Танцплощадка

Не знаю, как вы, уважаемые читатели, а я в школьные и студенческие годы много времени проводил на танцплощадках. В шестом классе меня мама записала в школьный  духовой оркестр. Моих одноклассников там было несколько. В зависимости от толщины губ нам подбирали музыкальные инструменты. К кого самые тонкие – давали трубу, у которой был самый маленький мундштук. Помню, трубачами стали Коля Мариечко, Вася Бачурин, Гена Селезнев, Витя Тяжелков. У кого губы были потолще, им дали альт, где мундштук больше – Олег Куст, Володя Алексеев.  Мне и Володе Козлову достался тенор, а Борису Лопатину – баритон, где еще более толстый мундштук. А вот Вите Алексееву и Боре Приходько достался бас. На барабан посадили Вовку Бачурина, у которого музыкального слуха вообще не было. Со временем из оркестра уходили и приходили ребята, помню, пришел  на год младше меня  Леня Нестеров.

Оркестр образовался в начале учебного года,  мы учили гамму, т.е. правильно выдувать звуки и попадать в ноты. Потом стали разучивать некоторые музыкальные произведения – вальс,  танго, польку и даже марш. Первое выступление нашего оркестра произошло на школьном новогоднем балу, и произвело фурор. Впервые в школе звучала «живая» музыка.  Когда мы уже завершали свое выступление, стали играть марш. Так и под него школьники умудрились танцевать, им  не хотелось нас отпускать.

Узнав, что в школе начал играть оркестр,  нас стали привлекать к поселковым мероприятиям  на 8 марта, 1 мая, когда проводились торжественные собрания, после них выступление художественной самодеятельности, а затем танцы.  Но, как вы понимаете, уважаемые читатели, я не мог в них участвовать и даже лицезреть, мне надо было смотреть в ноты.  Но в старших классах я получил свои первые уроки в танцах.  Но произошло это не в нашем поселке, а в краевой столице Хабаровске, куда меня отправляли на летние каникулы. Там жили мои бабушка с дедушкой, у которых был младший сын Володя, на год старше меня. Для меня он был авторитет. Во-первых, почти городской. Почти – потому что жили не в самом городе, а в пригороде. Во-вторых, старше меня, и в-третьих, мой дядька. Я тянулся за ним, и мы вместе стали ходить на танцы в Дом культуры «Строитель».  Рядом с ДК была открытая танцплощадка. Кавалеров не хватало, сгодился даже я, не умеющий танцевать. Правда, я в свои 15 лет был рослый мальчик, не уступал ребятам на год старше меня, с которыми и ходил на танцы.  Там-то меня и научили танцевать популярные в те годы танцы, преимущественно быстрые, и танго. А вот в вальсе я только передвигал ноги, кружить меня не научили.

Танцевали мы на «Стройке», так назывался микрорайон Хабаровска на окраине города. Однажды с ребятами решили съездить на танцы в парк имени Гагарина, который недавно открылся, но неудачно – нас чуть не поколотили местные пацаны.  Научившись малость танцевать в Хабаровске, я стал танцевать и на школьных вечерах.  Оркестру давали отдохнуть, включали радиолу, и под неё продолжались танцы, в которых принимали участие и оркестранты.

Когда я стал учиться в 11 классе, в школе появился кружок бальных танцев, который вела приехавшая в наш поселок учительница. Вот тогда я получил первые настоящие уроки движений в бальных танцах, научился кружить в вальсе, причем в обе стороны, что далеко не всем удавалось. Танцевали мы и всякие польки, краковяк, танго и что-то еще, я уже забыл, потому что в жизни это мне не пригодилось.  Обучение у нас продолжалось недолго, месяца три, потом наша учительница, прихватив с собой мужа другой учительницы, уехала из поселка, и наши занятия прекратились. Но полученные навыки мне потом очень пригодились в жизни.

