Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 14

       Лейла пришла почти сразу. Открыла дверь ключом, тихо вошла, держа в руках, сложенные в стопку, одежду и белье. Положила их на кровать. Не уходила, стояла в дверях и смотрела на меня «овечьими» глазами. Я сидела в кресле, обдумывая все то, что узнала сегодня, и на Лейлу внимания не обращала. Она  не выдержала и сказала:
- Пойдем в ванную. Помоешься.
Так же не глядя на нее, я поднялась, взяла белье, чувствуя, как устала, двинулась в сторону выхода, но споткнулась о ковер. Лейла протянула руки, чтобы меня поддержать, но я отпрянула от нее.
- Не походи. Не трогай меня! – Хватит. Никому больше не верю. Никого больше к себе не подпущу. Лейла и не стала настаивать. Дошла со мной до ванной, проговорила:
-Твою одежду оставь в ванной. Я заберу.
Она осталась за дверью. Под душем я стояла долго. Никуда не спешила. Намыливала гелем для душа тело, и старалась внушить себе, что вода смывает с меня все плохое, грязь, усталость и предательство. Начала мыть волосы и поняла, что они теперь короткие. Это осознание особенно больно ударило по нервам, и я расплакалась. И пока не успокоилась, из душа не вышла. А Лейла все стояла и ждала за дверью. Покорная, тихая. Ненавидит меня, но слова не скажет, в обстриженные волосы не вцепится. Еще бы! Анзор не одобрит. Чтоб он провалился! Проводила меня до комнаты, я переступила через порог, оглянулась на нее, сказала:
- Ключ береги! И Анзору не давай! А то припрется еще ночью со своим дурацким «Хочу!»
Она качнула головой:
- Не придет. Уехал. Сказал, вернется, чтобы жениться на тебе.
Вот же! Никаких матов не хватает! Я сама закрыла за собой дверь, хлопнув ею посильнее. Услышала, как повернулся ключ в замке.

Не смотря на то, что я страшно устала, сон не шел. Лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. В доме – гробовая тишина. За окном орут цикады. А я-то думала, что меня этой ночью здесь уже не будет. Ошибалась. Но вот, к ставшим уже привычными звукам, добавился еще один. Его я скорее угадала, чем услышала. Кто-то стоял за закрытой дверью. Я напряглась, села на кровати. Анзор? Все же решил довести дело до конца. В голове всплыло его «У меня нет другого выхода…» По телу поползла волна ледяного страха. Я боялась дышать.
- Хъыджэбз. – Донеслось тихое из-за двери. Я выдохнула, расслабилась. Но беседовать посреди ночи ни с кем не хотелось.
- Уходи, Мурат. Я не хочу разговаривать. – Сказала слишком громко.
- Тише, Ксюша, весь дом перебудишь.
Я ничего не ответила. Тише, так тише. Как скажете.
- Ксюш, подойди к двери. Поговори со мной.
Голос просительный. Ладно, тем более, что я сильно подвела его своим побегом. Я встала с кровати, подошла к запертой двери. Молча, стояла перед ней, как наказанная.
- Ты здесь?
- Да. Что ты хочешь, Мурат? Я очень устала.
С другой стороны молчание. И зачем позвал? Помолчать с двух сторон у запертой на ключ двери? Но он заговорил. Еле слышно. Мне приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова.
- Зачем ты в горы ушла? Мы когда поняли, куда ты направилась, чуть с ума не сошли.
Я молчала. Что ему сказать?
- Ксюш…
- Не называй меня так. Я для тебя просто хыджэбз. По имени меня зовут родные и друзья. И с чего на меня накатилась вредность? Парень искренне переживал за меня. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.
Мурат помолчал немного.
- А я для тебя не друг?
Я оперлась на дверь спиной, потом опустилась на пол, подтянула к себе колени. У меня было полное ощущение, что он за дверью сидит также. Я тихо попросила:
- Открой дверь. Выпусти меня. Докажи, что ты друг.
Молчание.
- Не могу. Ключ у анэ.
- У кого? – Я опять его не понимаю.
- У матери. Прости.
Я молчу.
-Ксюш…Анзор каждый куст в лесу обыскал.
- Очень жаль.
- Почему?
- Лучше бы не обыскивал. Тогда бы он меня не нашел.
Молчание.
- Ты что такое говоришь? Даже страшно подумать, если б не нашли.
Теперь мне нечего сказать.
- Ксюш…
- Что?
- Анзор сказал, ты поешь хорошо. Спой. Тихонько.
