Роман с ангелом Глава 08

Роман с ангелом Глава 08

Так толком и не начавшаяся семейная жизнь Леночки опять летела под откос. Румата поселился в какой-то бытовке гидролизного цеха. И она опять не знала, как к этому относиться.
Иногда решала простить, иногда — обидеться, пыталась даже скандалить! Однако ее эмоций никто не замечал. Румата был слишком занят.
Сначала это ее мучило: кто она этому человеку? И чего хочет больше — порвать с ним или дождаться настоящего предложения?
Но решила об этом не думать. И, приходя в пустую квартиру или покормив и отправив на улицу дочь, она, с искренним блаженством раскинув руки, повторяла: «Слава Богу!» — вспоминая свою недавнюю жизнь с Руматой. Затем собирала по банкам нехитрую снедь и отправлялась в сторону гидролизного цеха.

Здесь кипела великая стройка. Путь к кабинету Руматы пролегал через переплетение кабелей, нагромождения всяких коробок и мешков.
— Ну что, Эсторский? — шутливо приветствовала Леночка своего несостоявшегося жениха. — Все дичаешь?!
— Леночка! — отзывался Румата, искренне радуясь ее появлению. — Тут не одичаешь! У нас весело!
— И когда это «веселье» кончится?
— Скоро. Через пару недель ждем немцев, пройдем лицензирование и будем выводить инструмент на проектную мощность.
— И чего дальше делать будете?
— А что и делали в лаборатории. Ионизацию замерять, электромагнитные поля определять, все то же самое. Ну, конечно, и что-то новое, вот любопытная программа по магнонам от Макса Планка…
— Неужели немцы за это платят?!
Румата лишь пожал плечами: платят. Рензер собирается еще цех плазмы перестроить и территорию транспортной компании выкупить, разместить там новые детекторы...
— И как у тебя с новым Рензером?
— Как и со старым!
— Все так же цапаетесь?
— Нет, я уже поумнел.
— Рыбки! — вскрикнула Леночка, заметив в обшарпанной берлоге маленький аквариум с парой мелких карасиков. — Неужели Эсторский завел себе живность?! Глазам не верю!
— У электриков выпросил, — признался Румата. — Представляю в них себя с Рензером, пытаюсь понять, чего мы тут строим.
— Уж ты-то, и не понимаешь?! — ехидно съязвила Леночка.
— Не поверишь! — чистосердечно признался тот. — Понять можно только то, что можешь представить. Я себе этого представить не могу. Потому в аквариум и пялюсь. Это моя личная модель мироздания.
— И что вы там с Рензером представляете?
— Каждый свое. Мы рыбки, которые увидели стекло. Вопрос — что за ним? Рензер считает, что дальше бессчетное множество таких же аквариумов, над которыми бушуют гравитационные волны Эйнштейна. И надеется их оседлать.
— А ты?
— А я не так доверяю Эйнштейну.
— Почему? Сам же говорил, он в своей теории относительности все популярно объяснил…
— Только то, что видно с нашей стороны аквариума. Пусть Рензер прав и возможно свернуть пространство в эйнштейновскую червоточину хоть до Марса. И мы с тобой отправились туда погулять. По Эйнштейну, мы попадем не на тот Марс, который видим, а на тот, каким он был минут двадцать назад. И решив вернуться, вернемся не на ту Землю, которую увидим с Марса, а какой она была примерно за час до нашего отбытия!
— Так, по твоей теории, ничего не изменится! — вздохнула Леночка. — Просто это буду опять та же я, так и не побывавшая на Марсе! У меня это и так с тобой постоянно!
— А я вовсе и не утверждаю, что ничего не изменится! Уже потому, что придется в какой-то момент предположить существование двух Леночек! На Земле и на Марсе! Хоть это и противоречит закону сохранения массы. Или допустить, что время за стеклом течет в обратном направлении, что в принципе ставит на голову все представления о Вселенной! Как, впрочем, и об эволюции. Если предположить, что один организм может существовать в двух измерениях одновременно…
— Признайся, про «один организм в двух измерениях» это тебе Рензером надуло! — рассмеялась Леночка.
— Точно, — согласился Румата. — Когда его вижу, не могу отделаться от мысли о переселении душ! Вот и пытаюсь понять, как одна рыбка может одновременно существовать внутри и вне аквариума.
— И за какую версию ты?
— А вот сейчас, Леночка, ты находишься в том самом месте, где очень скоро может быть получен ответ на этот вопрос! Через пару недель запускаем установку, отработаем программу Рензера, и…
Вопрос, в общем-то, вечный, что первично — хаос порождает гармонию или гармония — хаос? В конечном счете, надо только выяснить, как течет время за стеклом нашего аквариума?

