Помню хорошее

* * * ПОМНЮ ХОРОШЕЕ. * * * 

    Не знаю, может и в самом деле я везунчик , и фортуна , а может и сам Господь, не оставили меня, не обделили милостью своей, но в жизни меня оспровождали добрые люди, добрые учителя, и даже погоду любую я привык считать доброй. Иногда даже те люди , к которым я изначально отнесся не совсем лояльно, относились ко мне по доброму. Хочу рассказать о людях, которые помогли мне обрести профессию,  хотя, было время, я готов был бросить все и пойти пасти коров, тем более, что желание их пасти не пропало и доныне. Так вот о них.
.         Начну, естественно, с того, кто стал первой, второй и до получения диплома,  нашей мамой. В аудитории нашего курса, а за нами был закреплен анатомический кабинет, нас встретила женщина средних лет, кудрявая шатенка, с не сказать модельной  фигурой, но спортивной точно. Она представилась Надеждой Петровной, наш классный руководитель и физрук училища. Теперь вам сразу станет понятна спортивность  моих однокурсников. Первая ее беседа с нами сразу выявила направление, по которому будет вести именно она, так как все остальные хоть и вели нас к диплому фельдшера, но каждый по своей специализации.У меня в характеристике из школы сообщалось о моем пристрастии к спорту, хотя это был явный перебор, я никогда не стремился к чемпионству именно в спорте. Ну бегал, особенно длинные дистанции, удавалось перебороть желание не остановиться , когда , кажется сил уже нет, продолжал бежать. Но не потому , что желал победы не смотря ни на что, а просто честь класса, честь школы были понятия для советского школьника, студента, просто спортсмена, святым понятием. Подвести, не оправдать доверие - позор. Вот и обратила Надежда Петровна с армянской фамилией на меня свой взор. На вопрос ,буду ли заниматься с ней , ответ был очевиден, а куда деваться - то, придётся. Вот так и стала она зорким оком, туда не ходи, туда не смотри, это не ешь , и т. д. Немного преувеличиваю, конечно, как без этого, но в основном не лгу. Может быть и характеристики остальных ребят послужили поводом определения нас в 1-й ФОБ( фельдшерское отделение, Б. В училище было три курса каждого направления. Сестринский, фельдшерский и акушерский. Существовало обучение и на базе десятилетки. Сейчас сам запутаюсь, рассказывая о количестве студентов и групп. Человек650- 700 по моим подсчетам. Но вы мне не верьте, вполне на сотенку могу ошибиться. Не придавал этому значения никогда. Спорт присутствовал в те времена для каждого. Секции работали с утра и до вечера, спортзал никогда не пустовал. До десяти вечера слышны были из него удары по мячу и крики играющих в волейбол или баскетбол. Внутри коробки училища так же, на свежем воздухе, прыгали в высоту и длину , играли в минифутбол. Пусть завидуют читающие эти строки очернители советской эпохи, а руководители берут на заметку. Надежда Петровна действительно стала нашей мамой. Ни разу не слышал я ее громкого голоса, исключая спортивные команды. Всегда ровная, всегда спокойная. Она знала семьи всех своих подопечных, знала, кто не доедает , у кого нет приличной одежды для занятий и выхода в люди. Мы не придавали значения тому, откуда идет материальная помощь. Дает государство, спасибо ему. А за всей этой помощью незаметно стояла она, тихая, не выпячивающая своих заслуг перед нами. Мы часто ездили на соревнования в другие города. С нами неизменно она. От отъезда до возвращения она создавала, как могла , комфорт, сытое время и, конечно, интересный досуг. Она даже премировала из своего кармана нас, когда мы выигрывали призы командой. Никогда не забуду, и они были любимыми, конфеты " Каракум", килограмм которых мы получали независимо от занятого места, лишь бы призовое. Но никогда не получали мы конфет, если проигрывали. В этом случае вообще ничего не получали, даже упреков. Молча садились в автобус, молча ехали, молча прощались до завтра. Ох уж это молчание. Лучше б наорала. Так нет, издевается над нами, не ругается. И в следующий раз стараешься. Лучше выложиться до предела , чем ее
молчание выслушивать.
