Старшие братья и их 1944 год

                -1-
Сибирь. Алтайский край.
1943 год…

«Федя, возьми меня с собой на фронт с «фашистами» драться!» - попросил я, предавая своему голосу, как можно более решительное звучание, при этом наблюдая как мой родной брат, деловито собирает вещи, которые ему надлежало иметь при явке в военкомат.
«Мал еще. Подрастешь, призовут, а я не могу тебя взять. Я сам еще только призывник. Я теперь над собой-то не начальник. Вот видишь, я обязан прибыть в комиссариат в назначенное время. Там и будут решать, куда меня направить» - спокойно ответил мне Федя, демонстрирую повестку.

Я понимал, что я еще школьник, ученик четырехлетней школы и меня так просто на фронт не возьмут. И все же, как и все мои одноклассники очень хотел туда… на фронт. Хотел всем сердцем, хотя сам и не знал, даже не имел представления, что такое «фронт», «война». Слава богу, так и не узнал. В том числе благодаря своему отцу и старшим братьям, которые подарили мне, всем нам, Победный 1945 год.
Феде исполнится восемнадцать лет только через несколько месяцев, но он уже получил повестку из Залесовского военкомата. Настоящее его имя было другим, но мы всегда его звали «Федя». Его это устраивало. Сейчас я уже не помню, почему и когда это произошло, да это и не важно.
Мы жили в селе Залесово Алтайского края. Мой отец, «Тятя» /устаревшее слово, обозначающее слово отец (папа). Употреблялось в сельской местности. Здесь и далее по тексту пояснение от автора/, как я его всегда называл, привез трех своих сыновей, в том числе и меня, из Вятской губернии /сейчас это Кировская область/ после смерти супруги – нашей с Федей мамы. Я был совсем маленьким и ни чего толком об этом не помню, а «Тятя» и старшие братья об этом периоде жизни нашей семьи старались не вспоминать. Из коротких обрывок фраз было понятно – голод. В этих условиях пневмония стала для моей мамы приговором. «Тяте» кто-то сказал, что в Сибири проще, лучше и нет голода. Вот и привез он нас сюда. Почему именно в Алтайский край, в село Залесово – никто уже и не знает.
Федя был средним братом. Молодой, несмотря ни на что довольно крепкий парень, среднего роста. Характер, как у всей нашей «породы» спокойный, но упрямый. В бане полей воды на камень, он зашипит, вот и в нашем случае пожалеешь, что связался. Так просто не отступим. Это у нас семейное.
В то время, когда Федя получил повестку из районного военкомата, «Тятя» находился в Трудовой армии /введенная в СССР в 1942 году система принудительной трудовой повинности населения, призываемого в организованные по военному образцу трудовые организации/. В 1942 году его призвали и направили в город Сталинск /сейчас это город Новокузнецк Кемеровской области/ на алюминиевый завод. Вестей от него не было.
Старший брат Витя был в это время на фронте. Его призвали сразу же после начала войны, поскольку в 1941 году ему уже исполнилось восемнадцать лет. Все что о нем знали – живой, служит в зенитном полку. В 1943 году Витя перестал присылать о себе весточки. Мы переживали. Где он? Что с ним? Главное, что не получили «похоронки» или страшного извещения – «Пропал без вести».

«Ну, возьми меня с собой» - уже жалобно попросил я Федю.
«Разговор окончен» - с небольшим жестким оттенком в голосе ответил он. При этом Федя посмотрел на меня, измеряя взглядом, давая понять, что больше слушать моего нытья не намерен.
«Тебе страшно?» - спросил я его, меняя тему разговора.
«Нет» - решительно ответил Федя.
«И ты не бойся. В плен я сдаваться не буду. Лучше погибнуть» - жестко добавил он.

Для меня его слова не звучали странными. Когда в 1941 году стали приходить «Извещения» о том, что солдат пропал без вести, люди на такие семьи, начали смотрели коса. Что значит пропал без вести? Разве солдат может пропасть? Спрятался? Убежал? Дезертировал? Перешел на сторону врага? Непонятно.
Когда же таких извещений стало чудовищно много, разговоры затихли, а фраза «пропал без вести» стала равноценной слову «погиб».
Другое дело, когда приходили извещения об осужденных военным трибуналом и попавших в плен. Попал в плен или сдался? Разве можно было знать? Однако люди в округ уже осудили солдата и изменили отношение к его семье. Не просто изменили, а разорвали. Сторонились его родных как «чумных». И я, и Федя это видели. Чувствовали. Невольно участвовали в этом общественном осуждении и отчуждении.

«Я хотел проситься добровольцем, сразу после того, как мне исполнилось бы восемнадцать. Хорошо, что и так получилось» - сказал Федя и с грустью посмотрел на меня.
Мы крепко обнялись. Я со всей силы сжимал Федю своими руками. Кажется, никто не плакал. Хотя зачем я вас обманываю?

Федя ушел на фронт …

                -2-
В конце 1943 года домой вернулся «Тятя». Как вернулся? Отправили умирать. Он очень сильно исхудал и стал, как говорится «доходить». Его и отправили домой. Спас «Тятю» врач. Не едой – ее не было. Ни лекарствами – их не хватало. Спас советом! Сказал «Тяте», чтобы не ехал на поезде, а возвращался домой пешком. В деревнях люди отзывчивые. Покормят. «Тятя» так и сделал, иначе бы не доехал. Вынесли бы из вагона, как говорится, вперед ногами. До призыва «Тятя» работал писарем. Человек же «образованный» - целых три класса церковно-приходской школы за плечами. Немного откормился. Стал прежним, то есть спокойным, но попробуй его тронь или поперек его воли сделай. Мы все трое на него похоже. Только я маленький в маму, а может голодное детство поспособствовало. Правда, тоже «шустрый», в него, в хорошем смысле этого слова. Витя и Федя, как и отец – среднего роста, что по тем временам означало, что парни высокие. Крепки не только телом, но и духом, закаленные тяжелой жизнью и трудом.
Весной 1944 года, как здоровье «Тяти» поправилось, его снова попытались призвать в Трудовую армию, но он уперся. Поставил, как говориться вопрос ребром: либо его направляют на фронт, в действующую армию, либо он никуда не поедет. Ему, между прочим, шел пятьдесят первый год. «Какой тебе фронт» - сказали ему. «Там же идет война». «Тяте», который призывался еще в Русскую императорскую армию во время Первой мировой войны («Империалистической», как он ее называл), служившему в Стрелковой дивизии во время гражданской войны, демобилизованному в 1921 году, ни один раз прошедшему через голод, как Вы понимаете, это было не страшно.
Он ответил на это просто: «Там хотя бы кормят».
Своего он добился, и вместо Трудовой армии его направили на фронт.
Как я уже говорил: спокойствие в повседневной жизни, упрямство, в самых лучших его проявлениях (целеустремленность, твердость характера, умение настоять на своем), когда это требует обстановка – наша семейная черта.
Отец, как и мои старшие братья, был беспартийным. Когда я приставал с расспросами говорил, что во время «Империалистической» и в период Гражданской войны, служил на кухне, а точнее в подразделении полевой пекарни. Мне было понятно, что он лукавит. В поварском деле у «Тяти» было слишком много пробелов. Кроме того, было еще одно обстоятельство. На его правой руке кончик большого пальца был раздроблен, отчего ноготь рос отвратительно деформированным. Однажды после бани отец позвал меня к себе, и я как обычно стал стричь ему ногти на правой руке. В очередной раз я поинтересовался о его пальце, без большой надежды услышать ответ. Однако в этот раз, «Тятя» оказался более разговорчивым, чем был обычно. Он рассказал, что как-то ждали атаки, и он держал винтовку в руках готовый в любую секунду открыть огонь. Большой палец оттопырил в сторону. Неожиданно «прилетела» пуля. То ли «шальная», то ли снайпер «поработал». «Тятя» сказал, что в этот момент забыл, зачем ему винтовка, кого он ждал, где он вообще находится. К сожалению, это все, что он пожелал выдать, но мне и так стало понятно, что палец он повредил не об сковородку.
У «Тяти» была привычка не договаривать всю правду. Особенно когда он не хотел о чем-то рассказывать. Поэтому я думаю, что он все же служил в подразделении полевой пекарни, но при этом и винтовку ему в руках тоже довелось держать. И как Вы понимаете не просто держать в руках.
Отец верил в Бога. У него всегда с собой была маленькая Иконка с изображением Николая Чудотворца /один из самых почитаемых Святых в православном мире/. Она всегда была с ним. Эту икону он пронес и через Великую Отечественную войну. Веру в бога «Тятя» прививал и нам. Я был крещенным. Федя и Витя были «погруженные», то есть крещение было проведено простым мирянином в отсутствии священника.

