Гадёныш, глава 2

     Я поехал на Васильевский остров. Нашел общежитие. Коридорная система: комнаты вдоль длинного коридора. Нашел комнату. Включил диктофон. Постучал. Услышал:
     – Кого там еще черт принес! Чего надо?
     – Мне нужен Егор Максимович Смирнов.
     – А ты кто такой будешь?
     – Я Валентин Егорович Смирнов.
     Дверь открылась.
     – Сыночек! Родной ты мой сыночек, наконец-то я тебя увидел! Проходи, проходи.
     Я зашел. Посреди комнаты какой-то топчан, на нем скомканные одеяла. Рядом табуретка, используемая как стол. На стене на гвоздиках висела какая-то одежда.
     – Заходи, заходи, посмотри, как твой отец родной живет. Это все они, гады, виноваты, предатели трудового народа, Горбачев и Ельцин. Ты посмотри, до чего довели меня, руководителя района, ведь я же секретарь райкома партии был! А эта какая-то вертихвостка обманула меня, и я теперь живу среди бомжей, которые все у меня стащили. Мне, пенсионеру союзного значения, заслуженному человеку, понимаешь, в таких условиях приходится жить!
     Хорошо, что ты приехал, дорогой мой, родной сыночек! Ты защитишь своего отца. В нашей обкраденной стране еще действуют гуманные законы, которые четко гласят, что дети должны заботиться о своих родителях. Так вот, позаботься обо мне. Видишь, в каких я условиях? Вывези меня отсюда. Я не могу уже здесь находиться. Надо отобрать у этой вертихвостки мою квартиру, хотя она в Москве, трудно это, наверно, будет. Я попробовал обратиться в милицию. Они посмотрели документы и сказали: «Ничего не получится. Все правильно. Вас не принуждали, вы все добровольно подписали».
     Ты представляешь, как эта вертихвостка меня обокрала! Вот так же сейчас обкрадывают наше великое государство всякие Березовские, Обрамовичи, Гусинские – все обкрадывают. И меня обокрали. Давай сделай что-нибудь, чтобы меня отсюда вытащить! Переселяй меня в гостиницу. Лучше в «Асторию».
     Ты знаешь, я любил «Асторию», когда работал секретарем райкома. Наши конференции проходили здесь, в Ленинграде, я приезжал, для нас снимали в «Астории» номера. Я любил люкс-номер и старался всегда его занять с видом на Исаакиевский собор. Для нас, как сейчас говорят, «все включено» было: обеды, ужины, завтраки. Ох, какую ж там стерляжью уху варили! Ты себе не представляешь, сынок!
     Ты вообще как относишься к стерляжьей, осетровой ухе? Помню, мы с комиссией ездили по Волге. Какие там осетры! Ты представляешь, нам устраивали пикник на Волге на островах. Прямо там разделывали осетра килограмм на двадцать. Икру – в тазик, здесь же подсаливали, и буквально через пять минут она уже готова. Ох, какая это была жизнь! А эти предатели трудового народа все продали. Видишь, в каком положении оказался я, сижу среди бомжей. Я всю жизнь трудился на благо народа и партии, а в результате что?
     Давай так: пока ты будешь заниматься тем, чтобы мне квартиру отвоевать, я поживу в гостинице. Звони, заказывай мне номер в «Астории», вызывай такси и столик заказывай, мы отпразднуем нашу встречу с тобой, сыночек мой дорогой, родной.
     Ты, конечно, прости, что я так поздно тебя нашел. Я не знал, что так над тобой издевалась твоя мать. Мне Евгений рассказал, что ты вынужден был убежать из дома и попал в колонию. Если бы я знал об этом, я бы, конечно, тебя забрал и воспитал бы из тебя достойного человека.
     Когда ты родился, я был на очень ответственной партийной работе. Я не собирался быть многодетным отцом, поэтому сказал твоей матери, что буду платить алименты, а она должна достойно воспитать детей, как и положено женщине, а я должен был работать на благо народа и партии. Я восемнадцать лет для тебя от своего бюджета двадцать пять процентов отнимал, чтобы ты нормально жил. Я не знал, как мать твоя тратила алименты. Но теперь все в прошлом. Теперь мы вместе с тобой. Ты теперь должен позаботиться о своем родном отце. Ведь, повторю, в этом государстве еще действуют правильные гуманные законы, по которым дети должны заботиться о своих родителях. Так что проявляй заботу.
     Я стоял молчал, не зная, что сказать, что ответить, а он продолжал:
     – Я всю жизнь работал для блага партии и народа. Ездил даже по союзным республикам, чтобы наладить работу на местах. Ты не представляешь, как интересно было ездить по Средней Азии. Ты на Иссык-Куле был когда-нибудь? Ничего, я тебя свожу туда. Киргизы и узбеки – интересные народы. Им по Корану запрещено спиртное употреблять, и они что придумывали? Нам в пиалы для чая вместо чая наливали водку и вино под плов. А какой плов у них, ты представляешь? Его кушаешь, и невозможно насытиться. Только азиаты так умеют готовить плов. Когда устраивали для нас пикник, они туда привозили барашка, там же его разделывали и готовили плов. Какая это была красота! Кушаешь плов и из чайника вином запиваешь.