Ага, сейчас. Еще я тут не пела. Фиг вам!
- Нет!
- Почему?
- Я в клетке не пою. – Что за дурацкая фраза? Но зато правдивая. Петь мне не хотелось. -  А еще горло болит.
На этот раз он молчал очень долго. Может, обиделся и ушел, а я сижу тут под дверью, жду у моря погоды.
- Мурат?
- Я здесь.
- Чего молчишь?
- Мне сказали, ты волосы обстригла. Это так?
- Да. – В носу опять защипало.
- Зачем Ксюш?
- А без моих волос ты со мной дружить не хочешь?
- Глупая. Конечно, хочу. Но зачем ты это сделала?
Как ему объяснить? Потому что Анзор держал меня за них, как на привязи, когда приставал? Или потому что по его словам, они сводят его с ума.
- Я не могу сказать, Мурат.
- Из-за Анзора, да?
Умный мальчик.
- Да.
- Он…тебя…обидел?
Нет, блин, он меня не обидел. Всего лишь чуть не изнасиловал в очередной раз.
- Мурат, я не хочу об этом говорить с тобой.
- Потому что не считаешь другом?
- Потому что ты – парень! Мурат, иди спать.
- А ты?
- И я. Что мне еще делать. Он действительно уехал?
Парень понял, о ком я спрашиваю.
- Да. К родителям поехал. Знаешь зачем?
Зачем бы он ни  поехал, мне от этого лучше не станет. Я молчу.
- Ксюш, он одержим тобой. Ему все говорят, что так нельзя, а он уперся и все. Сказал, что даже если все родственники будут против, он все равно женится на тебе. Сказал анэ, что ему нужна только ты. Зациклило его на тебе, что ли.
- Твоей или своей, - я реально запуталась.
- Моей. Айше. Со своей он завтра говорить будет. О тебе.
На меня накатила страшная усталость.
- Что мне делать Мурат?
Он молчал несколько секунд, потом ответил глухо и грустно:
- Не знаю.
Все! Надоело!
- Мурат, я спать хочу. Набегалась по горам и лесам. И все зря. Слышишь?
- Слышу.
Я кое-что вспомнила, улыбнулась.
- Нет! Не зря! Я такой рассвет видела! Никогда не забуду! Слышишь?
- Слышу…
Где-то в доме стукнула дверь.
- Бог даст, увидимся, Ксюша. И тихие шаги прочь.
Я поднялась с пола. Снова легла на кровать. Закрыла глаза, пытаясь по памяти восстановить увиденный утром в лесу рассвет. Сама не заметила, как уснула.

Сижу под замком. Зато никто не доставал утром, не заставлял спускаться в столовую и терпеть на себе ненавидящие взгляды. Так что, в моем уединении есть даже плюсы. Я поспала подольше, отдохнула от вчерашних мытарств. Но потом все же пришла Лейла. Принесла поднос с завтраком. Повела в ванную умываться. Я посмотрела в зеркало. Волосы не ровные, тут и там торчат «выползки» - длинные пряди. Это сразу сделало меня неряшливой. Ну и ладно, может, глянет на меня, такую, Анзор испугается и отстанет. Все так же под конвоем, вернулась в комнату, сказала Лейле:
- Есть не буду. Аппетита нет. – Голоса, кстати, тоже нет. Я хриплю и тут же замолкаю.
Но она не унесла поднос, оставила его на столике около кресел. Вышла, не сказав ни слова. Похоже, ей не доставляет удовольствия прислуживать мне. И отказаться не может. Анзор же разгневается. Что ж так прогибаться-то перед ним? А самое главное, это только отвращает его. Я сушила полотенцем волосы, стоя у окна, и сквозь полупрозрачную  занавеску видела, как кипит жизнь во дворе. Вот вышла Зульфия, направилась в хозяйственную постройку. Интересно, ключ от двери все еще на том же месте, или его перепрятали? Зуля вышла, держа в руках небольшую коробку. Прошла в беседку, глянув на мое окно. Но меня в нем она вряд ли видела. Под навесом у машины стоял Халил. Капот поднят, он облокотился на крыло автомобиля и что-то разглядывает. Двор пересекла Айша, подошла к Халилу. Передала ему какой-то сверток. Мирная жизнь семьи. Зачем я здесь? В замке снова повернулся ключ. Вошла Лейла. В руке – стакан с желтоватой жидкостью. Она прошла к столику, поставила стакан на поднос.
- Это, чтобы горло перестало болеть. И голос вернулся.