                -3-
Шел 1944 год …

Жизнь здесь в тылу шла своей чередой. Как Вы понимаете, «Тятя» меня с собой тоже не стал брать на фронт, но я его долго и не уговаривал. Это было бесполезно. Хотя я бы очень хотел поехать с ним. Полагаю, что это было бы лучше, чем оставаться дома с мачехой, по сравнению с которой все мачехи из сказок, просто милые барышни. Хотя это к делу не относится.
На фронте…
На фронте все было по-другому. Я был ребенком во время войны, но ребенком в сознательном возрасте. К труду приучен с пяти лет. Вся жизнь прошла в тяжелом труде, физически тяжелой работе. Я не видел войны, не был на фронте, но даже то, о чем я знаю, о чем слышал об эпизодах фронтовой судьбы своих родных мне достаточно для того, чтобы понять – нет ни чего ужаснее войны. Нет ни чего страшнее, чем быть простым солдатом на войне.
Вы верите в судьбу? Верите или нет, но фронтовые дороги моих родных проходили близко. Конечно, образно говоря, но все равно они были где-то рядом друг от друга. Буквально воевали на соседних фронтах.
В марте 1944 года зенитно-артиллерийский полк, в котором служил мой старший брат Витя, находился под городом Витебск Республики Беларусь. Войска Западного фронта «обжимали» город, уже какой месяц с подряд, проводя одну наступательную операцию за другой. Ни одна из этих операций к освобождению Витебска, так и не привела. В этих операциях, со своим зенитным-артиллерийским полком, участвовал и мой брат Витя. И вот между такими операциями, в период, когда наступательных действий нашими войсками не проводились, фашисты подвергли позиции частей Западного фронта сильному минометно-артиллерийскому обстрелу. Один из вражеских осколков смертельно ранил моего старшего брата. Его успели доставить в медико-санитарный батальон, провести операцию, однако, к большому моему сожалению, в этот же день он умер от потери крови и тяжести ранения.
Витя и Федя участвовали перед этим в одной и той же боевой операции. Конечно, они об этом не знали. Уже и не узнают. Витя воевал на Западном фронте, а Федя, в это время, на 1-ом Прибалтийском.
Одной из целей «Витебской наступательной операции» /фронтовая наступательная операция Советских войск, проводимая совместными силами Западного фронта и 1-го Прибалтийского фронта в период с 03 февраля по 13 марта 1944 года/ было освобождение города Витебска. Достичь этого не удалось и войска перешли к обороне.
В это время война и забрала у меня Витю.
Мне всегда хотелось верить, что все, что произошло потом с Федей – это судьба. Старший брат принял на себя всю боль, все страдания, тяжелейшее ранение, которое убило его на двадцать втором году жизни, что позволило Феди выжить. Не просто выжить там, где казалось это невозможным, но и отомстить за своего старшего брата и вернуться домой живым. Может быть, Федя выжил не потому, что ему просто повезло, а потому что Витя отдал за него, за всех нас, свою жизнь. Наивно, но я в это верю. Хочу верить.

                -4-
Март 1944 года. Западный фронт. Медико-санитарный батальон одной из Стрелковых дивизий…

«Следующего» - спокойным голосом сказал военный хирург отдельного медико-санитарного батальона. Он тяжело вздохнул. Это все, что он мог сделать, чтобы согнать усталость. Времени на отдых, пока не предвиделось.
«Красноармеец. Сквозное осколочное ранение левого тазобедренного сустава с повреждением тазовых костей и раздроблением бедренной кости» - доложила медсестра.
«Какие мероприятия проведены? Состояние?» - спросил хирург.
«Больному оказана первая медицинская помощь на медицинском пункте полка. Асептическая повязка. Шина Дитерихса. Введены обезболивающие, иммуностимулирующие и антиоксидантные препараты. Был доставлен в тяжелом шоковом состоянии. Пульс нитевидный. Сделано переливание, введены обезболивающие препараты, аналептики. Состояние не улучшилось» - без остановки отчиталась медсестра.
«Будем работать» - констатировал хирург.
Он приступил к операции, периодически вслух комментируя свои действия. Это он делал не для себя. Медсестре в дальнейшем нужно было указать в медицинских документах информацию о проводимом лечении:
«Произвожу иссечение ран входного и выходного отверстия».
«Произвожу рассечение раны».
«Лигирована бедренная вена».
«Наложена повязка с эмульсией стрептоцида. Шина Дитерихса».
«Состояние?» - все тем же спокойным голосом спросил хирург.
«Состояние ухудшилось. Пульс слабо прощупывается. Дыхание прерывистое и поверхностное» - доложила медсестра.
«Мы сделали все, что смогли. Будем, надеется… Следующего» - сказал хирург и снова тяжело вздохнул.
После операции пройдет совсем немного времени и при обходе раненых медсестра подойдет к красноармейцу, неподвижно лежащему на одной из многочисленных коек. Она попробовала прощупать его пульс, но безуспешно. Доложила врачу и стала ждать его указаний.
Пришедший военный врач торопливо проверил признаки жизни у лежащего красноармейца и произнес, вглядываясь в его медицинские документы: «Зафиксируйте время. Укажите, что смерть наступила от тяжести ранения, болевого шока и острой кровопотери».
«Хорошо» - ответила медсестра.
Белой, застиранной простыней она накрыло тело красноармейца.
Этим красноармейцем был мой старший брат Витя. Его похоронят в братской могиле на территории Витебской области Республики Беларусь.
 
                -5-
В то время, когда наш милый Витя умирал в медицинском батальоне Федя сидел в окопе. Знал ли он, что на Белорусской земле сейчас умирает его старший брат, его родная кровь. Чувствовал ли он что-то. Конечно же, нет. Он просто сидел в своем окопе.
Он Гвардии рядовой. Стрелок-автоматчик. Боец стрелковой роты второго батальона. На груди знак Гвардии. Нашивка за ранение. За спиной Брянский фронт. Сейчас он боец 1-го Прибалтийского фронта.
Свое первое ранение Федя получил в декабре 1943 года. За день до того, как его Гвардейский полк ворвался в город Городок Витебской области Республики Беларусь и участвовал в его освобождении. До этого атаки шли одна за другой. Днем и ночью, но прорвать оборону противника не получалось. Город прикрывался мощным рубежом обороны: сплошные линии траншей, выкопанные в полный профиль, с ходами сообщения, глубокие противотанковые рвы, надолбы, проволочные заграждения, минные поля. Атаки наших частей наталкивались на ураганный огонь из стрелкового оружия, массированный огонь артиллерии. Атаки «захлебывались» и не достигали успеха. В одной из таких атак Федю и ранило. К этому времени у него серьезных наград еще не было.
Потом прифронтовой госпиталь. Возвращение в родной Гвардейский полк. Наступательные бои в направлении города Витебск.
Как видите нашу семью, много связывает с Витебской областью Республики Беларусь. И сказанное – это лишь часть истории.
Этот мартовский день 1944 года Феде ничем не заполнился. В этот день, как и несколько дней до этого, полк находился в обороне на достигнутых рубежах. Противник постреливал из винтовок. Время от времени вражеский пулемет выдавал в сторону наших окопов длинную очередь. Все как обычно. Головы, конечно, из окопа лучше не высовывать, так как вражеские снайперы были активны, а днем особенно. Впрочем, передовые позиции фашисты сильно не трогали. Зато дороги, прилегающие к переднему краю, сильно обстреливались минометным и артиллерийским огнем из-за чего и в этот день в полку были убитые и раненые. День прошел, как всегда, на фронте. Конечно, тяжело. Личный состав, уцелевший после наступательных боев, нес службу в окопах и занимался укреплением обороны. Это означает рытье траншей, отливка воды из окопов, подготовка площадок для станковых пулеметов. Все своими руками. Все на виду у врага.
Ночью Федя слышал стук лопат, ломов и кирок, доносившийся со стороны вражеской позиции. Враг готовит позиции для обороны. Ему было ясно, что наступление с нашей стороны не достигло успеха, но вероятно будет продолжено. Он ждал, когда полк пойдет вперед. Однако, приказа о наступлении не следовало, а новый день был похож на предыдущий.

                -6-
Так прошла вся вторая половина марта. Наступил апрель.
В начале апреля 1944 года немцы пытались завладеть передовой траншеей соседнего первого батальона их полка. Фашистов отбросили назад. На своих позициях они слышали звуки интенсивной стрельбы из всех видов стрелкового оружия. Взрывы гранат. Затем все стихло. На участке батальона Феди все было относительно спокойно. После этого случая от них требовали четко выполнять воинские обязанности и соблюдать дисциплину. Вели разъяснительные работы по несению службы в окопах. Он был уже опытным бойцом и сразу же все понял. Небольшая группа «фрицев», так они называли немецких солдат, воспользовалась тем, что личный состав первого батальона, потерял бдительность, одним рывком ворвалась в передовую траншею. Захватив ее, попытались развить успех, но потерпели поражение.
Это означало, что враг все видит. Все отмечает. Выбрав время, когда в передовой траншее находилось минимум бойцов, да и те не внимательно контролируют подступы к своим позициям, ударил.
Чтобы их не постигла та же учесть, надо было быть во все оружие. Враг должен видеть, что с их батальоном этот номер не пройдет. Как это сделать? Из-за дня в день четко и неукоснительно нести службу. Как-бы ты не устал.
Вы сидели сутками в окопах весной? Боролись с водой в траншеях? Копали сливы? Производили отливы? Рыли новые окопы, укрепляли прежние, в том числе заготавливая жерди для полевых работ? Я нет. Поэтому только могу представить как это тяжело. Утомительно тяжело. Совсем не звучит героически, но это один из примеров тяжелого солдатского труда.