Нужно сказать, что в праздничные дни на открытой танцплощадке возле клуба проводились танцы.  Поселок наш северный, в ноябре уже лежит снег, так что не до танцев на открытом воздухе. А вот на майские праздник после митинга народ перемещался ближе к клубу, и на танцплощадке начинались танцы. Но парней и мужиков, умеющих хорошо танцевать, в поселке было немного, поэтому обычно пары состояли из двух дам. Причем одеты были дамы в теплые кофты, а кое-кто и в демисезонное пальто. Очень много зрителей просто наблюдали за танцующими. Наш оркестр в этот день играл на митинге гимн Советского Союза, туш, если кому-то вручали награды или грамоты, а потом вместе со всеми перемещался ближе к танцплощадке, где и играл на танцах. Иногда нас подменяла музыка из репродуктора на столбе, откуда доносилась танцевальная музыка с грампластинок.  Она же играла и во время танцев в летние месяцы, но я не помню, чтобы когда-то сам танцевал на этой открытой танцплощадке.  На все лето меня отправляли в Хабаровск,  поэтому о танцах летом знаю лишь со слов односельчан.

После окончания школы я поступил в Хабаровский медицинский институт, который стоит в самом центре города, на площади Ленина.  Первый семестр обучения остался у меня в памяти как хронический недосып, так как мне пришлось ездить на занятия из пригорода, тратя на поездку в один конец почти 2 часа.  Занятия начинались в 8 часов утра, так что вставать приходилось в 5-30.  Но со второго семестра я стал жить в общежитии, которое был сдано в эксплуатацию накануне Нового года.  Общежитие сообщалось с основным корпусом института теплыми переходами, так что иногда я по неделям не выходил на улицу.

В мае в Хабаровске обычно тепло, и открываются городские парки. В центре их три – детский парк имени Гайдара, парк ОДОСА (окружной дом офицеров Советской армии) и ЦПКО (центральный парк культуры и отдыха). Два последних парка располагались рядом, недалеко от Амура, и оба имели танцевальные площадки. Только в парке ОДОСА в центре танцплощадки был столб с фонарями, освещающими всю танцплощадку, а в ЦПКО в центре танцплощадке росло огромное дерево, в фонари были по периметру площадки.  И там, и там, играла «живая» музыка – инструментальные ансамбли.  Почему-то, как мне помнится, большей популярностью у молодежи пользовался парк ОДОСА, а вот в  ЦПКО ходили меньше.

Зимой произошла встреча с одноклассником моего дяди, который поступил в Ленинградскую мореходку. Гена Елизаров хорошо умел играть в волейбол и не менее хорошо танцевал.  Курсанты старших курсов из мореходки ходили в загранплавание, и  там увидели новый танец того времени – шейк.  Гена неплохо не только сам научился танцевать его, и во время зимних каникул, когда приехал в Хабаровск, научил и меня танцевать шейк.  И это оказало в определенной степени судьбоносное влияние.

Мне нравилась девушка из нашей группы, Люда Комарова, и однажды я пригласил ей погулять по городу. Мы дошли до ЦПКО, покатались на каких-то аттракционах, среди которых особой популярностью пользовалось цепочная карусель, а потом пошли в парк ОДОСА, где потанцевали.  Наши свидания и танцы продолжались почти весь май, разве что дождливая погода останавливала нас.  Потом началась экзаменационная сессия, и было не до танцев.  Люда была среди лучших и не хотела ударить в грязь лицом, а я готовился к экзаменам на городском пляже. Но назвать это серьезной подготовкой было несерьезно, я в основном играл в волейбол.  Но зато по вечерам был вынужден штудировать учебники и конспекты, наверстывая упущенное за день.

После экзаменов я в составе сборной института по легкой атлетике ездил в Ленинград на первенство среди медвузов РСФСР, где наша команды выиграла эстафету 4 по сто метров.  По возвращению в Хабаровск я стал много тренироваться со штангой, чтобы накачать себе фигуру, а после тренировок шел на городской пляж.  И так три раза в неделю в течение двух месяцев.  Поэтому мне было в это лето не до танцулек, по крайней мере, мне так сейчас то лето вспоминается.