     Вот как я жил. Мне как секретарю райкома положено было раз в год отдыхать в престижных санаториях, в Сочи, в Поволжье, в странах социалистического лагеря, в Карловых Варах, в Золотых Песках. А сейчас где я? Давай, давай заказывай гостиницу.
     Я слушал это и не знал, что мне делать. Вдруг у меня родилась мысль, и я сказал:
     – Ты извини, я прямо с поезда к тебе. У меня есть очень срочное дело. Мне надо в проектный институт, там через полчаса будет совещание. Я заехал на минутку, чтобы поздороваться и предупредить, что я здесь, что я приехал. Будет у меня время, тогда мы поговорим и все обсудим.
     – Да, да, да, я понимаю, я понимаю. Но ты не забывай, что ты должен обо мне позаботиться. Ты должен меня вытащить из этого общежития.
     – Сейчас я не могу, я опаздываю уже на совещание.
     – Ну, хорошо, хорошо. Сразу после совещания гостиницу заказывай и приезжай за мной.
     Я пообещал, что заеду, и отправился к Константину в его агентство. Он прослушал запись, посмеялся и спрашивает:
     – Что будешь делать?
     – Не знаю, как поступить.
     – Другой на твоем месте просто забыл бы о такой встрече, да и все, но я вижу, ты хочешь вытащить его из общежития.
     – Да понимаешь, вроде как отец.
     – Да, отец, которого ты первый раз увидел.
     – Но он дал мне жизнь.
     – Хорошая у тебя была жизнь в детстве, многие позавидовали бы.
     – Знаешь, не хотелось бы, чтобы кто-то имел такое же детство, но что можно сделать?
     – Я бы посоветовал – дом престарелых. Ты говоришь, он заканчивал педагогический?
     – Да.
     – Я знаю у нас в области дом престарелых учителей. Я знаком с директором. Получастное, полугосударственное учреждение, довольно приличное. Придется заплатить, чтобы получить место. Ты согласен?
     – Пожалуй, да.
     Я сел на диван, стал обдумывать, как мне поступить. Чувствовалось, что отец на грани психического срыва или даже помешательства.
Константин позвонил, поговорил по телефону, взял листик бумажки и написал сумму:
     – Это будет стоит тебе столько. В принципе, можно прямо сегодня его поместить. Я договорился. Если ты согласен, пришлют машину с двумя ребятами, которые все сделают.
     – Я согласен.
     – Хорошо. Деньги можешь позже перевести. Через полтора часа поезжай, скажи, что ты оформил гостиницу.
     – Но это вранье.
     – Думаю, так будет лучше для всех. Если хочешь, я с тобой съезжу.
     Я поехал один. Отец сразу спросил:
     – Гостиницу заказал?
     – Да, будет гостиница. Они пришлют служебную машину. Послушай, а ты не хочешь в дом престарелых?
     Он уставился на меня:
     – Ты в своем уме? Тебе лечиться надо! Как ты мог такое даже подумать? Своего родного отца поместить в богадельню? Да ты что! Ты соображаешь вообще, что ты говоришь? Я тебе еще раз напомню, что по советским законам, которые еще действуют в этой потерянной стране, дети должны заботиться о своих родителях. А ты хочешь сдать в богадельню родного отца, который восемнадцать лет отрывал от себя двадцать пять процентов своей зарплаты, чтобы ты жил в нормальных условиях. Нет, друг, так не пойдет, ты должен обо мне заботиться. Ты вот что: пока ты будешь отбирать у этой вертихвостки мою квартиру, на это время купи мне двухкомнатную квартиру где-нибудь в центре, можно на Фонтанке, с хорошим видом, конечно, а не на помойку окнами. Наймешь мне сиделку, чтобы убирала и готовила кушать. И довольствие денежное мне положишь сверх пенсии. Пожалуйста в валюте, а то рубль не надежен, пляшет туда-сюда. Думаю, семьсот евро ежемесячно мне будет достаточно. Вот так действуй.
    В дверь постучали и вошли два человека.
    – Вы кто такие?
    – Мы приехали из гостиницы за вами.
    – Вот это ты правильно поступил, что гостиницу снял. Что мне надо забрать с собой?
    – Возьмите самое необходимое, – и помогли собрать отцу чемодан.
    Направляясь на выход, он спросил меня:
    – Ты с нами едешь?
    – Нет, я отдельно, мне еще надо заскочить в институт.
    – А столик ты заказал?
    – Да, заказал.
    – Хорошо, я буду тебя ждать, приезжай.
    Он вышел с этими двумя людьми, я – за ними. Они сели в машину и уехали, а я опять отправился к Константину.
    – Уехал? – спросил он.
    – Думает, что едет в гостиницу. Сумасшедшим меня обозвал за то, что я, как он выразился, своему родному отцу предложил отправиться на старости лет в богадельню, куда он и отбыл, не зная об этом. А я не знаю, прав я или не прав.
Костя мне тоже ничего не сказал на этот счет. Вот хочу тебя спросить: прав я или не прав? Может быть, надо было купить квартиру? Налей мне еще, пожалуйста, стопочку.
    Я налил. Я тоже не знал, что посоветовать этому человеку.