                -7-
Через несколько дней после этого случая полк, скрытно, в ночное время, вывели в тыл. Свой участок обороны они передали соседям. Со случаем указанным выше это оказалось не связано.
В течение трех дней они занимались строительством и оборудованием полевого лагеря. Затем был прием пополнения. Все стрелковые роты полка довели до одинаковой численности в сто два человека, что по рамкам 1944 года не так уж и плохо. В прочем, до штатной численности полк так доукомплектован и не был.
Затем было боевое слаживание подразделений полка. Как говорится боевая и политическая подготовка. Самым интересным для Феди были стрельбы из различных видов стрелкового оружия, в том числе из трофейного, метания гранат, рукопашный бой. Хотя он был автоматчиком, его тоже учили владеть штыком. «Укол с выпадом, отскок, опять укол с выпадом, снова отскок. Все просто, когда перед тобой чучела набитое сеном» - говорил Федя.
Может из-за того, что своих гранат не хватало, они много бросали трофейные «колотушки». Обучались обращению с ними.
В дальнейшем, эти знания пригодятся Феде.
Занятия были очень интенсивными. Бойцы сильно уставали. Однако все понимали их важность. Например, их обучали тактике передвижения по местности, в том числе с боевыми стрельбами, а местность была достаточно тяжелая. Болотистая. Встретится речка на пути. Вроде не большая речушка, а с учетом заболоченного берега становится сложнее для преодоления. Чем медленнее продвигаешься к позициям врага, тем больше времени у противника для того, чтобы опомнится после артиллерийской подготовки, начать стрелять в тебя. Больше солдат останется лежать на нейтральной полосе и перед окопами противника. Вот такая арифметика.
Этот процесс занял больше месяца, но был жизненно необходимым.
На политзанятиях им рассказывали о коварстве врага. Жестокости фрицев. О страданиях нашего населения под «фашистским» гнетом. При этом их всегда наставляли на то, что они бойцы Красной Армии, Гвардейцы. Следовательно, они не должны отпускаться до фашистских палачей. Обязаны в любых ситуациях оставаться войнами – защитниками своей Родины.

                -8-
В конце мая 1944 года полк вышел в десятидневный марш. За это время Федя со своим батальоном отшагал порядка 230 км. Шли только по ночам, опасаясь действий вражеской авиации. Днем останавливались на отдых. Места «дневок» /во времена, когда многие воинские подразделения, в том числе Гвардейские стрелковые части, передвигались в пешем порядке, этот военный термин обозначал, перерыв при пешем движении войсковых частей во время совершения длительных маршей/ тщательно маскировались. Отрывали укрытия для личного состава. Приспосабливали пулеметы для ведения огня по низколетящим самолетам, в случае налета. Личный состав приводил в порядок экипировку, проверял оружие. В полку примерно десять человек выбыло из строя. Натерли ноги. Федя перенес марш стойко. Остался в строю.
Вы можете не поверить, но маршрут движения Фединого полка, проходил совсем рядом от места захоронения старшего брата. Если сейчас поехать по современной дороге, то окажется, что Федя проходил пешим маршем в 27 км от места, где похоронен Витя.
Страшная эстафета была принята. Время для испытаний, для среднего брата, настало.

Их полк вместе со всей дивизией влился в состав 3-го Белорусского фронта. Данный фронт стал правопреемником Западного фронта, в составе которого воевал старший брат Витя.
Знал ли Федя, что судьба уготовила ему участие в крупномасштабной Белорусской наступательной операции? Понимал ли он ее значения? На тот момент нет.
Знал ли он, что идет по Белорусской земле, которая приняла останки его старшего брата? Что он был в нескольких десятках километров от братской могилы, где был похоронен родной брат? Чувствовал ли он что-то? Не буду Вас обманывать. Конечно же, нет.
Вместе со своим полком ему предстояло участвовать в Витебско-Оршнаской наступательной операции, Минской наступательной операции, Вильнюсской наступательной операции /стратегические наступательные операции Советских войск, являющиеся составной частью Белорусской наступательной операции «Багратион»/.
Пока же, полк прибыл к месту сосредоточения. Личный состав пополнял боекомплект. Доукомплектовывал необходимое военное обмундирование. Затем снова проводились изнурительные занятия по тактике.
С «11» июня 1944 года Гвардейский полк неизменно занимался боевой подготовкой. Его родной второй батальон, совместно с третьим батальоном усиленно изучал тактику построения боевых порядков. Передвижения по местности. Порядок взаимодействия между взводами, между батальонами, в том числе поддержка друг друга огнем.
Были и стрельбы. И сборы автоматчиков. И устранение «танковой боязни». Устранялась она по-военному, жестко, просто и радикально. Выкапывался окоп в полный профиль, то есть в глубину 1 м 50 см. Подгонялись самоходные установки «СУ-76». Затем самоходки, одна за другой, проезжали над окопом. Боец должен был в след бросить учебную гранату. Если промахнулся, повторяли снова. И так до тех пор, пока упражнение не будет выполнено на оценку «отлично».
Первый батальон усиленно готовили для разведки боем. Он занимался по отдельной программе. В основе его тактических занятий были такие темы, как разведка боем; разведка боем усиленным батальоном; разведка боем в ночное время.

                -9-
«21» июня 1944 года полк вывели в новый район сосредоточения – Оршанский район Витебской области Республики Беларусь. Казалось, вот-вот начнется. Однако только первый батальон полка бросили на проведение разведки боем. Может дали реабилитироваться за потерю «бдительности»? Хотя нет. Понятно, что их готовили для этого заранее. Его родной второй батальон, в это время, снова был на марше. Они отмахали 20 км и прибыли в новое место сосредоточения полка. Готовились.
22.06.1944 года Федя со своим батальоном, был во все оружие. Однако «именинниками» стали не они. В бой была брошена другая Гвардейская стрелковая дивизия. Их задача - идти вторым эшелоном и быть в полной боевой готовности развить успех. Наступление? Нет, это была разведка боем. Кровь лилась рекой, но это была только разведка боем.

Их время настало 24.06.1944 года около полудня. После пятнадцатиминутного артиллерийского налета Федя со своим батальоном выскочил из окопа и рванул в сторону противника. К этому времени артиллерийская подготовка еще продолжалась. И пока бьет артиллерия, нужно было как можно быстрее достичь позиций противника. Федя бежал из-за всех сил. Не думая о том, что можно подорваться на мине или получить в тело вражеский осколок от заградительного огня вражеской артиллерии и минометов.
Сблизившись на дистанцию менее ста метров, от первой линии окопов противника, он стал стрелять короткими очередями из своего ППШ /сокращенное название пистолета-пулемета системы Шпагина. Данный образец стрелкового оружия, в те времена, было принято называть автоматом. Стрелка, вооруженного пистолетом-пулеметом, называли автоматчиком/.
Стрелял Федя не очень прицельно. Главное было не дать «фрицам» прицельно стрелять в него. Бросок к вражеским позициям первой линии обороны оказался удачным. Противник не успел занять боевые позиции. Фашисты, конечно, пытались, после того как наша артиллерия перенесла огонь в глубь вражеской обороны, занять боевые места, но было уже поздно. Бойцы батальона ворвались в окоп и после короткой, но очень жестокой рукопашной схватки с боевым охранением противника овладели им. Первая линия траншей была взята. Большая часть «Фрицев» не успела выскочить из своих укрытий или продвигалась по ходам сообщения. Поэтому сопротивление было сломлено достаточно быстро. Их безжалостно расстреливали в упор наши автоматчики, среди которых был и Федя. Враг не смог им противостоять. Тем более как говорил Федя: «Лицом к лицу «фрицы» не любили драться, кто бы что ни рассказывал. Они заточены на дистанционный бой. Правда, очень хорошо заточены».
Федя был рад, что в его полку именно его батальон нанес главный удар по противнику. Первый батальон после участия в разведке боем находился в резерве. Третий батальон действовал во втором эшелоне и получил задачу помочь им закрепиться на первой линии траншей, после их захвата. Поэтому вся «работа» досталась его второму батальону.
В этой «мешанине» Федя и не помнит успешно ли он действовал, а скорее всего и не очень-то хотел вспоминать.
Почему? Наверно потому, что после того, как все три батальона сосредоточились для последующей атаки с целью полного прорыва обороны. Враг их ждал. Первые убитые и раненые появились сразу же. Еще на исходном рубеже. До этого он не обращал на это внимание. Не видел даже, кто был ранен или убит при захвате первой линии. Настрой в этот момент был такой – только вперед. Кровь к голове так подступила, что никого кроме врага перед собой не видел. Тут же пришлось преодолевать себя. Преодолевать страх. Чувство самосохранения. Перепрыгивать и перешагивать через убитых, смертельно раненых издающих предсмертные хрипы и стоны, раненых, кричащих от боли и страха однополчан.
И вот долгожданный прорыв обороны, которому предшествовала настоящая мясорубка. По-военному сухо, это звучит как «рукопашная схватка в траншеях».
Только этим все не закончилось…
В тот же вечер было две контратаки врага. Одна за другой. Волна за волной. В какие-то моменты, Феде боялся, что он не успеет набить диски перед очередным боем. В голове мелькала мысль – когда это все кончится. А потом только одно – стрелять …  карать … уничтожать …