Я обернулась к ней. Горестно прошептала:
- Зачем мне голос. Меня все равно никто не слушает. – Снова отвернулась к окну. Теперь это мой телевизор. Но программа там всегда одна и та же.
- Принеси мне какое-нибудь рукоделие. С ума же сойду от безделья.
Она повернулась, чтобы уйти. Но задержалась, тихо проговорила:
- Поешь. Голодом делу не поможешь, только обессилишь.
- Чтобы сидеть взаперти, сил много не надо. Почему Зуля не приходит? – говорить было трудно.
- Ей запретили к тебе подходить.
- Ну да! Я же теперь персона нон-грата. – Я вложила в эти слова весь сарказм, на который была способна.
- Что? – Она не поняла. Образованием не блещет.
- Ничего. Иди Лейла. А то скажут, что я и на тебя плохо влияю.
Она кивнула на поднос:
- Пойдем, пополощешь горло. Болеть так не будет. Простыла в лесу?
- Нет! Наоралась вчера… - Неужели это непонятно. Она вспыхнула. Лицо залила такая краска, что оно стало багровым. Спрятала от меня глаза, стояла в ожидании. Я взяла стакан, отправилась полоскать горло. Болело оно действительно сильно. Наверное, все вместе: и ледяная вода, и сон на земле…ну, и конечно крик. И вот тебе – я могу только шипеть, как змея.

Во всем надо искать положительную сторону. Мое одиночество позволяло мне много думать. И никто меня не отвлекал от этого процесса. Что дальше? Сидеть тут и ждать, пока вернется Анзор и сделает меня своей законной женой? Вот объясните мне хоть кто-нибудь, как он себе это вообще представляет? Или кроме «Хочу» в его голове других мыслей не живет? Не понимаю его логики и планов. По своей воле я под венец не пойду. Если только в бессознательном состоянии. Но что для этого нужно сделать? Чем меня опоить? Ничего не понимаю. Только сидеть тут я не собиралась. А как сбежать из замкнутой на ключ комнаты, я не знала. И уже поняла, что никто мне не поможет. Я все же присела к столику и съела несколько ложек каши, выпила травяной чай с кусочком чурека, намазанным абрикосовым вареньем. Подходило время обеда. От безделья я уже была готова лезть на стены. Услышала, как в комнату вошла Лейла. В ее руках ножницы. Почему не нож? Она подошла чуть ближе, сказала:
- Давай я подравняю твои волосы. Некрасиво так.
Я прошептала:
- Для кого тут мне быть красивой?
Она не ответила, шагнула ко мне. Я подняла руку в протестующем жесте.
- Не подходи. – Хотела сказать это твердо и жестко. Получилось жалобно и тихо, снова закашлялась. Лейла быстро повернулась и ушла, не забыв запереть дверь. Но вернулась через пять минут. Через плечо перекинут шерстяной шарф. В руках – баночка и стакан с той же желтоватой жидкостью. Поставила их передо мной.
- Пополощи горло. А этим, – она кивнула на баночку, - намажь шею и оберни шарфом. Протянула мне мягкую ткань. - Поможет.
И я поплелась за ней в ванную полоскать горло. Кстати, от жидкости, боль немного притупилась. Мазать ничего я не стала, и баночка с шарфом так и остались на столике. Лейла забрала поднос с моим завтраком. Обратно принесла поднос с обедом. Я запротестовала:
- Не буду я есть! Вы что на убой меня откормить решили? – Мое шипение со стороны должно выглядеть смешно. Но Лейла не смеялась. Смотрела на меня с жалостью. Мне ее сочувствие вообще не нужно!
- Пожалуйста, унеси. И спроси там, сколько мне тут сидеть. Я не могу уже!
- Анзор сказал, пока не успокоишься.
Опять Анзор сказал! Ну не понимаю я этого! И никогда не пойму. Анзор сказал, а у самих мозгов нет? Где голос разума? Видимо, в ворота этого дома ему вход строго воспрещен.
- Когда его нет рядом, я спокойна. – Хотела еще добавить «И когда никто мне не напоминает о нем», но не стала.
Лейла кивнула:
- Я поговорю с Айшей. Зачем тебя держать взаперти. Но только если пообещаешь не чудить.
А вот этого я обещать не могу. Но согласно киваю головой. «Чудить» - понятие широкое. И что в него каждый из нас вкладывает – большая разница.
До вечера я остаюсь одна. Много думаю, смотрю в окно. Хочу увидеть Мурата. Но ни разу не увидела. Может, придет под дверь ночью, поговорим. Но выяснилось, что не придет еще до ночи. Лейла пришла вечером, принесла ужин и стакан с лекарством. Увидела неиспользованный по назначению шарф на столике, покачала головой.