.    Не самая ценная в профессии фельдшера, а может я и не прав, но незабываемая Эмма Дмитриевна. Конфронтация и холодная война, даже не знаю почему, но то, что моя вредность замешана, точно. Она физичка, а физику я не люблю со школы, хотя учил, читал и знал что положено. Но главное, на практике могу и делал, провести электричество в дом, установить выключатели, розетки. А тут нашла коса на камень. Итогом было вот что. Вызывала она меня к доске каждый урок. Это стало традицией. Можно было, не дожидаясь вызова, вставать и отвечать урок, никто не удивился бы. Но я не самовольничал, ждал. И вот: " Александр, а расскажите - ка  Вы мне... " Я вставал и молвил:" Не знаю". Она: " Совсем? ". Я: " Совсем! "  Она: " Очень хорошо! Садитесь, двойка". Строка моих моих оценок выглядела так : 222555222555. Это потому, что под нажимом девчонок я одумывался и отвечал перед доской. На заключительный экзамен шел с тяжелым сердцем. Ой завалит, ой , завалит. В коридоре тяну время, хотя всегда на экзаменах заходил в первой пятерке. А чего тянуть? Знаю - отвечу, не знаю - уже все - равно не откуда знать. А тут мандраж напал. Девчонки толкают, иди, мол, не надышишься перед смертью. Вхожу, беру билет. Эмма улыбается, я зеленею. Смотрю в билет, оп- па. Знаю все, ерунда, не билет. Требую отвечать без подготовки. Заходя в экзаменационный кабинет, сказал девчатам: " Если троечку поставит, до потолка прыгну". Не пришлось. Перепутал от радости в формуле рассчета расстояния от луны до земли буквы, места поменял. Эмма ласково предлагает подумать. А чего думать - то? Это же я от волнения, а не от незнания перепутал. Ставлю на место буковки.  " Вот теперь правильно, - говорит,- но ошибся же? " Кажется падаю, валит же! " Ну так вот. Ошибка была? Была. Четвёрка". Я на нее смотрю, глазам , ушам своим не верю. А она лыбится,  счастливая ты наша. Выхожу убитый. Девчонки траурные косынки повязывают, голосить по покойнику готовы. Что? Завалила? Гляжу на них, а у самого в мозгу " Ну Эмма, ну отколола номерок! "  " Четыре "- говорю. Прыгать выше потолка не стал, голове больно будет. На выпускном вечере в ресторане " Славутич"  мы сидим напротив. Я сегодня уже всех люблю, уже выпили же понемногу. А ее прямо ну так люблю, так люблю, ну невозможно как. Улыбается она, как на экзамене, а на мой вопрос почему мы воевали и почему не завалила, смеется. " Да знала я, что ты знаешь урок, и знала, что ты упрямый балбес. А не завалила? За что валить - то, за молодость? " И мы выпили с ней еще по бокальчику вина. Что - то я расхлюпился. Пойду покурю.
.          Наша бабушка! Так мы ее за глаза и называли. Педиатр, умница и морж. Приходя на урок, первым делом открывает не форточки, окна. На дворе вьюга, морозец кусает за носы и щеки, а ей , видите ли, жарко. Я в прежних своих заметках  о ней рассказывал, так что вернитесь назад, там есть ее портрет. Но есть и дополнение к портрету этой золотой женщине. Она была спокойна всегда. Кажется наложи мы ей кнопок дюжину под зад, она посмотрит на них, сядет на них, а после лекции соберет и раздаст нам на добрую память. Мы с однокурсником пропустили ее лекцию. Она , как всегда без особых эмоций, объявила: " Чтобы часы обучения нагнать, Олег и Саша в субботу вечером заступают на дежурство в приемную детской больницы". Ну что, дежурить, так дежурить. Явились, отметились у встретившей нас медсестры, занялись уничтожением свободного времени. Поступления больных детишек нет, читаем литературу, я художественную, Олег медицинскую. Он с такими книгами не расстается, зубрила. И вот часа в два ночи привозят мальчика Владика, с отравлением гормональным препаратом, который бабушка оставила без присмотра. Владик с виду здоров,блымает на нас глазенками, возмущается , спать хочет. Даже медсестры нет, исчезла, затишье же, да и мы с Олежкой ведь тут. Заполняю документы, Олег справочник листает. Уже домой хотели отпустить взволнованную маму с сыном. Она точно не знает, съел Владик таблетки или нет. Вроде жевал, но бабушка не знает,