У «фрицев» было несколько танков и самоходок. Близко к окопам они не подходили и вели огонь на подавление. Пехоты, каждый раз, враг вводил численностью не больше роты, но, когда тебя не поддерживают свои танки, а рассчитывать приходится на силы недоукомплектованных батальонов и огневые средства полка — это серьезная сила. Не то чтобы тяжелая артиллерия их больше не поддерживала. Просто в это время она вела активный контрбатарейный огонь, не давая вражеской артиллерии «перепахать» позиции Гвардейцев. Своим методичным огнем мешала противнику сосредотачивать и маневрировать резервами. И надо сказать в этом преуспела.
Полк выстоял. Цена прорыва и удержания позиций при попытке резерва врага ликвидировать прорыв: около восьмидесяти убитых и около четырехсот раненых Гвардейцев. По сути, с учетом разведки боем первого батальона, а о подробностях и результатах его Федя не знал, но мог догадываться, Гвардейский полк был обескровлен. Обескровлен, но не сломлен.
О разведке боем силами первого батальона «солдатское радио» сообщало, что предшествующая атаке пятнадцатиминутная артиллерийская подготовка положительных результатов не дала. Огневая система врага не была подавлена. Из-за болотистой местности, бойцы первого батальона, не смогли воспользоваться периодом артиллерийской подготовки для сближения с врагом, и попали под ураганный огонь. Поэтому атака была не удачной и стоила больших жертв. Только погибших, было не менее двадцати человек. Много раненых. Такова цена на войне проверки и уточнения системы огня и инженерных заграждений противника. По этой причине, первый батальон, во время прорыва обороны противника, сначала находился в резерве.
Что было дальше?
С наступлением темноты фашисты свои контратаки прекратили. Фронт «рухнул». Враг стал отступать. Только вот разведка установила, что развивать наступление на их участке не очень-то и получится.
На следующий день Гвардейцев вывели во второй эшелон, а свои позиции они передали стрелковому полку. Они быстро, как могли, привели себя в порядок. Из тех, кто остался в живых сколотили батальоны по «произвольному» штату и уже «26» июня Федя со своим полком выступил преследовать врага. В его роте в строю вместе с ним оставалось сорок шесть человек. В каждой из других двух стрелковых рот батальона – ситуация была аналогичная. Однако боевой настрой был высок как никогда. Главное, что их не вывели в тыл, как не раз было, при таких ситуациях, в 1943, а вывели на участок где противник активно драпал и была возможность развивать наступление.
«Нет худа без добра» - так вроде говорят. Федя смог набрать себе еще четыре диска к своему ППШ. Штатно полагалось всего два, но как говорил Федя для боя этого мало. Диски снаряжать долго и сложно, а достать негде. Да и за такое «присвоение» можно и под военный трибунал попасть. Во время же боевой операции на это уже не смотрят, да и вообще на многое закрывают глаза. И самое страшное, что теперь их было, где взять. Время, отведенное для отдыха, ему пришлось потратить на то, чтобы подогнать данные диски к своему ППШ при помощи не хитрого инструмента, который был под рукой. Так делать было категорически запрещено, но иначе некоторые диски было бы невозможно присоединить к автомату, а некоторые бы присоединялись и отсоединялись с большим усилием, что в бою недопустимо.
Гвардейский полк Феди сделал главное – прорвал оборону врага. Естественно, это произошло не только на участке их полка, но и они выполнили свою задачу. «Фрицы» стали, с одной стороны, поспешно отходить, чтобы не дать себя окружить. С другой – наносили постоянные контрудары, для того чтобы сбить темп наступления наших войск. Соответственно, чтобы не дать Феде со своим батальоном продвигаться вперед.
Впереди ждали бои…


                -10-
Федин полк с боями преследовал отступающего противника. Гвардейцы наступали вдоль Минского шоссе …
В этот же день его батальон вступил в бой. Они вышли на довольно крупный немецкий смешенный обоз двигавшейся по роще. Несмотря на то, что в нем были не только тыловые части, победа была одержана неожиданно легко. Феде даже показалось, что он на полигоне и стреляет по бумажным мишеням. Однако он стрелял по живым людям. Чувствовал ли он к ним жалость? Нет. Двигал ли им, в этот момент, только солдатский долг и дисциплина? Нет. Как и для подавляющего большинства бойцов его полка, от командиров до рядовых – война была личным делом. Фашисты постарались, чтобы она стала личным делом каждого из них. Даже здесь, за эти короткие дни, они видел десятки деревень, которые были уничтожены фашистами. Населенные пункты, которые никогда не восстановятся и исчезнут с лица земли вместе со своими жителями навсегда. Он целился во вражеское тело и давал короткую очередь. Тело падало на землю. А Федя делал это снова… Снова… И снова…
Истребив два взвода «фрицев», захватив чуть более десятка пленных, десяток повозок с боеприпасами и продовольствием, несколько грузовых автомобилей и один легковой автомобиль, батальон спешным маршем двинулся вперед. Отлавливать разбежавшуюся часть «фрицев» было не когда. Требовалось не дать противнику оторваться и закрепиться на каком-нибудь удобном рубеже. Удивительно, но среди Гвардейцев, в этом бою, не было даже раненых.
По пути им встречались небольшие, разрозненные группы «фрицев», которые наши бойцы, если могли, разоружали и отправляли под охраной в тыл. По словам Феди, некоторые «фрицы» так быстро бегали, что он даже не успевал вскинуть свой автомат.

В конце июня 1944 года батальон продолжал преследовать отступающего противника. В одной из рощ батальон снова вышел на «обоз». Так им показалось. На деле это оказалась колонна потрепанного немецкого пехотного батальона, в конце которой двигались телеги с каким-то военным имуществом. Силы оказались не равными. И при этом не в нашу пользу. Однако боевой дух помог Гвардейцам не только выстоять, но и победить.
В этом бою Федя «наорался» от души. Нет, ругаться используя исключительно ненормативную лексику, ему доводилось и до этого. А вот так громко кричать, пришлось впервые. Кричал он для того, чтобы его слышали другие бойцы. Слышали и подчинялись. При этом он умудрился перекричать и пулеметы своего батальона и немецкие MG /сокращение от немецкого Maschinengewehr, что означает пулемет/.
Бой начался, как и до этого, легко и удачно. Казалось, что все опять будет просто, но через какое-то время «фрицы» пришли в себя и контратаковали. Стали закидывать наших солдат гранатами. Прижимать огнем к земле из пулеметов. Затем предприняли несколько попыток обойти бойцов батальона с фланга.
При отражении одной из таких попыток выхода противника во фланг погиб командир их второго батальона. Когда «фрицы» закидали пулеметный расчет пехотного ДП /ручной пулемет системы Дегтярева образца 1927 года/ гранатами, комбат схватил пулемет и короткими, но частыми очередями стал бить по врагу. Противник понял, что пулемет опять «ожил» и сосредоточил на нем шквальный огонь из стрелкового оружия. Одна из пуль сразила отважного комбата. Федя этого не видел. Ему рассказали об этом позже.
Он же со своим взводом в это время стойко отражал контратаки противника, а затем, используя складки местности, пытался выбрать наиболее выгодную позицию для ведения огневого боя. Когда ранили командира отделения, он без раздумья принял на себя командование. Он уже был опытный боец, но кроме как за себя, ни за кого отвечать не хотел и не любил. Поэтому и был рядовым. Он не боялся ответственности. Как можно бояться ответственности, если ты каждый день на фронте отвечаешь перед своим Народом, боевыми товарищами, своими родными за защиту своей Родины, за честь своего Гвардейского полка. Просто он никогда не стремился к этому. В этом же бою пришлось принять командование над стрелковым отделением.
Через какое-то время по цепи раздался ропот: «Взводного» /командир стрелкового взвода/ ранило». Федя кожей почувствовал, как в бойцах зарождаются семена неуверенности, страха. В батальоне было много молодых солдат, в том числе пришедших в полк с маршевым пополнением в апреле.
Федя закричал: «Слушай меня» и стал руководить огневым боем. Все подчинились ему. Он же старался вести себя так будто все, так и было запланировано. Вот ранили командира отделения, теперь командира взвода. Это не страшно, так бывает. Одни «фрицы» прижимают нас огнем к земле, другие пытаются зайти во фланг и закидать гранатами. Хорошо. Как мы и думали…
Федя сам никогда не мог, да и не хотел, толком описать, что там было.  Не был он хорошим рассказчиком. Я ни военный человек, тем более не могу. Особенно с учетом того, что я не очевидец тех событий, а лишь пересказчик. Знаю об этом со слов того, кто там был и для кого это личный жизненный опыт. При этом надо понимать, что Федя, как и все, кто прошел через войну, говорить на эти темы не любил.
Если бы я записал строго, как говорил Федя, не собирая все, что он когда-либо рассказывал, вспоминал, воедино, то все бы выглядела так: «В роще настигли немцев. Их оказалось больше, чем нас. «Фрицы» контратаковали, начался встречный бой. Встречный бой тяжел тем, что ни у нас, ни у противника нет подготовленных позиций. Тут кто кого… Ранили командира отделения. Я принял командование. Затем ранили командира взвода. Я принял командование над взводом. Обеспечил выполнение поставленной боевой задачи. Меня заметили и представили к медали «За отвагу»».
Я был мал, еще ребенок. Естественно, лез с расспросами. После того как мы потеряли Витю, «оттолкнуть» меня Федя уже не мог. Поэтому и позволял мне, после возвращения с войны, как говорится ковыряться пальцами в ранах его души. Сейчас я бы этого уже не сделал. Жалко, что не могу попросить прощение за это. С другой стороны его внуки, правнуки, которые его никогда не видели и уже не увидят должны знать о своем Герое. Должны знать, кому они обязаны жизнью. Феде тогда шел девятнадцатый год, а пережитого за это время уже бы хватило на сотни жизней.
Как-то он обыденно вспомнил, что в этом бою оказался наедине с тремя «фрицами».
«И что?» - спросил я.
«ППШ – мировой аппарат» - ответил он.
За этот бой Федя был награжден первой медалью «За отвагу». Ни одна пуля, ни один осколок его не задел, ни один штык до него не дотронулся.