- Выздороветь не хочешь?
Хочу. Мазаться и ходить с теплым шарфом на шее не хочу. Я неопределенно пожимаю плечами. Она не расспрашивает. Ставит на столик поднос, уходит. К вечеру у меня появляется аппетит. Я не спеша поглощаю свой ужин. За этот день я действительно успокоилась. Отошла от вчерашних «приключений» и унижения. И даже могу спокойно разговаривать с людьми. Но не со всеми. Когда появляется Лейла, я уже давно закончила с ужином и разглядываю свои волосы в зеркало. Хотя, если честно, то видеть себя такой – страшно. Она спрашивает:
- Давай подравняю. Аккуратнее будет.
Сначала, хочу отказаться. Мне не хочется принимать от нее помощь. Но потом киваю головой. И правда, надо привести себя в порядок. Нельзя ходить неряхой. Она уносит поднос, и возвращается с ножницами. Не с теми, которыми я отчикала свои локоны, с другими. Я усаживаюсь в кресло, Лейла становится за моей спиной. Только бы сейчас не воткнула мне эти ножницы в шею. Почему я об этом не подумала? Может для того и рвется сделать меня «красивой». Но она внимательно рассматривает мои кудри и аккуратно начинает обрезать «выползки». Отстраняется, смотрит, снова не спеша ровняет мои волосы. Я чувствую холодные лезвия у своего уха, потом на шее сзади. При этом поражаюсь, какая короткая у меня теперь прическа. Непривычно. Вдруг Лейла спрашивает:
- С Муратом у тебя что?
Я от неожиданности молчу какое-то время. Потом отвечаю вопросом на вопрос:
-  С чего ты взяла? Что за глупости?
- Он в тот вечер, когда тебя вернули, все сам рвался в дом. Айша не пустила. А потом он заявил матери, что если она сейчас же не прекратит все и не поможет тебе, то ноги его больше не будет в отцовском доме. Он никогда так с матерью не разговаривал. А сегодня он с самого утра уехал, и не сказал, когда вернется. Айша расстроилась.
Меня осенило. Вот кого я должна благодарить за помощь, а не Айшу. Она бы ради меня и пальцем не пошевелила. И вот почему она не смотрела на меня, когда я благодарила ее. Лейла, тихонько чикая ножницами около моего правого уха, ждала ответ.
- Ничего у меня с Муратом нет и быть не может. Просто, он единственный среди вас порядочный человек оказался. И ему стало жаль меня. Хотел помочь по доброте душевной. И не надо тут искать ничего неприличного.
Но я сделала вывод: никто не знает, что именно он показал мне, где лежал ключ от заветной двери и дал одежду. Хоть и вовсе не для побега. На душе стало легче.

Лейла закончила, отстранилась, кивнула на зеркало. Я подошла, глянула на себя. Действительно, стало намного аккуратнее и не так страшно. При этом мои глаза выделились еще больше. Надо же…Мне даже стало нравиться. Сзади стояла Лейла, тихо спросила:
- Зачем ты их отрезала? С ума сошла?
- Да что вы пристали? Зачем-зачем…Чтобы твой Анзор их не трогал. И хватит об этом. А за помощь спасибо.
Я не хотела откровений. Но она вдруг грустно сказала:
- Он не мой…уже. – И в этой фразе было столько горечи, что у меня сжалось сердце. Я повернулась к женщине.
- Ты его любишь? – Из-за того, что мне приходилось говорить шепотом, вопрос получился суперинтимным.
- Люблю. Он на меня даже не смотрит. Мне теперь только издалека на него смотреть. А тут еще ты…
- А что я? Поверь, моя бы воля, меня б здесь не было. Я тебе не соперница. А ты….- ладно! Скажу прямо, а там, как хочет! – А ты бы не была такой покорной, может и обратил бы он на тебя внимание. А то….как…- очень хотелось воспользоваться сравнением самого Анзора, но воспитание не позволило, - как статуя изо льда. Закатила бы ему пару скандалов! Врезала пару пощечин. Глядишь и вернулся бы блудный муж в лоно семьи. И я бы здесь не оказалась. – Последнее я произнесла совсем неслышно. Скорее для себя.

Хоть и знала, что Мурата в доме нет, а все равно лежала и прислушивалась к звукам за дверью. Не хватало его «Хъыджэбз». Хорошо бы иметь такого вот брата.