Но ни через две недели, ни через три германские представители не появились. Проект Рензера не был включен в программу OWZ, что стало неприятным сюрпризом не только для него, но и менеджеров «Виста-манагент», успевших внести его в собственные программы исследований.
Внезапно прервались и столь многообещающие контакты с институтом Макса Планка, который Рензер теперь атаковал безответными официальными запросами.
— Ничего не понимаю! — размахивал он руками перед Руматой в сияющем свежим евроремонтом зале бывшего гидролизного цеха. — Немцам же это выгодно! Они же все здесь получают даром! Годы вашей работы! Наше рабочее оборудование! Ничего не понимаю!
— Нам-то что делать? — безучастно отозвался Румата. — Запускаем или как?
— Конечно! Будем отрабатывать свой план по графику. Больше никого ждать не будем! Ничего, настанет время — сами приползут!

Запуск в новую жизнь раритета холодной войны — мощных советских лазеров, созданных когда-то для изучения сверхсильных полей, способных сжигать американские спутники, ознаменовался приходом первого официального ответа на запросы Рензера к институту Макса Планка. Но пришел он, как ни странно, из американского дипломатического ведомства.
Письмо содержало предписание немедленно прекратить все работы по изучению квазичастиц и прочих квантовых электродинамических явлений посредством лазерных сверхсильных полей.
Рензеру с Руматой предписывалось перенести свои изыскания на базу Стэнфордского университета, переехав в городок Купертино, где планируется строительство подобного центра, так как правительство США не заинтересовано в организации подобных исследований ни в России, ни на территории третьих стран и расценивает их проведение как угрозу своей безопасности.
— Они ошалели, что ли?! — только и вымолвил Рензер, прочтя письмо.
«Видимо, не только мы смотрим на стекло…» — подумал Румата.

Предвидя неминуемые осложнения, Рензер решил интенсифицировать работу центра, надеясь параллельно согласовать ее с американцами.
Румате стало не до Леночки, да и ей стало не до него.
Госдума приняла закон о сертификации пищевых продуктов, что многократно увеличило нагрузку на заведующую лабораторией. Сутками она торчала на работе, пытаясь навести хоть какой-то порядок в хаосе двинувшейся лавины документации и материалов. Все это доводило до психоза, который если на ком она и могла срывать, то на бедной Алинке, отчего сама мучилась еще больше.
Видимо, это и стало причиной грянувшей трагедии.
Дочь уже не делилась с вечно занятой мамой событиями своей подростковой жизни. Громом среди ясного неба стал звонок из больницы, куда доставили Алинку с тяжелой формой алкогольного отравления.
Примчавшуюся в больницу Леночку к дочери не пустили.
Принявший ее врач терпеливо разъяснял отчаявшейся матери, что ситуация для них вполне обычная, группе подростков попал некачественный алкоголь с высоким содержанием метанола. Принятая доза не была критичной, но Алине не повезло… Ей первой стало плохо, и ее попытались привести в чувство с помощью нашатыря, что категорически противопоказано в случае метанолового отравления, так как реакция метанола с парами нашатырного спирта дает многократно более тяжелую форму…
— То, что скорая прибыла вовремя, оставляет надежды, но девочка в коме, без сознания, с тяжелым отеком гортани. Мы боремся за ее жизнь. Это единственное, в чем я сейчас могу вас заверить, — закончил врач свои объяснения с матерью.