В батальоне в этом бою было десять убитых. Два десятка раненых. В том числе погиб командир батальона. Их комбат на фронте был с 1942 года. Начинал службу командиром взвода. Меньше чем за год до окончания войны погиб. Это потеря для батальона была очень чувствительной. На следующий день, рано утром, погибшего командира батальона похоронили с воинскими почестями, какие были возможны в тех условиях. Дали салют. Некоторые бойцы плакали. Батальон осиротел, лишился командира. Тем не менее, Гвардейцы привели себя в порядок и продолжили преследовать отступающего врага.

Вы скажете, как это ты так про погибших в бою: «не менее …», «около …», два десятка». Это же жизни людей. Судьбы, сломанные войной. За каждой цифрой живой человек. Отвечу. Этот рассказ посвящен моим родным на войне. И как говорится настоящую правду о войне красиво написать, не получиться. Как ни подбирай слова. Напишет автор про войну красиво, помпезно, но выдуманное им. Кто-то подумает, как превосходно, кителя, мундиры, сверкающие штыки, а я напишу грубо, не красиво, но зато как было. Хотя бы в том виде, в котором воспринял и запомнил я со слов родных, прошедших через войну. Может кто-нибудь прочитает и поймет все правильно. И войн больше не будет. И убитых считать тысячами, миллионами, больше не будем.

                -11-
Тем временем батальон продолжал преследовать врага. Совершали марш. Затем на участке местности с господствующей высотой, удобной для контроля над дорогами занимали круговую оборону. «Подтягивали» тылы, полковые огневые средства. Ждали сосредоточения сил всего полка. Затем снова следовали дальше.
Так прошло несколько дней.
Несколько дней в постоянных пеших маршах. В столкновениях с разрозненными группами противника.
В целом полк действовал очень удачно. Громил вражеские тылы. Захватывал пленных. Феде казалось, что он бы так и шел до самого Берлина, но обстановка на войне переменчива, а победу надо каждый раз зарабатывать кровью и потом.
В конце июня 1944 года они вышли на реку Сха. У Феди не было бинокля, но и без него увидел на противоположном берегу две линии траншей, дзоты.
Вечером все три батальона, после короткой артиллерийской подготовки пошли в атаку. Реку перешли вброд и ворвались в первую линию траншей. Окончательное сопротивление сломили в короткой рукопашной схватке. Противнику не помогло ни применение дивизионных орудий, не многоствольных реактивных минометов.
Далее был прорыв второй линии и бои на окраине города Борисов.
В сам город полк ворвался в 23:00 «30» июня 1944 года. Первым, из состава их полка, в город ворвался Федин батальон. Действия его батальона позволили всему полку войти в город. В дальнейшем основную тяжесть уличных боев на себя взвалил третий батальон, но досталось всем. Уличные бои всегда трудны. Выстрелы из-за угла зданий, из окон, с крыш. Суматоха ночного боя. Интенсивно работала артиллерия противника.
Чувствовалось, что немецкое командование наметило использовать город и реку Березина, как рубеж, на котором можно остановить наши войска.
Для того, чтобы удержать город противник бросил в бой все, что у него было. От боевых частей до охранных и полицейских.
В боях за город Феде заполнился ездовой санитарного взвода, который под огнем противника подъехал к самой передовой позиции батальона для погрузки раненых. Санитар, увидел на его гимнастерке кровь, воскликнул: «Ты же ранен?» Попытался оказать ему помощь. Тот же резке его одернул и потребовал быстрее грузить раненых. Пока он не ослаб, ему нужно было быстрее их вывезти. Федя надеялся, что этот ездовой выжил, но о его дальнейшей судьбе, ничего не знал.
Было тяжело. Постоянно сталкивались с организованным огнем противника. Было много оборудованных вражеских огневых точек со станковыми пулеметами. Чтобы их подавить артиллеристам и минометчиком приходилось вести огонь с открытых позиций. Открытая позиция – это когда орудие (миномет) не окопан, и не только ты видишь врага, но и он тебя. И конечно не просто видит, а прицельно ведет по тебе огонь.
Был момент, когда Федина рота неожиданно нарвалась на кинжальный огонь ручного пулемета. Все залегли, а старшина роты, полусогнувшись, пошел на пулемет, ведя огонь из своего ППШ. Неравная дуэль Старшины вооруженного ППШ с пулеметным расчетом противника закончилась удачно. Он уцелел. Пулеметный расчет был уничтожен.
К 03:00 «01» июля 1944 года город был очищен от противника. Кто-то из бойцов сказал, что не помешало бы чего-нибудь пожевать, да повар наверно спит в обнимку с поварешкой. Все засмеялись. Федя, еще не остывший от боя, сначала подумал, что как кто-то еще о еде успевает думать, но сразу же понял, что действительно голоден. Противник вел артиллерийский огонь, поэтому, он с грустью подумал, что полевая кухня сюда вряд ли поедет. Но он ошибался. Повар батальона приехал и раздал бойцам горячую пищу. Все были рады этой не большой передышке и храброму повару, который под огнем вражеской артиллерии доставил питание на передний край. Смотря в след уезжающей полевой кухни, Федя раздумывал, что наверняка после войны данный солдат будет стесняться, что был "всего лишь" поваром. Другие, кто не понимают, узнав, будут махать рукой. Он же повар! Что он может знать о войне? И не кто, не расскажет, как он, ночью, под артиллерийским обстрелом, привез пищу на передний край и накормил бойцов. А сколько таких эпизодов у него уже было? А сколько будет еще?
О других случаях Федя, к сожалению, не рассказывал, а о себе и вовсе ничего не говорил.
Противник активно переправлялся через реку Березина. Вот почему было важно как можно быстрее форсировать реку нашим частям, ведь переправившиеся подразделения противника смогли бы уплотнить и укрепить оборону на противоположном берегу. Все осложнялось еще тем, что противник заранее на западном берегу реки стал возводить укрепленный рубеж обороны. Были отрыты две, а местами и три линии траншей полного профиля с большим количеством площадок для пулеметов. Оборудованы позиции для орудий и минометов. Позиции траншей прикрывались проволочным и минным заграждением.
Форсировали реку Березина с хода. Это значит кто на чем. Кто на бревне, кто на доске. Кому повезло на лодке или наспех сделанном плоту, но это как правило, были расчеты станковых пулеметов и минометов.
Со слов Феде удача сопутствовала им. На их участке первым переправился первый батальон их полка. Его второму батальону, вместе с третьим, достались лишь «водные процедуры». Правда, во время переправы в небе появилось несколько вражеских бомбардировщиков «J-87». Вы можете представить, что чувствует человек, когда он переплывает реку, держась за доску, и видит в небе вражеские пикирующие бомбардировщики. Наверно немного все мы можем это сделать, но хорошо, что нам не нужно через это проходить.
Им повезло. Крупнокалиберные зенитные пулеметы, прикрывавшие переправу, открыли по самолетам огонь. Летчики не стали испытывать судьбу, не прицельно сбросили бомбы на бреющем полете и ретировались. Со слов Феди он видел, как эти «стервятники» могут бомбить с крутого пикирования. Особенно в 1943 году на это насмотрелся. Поэтому, он был уверен, что в этом случае пилоты проявили слабость, а для них это было хорошо, поскольку никто не пострадал.
Берег реки, на который они переправились, был низким, изрезанным оврагами, покрытыми кустарником. Местность заболоченная, однако, этого было достаточно для того, чтобы укрыть их от огня стрелкового оружия.
Батальоны полка сосредоточились на берегу реки, а затем снова устремились преследовать противника, не давая ему возможности закрепиться на каком-нибудь удобном рубеже.

К этому времени в Фединой роте в строю осталось тридцать три человека.