Начало следующего семестра принесло мне сплошные неприятности. Во-первых,  меня совершенно незаслуженно выселили из студенческого общежития, так сказать, за компанию. Хорошо, за меня заступился студент из соседней комнаты, грузин, член партии, который поручился за меня и нас поселили вместе, правда, на цокольном этаже общежития.  Во-вторых, Люда Комарова не только нашла более выгодного кавалера (его дядя был академик ВАСХНИЛ), но и вышла замуж за него.  И, в-третьих, моя школьная любовь (как мне казалось) изменила мне во время пребывания в родном поселке. Это было не так, но можно понять юношеский максимализм. Так что начало второго курса было хуже некуда. Одно утешало – мои усилия накачать фигуру не пропали даром.  Но кому её зимой можно показывать, это же не лето, нет пляжа.

Брошенный всеми своими симпатиями, я обратил внимание на девушку, работавшую в студенческой столовой.  Но вокруг неё увивалось немало парней, так что на меня она внимания не очень-то обращала. Однажды даже стала убегать от меня, когда я собрался проводить её после работы домой. Но я не зря занимался легкой атлетикой, сумел догнать её, и далее проявил настойчивость.  Оказалось, что Люда, так звали девушку, с Сахалина,  поступала в институт, но не прошла по конкурсу, и устроилась на работу, чтобы заниматься на подготовительных курсах и на следующий год поступать снова. Я пару раз проводил её домой, но приближалась экзаменационная сессия, и мне стало не до свиданок. После сдачи экзаменов за третий семестр я съездил в родной поселок, очень хорошо дома отдохнул, откормился на маминых деликатесах, и вернулся в институт полный сил и надежд.

Приближался праздник 23 февраля. В нашем институте был свой ВИА, которым руководил студент-старшекурсник Саша Редько, а солистом был мой однокурсник и сосед по комнате в общежитии Вадим Гондуренко.  Как было принято, на праздники в спортзале института устраивались танцы, где играл ВИА.  Так как институт был в центре города, то на такие танцевальные вечера собирались не только студенты мединститута, но и пединститута, и даже политена.

Я пригласил Люду на танцы,  она согласилась, сказав, что очень любит танцевать.  И вот мы в спортзале. Народа было очень много, с трудом можно было пробиться к центру, где оставалось место для танцев. Когда ансамбль заиграл вальс, я пригласил Люду на танец, и, к её немалому удивлению, очень уверенно стал вести и даже закружил, что среди студентов было редкостью и для нас даже освободили место.  А когда заиграли быстрый танец, я в двух словах объяснил и показал, как танцевать шейк, и мы с ней сбацали этот экзотический в Хабаровске новомодный танец.  Это вообще покорило девушку, а у меня после этого появился имидж первого танцора в ХГМИ.

За зиму и раннюю весну мы ходили с моей новой подругой на танцы в ОДОСА, ДК «Энергомаш», ДК имени Кирова, ДК «Нефтяник», а когда начались танцы на  танцплощадках в ЦПКО и ОДОСА, часто бывали и там. Она хорошо танцевала, прекрасно откликалась на все движения партнера, так что танцевать с ней было приятно. Так что именно мое умение танцевать покорило девушку, которая стала моей женой.

С тех пор прошло много лет и много изменений не только в нашей жизни, но и в облике известных мест.  Наш поселковый клуб сгорел. Он был построен в начале 30-х годов, имел перед сценой даже оркестровую яму, в которой сидел наш оркестр во время поселковых праздничных мероприятий и танцев.  В Хабаровске  уже нет ни парка ЦПКО, ни ОДОСА, и я даже не знаю, умеет ли танцевать бальные танцы современная молодежь. У меня на этот счет большие сомнения. Помню, на выпускном балу своего сына я пригласил его одноклассницу станцевать вальс, она отказалась, не умеет. Да и учителя 25-й школы тоже не умели кружить в вальсе.  Снова подумал о том, что нашему поколению повезло. И без войны обошлись, и без революции, получили и полноценное образование, и жизнь прожили достойно. И продолжаем жить, а уже внуки пусть сами растут, мужают. У них своя самостоятельная жизнь, за родителей нечего прятаться.