сколько таблеток было в пузырьке. Остатки были рассыпаны по полу. Но началось. Владика вдруг начало выворачивать на изнанку, он побледнел, начались судороги. Бегать, искать кого- то времени не было. Мы были уже второкурсники, первую медпомощь уже немного знали, но этого мало. Здесь ребенок четырёхлетний, который толком свое состояние объяснить не может. Засучиваем рукава, достаем из шкафов воронки, ведра, тряпки, наводим раствор марганца, промываем желудок, кое - как введя трубку для промывания. Не жалеем моем. Сердечко кордиаминчиком поддержали. Олег читает, я делаю. Наконец уколол седуксен. Владик, измученный нами, но порозовевший, спит. Мы с мамкой его смотрим на него. Пять часов, приходит медсестра, звонит куда  - то, приезжает врач. Он осматривает спящего мальчика, спрашивает с какого мы курса. Узнав, что со второго, хмыкает и говорит :" Сделали все правильно, больше ничего делать не надо. Понаблюдаем пару дней и домой". Вы бы глаза мамы видели. В них была такая любовь к нам, такая благодарность. А нам с Олегом было приятно, но хотелось одного, лечь поспать. В понедельник все училище знало о нашем приключении. Пришла в училище мать Владика , принесла рододендроны, альпийские цветы, подаренные накануне ее мужем, кем - то работающем в горах. Была линейка во дворе училища, мы с Олегом чувствовали себя в чем - то виноватыми, а бабушка, как всегда,  ни в одном глазу, заявила : " Будете знать, как пропускать занятия. Но молодцы, не растерялись! ". Ага, не растерялись. С испугу еще и не на такое человек способен. Мать Вадика оказалась начальником отдела кадров областной больницы. Когда с финансами у меня начались неприятные сложности, я решил пойти работать санитаром в больницу, учиться - то надо, а без денег что- то плохо, ни в кино тебе, ни штаны новые. Прихожу в отдел кадров, а там она, мама Вадика. Сразу все решается положительно и по закону меня принимают на работу санитаром в хирургическое отделение с неполным трудовым днем и т.д. Уже на следующую ночь я на дежурстве. Не скрою, немножко по блату получилось, немного поблажек было, в виде скачков в графике дежурств,  но я работал добросовестно, но тогда, когда это критически не мешало очному обучению. Шестьдесят рублей в месяц лишними не были. Я был молод, амбициозен и мне хотелось ходить в штанах не за десять рублей, а за тридцать, рубашку не за три, а за пять. Кстати, ради такого же результата мы с Мишей, уже ставшим моим зятем , и под руководством Гали, сестры моей, сами шили моднячие клеши и колокола, модные брюки, сами. Покупали хороший материал, распарывали по швам устаревшие брюки, по старым выкройкам кроили новый материал и сшивали. Получалось ничем не хуже, чем в ателье, даже лучше, ведь шили для себя. Так бабушка своей принципиальностью, правда невольно, научила принимать решение в любом непредвиденном случае, плюс получение работы уже на втором курсе училища, близкой к будущей профессии, плюс практика самой профессии. Ведь у меня появилась в редкое свободное время от мытья полов в палатах, выноса и подачи уток медицинских и мытья тяжелых послеоперационных больных , присутствовать на многих операциях, проводимых по ночам , или в выходные дни. К концу второго курса я ставил капельницы и колол внутривенно хлористый кальций( горячий укол, требующий особого внимания) смело и безбоязненно.
.         Раз о хирургии речь зашла, невозможно не рассказать о Юрии Михайловиче, детском хирурге областной больницы, ведущим у нас этот предмет. Все медики циники, это не я сказал, это сказала история медицины. Уже на первом курсе, первый раз войдя в свою аудиторию, в школе такие комнаты называют классными, поскольку в этих классах проходят часы внеклассной работы, мы столкнулись со стоящими по стойке смирно скелетами человека, разнообразными человеческими костями, органами в банках или муляжи органов. На пол - стены на нас пялились половые органы, при виде которых у многих мальчишек губа отвисла, а девочки прикрыли глаза ладонями и залились пунцовыми красками. Картинки те еще. Но
уже через неделя все стало привычно, а еще через некоторое время отвечая на вопрос о половых органах, девчата говорили об этом как о стиральной доске, на которой мамка стирает грязное нижнее белье. Брезгливости даже меньше. Юрий Михайлович, конечно, вел и анатомию, приучая нас смотреть на человека, как на механизм, на части этого механизма, которые заменить нельзя, надо их подточить, подправить , подшлифовать, чтобы шестеренки и дальше вертели маховики. Отсюда и цинизм. Оговорюсь, педиатры менее всего подвержены этой неизбежности. Это мое личное мнение вообще о цинизме медика, кто - то может быть не согласен. Немалую роль сыграл наш хирург в создании понятия " жалость". Человека жалко, ему больно. Как избавить его от боли? Обыкновенно, легко! Надо просто причинить ему боль. И это так, как не кощунственно звучит. На себе испытал я это. В годик моя дочь подхватила стоматит. Где - то, как ни старались оградить, сунула в рот грязную игрушку , или что другое , не важно. Важно то, что чем раньше поможешь, тем легче будет ребенку побороть недуг. Я знаю, как лечить, что делать, но не могу причинить боль своему дитяте. А нужно. Просто обработать полость рта тампоном, смоченным в дезрастворе уже боль ей. Пять дней я жалел ее, пока чуть было не стал детоубийцей. Она перестала пить воду, а об остальном вообще говорить не нужно. Повез в больницу, слава Богу, вытащили мы ее, но я после этого готов был сам себя отхлестать кнутом. В общем, многому научил нас Юрий Михайлович. Он был беспощаден к тем, кто боялся вскрыть скальпелем фурункул или туго затянуть повязку. Сам он был инвалид детства, одна нога была короче другой. Видимо, поэтому выбрал профессию, так как активно принимал участие в практических разработках приспособлений для лечения врожденного вывиха и других детских патологий. Он из пластилина лепил сочленения суставов, различные косточки, на которых реально показывал переломы, вывихи конечностей. Такое усваивалось влет, сразу. Мы его не очень - то любили, очень уж строг был. А позже я только добрым словом поминал его строгости.
.   Все преподаватели оставили след на тропинках наших жизней, кто - то больший, кто- то только слегка наступил,  и такие следы давно затоптаны и забыты .Например, наш фармаколог. Нормальный мужик, но ставший для нас вредным, так как был куратором проходящих нами производственных практик. Чего греха таить, сачкануть любили, а некоторые врачи помогали нам в этом неприглядном занятии. Мы просто от фонаря заполняли тетради практического занятия, а они подписывали, не глядя. Вот фармаколог наш, хороший специалист в своем деле, и следил за нами хорошо. На своей машине объезжал все больницы, где мы практиковались, и ловил сачков. На успеваемости в журналах это не отражалось сильно, хотя и отмечалось, но неуютно было под его приглядом.  Вот старшекурсники и решили кардинально вопрос. В топливный бак не пожалели кило драгоценного сахара всыпать. Движок быстренько кони двинул, т.е. вмэр бесславно. Пара раз и поездки с проверками прекратились. Если сейчас начнете нравоучения, отвечу " На себя посмотри. Кто- то кнопки подкладывает, кто - то с резинки жеванкой стреляет, у нас сладкая шалость".
.          Преподавал у нас и историк , который и в школе меня учил. Виктор Владимирович. Так получилось, не специально из - за меня лично, конечно. Для меня в школе история , как и литература, любимый предмет. Конечно любимыми предметы делают учителя . Он так рассказывал, именно рассказывал, предмет, что когда звенел звонок, никто не обращал на него внимания, готовы были слушать бесконечно. В запланированное методичкой он привносил много того, чего не было в учебниках. Даты он так увязывал с рассказом о событиях, что даже я, всегда относившийся к ним с пренебрежением, почему - то запоминал. Его уроков ждали, его обожали и как человека, спокойного, без указки для битья по головам, как было у предыдущего историка, без крика  и ненужной особой строгости. Так получилось, что он перевелся в наше училище, преподавал этику, эстетику и
естествознание. Как - то , в период моего проживания в общаге, пришел в качестве проверяющего. Практиковалось это. Кадый преподаватель в определенные дни приходил в общежитие посмотреть на наше житье - бытье. Как- то и к нам в комнату зашел. Увидел на столе мою общую тетрадь, полистал и спросил : " Чья? " Я сказал, что это моя тетрадь. Он серьезно, я боялся, что начнется критика и советы,  произнес : " Пиши, не бросай. Со временем получится еще лучше, чем сейчас. Но и сейчас хорошие стихи. Пиши. ". И вышел. Я схватил тетрадь и начал искать, что же ему понравилось? Каждый свой приход к нам начинался с просьбы посмотреть мою тетрадь. Я знаю, что стихи мои и сейчас не шедевры, но такое отношение дает толчок к желанию и дальше пробовать, искать и работать. Ничего такого особого не было в нем. Была доброта. Она была у всех, кого помню. У кого ее не было, тех давно забыл, сразу как распрощался с ними навсегда. Помни хорошее, плохое само о себе напомнит.

.                13.04.2021г.