                -12-
Все опять завертелось. Полк продолжал преследовать врага. Совершать многокилометровый марш. Затем на участке местности с господствующей высотой, удобной для контроля над дорогами занимали круговую оборону. «Подтягивали» тылы, полковые огневые средства. Снова ждали сосредоточения сил всего полка. Затем следовали дальше. Так прошло несколько дней июля 1944 года.
Затем был момент, когда противник попытался своим арьергардом остановить наступления полка, но войны уже были опытные. Батальон Феди, при поддержке полковой артиллерии, имитировал лобовую атаку, а первый и третий батальоны ударили противника во фланг. Поняв, что его обходят, противник запаниковал. «Завертелся» на своих позициях. В это время Федин батальон навалился по-настоящему, и стал забрасывать противника гранатами. «Фрицы» частично были уничтожены, а те, кто уцелели, разбежались.
 Командиры отметили, что противник успел подготовить позиции. Окопы были вырыты в полный профиль. Пускай была не сплошная линия окопов, но все же, тревожный признак того, что противник отрывается от преследования. И снова нужно было идти вперед, хотя усталость предыдущих боев и маршей давала о себе знать.

Как Федя выдержал все это? Я не знаю.


                -13-
Преследовали противника несколько дней. Ситуация со столкновением с вражеским арьергардом повторялась не менее четырех раз, однако остановить наступательный порыв наших воинов враг не смог.
И вот к середине июля 1944 года полк Феди вышел к реке Неман. К этому времени в его роте оставалось в строю тридцать человек. Он был тридцать первым. Дела в других ротах батальона было ненамного лучше. Всего в полку, на тот момент, в строю оставалось не более одной тысячи человек. Тем не менее, перед ними стояла задача с ходу форсировать реку Неман, захватить плацдарм и принять все меры к его расширению и удержанию.
Есть те, кто любят бросать фразы про то, что все время побеждали врага безрассудным заваливанием трупами. Все время топили вражеских пулеметчиков в крови наступающих батальонов. Чем топить-то? Ротами по тридцать человек?
Нельзя! Нельзя сводить тяжелый солдатский труд, победы, заработанные кровью и беспримерным мужеством, потом и профессионализмом к банальному: «завалили трупами». Надо понимать, что война – это всегда кровь, а «мировая» война – это очень большая кровь. И наш НАРОД ее пролил.

                -14-
Федин второй батальон, вместе с первый батальоном соседнего полка с ходу форсировали реку Неман. Разведчикам удалось удачно найти не прикрытый участок реки, поэтому переправа была удачной. Правда выглядела это не так красиво, как показывают в фильмах. На поспешно сколоченных платах переправляли только полковые минометы и легкие орудия. Личный же состав стрелковых рот, пулеметные расчеты, бронебойщики переправлялись кто как смог. Станковые пулеметы, противотанковые ружья привязывали к бревнам веревками. Кто-то плыл в обнимку с бревном. Кто-то на доске, а некоторые и просто, вплавь. Часть бойцов плыла в нательном белье, а кто-то и как говорится «в чем мать родила». Оружие и одежду держали над головой. Вот такое войско на берег и вышло.
«Фрицы» опомнились. Стали обстреливать переправу из минометов и артиллерийских орудий, но полк, несмотря на это смог завершить переправу.
Стали окапываться. Со слов Феди: «Рыли так, что кроты завидовали». И не зря. Вечером враг, поняв, что теряет возможность остановить наши войска на естественном рубеже «навалился» на полк, стремясь уничтожить плацдарм. При поддержке артиллерии усиленный батальон врага атаковал позиции полка. Однако «фрицы» попали под перекрестный огонь пулеметов, поддались панике, а полковые минометы и артиллерия завершила его разгром. Понеся большие потери, враг отступил.
Утром следующего дня полк стал вести бои за расширение плацдарма. После короткой артподготовки полковыми огневыми средствами, пошли в атаку. Сначала продвигались успешно, но затем попали под сильный ружейно-пулеметный огонь. Федя прижимался к земле и не мог определить, куда стрелять, поскольку казалось, что враг стрелял отовсюду. Атака захлебнулась.
Воспользовавшись этим, враг контратаковал. Рота «фрицев» при поддержке нескольких танков и самоходок начали продвигаться сквозь боевые порядки полка.
По цепи прошла команда на отход к своим окопам, но как только Федя привстал для того, чтобы сделать рывок в сторону своих траншей рядом разорвались сразу два снаряда выпущенные вражескими самоходными орудиями.  Федя открыл глаза. Было темно и ничего не видно. Он приподнял голову. Оказалось его присыпало, а он к тому же лежал, уткнувшись лицом в землю. Он не чувствовал своего тела. Что-то было не так как обычно, но боли не было. Только не понятное ощущения потери контроля над своим телом, как будто оно онемело и больше не хочет подчиняться ему.
Федя приподнял голову и огляделся. Посмотрел по сторонам и осмотрел свое тело, присыпанное землей. Нос и рот забило землей. Он чувствовал отвратительный привкус сгоревшего пороха. Федя медленно потянул к себе правую руку. Цела. Затем левую руку – все в порядке. Так же последовательно притянул к телу свои ноги. Вроде цел. Однако не понятное онемение тела не проходило. Он вскочил, чтобы рвануть в сторону своих окопов, но ноги, будто ватные не послушались его, и он сразу упал.
Чтобы не поддаваться накатившемуся на него чувству страха, Федя стал глубоко дышать, хватая воздух ртом и стараться думать о том, что все будет хорошо.
Он еще раз оглянулся. Вражеские самоходки вели огонь из орудий по линии наших окопов. Вражеская пехота уверенно продвигалась вперед, ведя огонь из стрелкового оружия. При этом звуков выстрелов Федя не слышал.
Ничего не слышу, понял он. Бой идет, а он этого не воспринимает.
Федя подобрал под себя руки и ноги. Сжался как пружина и бросился в сторону своих окопов. На это раз удачно.
Добежав до траншеи, неуклюже свалился в нее. К нему подбежал санитар роты. Он обтер ему лицо бинтом. Поковырялся в ушах. Федя сказал санитару, что все тело как не свое, онемевшее, а он ничего не слышит. Сказал, что надо бы всего его осмотреть, может, он ранен, но тут услышал спокойный голос санитара: «Хватит орать Гвардеец, всех фашистов распугаешь. Возьми себя в руки. Все нормально, тебя взрывной волной и землей немного пригладило. Уши я от земли очистил. Набери воздуха, заткни рот и нос и попробуй продуть свои уши».
Федя так и сделал.
«Вроде слышу» - сказал он радостно санитару.
«Молодец. Теперь давай работай»: сказал санитар и головой кивнул в сторону врага.
Федя выглянул из окопа и увидел, как противник левее его позиции продвигается вперед. Вражеская пехота, где ползком, а где небольшими перебежками, под прикрытием огня танков и самоходок медленно, но верно продвигается вглубь позиций полка и должно быть уже была совсем близко от полкового командного пункта.
Положение было тяжелым. «Фашисты» могли не только обезглавить Гвардейский полк, лишив его управления, но и рассечь его пополам.
Это был «момент истины». Полк устоит или погибнет. В отражении этой контратаки, принимали участие все, кто мог держать оружие. От связистов до ездовых. Чуть позже Феде рассказали, что сам командир полка вел огонь по врагу из своего пистолета. Дополнительная огневая мощь полкового уровня, шутили солдаты.
Во время боя было не до шуток…
В какие-то минуты казалось, что Гвардейцы не выдержат и полк будет сломлен, но упорство наших бойцов дало свои плоды. Задумка врага, наступать на узком участке в направлении командного пункта полка обернулась для них плачевно. Они попали под сосредоточенный огонь и системно истреблялись.
Пехота попыталась спрятаться за бронетехникой, но их настигал фланговый огонь. Еще минуты и от вражеской пехоты не осталось и следа.
Танки и самоходки, откатились назад.
Как только бой затих, Федя прислонился спиной к стенке окопа и провалился в темноту.

                -15-
Проснулся Федя от того, что его кто-то трясет.
«Живой? Гвардеец! Ни чего, что война идет? Отечественная, между прочим» - услышал он голос Старшины.
«Приводи себя в порядок и ложись спать. Завтра с рассветом в атаку пойдем. Разведка установила, что на нашем участке танков больше нет. Отвели. Будем расширять плацдарм. Приказ нового временно исполняющего обязанности комбата. Двух командиров батальонов уже потеряли» - грустным голосом сказал старшина и ушел.
Федя оглядел себя. Грустная история. Первым же делом он занялся личным оружием. Это было важнее чем внешний вид.
Затем стал приводить себя в порядок. Подшил новый подворотничок. Заштопал обмундирование. Начистил сапоги. Вот теперь он готов к бою.
Ему было странно, что на него никто не обращает внимание.
«Возможно, старшина распорядился» - подумал Федя.
Он нашел «удобное» место и уснул, ни о чем не думая и ничего не опасаясь. Откровенно говоря, ему было все равно. Он так от всего устал. Так хотел спать, что все остальное было уже не важным.

