлось.  Ибо искомый  дебилоид  лежал  тут  же, лицом вниз, распластавшись, поскольку оказался  придавленным  тяжелой дверью, на которой я стояла как на плоту посреди Океана, осматриваясь. Только паруса и подзорной трубы мне и не хватало.
Углядев  нужное, я шустро  спрыгнула на пол и наклонилась,  осторожно убирая капюшон с  физиономии неизвестного.
Эльфарка!
 «М-дя, одним математиком в школе меньше.»- то ли с досадой, то ли с облегчением подумала я.

Честно говоря, откидывая прочь серый капюшон, я ожидала  увидеть что угодно.  От повара, до Гианеи или ее мамаши.  Но,  это оказалась училка математики.
В общем, я была рада, что это не та же Василика, например. Жалко только, что с эльфарами у меня явно складывались натянутые отношения. По крайне мере, тенденция к этому  прослеживалась, однозначно.
Присев на корточки рядом с этой особой, я принюхалась, что называется. То, что она не напала на меня, т. е. не заражена – радовало. Но… Вирус то был.
Я  ме-е-едленно втянула в себя воздух, раскладывая запахи на составляющие.
Да! Несомненно, где-то в складках ее плаща находилась еще одна склянка с вирусом. Вот только где она это вообще  взяла? Хотя, на эти вопросы пусть ищут ответ другие. Мне было непонятно: чего она в принципе ко мне привязалась?  Сама сбрендила? Заказ? Тогда кто заказчик? Кохэн, Ласса или еще есть желающие меня стереть в порошок? Ответов у меня пока не было.
Я тихонько протянула раскрытую ладонь к ее левому глазу и мне на руку тут же, высунувшись из треснувшего, словно старое зеркало, зрачка математички, скользнула тонкая нить, сворачиваясь на моей ладошке, в аккуратное кольцо.
Собрав нитки и вернув их обратно в швы футболки, я начала было соображать, что теперь скажу повару, доджу да и…?

Когда  мои размышления прервала застывшая на пороге кладовой фигура кухмейстера, медленно обводящего помещение всеми своими восьмью глазами, почти выскочившими из орбит, и видимо осознающего, что нынче школа мясных блюд не дождется, по крайне мере из этого холодильника.
Поскольку  на полу кладовой, невинно хлопая длинными ресницами и  кротко смотря на него широко распахнутыми, огромными  глазищами, стояла, чуть наклонив голову набок( видимо что бы лучше его видеть) и засунув руки в карманы брюк, маленькая девочка, за спиной которой пылал, выгорая дотла, холодильник, когда-то набитый мясом на всю неделю. А на полу, под вырванной с корнем стальной дверью на которой стояла хрупкая и миниатюрная  девичья ножка,  выше обозначенной особы, лежало тело, по виду очень напоминающее собою труп. Который в свою очередь очень был похож на ту эльфарку, что когда-то вела в классе означенной  девчушки, математику.
И тогда, вконец потрясенный повар, свистящим шепотом, чуть заикаясь, вытянув голову вперед, пораженно уточнил у второклашки:
- Девочка, ты так не любишь математику? Или тебе именно этот учитель  до такой степени не понравился?
А я даже не знала, что ему ответить? Все же мужская логика, абсолютно непредсказуема.
Нашу наметившуюся светскую беседу на тему: « О вкусах либо хорошо, либо ты труп…», прервало потрясенное:
- Ик…- Василики, выросшей за спиной  Паукообразного  и испуганно зажавшей  себе рот ладошкой.