                -16-
Федя проснулся с первыми лучами солнца. Оправился. Несколько минут он оглядывался вокруг и смотрел в сторону противника. Ничего не было видно. На мгновение ему показалось, что в окопе, кроме него больше никого нет, но через мгновения он услышал тихие переговоры солдат, покашливания, почувствовал запах душистой махорки.
По окопу, мимо солдат, тихо шел их Старшина. Ровным и спокойным голосом он разговаривал с ними, как с младшими братьями.
«Главное быстро шевелиться. Не лежать. Артиллерийская подготовка будет длиться пять минут. Затем будет перенос огня. Мы должны быть уже в окопах» - говорил он.
«Поэтому, не спать и не зевать» - добавил старшина, взглянув на Федю.
Федю задели эти слова, но он промолчал. Ему не хотелось возражать или оправдываться. Перегорел за время этих боев. Была непонятная апатия и безразличие. Может это было Гвардейское спокойствие? Кто знает?
«Сейчас в атаку, а я пустой. Ни злобы, ни азарта. Ни страха. В первый раз так со мной. Наверное, это плохо» - подумал Федя.
Началась артиллерийская подготовка. На позициях врага рвались снаряды.
Через минуту в небе появилась красная ракета – условный сигнал для начала атаки.
«Вперед! За Родину» - раздался возглас командира.
«Ура!!!» - подхватили солдаты, выскакивая из окопа.
Бежали уже молча, натужно дыша.
Вот и первая линия окопов противника. Никого нет. Толь два изуродованных осколками, окровавленных тела.
«Наверняка наблюдатели» - решил Федя.
Гвардейцы стали продвигаться вперед.
Вот и втора линия обороны врага. И опять никого.
«Где же они, сучки» - сам у себя спрашивал Федя.
Гвардейцы изготовились к следующей атаки. Федя посмотрел на третью линию окопов противника. Она была на возвышенности. Перед ней открытый участок местности.
«Вот так. Сейчас выпустят на открытый участок и жахнут из всех пулеметов. Будут расстреливать нас как мишени. И укрыться негде» - анализировал про себя Федя. При этом он почувствовал, как озноб пробил его тело. Руки стали подрагивать, а на глазах появились слезы. Ему стало так жалко себя и тех, кто рядом с ним. Столько километров прошли они вместе. И на маршах, и с боями. Теперь же вот такая судьба. Срежут всех как траву.
Как будто в подтверждении его слов, где-то слева «заработал» вражеский пулемет. Он веером пускал очереди в их сторону. Федя вжался в окоп.
«Что его наши не давят» - сам у себя спросил Федя.
В это время, словно ему в ответ, заработал полковой миномет. Разрывы мин накрыли пулеметную позицию, который тут же замолчал.
Опять послышался возглас командира: «Вперед! Гвардейцы! Вперед!»
Бойцы ответили громким и дружным: «Ура!» Впрочем, и оно быстро заменилось натужным дыханием бегущих солдат.
Гвардейцы захватили окоп. Противника не было. Федя хотел бы узнать, что стало с пулеметным расчетом врага, но до их позиции он не дошел. Вместе с остальными бойцами продвигался вперед.
В небо взвилась белая ракета. Федя посмотрел на нее с облегчением. Рубеж взят.

                -17-
Они продолжали продвигаться вперед. Стало видно окраину неизвестной ему деревни.
«Будет дело! Идем на штурм!» - догадался Федя, но огонь вражеского пулемета прижал его к земле.
«Суки, в контратаку пошли. Окапывайтесь быстрей» - успел крикнуть Старшина, прежде чем пулеметная очередь разбила его тело.
Федя снял с пояса малую пехотную лопатку и стал окапываться, глядя вперед. Бойцы слева и справа от него также торопливо работали лопатками.
Он повернулся посмотреть на тело Старшины, но его уже не было. Кто-то унес. Попрощаться с ним, он так и не сможет.
Впереди появились вражеские солдаты. Что-то крича, они рассыпались в цепь. Не ожидая команды, Федя открыл огонь из своего ППШ.
Справа «заработал» ДП. Это порадовало Федю. Вместе с тем, он не понимал сколько их на данном направлении и руководит ли кто-то ими. Старшину убили, а приказов командиров, он больше не слышал.
Расстреляв три диска, Федя снял вещмешок. Достал из него еще три диска. Пожил перед собой три гранаты РГД-33, две гранаты Ф-1 и малую лопатку. Теперь это его рубеж, который он обязан отстоять.
«Эта атака отбита, но что будет впереди? Сколько нужно держаться? Нет! Прочь! Все этим мысли!» - бубнил Федя себе под нос.

                -18-
Враг упорно наступал. Перед Федей оказалось три вражеских пехотинца. Федя срезал двоих из ППШ, но третий спрятавшись за их телами, продолжал отстреливаться. Федя взял РГД-33 и бросил ее во врага. Взрыв. Опять стреляет. Вторая граната подбросила пехотинца над землей. Дело сделано.
«Последний диск» - с грустью осознал Федя, заряжая свой ППШ.
Вдруг с правой стороны от себя он услышал разрывы гранат и предсмертный крик. Федя обернулся. Он увидел, как два вражеских солдата забрасывают гранатами пулеметный расчет ДП. Тот который был ближе замахнулся для очередного броска. Федя нажал на спусковой крючок своего автомата и первой же очередью срезал его. Пехотинец упал, а через несколько секунд его же граната взорвалась под ним. Второй пехотинец сорвался с места и убежал прочь.
Федя решил рывком добраться до позиции пулеметного расчета, но в это время с правой стороны заработал вражеский пулемет.
Непонятно откуда взявшийся пулеметный расчет врага расстреливал наших бойцов. Федя бросил в его сторону две гранаты Ф-1, одну за другой и вжался в землю. Последовательно раздались два взрыва вслед за которыми воздух разрезал просто нечеловеческий вопль. Вражеский пулемет замолчал. Рядом с ним лежал один убитый немец, а второй дергаясь в предсмертных конвульсиях непрестанно скреб землю своими руками и ногами.
Федя рванул к позиции пулеметного расчета. Бойцы были убиты. Он проверил пулемет. Тот оказался исправен с двумя с половиной диска в наличии.
«Еще повоюем» - решил Федя.
Еще повоюем…

                -19-
Враг пошел в очередную атаку. Федя встретил врага огнем из ДП. Кажется, на фланках огрызались огнем наши Гвардейцы.
Здесь же…
Здесь на позиции Федя был один. Он отчетливо это понимал, кусая до крови нижнюю губу. Понимал, но старался об этом не думать. Приказа отступать не было. Что делать? Искать своих? Оставить позицию?
Федя всегда стрелял из пулемета ДП на оценку «удовлетворительно». Очень редко ему удавалось отстреляться, хотя бы на оценку «хорошо». Винтовка или ППШ – другое дело. Из них он стрелял всегда на «отлично». Из пулемета же все никак не шло. Практики не хватало. Сегодня же, он отстрелялся на оценку «отлично». Подтверждение тому целое пехотное отделение, навечно застывшее в двухсот метрах от его позиции. Он не дал им не единого шанса. Они пытались прятаться за складки местности. Подавить его своим огнем, но нет. Военная удача была на его стороне.
Пулеметные диски опустели, и Федя обреченно вздохнул. Тут он вспомнил про немецкий пулеметный расчет и рванул к нему.
В пулеметной ленте снаряженной в «MG» оставалось несколько патронов. Федя нажал спусковой крючок. Пулемет был исправен. К сожалению, оставалась только одна коробка с лентой. Федя взял ее. У каждого немца было по три гранаты с длинной ручкой. «Колотушки» - так их называл Федя. Он забрал их себе стараясь не смотреть на красивое лицо белокурого немца. Это он так страшно кричал и дергал своими конечностями. Даже смерть не обезобразила его лицо.
«Даже если убьют, план по уничтожению гадов выполнил» - подумал про себя Федя огляделся в поисках удобной позиции.

                -20-
Федя установил пулемет на сошки и зарядил его. Поводил стволом для определения сектора огня. Положил шесть немецких гранат рядом с собой. Принял положение для стрельбы из положения лежа. Раскинул широко ноги и подергав телом занял положение по удобней. Гранату РГД-33 заткнул за пояс, решив оставить ее для себя.
«Лопатку забыл. Может пригодиться. И за потерю имущества Старшина взгреет. Нет! Уже не взгреет» - думал про себя Федя стараясь отогнать от себя страх.
Он увидел группу пехотинцев из 7 человек, которые осторожно перемещались цепью.
Федя вслушивался в звуки боя. Слева и справа от него отчетливо работали станковые пулеметы «Максим». Периодически взрывались минометные мины.
«Почему же здесь ни кого нет? Где же все? Как же я один?» - проговаривал про себя Федя, вжимая приклад пулемета в плече. Дрожь пробирала все тело. Самое страшное на войне – это остаться в бою совсем одному. Только сейчас Федя отчетливо это понял. Как и понял истинный смысл фразы: «На миру и смерть красна!»
Немцы успокоились и пошли в полный рост изредка перекидываясь короткими фразами.
Руки предательски потели. Капли пота заливали глаза. Попадали в рот и их противный солоноватый вкус мешал Феди сосредоточится.
«Вроде пора. Огонь!» - приказал себе он и нажал на спусковой крючок пулемета. Трое сразу же упали, словно наткнулись на какую-то страшную преграду. Остальные прижались к земле. Стали стрелять в Федю. Следом появилось еще восемь пехотинцев. Они стали обходить их с правого фланга.
Федя старался стрелять прицельно короткими очередями. Некоторые немцы утыкались лицом в землю и не шевелись. Федя не знал точно попал он в них или нет, но проверять времени не было. Нужно было заниматься активными.
Один пехотинец рванулся назад подставив свою спину. Федя без лишних раздумий всадил в нее короткую очередь и радостно улыбнулся от того, что попал.
Федя заметил, как один из «фрицев» изготавливается для броска гранаты. Он всадил в него очередь. Немец послушно уткнулся лицом в землю.
И тут пулемет замолчал. Федя судорожно попытался исправить задержку, но устранять было нечего. Патроны закончились, а вместе с ними последние надежды на то, чтобы выжить в этом бою.
«Он хотел бросить гранату. Значит он рассчитывал докинуть ее до меня. Значит я смогу добросить до них» - словно пулеметная очередь пронеслись мысли в его голове.
Федя стал бросать трофейные гранаты. Одну за другой. Все шесть.
Один из пехотинцев увидев летящую гранату неловко закрыл свое лицо руками. Он не пошевелился даже после того как она упала рядом с ним. Только ее взрыв уложил его на землю. И уже навсегда.
Двое пехотинцев заметались и столкнувшись с друг другом упали. Попытались встать, но тут же попали под взрыв гранаты, которая раскидала их в разные стороны.
Один «фриц» все же успел бросить гранату в сторону Феди. Федя встал и рванул в сторону врага полевая из ППШ всех кто подавал признаки жизни. Немец, бросивший гранату получив несколько пуль вскинул руки в небо и рухнул на землю. Федя торжественно посмотрел на результаты своей работы. Никогда раньше его так не радовали тела убитых им врагов.
Вдруг Федя услышал звук пуль которые пронеслись рядом с его лицом с противным и звонким «ми-и-и-и-мо». Он повернулся в сторону исходившей ему опасности и увидел унтер-офицера, вооруженного пистолетом-пулеметом, который стрелял в его сторону. Позади унтера было два пехотинца вооруженные карабинами с примкнутыми штыками. Федя дал очередь. Унтер-офицер упал, а ППШ предательски издал сухой щелчок. Патронов в диске больше не было. Федя понимал это, но непонятно для чего отсоединил диск и осмотрел его. Убедившись, что патронов нет он отбросил его в сторону. Схватив автомат за ствол и размахивая им как дубиной, бросился на двух пехотинцев.
Оба пехотинца прицелились и дружно выстрелили в него.
«Мимо, твари! Ну держитесь сволочи» - яростно орал Федя.
Он подбежал к первому пехотинцу и со всего размаха нанёс ему удар прикладом ППШ по голове. Вражеский солдат пытался парировать его удар своим карабином, но у него это не получилось. Его явно не готовили к парированию такого удара. Мало кто рассчитывал на применение оружия таким образом. И Федя тоже. Второй немец, не целясь попытался выстрелить в Федю, но он ударом автомата по карабину отвел выстрел в сторону.
Немец отскочил и попытался ударить Федю штыком в тело, но он парировал удар своим ППШ и тут же нанес прикладом сокрушительный удар прикладом по лицу. Немец упал, а Федя хладнокровно добил его четкими ударами приклада по голове.
Федя посмотрел на второго немца. Тот подтянул карабин к себе и пытался его перезарядить. Федя поднял с земли вражеский карабин. Подскочил к немцу и ударил его штыком в грудь. "Фриц" обмяк, сделал громкий, хриплый выдох и замер.
«Победа будет за нами» - торжественно произнес Федя.
Он критически осмотрел карабин.
«Нужен автомат» - решил он и тут же вспомнил про пистолет-пулемет убитого им унтера.
Он подошел к нему. Поднял автомат. Вытащил из подсумка магазины. Заменил магазин на автомате, а оставшиеся заткнул себе за пояс.
Федя не успел подумать о том, что будет делать дальше, как почувствовал сильную слабость и острую боль в правом боку. Как будто кто-то воткнул шило и постоянно вертел им. Федя пощупал бок рукой. Вся рука оказалась в крови.
«Попали все таки. Сволочи!» - злобно произнес он.
Взгляд стал затуманиваться, а слабость становилась все сильнее.
Вдруг он увидел в стороне группу людей. Создавалось ощущение, что на базаре происходит какая-та толкучка.
Превозмогая боль и слабость, он направился в их направление держа автомат на изготовке.
Приближаясь, он увидел следующую картину: командир его стрелковой роты, весь в крови, вероятно раненый и контуженный, глупо выпячивая грудь требовал от окруживших его немцев стрелять в него. Он шатался. Упирался и отказывался идти.
Его окружило десять «фрицев», которые крича что-то на своем гортанном махали ему, призывая идти. Некоторые слегка тыкали его штыками своих карабинов.
Все вражеские пехотинцы были вооружены карабинами, и Федя решил, что в ближнем бою у него есть шанс на успех.
На ходу он достал гранату РГД-33. Заученными движениями привел ее в боевую готовность и бросил в немцев.
«Ложись» - крикнул он командиру роты и открыл огонь.
Немцы, все кроме двух, попадали на землю. Двое рухнули на нее уже мёртвыми, получив порцию свинца от Феди.
Ротный оставался стоять какое-то время, а затем безучастно уселся на землю.
Граната ухнула ни кого не задев. Двое немца приподнялись, но тут же оказались срезанными огнем Фединого автомата.
Патроны закончились, и Федя стал судорожно перезаряжать его. Справившись с перезарядкой, он посмотрел в сторону немцев. Те, побросав свои карабины подняли руки и со страхом смотрели на него.
«А-а-а-а! Сдаетесь суки! Это вам не раненых Гвардейцев штыками добивать, как в сорок третьем! Это вам не деревни сжигать! Ни санитарный поезд юнкерами утюжить! Все конец вам! Конец гадам!» - злобно шипел Федя.
«Помните! Вы Гвардейцы! Солдаты Рабоче-крестьянской Красной Армии. Вы не должны позорить свой Гвардейский Флаг! Честь нашего Гвардейского полка! Ни трусостью! Ни помыслами! Не достойными поступками! Не должны отпускаться до фашистских палачей» - зазвучали в Фединой голове слова, которые им говорили на политзанятиях.
Федя отпустил автомат и испепеляя фрицев ненавистным взглядом закричал: «Руки вверх! Руки вверх гады! Хенде хох!»
Немцы еще сильнее подняли свои руки, дрожа как листья деревьев на холодном осеннем ветре.

Война закончилась…

                -21-
Да! Война закончилась. Она закончилась для Феди. Ранение оказалась более серьезным чем он думал. Его направили в медсанбат. Затем санитарным поездом до ближайшего госпиталя. Целый год он скитался по тыловым госпиталям. Восстанавливался.
Вот кто-то говорит, что медсанбат или госпиталь это хорошо. Белые простыни. Горячее питание. Заботливые санитарочки. Так да не так. Федя с этим ни когда не был согласен. Его даже это злила. Медсанбат или госпиталь – это запах медикаментов, крови. Это место человеческих страданий. Крики, вопли и стоны. Мольбы не отнимать ногу или руку, а может и не одну. Это точка сосредоточения непереносимых страданий, которые они все-таки вынесли на себе.
Они – это солдаты и командиры Красной Армии! Это мой родной брат Федя!
Что было потом?
Потом была служба до 1947 года. Сержантские лычки и обучение молодых солдат. Учеба. Работа. Жизнь. Достойно прожитая жизнь!

Командование полка представила Федю к званию Героя Советского Союза! Однако кто-то наверху решил, что он достоин «Ордена Боевого Красного Знамени». Спасение командира роты, истребления чуть ли не полуроты фрицев, ведения боя одному – всего этого оказалось недостаточно для того, чтобы разглядеть в нем Героя.
Федя не расстраивался. Он гордо говорил: «Ты просто не понимаешь цену этого Ордена! Особенно для простого рядового пехотинца!»
Может – это так и есть, но Федя навсегда в моей памяти останется Героем! Я буду помнить его и чтить его светлую память, пока бьется мое сердце.
Спасибо Вам Солдаты! Спасибо тебе Федя!

        Уже в госпитале Феде вручили вторую медаль «За отвагу» и Орден Боевого Красного Знамени. Три боевых награды за участие в Белорусской операции. За пролитую кровь и пот. За уничтожение врага. За Солдатский ратный труд. За то, что выдержал! За все!

       Я же могу отблагодарить его — только памятью. Я буду помнить! Буду! А Вы?

                ЭПИЛОГ

Когда Федя был уже в госпитале «Тятя» шел со своим Гвардейским полком по территории Прибалтики. Ему предстояло пройти Польшу, Германию. Штурмовать Берлин.
Страшная эстафета принята. Отец принял ее от своих сыновей. Принял и понес гордо на своих солдатских плечах.
Но это уже другая история…